Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2007
Зеркало заднего вида
Он в смелом полёте,
Он весел и нагл,
Как вихрь, на “тойоте”
“Москвич” обогнал,
И в зеркало заднего вида
Взирает,
Баранки касаясь слегка,
И тщится прочесть на лице старика
Растерянность, зависть, обиду?
Ах, юноша дерзкий,
Давай по газам,
Да так,
Чтоб дорога хлестала в глаза,
Верши в бесконечность движенье,
Пускай на распыл быстролётные дни…
А в зеркале этом —
Гони, не гони —
Смеётся твое отраженье.
* * *
Танечке
Хорошо с тобой сидим мы
В нашей старой кухне дымной.
Пусть когда-то молодыми
Были мы. Но не забудь:
Ночь и грусть в крещёной раме,
И безмерными мирами
Простирается над нами
Беспредельный Млечный путь.
* * *
Кто флейтой, кто смычком,
Кто тише, кто прелестней,
А дятел над сучком
Свою колдует песню.
Он из последних сил
Стучит, как можно чаще,
Чтоб ветер разносил
По всей весенней чаще
Призыв.
Зовёт, зовёт,
Звучит на всю округу —
По-своему поёт.
И для своей подруги.
* * *
Пока погоды ждёшь,
Взирай, как в речку ловко
Вбивает мастер-дождь
Свинцовые заклёпки.
Не хлещет наобум,
А чётко — слуху любо,
Сливает “плюм” и “бум”
И сотворяет — “плюмбум”.
Жди! Под собачий лай,
Не прекословя Богу,
Неспешно размышляй
О бренности земного.
И, проникая в суть,
Размеренно и кротко
Готовь в неблизкий путь
Своё весло и лодку.
В парке
Туман всё плотнее и мглистей,
Всё глуше прострелы аллей.
Гуляют озябшие листья
В подножьях нагих тополей,
И громко под самое утро,
Как пьяный, плутая в ночи,
Бессонный немой репродуктор
Беззвучно в пространство кричит.
* * *
В последние, ясные дни сентября
Прощания с летом и ласковым солнцем
Придёт пониманье:
Всё было не зря,
И стоило жить, и любить, и бороться
За право ступать по росистой траве,
По гладкой брусчатке,
По каменным кручам,
И мысль не ворочать в седой голове —
Не думать с тоской
Про конец неминучий
В последние, ясные дни сентября.
Всё было недаром.
Всё было не зря.
* * *
Художнику Александру Вохменцеву
В новолунье,
За гранью заката,
Посреди необъятной Земли
Три подвыпивших, в такт, музыканта
Отрешённо и мерно брели,
Проставляя шаги соразмерно.
Было каждому всё нипочём,
Лишь скрипач полусонно и нервно,
На ухабах вбиваясь в плечо
Барабанщику левой щекою,
Шёл за верным в пути трубачом.
И под сильной и верной рукою
Всё казалось ему нипочём.
Так и шли они долгою ночью,
Под надкушенный лунный калач,
Не гордясь, что они между прочих —
Барабанщик, трубач и скрипач.
Но по жизни, хоть так, хоть иначе
В звуках скрипки — хоть смейся, хоть плачь,
Заставляет шагать барабанщик
И вперёд призывает трубач.