Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2007
Cергей Меркульев — член Союза российских писателей, автор семи сборников стихов (последний — “Свободные клетки”, М., 2004). Подборки стихотворений в журналах “Урал”, “Уральский следопыт”, “Континент”, “Poetry magazine”, “Open Wide”, “Voices”. Живет и работает в Екатеринбурге.
Графика
Картон не тронут, опять твердит:
Отринь просонье, наш день не начат;
Да, ты был скован, был сердит.
Входи в еще не просушенный вид,
Въезжай в него на попутной удаче.
Да, ты был хмур и нелюдим
И оскользался в подозреньях,
Но штрих оживает, а засим
Акация дышит. Мы в пальцах храним
Частицы слуха и доли зренья.
Пустое пространство играет с тобой,
Фломастер подрагивает, как рапира,
Ты входишь в начальной листвы долгострой,
В незаселенный пейзаж, как любой
Лестницей с улицы входит в квартиру.
Ты тонешь во всем, с головою уйдя,
Что было, что есть и чему учиниться,
И в недоступных углах бытия
С жизнью играешь ты в прятки, шутя,
Как с отстающей на класс ученицей.
* * *
Время — подранок;
Все дорожает валюта.
Помнишь полустанок?
Судьба на ребре минуты.
Зелени срез —
Из-под колес,
Высится лес,
Тянется плёс.
Рельсам блистать,
Речке мелеть,
Станция Гать,
Дальше Исеть.
Ранние наши надежды
Мы называли любовью.
Он постоянно между
Мной, любым и любою,
Тот полустанок. Строчка,
Дробь электрички, эхо,
Капель биенье, точка…
И никак не объехать.
Летит дорога
Из Европы в Азию,
Ле-тя-ат во-о-роны
Поверх фантазии.
И ты, словно бы между
Прочим, шепнешь кому-то:
Здесь был полустанок прежде…
Здесь… Там… Эпохи… Минуты…
* * *
Стихотворение — оно
Случайно и непобедимо.
Опять оно проходит мимо,
Не оглянувшись на окно.
Его догнать, и вот чужак —
Почти что свой, как двух фамилий
Созвучие. Но вновь простыли
Следы… И сбился стих на шаг.
* * *
Думал: мимо, прошел сквозь нее,
Она повсюду сопровождала,
Маскировала слежку под шалость,
Но взгляды отсвечивали западней.
Она еще добавляла шагам,
Запаздывающим на такт и неточным,
Какой-то подтекст и какой-то подстрочник
Прожитых или ненаписанных драм.
Словно бы знала мой главный секрет,
В нем-то опасность и подозревала.
А я замедлялся: сил еще мало,
Казалось, и будущности еще нет.
* * *
Ты откажись попробуй
От раны, сдует с плит
Букашкой, пусть болит
Душа — она хвороба.
Пускай пуста бадья,
Пускай разлука гложет,
Иглой ведя по коже
Иероглиф бытия.
* * *
Какого еще овса,
Какого еще вам сала?
Такая вот полоса.
Вам белого света мало?
Или мало грязи,
Или жидкого мыла?
Или ворон сглазил
Ворожбою над жирной силой?
Какого еще огня?
Все мы и так на свете.
Сборки, разборки — фигня,
Урал в Москву не уедет,
Не уедет в Москву Урал,
Не пойдет гора к Магомету.
Кто эпоху проспал,
Кто развеял ее по ветру,
Кто ее просвистал,
Кто профукал ее, профикал, —
Им ли смотреть в провал,
Это ж все — как полтинник в чику.
* * *
Перелистывается том,
Расплываются даты и лица.
Вот и март в серый снег садится
Запорошенным гарью клестом.
Тает, тает времени связь,
Размесились его дороги.
Раньше тяжесть давила многих,
А теперь накрывает грязь.
Жил когда-то запущенный дом
Чистым светом над чистой страницей.
Чем еще? Дорожил границей
Между свалкою и жильем.
Фонарей обедневший класс
Ищет смази вселенской оттенки.
Может, здесь отмывали деньги
И они превратились в грязь?
* * *
Вода набегала подобий
Наплывом к фасадам и липам.
Те выплыть пытались над всхлипом,
И я рядом с ними — по плитам,
По отсветам плоти, по откликам топи.
Вода развернулась подобий потоком
К наклонным тротуарам из плит,
Гудя, подмывала татарник высокий,
И в этот сумбур неожиданно влит,
Выуживаю голосок я:
— Мама!.. Софья!.. Мама!.. Софья!..
Один, высоко над сырою землей,
С черемухой волглою у изголовья
В окне — белоголовый малой:
— Мама!.. Софья!.. Мама!.. Софья!..
Надолго ли? На минутку? На год?
Навеки?.. Ох, Софья — в такой водоход!
Среди многогласия и многословья
Ты слышишь ли, Софья, как сын твой плывет
В запененный города водоворот?..
— Мама!.. Софья!.. Мама!.. Софья!..