Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2006
Игорь Владимирович Тюфяков — родился в 1959 г. в Свердловске, вырос на Уралмаше, в 1977—1979 гг. служил в погранвойсках на Дальнем Востоке, в 1992 г. закончил философский факультет УрГУ по специальности “Философия”, работает ведущим специалистом в консалтинговой фирме. Живет в Екатеринбурге. В “Урале” публикуется впервые.
…без начала
…и еще у нас ценили привередливых
тех кто кушал быстро, а любил
медленно
тех кто мог делить хлеб
поровну
тех кто верил не себе
а черну ворону
тех кто душу настежь
и с дверей крючок
ну и звали как считали — дурачок…
…в белом пуанте
Ножка в белом пуанте, остро
Направленная со сцены прямо в горло, не получается
Сглотнуть, рот наполнен слюной от запахов,
От музыки, от движущихся фигурок, от легкого облака пыли,
Сопровождающего каждый шаг актеров.
Ставлю ладонь на уровень сцены, иллюзия повелевания, хочу
Перенести куда-то в пыльные кулисы на руке всех вместе: танцовщиков,
оркестр,
Дирижера, с мятыми фалдами фрака, в коротких пузырчатых брючках, и
мою приму —
И вздохнуть, вздохнуть, вздохну-у-уть,
Как бабочки понесутся, оставив сладкий след на языке,
Ворвутся, как легкие белые пылинки, не обременяя своим присутствием,
В мои легкие, только тогда я вновь успокоюсь.
Моя прима станет частью меня. После, когда раздвинется занавес.
Пока сижу, застыв на мягком кресле, рассматриваю соседей, скрипки,
альты,
Настраивающиеся на долгий путь по Вероне, шорох развертываемых
оберток
Важно не замешкаться, не пропустить момент,
До начала спектакля каждый вправе надеяться вдохнуть мою приму
и причаститься ею.
Старик в очках, прикрывающийся от своей спутницы программкой,
Прыщавый вьюнош с пальцами, испачканными в шоколаде,
и пара модниц и Man
В костюме от Versace и… и я в своих потертых “Lee Chicago” и еще
пятьдесят
Полных рядов по восемьдесят кресел. Всего четыре тысячи надежд и глоток
На одну приму в окружении кордебалета.
Антракт затянулся, к его окончанию я уже не был уверен, что сам не стану
частью
Дыхания моей примы, и не был уверен, что она узнает меня
Среди тысяч пылинок и запахов зала.
пустая
если бы ссыпать все эти штуки и штучки, которыми полны сувенирные лавки мира в большую гору
если бы стоять и смотреть, как они падают одна за другой, медленно проплывая перед глазами
если бы на это потратить все время
стоять и смотреть и никуда не спешить, понимая, что все остальное еще успеется, еще не поздно
стоять и сравнивать то, что есть, с тем, что надо, отделяя блестящее от тусклого, малое от большого,
стоять, зная наперед, что здесь нет ничего стоящего, ничего настоящего, ничего собственного, стоять и знать
тогда свет сойдется клином на каком-нибудь стебельке усыпанном фальшивыми алмазами, и на каком-нибудь стебельке из розового золота, и на каком-нибудь бриллиантовом стебельке — шпильке утерянной Нефертити и на каком-нибудь стебельке простого клевера
взять все четыре, и сплести меж собой, и завернуть в жухлую газету, и спрятать за пазуху, и так шагать и думать, что ты богат
остановиться на пересечении дорог, мимо которых не пройти, и стоять, и ждать, и сжимать перекрученные стебли в ладони
сколько так простоишь?
первым завянет клевер, потом тихими звездами облетят стеклянные алмазы, чуть поцарапав кожу, потом потускнеют брюлики, последним сдастся золото, сперва перестав быть розовым, потом перестав быть золотым
ты ведь появишься рано или поздно, пройдешь, не останавливаясь и не замечая протянутую руку, пустую без бриллиантового и алмазного стеблей, пустую без золотого и клеверного стеблей пустую
ты ведь появишься рано или поздно, остановишься, не замечая, что протянутая рука пустая без бриллиантового и алмазного стеблей, пустая без золотого и клеверного стеблей рука
ты ведь появишься
Вышел из дома
Вышел из дома, привычно похлопал по карманам брюк в поисках зажигалки и почти привычно чертыхнулся.
Зажигалки опять нет.
Знаю, что нигде не мог оставить и не мог потерять случайно.
Она где-то есть. Где-то тут. Но не знаю, где именно.
Привычно потерял.
Такое привычное чувство потери — не потери.
Самое привычное.
Есть или нет. Неизвестно.
Скорее всего — есть. Найду. Знаю точно — снова найду.
Но этот холодок.
Страх потери об руку с уверенностью в не потере.
К этому тоже привыкаешь.
Ищу уже не только в карманах. Сумка. Портмоне.
Карманы. Сумка. Портмоне. Карманы. Сумка.
Зажигалка-таки нашлась. В подкладке пиджака.
Нашлась, как всегда, неожиданно.
Будто прыгнула в руку. Когда надежда уже уступала место отчаянию.
Нашлась и нашлась. Всегда находится.
Ничего необычного.
Повертел. Привычно пощелкал.
Поглядел на маленький, злой огонек. И сунул обратно.
Кажется, в карман.
Я не курю. Уже привычка.