***

Мы ехали. Ах, так мы ехали!

Мы спешили, за горизонт смотрели,

В ночь непролазную охали-ахали

И сладкие коврижки свои ели,

Пока чай в граненых стаканах

Нам не чинно так разносили,

Люди выходили на полустанках

И без вести пропадали в России.

***

Меня нельзя,

тебя нельзя,

его нельзя.

В стране Можно

Никого нельзя.

а в стране

Нельзя можно всех.

***

Спляшу от печки до порога,

Приглашая сбацать всех,

Но на комоде иконка Бога

Затрясется, как на грех.

Полечу по кругу вприсядку

На правое, от двери, плечо.

Будто все у меня в порядке,

Словно в жизни все хорошо.

Надо расслабиться немного,

Отпустить натяжение дня.

Но на комоде иконка Бога

Пристально смотрит на меня.

***

Минус тридцать по Цельсию,

По Гоголю — Россия.

Сколь завороженно ни целься —

Промажешь, как просила

Душа, не замечая боли

В быстрой суматошной жизни.

Пересечь свое белое поле

С думой о зимней Отчизне,

Или считая в бешеной скачке

Стога золоченой соломы,

Дотянув до сельской водокачки,

Поверить, что ты уже дома,

Где так колотится сердце

От счастья ли, от горя,

И где лишь мороз — по Цельсию,

А все остальное — по Гоголю.

***

Хотел сказать

что-то очень важное,

но сумел

вовремя промолчать

и все остальное

стало не важным,

кроме сказанного

молча.

***

Если в юности не успел

наломать достаточно дров,

чтоб было чем растапливать

остывающую душу воспоминаний,

придется мерзнуть или проситься

в гости к бесшабашному соседу,

у которого душевного тепла хватит

на всех с грехом пополам,

где за стаканом вина вины,

пусть чужой, но острой болью,

обливаясь горьким потом позора

заалеет стыдом оттаивая душа,

но лучше, когда у каждого есть

собственная поленница ошибок,

чтоб было чем согреться

в холодной старости лет.

***

Обычные простые мужики

Иван, Петр и Сидор

прибавили к именам “ов”

и, превратив их в фамилии,

стали знамениты

на всю огромную страну.

видимо, чтоб прославиться

надо что-то прибавить

к имени своему.

***

Дюбель, как дебил,

Сколько б ты его ни бил.

Будет крепок и упрям,

Как пример простым гвоздям,

Об стенку биться лбом

И останется при своём.

Когда-то призывал поэт,

Как национальный проект,

Из людей наклепать гвоздей,

А я предлагаю без затей,

По простоте душевной своей,

Из дебилов наделать дупелей.

***

Понимаешь, как ты счастлив,

выживая, выкарабкиваясь,

перебиваясь, перестраиваясь,

перекантовываясь, перенапрягаясь,

в своей родной и любимой,

словно специальной стране.

***

В своей старенькой избушке,

Не предаваясь зелёной тоске,

Вечером перечитываю Пушкина

И мечтаю о яркой строке.

Соседки — добрые старушки —

Хранительницы морали и любви.

Их не интересует мой Пушкин,

А ночные похождения мои.

Бурные холостяцкие пирушки,

Женщины, тронутые тоской,

Как я сбиваюсь на Пушкина,

Переливая анекдот с бородой,

Наутро занимать до получки

С похмелья к соседкам иду.

Прости, пожалуйста, Пушкин,

Что я так живу на виду.

Если долго смотреть на небо,

Можно увидеть желаемое.

Вот облако, смуглое, как Пушкин,

Кудрявое, высоким порывом

Закрывает собой солнце.

Вот Пастернак раскованный

Цвета февральских чернил.

А вот и она. Я давно

Заприметил горестно-гордую

Ахматову поэзии мужества,

Которая научила женщин

Говорить, как творить слезами,

А мужчин — тяжело молчать.

Я долго рассматриваю небо,

Пытаясь отыскать своё облако,

Но понимаю, что не дорос

До этих высоких небес.

***

Нарушили корову,

как честное слово,

теперь живут без молока,

на языке горчит строка.

В хлеву живет тоска,

где раньше телёнок —

дочь соседского быка

сосала целую бурёнку.

Нарушитель коровы

под крепкое слово

употребляет от тоски

горечь налитой строки

и проталкивает мясом,

отворачивая взгляд,

а жена точит лясы,

чтоб ужалить вдругорядь.

В деревне без коровы

люди миром не живут,

кормилица — всему основа,

для души парной уют.

***

Старая сельская дорога

По грейдеру, выбегая на тракт

Не мает усталые ноги

И стелется просто так.

Ни ухабов тебе, ни колдобин,

Можно споро идти в городок.

Тракт он тем и удобен,

Что веселее наяривает ходок

За тем, что надо, в город

И туда же за всем остальным

Гонит его не тетка, а голод

Трактором веселью, но пустым,

Где машины — большая редкость —

Молоковоз с утра да бензовоз,

Такую дальнюю местность

Выбрал умирающий совхоз,

Где хлебороб уставшим голосом,

Предлагая колодезной воды,

Говорит: “Был бы хлеб в городе

И не было бы в районе беды!”

***

Всегда что-то происходит,

хотя мы этого не замечаем.

Происходит день, происходит жизнь,

Происходишь ты, происхожу я.

Происходит то, что не происходит,

когда происходит время не имеющего происхождения.

***

Страна долгой зимы —

богатая для богатых

и бедная для бедных,

приспособленная для всех,

устраивающая всех —

никого не устраивает,

потому что в ней

холодно жить.