Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2007
ДЕМИДОВСКИЙ ВРЕМЕННИК: Исторический альманах. Книга II. — Екатеринбург: Демидовский институт, 2006. (Редакционная коллегия: составитель и ответственный редактор А.С. Черкасова, Н.Г. Павловский, Т.В. Крупина.)
Второй выпуск “Демидовского временника”, посвященный актуальной проблеме культурных и научных связей России и Европы, хоть и готовился более десяти лет (первый “Временник” вышел в 1994 г.), появился как нельзя более вовремя: общество наше, взбудораженное мучительными поисками своего пути, медленно доходит до того, что свой он и есть СВОЙ, и что на вопрос “Почему Россия не Америка” или, скажем, не прекрасная Франция, существует только один ответ: потому что она Россия.
Сегодняшние трудности формулирования национальной идеи в изрядной степени объясняются тем, что глубина наших сомнений и горячность споров позволили весьма свободно и небескорыстно толковать сущность либеральных идей и, что еще печальней, обесценили еще недавно незыблемое понятие “патриотизм”.
Казалось бы, историческая наука, работающая с фактами и подлинными документами, могла бы внести ясность в наши смятенные души; однако мы слишком хорошо помним жестокую ревизию российской истории и ее неоднократное переписывание — и потому до сих пор к историческим исследованиям относимся достаточно настороженно, а может быть, ждем от них каких-то новых качеств, способных вернуть наше внимание…
Последний “Демидовский временник” подтверждает, что ждем мы не напрасно.
После его прочтения остается блаженное, стократно осмеянное, обозванное “совком” и снова спасительное чувство полной причастности России, ее земле, истории и судьбе; остается радость узнавания и возвращения, ощущение себя самого на единственно верном месте — дома.
Этот неожиданно счастливый результат отчасти объясняется тем, что письма и путевые журналы, ставшие основой “Временника”, действительно являются документами личными, чисто семейными и домашними и принадлежат семейству Демидовых, людей, не просто сказочно богатых и сделавших прекрасную карьеру, но сделавших ее, служа Отечеству, и именно поэтому оставшихся в нашей памяти. К тому же материалы эти относятся преимущественно к XVIII веку, ко времени мощного подъема Российской державы, когда гордость своим Отечеством входила в кодекс чести, а восторженная любовь к Родине — “Россия, мати, свет мой безмерный…” — считалась нормой. Такое отношение к Родине держалось до середины XX века; во всяком случае приведенная выше, пламенная и залитая слезами строка В. Тредиаковского запросто прижилась в поэзии Великой Отечественной войны…
Особая убедительность альманаха заключается в том, что он — по всем статьям серьезное научное исследование — читается как увлекательный роман, даже не исторический, но роман воспитания, притом воспитания семейного. Основой, задающей тон всему альманаху и обеспечивающей ему, как говорится, золотую пробу, являются материалы первого раздела “Из архивных кладовых”: “Ваши особые научные познания… известны мне…”. (Письма Григория Акинфиевича и его сына Павла Демидовых Карлу Линнею) и “Ваш послушный сын…” (Материалы путешествия по Европе Александра, Павла и Петра Демидовых. 1748—1761 гг.), предваренные статьями А.С. Черкасовой, объективными, глубокими и отличающимися почти лирической интонацией, ничуть не умеющей и не желающей скрыть восхищение автора предметом своего научного исследования и его реальными героями.
Материал и вправду уникальный: в сущности это личный отчет участников беспрецедентного образовательного проекта середины ХVIII века — письма и путевые дневники трех очень молодых людей (в начале путешествия им было семь, девять и десять лет), посланных отцом в длительное (на 13 лет), сложное путешествие в Европу с целью получения наилучшего по тем временам образования. В первой половине ХVIII в. получить хорошее образование в России было трудно — статья А.С.Черкасовой рассказывает об этом, — так что поездки за умом в Европу практиковались довольно широко, но никто без родителей, на столь долгие сроки и в столь нежном возрасте, как братья Демидовы, туда все-таки не ездил и — отсюда — никто другой не оставил нам таких обширных, свежих, обаятельных, разнообразных, на протяжении многих лет систематически фиксируемых впечатлений. Братья Демидовы были первыми русскими студентами, глубоко и самостоятельно изучающими не только школьную и университетскую науки, но весь европейский опыт: культуру, науку, структуру общества, организацию производства, управление страной, жизненный уклад, обычаи и нравы… Разумеется, они сначала занимались с опытными учителями, в Гёттингене и Фрейберге, и потом встречались в разных странах с авторитетными учеными; для поездки был выбран сопровождающий, а позже другой “математикус и физикус, великий охотник до химии, рудокопной науки и для осмотрения достойных примечания вещей”, но при этом братья имели свои цели и руководствовались интересами, подсказанными отцом.
Карты путешествия в альманахе имеются, и, рассматривая их, можно убедиться в том, сколь серьезно юные студенты изучали посещаемые страны. В Англии, стране образцовой в области технического прогресса и коммерческого успеха, Демидовы посетили 74 населенных пункта; в Германии и Австрии, тоже развитых промышленных странах — 50; в Италии, насыщенной музыкой, красотой и солнцем — 40; во Франции — 35, потому что “от бытия в Париже мало пользы имели”, ибо там явно “недостает великих людей для математики и физики”… Весь маршрут точно зафиксирован в опубликованном “Экстракте”.
Круг интересов молодых Демидовых необъятно широк. Они изучали горное дело, металлургию, бухгалтерию, физику, астрономию, европейские языки (но книги на русском читали ежевечерне), регулярно отчитывались отцу о виденном; занимались музыкой, танцами, верховой ездой, участвовали в домашних концертах… Они общались с учеными, артистами, музыкантами, мастерами, ремесленниками, торговцами, чиновниками, членами правительства, представителями знати… Посещали рудники, заводы, дворцы, замки, мануфактуры, лаборатории ученых, библиотеки, собрания картин, госпиталя, школы, в том числе школы для бедных детей, оружейные мастерские, корабельные верфи, банки, биржи, театры, курорты, археологические раскопки и разные древности… Приобретали книги, ноты, музыкальные инструменты, коллекции минералов, руд, “морских зверей, плантов и разные натуралии”… И в письмах своих рассказывали о плавке золота и серебра, об очищении красной меди, о качестве тамошних руд и преимуществах наших, о секретах получения стали, о плавильнях, печах, солеварнях, об изготовлении музыкальных инструментов, стекла, хрусталя, свечей, штофа, бархата и шелковых чулок; о том, как организована коммерция Орлеана и каким путем (по реке, каналам и на телегах в 6 и 8 лошадей) доставляются товары в Париж; о том, как проходят Ассамблеи (публичные танцы) и казни через повешение; как выглядят венчание в церкви и церемония пострижения девушек в монахини, как проводят прививки от оспы, как обрабатывают кораллы, шлифуют камень, белят холсты, как награждают выпускников школ, смотря по прилежанию, и как делают зеленую краску из винограда и медных пластин… И все это изложено с радостью, стройно и серьезно, с полным знанием дела и вниманием к деталям: уж если сказано, что дорога хороша, то тут же разъясняется, каким образом она вымощена и сколько колясок враз могут по ней проехать; рассказывается о разных производствах, даются чертежи плавильной печи, садов, площадей и т.д. и т.п. Это вам не праздное любопытство, но большая духовная работа, стремление к знаниям, жажда жизни, ярость постижения, мощность крови, в конце концов, фамильная сила и стать…
“Временник” публикует письма только молодых Демидовых — детей (“Милостивый государь батюшка Григорий Акинфиевич и милостивая государыня матушка Настасья Павловна…”), родительских писем нет. Эта недостача, обидная для историков, вносит в материал некую тайну, интригу, безусловно мобилизующую читательский интерес. Судя по письмам детей (а письма — документ чрезвычайно емкий и выразительный), безусловно отвечающим наставлениям и пожеланиям родителей — береги честь смолоду — они, Григорий Акинфиевич и Настасья Павловна, были прекрасными воспитателями.
И при отсутствии драгоценных родительских писем можно представить, чему Григорий Акинфиевич учил своих сыновей: уж он-то умел добиваться своей цели, он “единственный живой ботанофил” на Урале, увлекшись естественными науками, занялся ими настолько серьезно, что под Соликамском создал настоящий научный Ботанический сад, похоже, что первый в России, и переписывался с Карлом Линнеем — одним из самых больших научных авторитетов своего века — не без пользы для последнего…
Молодые Демидовы предстают перед нами людьми деятельными и великодушными, доброжелательными и ответственными, способными по-детски радоваться европейским чудесам и трезво оценивать ситуацию, разбирающимися в музыке и в ценах на железо (“за центнер железа платят здесь 16 ливров, но здешний центнер меньше немецкого”), в европейских модах — (“Женева — город аскетический: здесь в носке платьев строгие законы…”) и в сортах стали.
Это всегда в первую очередь. Для них, представителей семьи, стоящей у истоков российской металлургии, заводское дело было в полной мере личным делом. Их дневники и письма — отчет не только перед отцом и матерью, но и перед Отечеством. Стоит напомнить, что никакой научно-технической информации в те времена не существовало: металлургия была скорее искусством, стало быть, ее секреты огласке не подлежали. А.С. Черкасова называет журнал молодых Демидовых “ценным источником по истории развития техники и технологии, скрытой от нас и временем и секретностью” и указывает, что собранную братьями информацию ученые-историки сумели осмыслить только в наше время и только в общих чертах.
Расположение мaтериала в хронологическом порядке, естественном для исторического альманаха, в данном случае оказалось прямо благодатным: оно объединило статьи всех трех разделов в своеобразную историю рода, что, в свою очередь, позволило не только понять секреты воспитания семейных традиций, но и проследить историю этих традиций на протяжении почти двух веков. Это ведь только первые Демидовы, истинно великие предприниматели, строили десятки рудников и заводов, жили при них и лично руководили производством… Их близкие и дальние потомки жили иначе; тем более интересно узнавать в их делах и страстях несгибаемую демидовскую волю и стремление к совершенству. Николай Никитич Демидов (шестое поколение Демидовых), коллекционировавший вещи из малахита и золоченой бронзы, так глубоко проник в суть дела, что был уже не просто щедрым заказчиком, но инициатором и — настолько основательны были его советы мастеру-изготовителю — почти соавтором, художественным руководителей замечательного дорогостоящего начинания (Ю.Я. Зек “Николай Никитич Демидов и его заказы французским бронзовщикам. 1801—1828 гг.”).
Другому Демидову — Анатолию Николаевичу (седьмое поколение) — его увлечение обошлось еще дороже. А. Тиссо-Демидов (“Бонапарты и Анатолий Демидов”) рассказывает о том, как преклонение перед Наполеоном подвигло Анатолия Николаевича к безумно затратному браку с племянницей опального императора, кстати, абсолютной бесприданницей. Брак оказался кратковременным — Анатолий Николаевич не захотел разрывать отношения с другими любимыми прекрасными дамами, — и после развода выплачивал бывшей супруге ежегодно по 200 тысяч французских франков, 40 из которых отходили в пользу бывшего тестя Жерома Бонапарта, уже получавшего от Демидова весьма солидную пенсию… Заканчивая эту любопытную и поучительную историю (Матильда, между прочим, прожила 84 года), А. Тиссо-Демидов советует не забывать, насколько велики были благотворительные акции Анатолия Николаевича в России, что он “владелец Нижнетагильского, самого богатого и лучшего по экономическим показателям горнозаводского округа на Урале (где производились железо, медь, добывались платина, золото, серебро и малахит), умело и дальновидно определял стратегию и тактику его развития и умно отстаивал интересы своего горнозаводского хозяйства перед казной, а в некоторых вопросах заботился и об экономических интересах России на внешнем рынке более, чем само государство”.
Статьи последнего раздела “Поиски и находки” (И.П. Ерохина, “Неосуществленный проект памятника Акинфию Никитичу Демидову” (Из переписки Н.Н. Демидова и Н.Д. Дурново); С.А. Клат, “Инициатива А.Н. Демидова по установке памятника Петру I в Европе”; Е.В. Карпова, “Забытый памятник Павлу Николаевичу Демидову” — названия говорят сами за себя) логично завершают “роман воспитания”: уважение к прошлому и верность памяти предков, “любовь к отеческим гробам” — непременная черта человека культурного, верного сына своих родителей и своей Родины.
Есть в альманахе еще одно драгоценное качество, удерживающее благодарное внимание читателя: ЯЗЫК, русский язык ХVIII века… Тогда Россия молодая, открывшая для себя Европу и принявшая вместе с европейскими новациями множестве новых слов, осваивала их со всей в то время еще пассионарной мощью. Вот и молодые Демидовы читают “Библьские гистории”, осматривают “гавань, большой и малый”, “красивые окольности города”, “ранжерею для содержания яблонных садов” и “менажерию разных птиц”, слушают “играние на трампетах и ртом действуемых дутках”…
Понятно, что уважение к родителям выражалось — “как требует детская моя должность” — одними словами, а описание “мускатеров, которые очень хорошо ексерцировали пешком перед королевской фамилией” — совсем другими… Альманах представляет нам образцы разных стилей — путевые заметки, деловая, научная и семейная переписка, так что мы слышим свой язык (который — прямо по М.В.Ломоносову — легко вмещает крепость немецкого, живость французского, нежность итальянского и т.д.) в такой родниковой чистоте, о какой давно забыли…
Иллюстрации “Временника” — их около шестисот — портреты историчееких деятелей, документы, карты, планы городов и парков, чертежи рудников; картины, гравюры и рисунки европейских художников, великих и полузабытых, но непременно современников и очевидцев описываемых в альманахе событий и запечатлевших их, что называется, с натуры: римский папа, французский король, королева, королевские дочери в локонах и кружевах; “сад во французской манере” и сад английский, пейзажный; Милан, Флоренция, гавань Ливорно, горные выработки в окрестностях Фрейберга и торговая площадь в Вене; лорды, выступающие в Палате лордов, и бродячие актрисы, переодевающиеся в амбаре; великий Гаррик в роли Ричарда III и театральные билеты на бенефис; Вольтер с ироничной улыбкой, Гендель в напудренном парике и крысолов, чистильщик, сапожник, “Прекрасные шнурки для ботинок!”, “Смерть крысам!”, — кричащие на парижских улицах; маркиза Помпадур в прелестной шляпке и “парижанки, кои фартуки носят…”. Все это не картинки, прилагаемые к тексту, как это часто бывает, но неотъемлемая его часть, одновременно конкретизирующая и обогащающая восприятие.
Это последнее очень важно. Сотрудники Демидовского института, полагающие просветительскую работу долгом ученого-историка, адресуют свой альманах — как указано в аннотации — учащимся и преподавателям школ и высших учебных заведений, всем интересующимся историей и культурой России и Европы. В помощь этому желанному читателю создан отличный справочный аппарат; словарь терминов, очень тщательно составленный (слова приводятся в орфографии текста документов, при необходимости указываются пропущенные буквы либо слово в современной орфографии); словарь иностранных и устаревших слов; словарь библейских и мифологических имен; указатель имен и список сокращений. Каждый материал сопровождается обширным комментарием, не оставляющим читателю права не разобраться в прочитанном…
Так что читателя, взявшего в руки “Демидовский временник”, ждет полезная и счастливая встреча.
Майя НИКУЛИНА