Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2006
* * *
Тебе хорошо — у тебя из окна
Звезда серебристая ночью видна,
И можно представить мгновенный полёт
Туда, где любовь неземная живёт.
А мне хорошо оттого, что всегда
Со мною, как память, ночная звезда.
Я видел её у тебя из окна.
* * *
Бесконечная зима.
А дождёшься — и услышишь,
как согретые дома
расправляют крылья крыши.
Крепким клювом на ветру
перебрав перо сосулек,
подлетают поутру
прямо с места, прямо с улиц.
Полноценная весна —
значит, небо заполняют,
раздышавшись докрасна,
стаи радостных трамваев!
А всему апофеоз,
если в новенькие гнёзда
сядут, плюнув на мороз,
распушившиеся звёзды!
* * *
Свидетелей двое — испуганный ветер
И дождь, за стеною игравший в траве.
Убрать их — и станет спокойней на свете
Любовникам жить голова к голове.
А как им поверить в молчание лета,
Которое вдруг распахнуло окно
И пальцами всех указательных веток
Скользит по экрану немого кино?
Какая-то глупая, детская тайна!
Притом, что среди разговорчивых туч
Любая расскажет притворно-печально,
Что был поцелуй неумел и колюч…
Зимний диптих
1.
В коридоре спит собака,
Вся из голода и мрака,
Кто её сюда пустил,
Бог тому грехи простил.
На балконе ходит голубь,
На морозе будто голый.
Кто-то, небу на потребу,
Накрошил бедняге хлебу…
Неподрубленные елки
Дышат снегом на пригорке.
След проходит стороной —
Конь доволен вороной.
А звезда упасть хотела,
Но легла земле на тело.
Больно колет, а терпи,
Темноте не уступи!
2.
В доме спит ребёнок нежный.
В белом поле шёпот снежный.
Всё луной освещено.
Всех будить запрещено.
За ребенка мать в тревоге.
Ветер веет по дороге.
В тучи прыгнула луна.
Где-то прячется война.
У дитя дыханье свято.
Снегом деревце примято.
В небе звёзды проросли.
Сёстры раненых спасли.
Над младенцем ангел вьётся.
Иней вылез из колодца.
Поутру тускнеет ночь.
А убитым не помочь.
* * *
Так парить может выдох морозной порой,
Так сверкать могут только вершины.
Глубина, соразмерная с чёрной дырой
И бездушная мерность машины…
Доколумбовой магии грубый обряд
И порочная сила искусства.
Сладковатый, во сне убивающий яд
И шестое, последнее чувство.
Говоришь, называют любовью тебя?
Посвящают стихи и матрасы,
И кладут, на податливый щебень дробя,
В основание Бога и расы?
О, не верь им и не прекословь.
Ты — столикая маска инстинкта!
Ни на что, ни на что не похожа
Любовь —
Дорогая моя половинка.
* * *
Когда канону следует поэт,
Он связан, но безжалостно свободен,
Теряет силы пригоршней монет
И обретает — листьями смородин.
И кажется, что в хаосе густом,
Где места нет для точных предсказаний,
Прожилка, прутик, каждый лепесток
Ждут одного: открытия названий.
Он их даёт дрожащим шепотком,
Едва горит и бесконечно гаснет…
Поймёте вы, но лишь потом, потом,
Какое это страшное богатство!
* * *
Я примерил рубашку счастья,
Оказалась она мала —
На груди расползлась на части,
На несбыточные дела.
Надевал и одежды Музы,
Получилось совсем смешно —
Для крылатых они обуза,
А руками махать грешно.
Я примерил рубаху смерти —
Не по-нашему тяжела.
Лучше жизнь на себя примерьте
И носите, пока жива!