Из записных книжек краеведа
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2007
Гладкова Инна Марковна — тележурналист, была автором и ведущащим программ на свердловском телевидении. Печаталась в журналах “Урал” и “Уральский следопыт”. Живет в ФРГ.
Любопытную быль или небыль когда-то мне рассказал один старый человек. Памятью он обладал отменной. Мне бы за ним записывать тогда, да понятие это пришло поздно. За жизненной маятой многое забылось, но одну картинку Свердловска послевоенных годов, рассказанную им, будто сейчас вижу.
…На улице Февральской революции рушили старой постройки дома и наткнулись на кованый сундук, заполненный “керенками”. Некогда это были миллионы, в свое время великое богатство, но теперь — макулатура, которую, как листовки — только с царскими портретами, мальчишки весело разбрасывали по мостовой.
А еще в сундуке было “нечто”. Оказалось, что на холстину была наклеена временем побитая на изгибах какая-то карта с большой рекой и озером, да еще с загадочными обозначениями. Если быть точной, речь шла о куске пергамента, разрисованного чьей-то достаточно грамотной рукой. А не стоит ли за этим… ну, что сразу приходит в голову? Значки-закорючки на воде похожи на якоря, значит, перед нами (эврика!) подлинная карта сокровищ! Иди и бери клад! Только, если без эмоций, это все равно что ткнуть пальцем в небо. Где это место, где та река, где озеро?
Может, не на Урале вообще, но почему в Екатеринбурге хранился кусок пергамента, да еще среди ценных бумаг? За этим что-то есть! Но — что и где? Стоит ли усилий и времени эта бредовая идея? Только громкие легенды порой заманивают нас в волнующее прошлое. Словом: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается: надо было, как минимум, еще собрать и проанализировать бытовавшие про разные клады легенды. В каких из них зашифрована правда?
Известно, что все реки Урала к океану спускаются по восточному склону хребта, и только одна — Чусовая бежит на Запад. Профессиональные топографы рассматривали и сопоставляли официальные старые и сегодняшние карты, сравнивали с таинственной находкой. Выходило, что речь идет все-таки о Чусовой — главной в свое время транспортной артерии. По ней через Пермь, далее по Каме на баржах в столицу возили изделия уральских заводов, по большой воде сплавляли лес. Она кормила работный люд, а беглым помогала скрываться от облав.
О реке-красавице, бегущей среди живописных горных скал, сложена масса сказов и песен. Чусовая знает и научные экспедиции. В 60—70х годах минувшего века в защиту реки и ее притоков, загрязненных заводскими отходами, серьезно выступили обеспокоенные экологи, писатели, журналисты, краеведы. Эта “Операция Ч” всколыхнула общественность, но практически мало помогла реке. Проблема и сегодня более чем актуальна. Зато легенды, связанные с рекой, нет-нет да и всплывут из ее глубин и омутов. В основном их породили смутные времена пугачевского бунта. Скорее всего, из того времени и наша карта с непонятными зигзагами.
Старый пергамент был обследован в лупу и под микроскопом, и — такова уж магия всякого загадочного клада — от значков на темном листе (вероятно от долгого всматривания) начал исходить свет. Но где эта точка на карте? Что за озеро? Почему оно круглое? Что это — небрежность, ошибка рисовавшего или оно действительно выглядит расплывшейся каплей?
Эту подаренную мне “байку” я как-то принесла в редакцию журнала “Урал”, который тогда участвовал в издании моей книги историко-краеведческих очерков “25 екатеринбургских тайн”. Заместитель главного редактора Олег Петрович Капорейко, услышав только начало моего рассказа, хитро в бороду хмыкнул и тут же набросал на листке почти тот же старинный план, который я так долго разгадывала. Выходило, что приметы “на карте сокровищ” точно указывают место, которое он знает еще с детства. Оно — в распадке горного массива у Дегтярска, именно там находится озеро круглой формы, которое заросшей протокой соединяется с Чусовой. Здесь исстари в воздухе витает легенда о трех бочках пугачевского золота. Может, три якоря и есть те тайные знаки? Клад этот ищут с незапамятных времен. Только не настало, видать, время ему открыться. Но почему бы еще раз не попытать?
Лето 2001 года, когда стартовала наша небольшая поисковая экспедиция, было ласковое, чудное, теплое. Главным организатором и проводником был О.П. Капорейко. Пейзажи, как только исчезают контуры Екатеринбурга, открываются холмистые, дивно красивые: леса грибные, на земле даже в пасмурный день волшебный серебряный свет, особенно в березовых рощах. На Урале они — березы — “ходят” в ослепительно белых сарафанах. Сам горный хребет, названный Лабазом (по Далю — “хранилище”), похож на уснувшего динозавра. Не надо за красотой колесить по свету, она — под боком.
А слово “золото” в лексикон местных крестьян в основном прочно вошло в начале XIX века. Но оно не связано с “кладом Пугачева”. Если покопаться в старых документах, можно прочесть, как в один прекрасный день люди узнали, что живут у золотых рек. Это открытие сначала сделал, исследовав наносные пески речки Березовки, штейгер Лев Брусницын. Спустя десять лет, в 1824 году, странствующий по Руси император Александр I на речке Пышме “потребовал кайлу” и сумел даже выудить из песка приличный самородок.
В эти годы все ручейки, ключики, речки были пересчитаны и в окрестностях Дегтярска. Старожилы вспоминают семейные предания дедов и прадедов. Призрачное счастье не пытали только ленивые. Не только (как говорят) каждый второй, а каждый первый с нехитрым снаряжением — лотком, кайлом, лопатой — уходил из дому на весь сезон. Работа им предстояла тяжелая, мокрая, опасная. Чтобы взять несколько граммов “песошного” золота, надо было перелопатить тонны песка. Восемь граммов на тонну считалось хорошим фартом. Песок Каменушки, Медвежки, Лаврушихи и других, даже самых мелких ручейков и речушек, пройдя через вашгерды оставлял крупицы вожделенного металла. С ранней весны, после таяния льдов, до поздних заморозков старатели испытывали свою изменчивую фортуну. Но там, где брезжило богатство, там же вползала липкая зависть, а с ней и нередкий разбой. Золото — дьявольский металл!
На речке Кунгурке до сих пор можно видеть старые шурфы, следы обвалившихся выработок. А в деревне Кунгурке вам расскажут историю про то, как в те времена за счет доброго “фарта” старатели в благодарность Господу построили красивую, первую в округе, сельскую церковь.
Подсчитано, в первой половине позапрошлого века на Урале действовало более 2000 приисков. Только речки подарили человеку более 700 пудов (11 тонн) золотого песка. Доля дегтярских старателей в этой “золотой куче”, безусловно, невелика, но и они подержали заветный металл в ладонях. Однако так “по-стахановски” поработали, почистили все речки, что через двенадцать лет золотое счастье куда-то провалилось. Или природа, увидев человеческую ненасытность, клад перепрятала. Куда? Старики долго горевали: “Фарт как отрубило! Золото ушло!”
Если не все знают, скажем, что “золотой лихорадкой” наш край переболел на 80 лет раньше, чем описанный Джеком Лондоном знаменитый Клондайк. Интересно, что для внедрения опыта сложной очистки драгоценного песка от примесей в Канаду специально был направлен один из уральских инженеров золотодобычи, ученик Л. Брусницына.
Напомню, экспедиция, руководствуясь “картой сокровищ”, начала поиск клада, запрятанного рукой человека. С самого начала мы пытались объяснить себе: “С каких это щей” в озере Ижбулат оказались бочки с драгоценностями? Но легенды на пустом месте не возникают. По слухам, на этом озерке какое-то время от правительственных войск, посланных на подавление мятежа, скрывался крупный отряд Емельяна Пугачева. Не все знают (в советской историографии это замалчивалось), что подавлением крестьянского бунта руководил прославленный полководец Александр Васильевич Суворов. Вероятно, вооруженные солдаты, тщательно прочесывая схроны беглых, добрались и до этого укромного озерка. Затравленным погоней здесь стало небезопасно, настала пора спасаться поодиночке. Бесспорно, было у них и награбленное добро, да как теперь его унести? Вот и бросили они в смоленых бочках дорогие тяжести в воду, чтоб если — ни себе, то и никому. Кто-то зарисовал место — так, наверное, на всякий случай.
Этих былей и небылиц про клады, схороненные по всему Уралу в смутное время 1773—1774 годов, народная молва сочинила великое множество. Например, две легенды я слышала от известных ученых, профессионально связанных с геологией. Одну из щекочущих душу народных баек припомнил доктор геолого-минералогических наук В.В. Филатов. Будто бы, отступая, то ли сам Емельян Пугачев, а может, его сподвижники сбросили несколько бочонков с золотом в озеро Инышка, это на Южном Урале — прямо “под боком” у красивейшего озера Тургояк. Интересная особенность этого озерка. Всего несколько десятков метров узкой полоски скалистого утеса отделяет его от Тургояка, но его уровень на несколько метров выше уровня гигантского озера. Причем никакими естественными водными артериями они между собой не связаны. Тогда уверовавшие в пугачевский клад смекнули: стоит только прокопать канал, вода самотеком уйдет в нижнее озеро, и бери сокровища голыми руками. Но эксперимент не удался. Инышка — очень глубокое озеро. Но следы канала, как памятник неуемной тяги к кладоискательству, до сих пор сохранились. Азарт вокруг этого и сегодня кому-то греет душу, появляется цель, пусть даже нереальная.
В 60-х годах минувшего века пугачевское золото вновь взбудоражило многие умы. К Анатолию Алексеевичу Малахову, ученому-геологу, к тому времени уже известному писателю, автору 40 популярных книг о геологии, попала крышка от старинной малахитовой шкатулки. А на ней тайнописью была нанесена вся история пугачевского бунта. Так считал Малахов. Правда, противников этой теории было много. Но ученый не уставал повторять афоризм Александра Гумбольдта: “На первом этапе все новое воспринимается возгласом: “Какая чушь!” На втором: “В этом что-то есть!” А на третьем: “А кто же этого не знал?”
В разводах зеленого камня Малахов, увеличив их, увидел и фигуру генерала в шляпе екатерининской эпохи, и портреты людей конца XVIII века в характерных одеждах с высоким воротом. Разглядел он сцены расправы над восставшими и над ними, в облаках, деву Марию. На малахитовой плитке ученый обнаружил и топографическое обозначение Чусовой, а уж эту реку, ее береговые красоты он знал досконально, изучал и писал о них неоднократно. А тут со шкатулки, как из-за поворота реки, на него стали “выплывать” знаменитые скалы: “Боярин”, “Черт” “Разбойник” и легендарный “Кликун-камень”.
Фантазеры и романтики предсказали много великих открытий. Их, этих открытий, бесконечно много у Леонардо да Винчи и в “путешествиях” Жюля Верна, который никогда не покидал свой город. Источник мощной энергии находим у Алексея Толстого (“Гиперболоид инженера Гарина”). Герои романа Рабле “Гаргантюа и Пантагрюэль” еще в шестнадцатом веке “услышали” радио. Изучая Гомера, Шлиман нашел древнюю Трою. Легенды помогли обнаружить гробницу Тутанхамона и другие памятники Египта. Удивительное поселение Урала — Аркаим — вообще перевернуло все понятия о древних цивилизациях. Всегда есть нечто такое, что можно поискать в нашем загадочном прошлом.
Своей идеей обследовать прибрежные скалы реки Чусовой А.А. Малахов тогда “заразил” молодых коллег — геологов и геофизиков. Среди них был известный сегодня ученый-краевед В.М. Слукин. Он припомнил, как однажды с металлоискателями — приборами, которые помогали обнаружить подземные пустоты, просматривать рудные тела, экспедиция отправилась на Кликун-камень. Пещеру там действительно обнаружили, она и в летнюю жару обжигала ледяным дыханием. Но вход был сильно завален, никто не знал — какова глубина пропасти. А Малахов повторял: “Я чувствую металл клада. Там какая-то корона, россыпь бриллиантов…” Глаза у всех кладоискателей горели. Но прошел еще год, прежде чем, уже с помощью техники, удалось разобрать три метра завала. Известняковая порода была слишком тверда. Нужны были серьезные горнопроходческие работы для того, чтобы добраться до настоящей пещеры, спуститься туда и разгадать наконец ее тайну. Так что клад, если он действительно туда сброшен, там до сих пор и лежит. Тем, кто хочет попытать счастье, даем точную наколку: Кликун-камень на одной из излучин Чусовой, но вход в пещеру будто бы завален мощным взрывом. Таким ключом заперли клад пугачевские казначеи. Преграда эта существует и по сей день.
Есть, правда, одно “но”. Не исключено: то, что так образно увидел ученый-писатель Малахов в рисунках своей малахитовой шкатулки, увидел лишь он один. Морозные разводы на стекле, фантастические узоры кучевых облаков, причудливые формы пепла сгоревшей бумаги из новогоднего гадания и другие трансформации дают богатую пищу любой разыгравшейся фантазии, иногда очень яркой.
С этим отправилась в путь и наша экспедиция. Против течения по красавице-реке поднимаемся в ее верховье — к нашему озеру Ижбулат. С Чусовой его действительно соединяет заросшая камышом и осокой протока, ее протяженность около трех километров. По ней по высокой воде спокойно могли пройти до озера даже крупные челны, груженные не только мифическими бочками золота.
Собственно в основе нашей веселой, в то же время серьезной экспедиции лежали благие намерения и надежды. Мы даже размечтались: вот если повезет поднять со дна озера заветный клад (почему-то не в сундуках, а в бочках, а по нашим наметкам — в каждой должно быть по четыре пуда, это килограммов под двести!), мы получим от государства законные 25 процентов стоимости клада. Используем этот куш не ради корысти своей (романтики не перевелись!). Мы бы передали деньги на развитие Дегтярска, отслеживали, чтобы местные дельцы пугачевское золото не спустили в свои карманы.
К “подъему” готовились основательно. В кузне Вячеслава Иосифовича Лемещенко запаслись прочными острогами и крюками. Наконечники закалили в огне. Заранее были заготовлены длинные шесты, чтобы прощупывать дно. Наш главный профессионал-старатель Владимир Иванович Решетников припас бревна и прочные скобы. Все это доставили на берег. Вся подготовительная работа собрала много добровольных помощников. Построили плотик, спустили его на воду и, подождав, когда успокоится водная гладь, отправились в плавание. Озерко все же не малое, работа долгая, мы поняли, что нашими кустарными методами она займет не один год.
Надо сказать, что Решетников заранее выполнил топографическую карту озера, расчертил его на квадраты, к началу наших поисков успел обследовать более мелкое место — заводь, это пятьдесят квадратных метров дна. Бывалый старатель очень надеялся на удачу, хотя наверняка был здесь не первым кладоискателем.
Пусть не покажется несерьезным кладоискательство старожилов Дегтярска. Это не столько мечта неожиданно обогатиться лично, сколько надежда привлечь внимание к умирающему городу.
Напомним, что звездный час поселения смолокуров и дегтярей пришелся на другой клад, что был открыт у горы Лабаз еще в 1890 году, а извлекли его из недр в XX столетии — это был медный колчедан, а месторождение меди и сегодня равносильно открытию золотой жилы. Первоначально к разработке месторождения были привлечены иностранцы, в 1924-м месторождение отдали в концессию англо-французской компании “Лена Голдфилдс”. Процесс резко активизировался. За пять лет на средства иностранного капитала (но за нашу медь) были построены четыре шахты, обогатительная фабрика, добротные жилые дома и железная дорога между Дегтярском и Ревдой.
Особая стратегическая роль добыче медного колчедана была отведена в годы Великой Отечественной войны. Но запасы полезных ископаемых, увы, как сорняки, не растут. И некогда перспективное месторождение медного колчедана иссякло. Новых пластов поблизости не нашли, и тогда шахтные подъемники замерли. Все, что в городе связано было с добычей полезного минерала, ушло в историю. Не стало градообразующего предприятия. Никто пока не знает: когда и за счет чего город получит новое дыхание. Может, за счет озера?
Ижбулат — очень уютный водоем круглой формы. В безоблачную погоду просматриваются все его берега. Одним кажется, что лежит озеро в некой котловине, напоминающей кратер крупного, давно потухшего вулкана. Другим оно напоминает ладони с огромной каплей живой воды. С непредсказуемой периодичностью озеро дышит: то уровень поднимается на метр-два, то вода уходит куда-то — в никуда. Дно топкое. Глубина в среднем два метра, а под ней — огромный слой, метра в три, ценнейшего для сельского хозяйства органического удобрения. В годы перестройки кто-то из новых русских решил то ли в аренду взять озеро, то ли вообще за дешево “прихватизировать” лакомый кусок земли и воды и добывать со дна сапропель. В проекте намечалось поставить мощный земснаряд, чтобы отсасывать ил. Но кто-то из местных властей опомнился вовремя. Это грозило городу потерей главной зоны отдыха, а варварская разработка озерной фауны наверняка нарушила бы в этих местах и без того хрупкую экологию. За примерами далеко ходить не надо. До сих пор не зажили огромные раны на земле, сожженной кислотой при извлечении меди из руды еще иностранными концессионерами; прошли десятилетия, а там не только деревья — трава не проклевывается.
Подытожим наши поиски на озере Ижбулат. Одну бочку мы нашли. Не заветную. Подняв ее, лишний раз подумали: “Ни одно животное, кроме человека, не оставляет после себя столько мусора!”
Как сделать, чтобы озеро приносило более значимый доход городу? Вот одна из приемлемых схем (кроме разработки и реализации сапропеля): это красиво выстроенные легенды. Уверовав даже в откровенные враки, некоторые интуристы готовы ехать на любой край земли, с надеждой, что только им повезет увидеть нечто особенное, к примеру, мифическое “лохнесское” чудо.
А нам выдумывать ничего не надо, есть готовый миф о Пугачевском кладе. Чтобы он “заработал”, на середине озера должен возникнуть плавающий остров. К нему пустить ладью времен Екатериненской эпохи. Включить объект в туристический маршрут по легендарным местам края. Сделать умную рекламу. И возить любопытных туристов на остров. За небольшие деньги пусть, кто хочет, ищет золото: ныряет с маской, ковыряет багром. А там — как повезет: кому историческая бочка, а кому… ржавый трактор.
Прекрасный ландшафт, где столько живописных рек, озер, развал горных отрогов на границе Европы и Азии — наша жемчужина, наша Уральская Швейцария. Очень хочется увидеть то время, когда и мы, как в европейских странах, свою красоту природы научимся переплавлять в звонкое золото.