Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2008
Так получилось, что “Урал” я для себя открыл гораздо раньше “Нового мира”, “Октября” и даже “Юности”. Зато одновременно с “Уральским следопытом”, который тогда, на исходе пятидесятых, мне, младшекласснику, казался в этой паре даже, признаюсь, предпочтительней. Уже потому хотя бы, что в каждом его номере было про приключения и путешествия, а в “Урале” повести вроде “Королевского гамбита”, сочиненного И. Новожиловым и В. Шустовым, выглядели, скорее, исключением на фоне таких тяжеловесных “правил”, как романы “Дело чести” или “Первоцвет”. А менее, казалось бы, пугавшие строчечным объемом опусы про “Великий ленинский принцип” (партийность прежде всего!) или про необходимость “Учиться у жизни” (письменникам!) утомляли и того больше. Поэтому “Следопыт”, по моему настоянию, выписывали на дом, а “Урал” я в пионерскую пору листал у получавших его родственников.
Потом стихотворные и аксеновские страницы “Юности” и публикации А. Солженицына, В. Некрасова, Г. Владимова, И. Эренбурга, В. Лакшина в “Новом мире” сместили интерес школьника-провинциала в сторону столичной периодики. И к “Уралу” я возвратился лишь в дни студенчества. В кружке критиков, который вел на филфаке УрГУ Александр Сергеевич Субботин, мы время от времени разбирали местную литературную продукцию, и она, если честно, почти всегда восторгов ни у кого из кружковцев не вызывала.
А в начале 1970-х я уже сам стал автором журнала. Оригинал первой принесенной в редакцию рецензии был написан перьевой авторучкой. После правки — сколь основательной, столь и доброжелательной — Нина Андреевна Полозкова сочла возможным допустить это сочинение к печатному станку.
Некоторые годы спустя я постепенно стал убеждаться, что региональный этот журнал вовсе не выглядит провинциальным. И потому, что там печатали меня, и потому, прежде всего, что там публиковались А. Ромашов и В. Лукьянин, А. Решетов и М. Никулина, В. Исхаков и Н. Горланова, А. Новиков и А. Иванченко, А. Чуманов и В. Курицын (продолжить этот ряд просится еще не меньше фамилий!).
Многое менялось в “Урале” за эти десятилетия. Главные редакторы, сотрудники, обложки, гонорары. И, конечно же, авторы. А вот адрес остался прежним. Как неизменно желание редакции и сменившего влиятельную некогда редколлегию редсовета добиваться, исходя из наличного литературного капитала, чтобы каждый номер был не просто порядковым в годовом комплекте, а штучным. Понятно, такие фирменные выпуски, как “экспериментальный” 1988 года или ставшие в последнее десятилетие привычными “молодежные” или “иноземные”, получаются не ежемесячно. Но, повторю, в каждом номере есть страницы, по соседству с которыми мне как члену редсовета не стыдно видеть свою фамилию. Хотя, не скрою, попадаются и такие тексты, какие, будь у меня не совещательный, а решающий голос, под обязывающей обложкой “Урала” вряд ли появились бы.
Отрадно, что журнал открыт авторам как с именами, так и без репутации. Славно, что он — единственный из “толстяков”! — не устает напоминать, что драматургия — полноправная часть литературы. И о сатире тоже не забывает, печатая, пусть и не каждый год, такие вещи, как “Уловка 22” Дж. Хеллера или язвительнейшие памфлеты на литературные темы А. Иванченко и М. Палей. Достойно, само собой, поддержки и то, что журнал уже давно не замыкается в региональных рамках.
Но, оставаясь Зоилом и в юбилейную (как для себя, так и “Урала”) пору, не могу не поворчать. Кое-чего в журнале мало, а кое-чего, по моему разумению, лишку.
В чем дефицит? А еще не все авторы журнала стали лауреатами. Меж тем равняться есть на кого. Ведь печатали же Башевиса Зингера, что Нобеля отхватил. И Ольга Славникова путь к своему первому (пока?) Букеру начинала торить именно “уральскими” публикациями. Равно как и Леонид Юзефович — к “Национальному бестселлеру”. Да и премиальные амбиции Вадима Месяца не раз утолялись здесь прописанными текстами.
А вот к не претендующим ни на какие лавры пайщикам “Складчины” поэтическая рубрика журнала чрезмерно, полагаю, гостеприимна.
И еще. В не близкие уже советские годы ездили работники редакции и авторы по области. Сеяли, чем располагали. До сих пор памятно, как принимали нас в Качканаре. Памятно не потому только, что в райкомовской столовой на рубль кормили, как в ресторации, а и потому, что выступали много перед кем и, главное, не без успеха. Конечно, время назад не повернешь (хотя власть и силится), но было бы, по-моему, весьма полезно напомнить нашим окрестностям, что курилка, “Урал” то есть, жив и начинает неспешно готовиться к своей следующей (еще более круглой!) дате — своему столетию. Которое, смею прожектерствовать, будет отмечаться по тому же адресу. Пусть и без тех уже, кто, подобно мне, помнит и первые его номера.