К 85-летию Вадима Очеретина
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2006
Рафаиль Исхаков — старший преподаватель кафедры периодической печати факультета журналистики УрГУ.
Журнал “Отчизна” в 1980 году опубликовал очерк Ю. Баранова “Вадим Очеретин, или Кто в 2023 году расскажет потомкам о современном Свердловске”. Журналистский ход не требует расшифровки, он понятен. В дни, когда наш город отмечал 250-летие, в Историческом сквере в землю опустили и замуровали капсулу с посланием потомкам. Вместе с другими документами, отчетами, магнитофонными записями, песнями в нее вложили роман Очеретина “Саламандра” и фильм, снятый Игорем Персидским, “Город нашей судьбы. Рассказывает Вадим Очеретин”. В 2023 году, в 300-летие Екатеринбурга, когда вскроют капсулу, потомки наши услышат голос писателя.
Вадим Очеретин как полномочной представитель города мог бы рассказать и об уральской школе журналистики… Нынешний юбилей писателя Вадима Кузьмича Очеретина совпал с юбилеем профессионального журналистского образования на Урале. Совпадение во многом случайное, но символическое — Очеретин играл не последнюю роль в журналистском образовании на Урале. Факультет журналистики Уральского университета отметил 70-летие своего предшественника — Свердловского коммунистического (государственного) института журналистики имени В.В. Маяковского. Со дня рождения института журналистики и ведет свою биографию нынешний факультет журналистики. В музее Уральского университета много лет хранится рукопись первого летописца факультета Маргариты Ситниковой. В тексте она называет 1 200 памятных факультету фамилий. Вадим Очеретин, как в солдатском строю, занимает место на правом фланге. Его имя значится в первой строке перечня.
Очеретин поступил учиться в Свердловский коммунистического института журналистики, но закончил уже университет, в состав которого КИЖ влился в военные годы. Будучи студентом, некоторое время он даже подрабатывал лаборантом на факультете журналистики. Очеретин занял место звезды первой величины на небосклоне выпускников факультета. В астрофизике звезды различаются от гигантов до карликов. И свечение — это результат термоядерной реакции. Благодаря этим реакциям освобождается энергия в виде тепла и света. Энергия очеретинских масштабов выделяет и тепло, и свет.
И даже там, где имя писателя Очеретина связывается с журналами “Уральский следопыт” и “Урал”, ассоциация с университетом имеет основание. Толстый журнал — равнозначен университету в городе.
Как-то профессор кафедры советской литературы Уральского университета Леонид Быков поинтересовался: “Такое имя — Вадим… и несоответствующее отчество — Кузьмич…” Лишь в 2005 году вдова писателя Ида Власьевна осмелилась книжным тиражом рассказать то, что многие годы было тайной.
По кровному отцу Вадим — Павлович. Его отец, полковник Павел Ласточкин, вместе с армией генерала Каппеля отступил в Маньчжурию. Сюда он и увез с собой молодую красавицу-жену Стефанию Ноговицыну. Ласточкин умер, когда сыну Вадиму было всего три месяца. Молодая вдова вскоре вышла замуж за Кузьму Васильевича Очеретина, родила еще двух детей.
Вадим рос и воспитывался в семье Кузьмы Очеретина. Жизненный путь родителей Вадима Кузьмича запутан, как дебри камыша-очерета. Кузьму Васильевича судьба еще до революции забросила в Харбин. Он редактировала различные газеты и журналы — “Луч”, “Маньчжурская жизнь” для советских работников КВЖД. Говорят, был Кузьма Васильевич интереснейшим, веселым и добрым человеком, большим выдумщиком.
В Харбине Вадим учился в 4-й консульской школе КВЖД для советских граждан. Кузьма Очеретин неоднократно подвергался репрессиям со стороны тамошних властей и после прихода японцев сбежал от японской жандармерии на юг. Надумал издавать там русскую газету. В Шанхае еще в 1920-х издавалась газета “Русское эхо”. Газета “Русское эхо” заполнялась сведениями о склоках между деятелями эмиграции. Газета была единственным русским печатным органом белоэмигрантского направления в регионе. “По своему направлению была не менее, если не более, нетерпимая, чем “Общее дело”, — считал первый исследователь белой печати В. Белов. Идея Кузьмы Очеретина организовать в Шанхае газету советского направления провалилась. В условиях “свободы” большого города это оказалось абсолютно невозможным.
Вадим переехал к отцу в Шанхай. Там не учился. Не было русских школ, а английские “colleges” — не по карману. Работал учеником в мастерских по установке и ремонту типографских машин. После окончания обучения, как ненадежному, работа не была предоставлена. Как и отец, был безработным. Жили только благодаря материальной поддержке со стороны Советского посольства.
В 1935 году народный комиссариат иностранных дел СССР разрешил въезд в Советский Союз. Вадим летом 1935 года вместе с младшим братом был перевезен на советском пароходе во Владивосток. Жил в интернате. В том же году был принят условно в седьмой класс средней школы имени Сибирцевой, в которой и остался учиться. В 1936 году Вадима приняли в комсомол, а затем избрали секретарем комитета ВЛКСМ.
Видимо, и Вадиму на роду было написано стать журналистом. Он редактировал рукописный литературно-художественный и критический журнал “Школа”, выпускал веселую стенгазету “Ерш”. Летом работая вожатым в пионерских лагерях, руководил драмкружком в младших классах. Неугомонный затейник, он организовал АРС — Ассоциацию разбитых сердец со своим уставом и программой. Ох и влетело же от дирекции школы за этот самый АРС.
1935 — 1936 годы, как писал Вадим Очеретин в “Автобиографии”, — “время моего значительного роста. Я должен был догнать по развитию, по воззрениям советских ребят, прочитать для этого большое количество русской литературы (старых и современных классиков), которой не было за границей”.
В 1936 году приехали во Владивосток и родители. Отец стал работать заведующим издательством дальневосточной газеты “Рыбная индустрия”, мать — в “Союзпечати”. В декабре 1937 года органы НКВД арестовывают родителей. С тех пор Вадим живет самостоятельно. Жил случайными заработками — маляром, плакатистом, грузчиком, в театре на третьесортных ролях, репетитором, — добывал средства и существовал вполне безбедно.
Из-за ареста родителей Вадима исключили из комсомола. Он продолжал учиться в школе, там организовал кружок литературы и русского языка, который выпускал юмористическую еженедельную газету и литературный журнал. Вадим принимал в них активное участие. Кружок и все его члены были награждены грамотами горкома ВЛКСМ и ценными подарками. Кроме того, Вадим играл на школьной и клубной сцене. Поэтому весной 1938 года Очеретина восстановили в комсомоле с прежним стажем.
Когда мать арестовали, Вадим с братом и сестренкой по совету матери поехали к тетке на Урал, в город Кизел. Но сестра матери, видимо, побоялась приютить у себя племянников, брата сдала в трудкоммуну в Кунгуре, сестренку — в Чусовской распределитель НКВД. Вадим учился в Кизеле в средней школе им. Пушкина. В школе по поручению комсомольской организации организовал две еженедельные газеты, работал репетитором по русскому языку и литературе, был внештатным корреспондентом в газете “Уральская кочегарка”. Редакция газеты даже посылала учиться в Свердловский институт журналистики, но Вадим не решился, хотел получить сначала “законное”, как он считал, среднее образование.
В январе 1939 года Вадим решился уехать обратно во Владивосток, но доехал только до Иркутска и остался там жить у товарищей, студентов-медиков, бывших соучеников. Работал художественным руководителем кукольного театра Дома культуры завода им. Куйбышева. Летом вновь работал маляром и грузчиком в Ангарском порту, поскольку с окончанием учебного года кукольный театр выехал на гастроли. В Иркутске же и окончил 10 классов средней школы.
Мать была освобождена “за отсутствием состава преступления” в 1939 году, полностью реабилитирована. Осенью 1937 года она нашла-таки Вадима и приехала к нему из Владивостока, работала в Свердловском горсовете. Об отце ничего не было известно. Мать говорила, что он сошел с ума, находясь под следствием. Не документов, подтверждающих это, Вадим не нашел. Делал даже запрос наркому внутренних дел Лаврентию Берия, но тот не ответил. Только в марте 1959 года пришла справка из Военного трибунала Тихоокеанского флота: “Постановление от 28 августа 1938 года в отношении Очеретина Кузьмы Васильевича отменено и дело прекращено…”
Тем временем на Урале собралась группа достаточно квалифицированных преподавателей — Афанасий Павлович Швейкин, Павел Александрович. Павлов, Виктор Ефимович Бузунов, Константин Владимирович Боголюбов. Они и подготовили почву для создания в Свердловске Коммунистического института журналистики по образцу и подобию столичных и европейских.
Рождение Свердловского коммунистического института журналистики проходило нелегко. В сентябре 1918 года по постановлению ВЦИК возникло РОСТА (Российское телеграфное агентство) как главный информационный центр РСФСР. В 1919 году РОСТА организовало в Москве школу журналистов. В Екатеринбурге при УралРОСТА 5 сентября 1920 года открылись двухмесячные Уральские областные курсы хроникеров. Выпустив 27 слушателей, курсы приказали долго жить.
В 1931 году открылся газетный сектор Урало-Сибирского коммунистического университета им. В.И. Ленина, или как его тогда называли комвуза. Было положено начало систематического журналистского образования на Урале. Однако сектор журналистики комвуза вскоре был распущен, и с января 1933 года Уралобкомом ВКП(б) были образованы областные курсы коммунистов — журналистов.
В феврале 1936 года было принято решение об открытии Коммунистического института журналистики на Урале, объявлены правила приема. Институт должен был готовить литературных работников различной квалификации. В 1936 году в Свердловской области выходило 297 печатных газет, из них: 6 областных, 3 окружных, 81 районная, 83 фабрично-заводских, 36 лесных, 15 совхозных, 5 вузовских, 22 транспортных, 20 НКВД, 26 прочих. Эта сеть в основном выросла за пять-шесть лет, с 1931 по 1935 включительно.
С апреля 1936 года начинается новая страница истории журналистского образования на Урале — высшего образования. Коммунистический институт журналистики стал школой газетоведения Урала. С 1930-х годов исследования, связанные с печатью, считались у научных снобов недостойным “ответвлением” более крупных тем. Еще в 1931 г. заведующий газетно-редакторским отделением Института красной профессуры Закс-Гладнев на семинаре у первокурсников разработку основ печати сравнивал с “попытками создания теории парикмахерского ремесла”.
Осенью 1939 года Вадим приехал в Свердловск поступать в вуз. Поступить не смог из-за плохой подготовки. Свердловский обком ВЛКСМ послал его “на прорыв” на Верх-Исетский металлургический завод. Освоил специальность прокатчика. Был избран членом цехового комсомольского комитета.
Весной 1940 года решился на серьезные поступки — собрался вступить в ВКП(б), даже получил рекомендацию райкома ВЛКСМ. Решил стать журналистом, написал письмо в институт: “Желаю поступить в Ваш институт; прошу выслать условия приема, программу испытаний и основные сведения о институте”. Ответ из института его не удовлетворил, 24 марта он снова пишет: “В ваших правилах приема, которые мне прислали, не упоминаются приемные испытания по физике, химии и английскому (вообще иностранному) языку. Я готовлюсь к поступлению в Ваш вуз. Прошу сообщить мне о этих предметах. Нужно будет мне сдавать по ним испытания?”
В характеристике для поступления в институт комитет ВЛКСМ завода писал про Вадима Очеретина: “Один из лучших комсомольцев цеха. С момента прихода в цехвыполняет комсомольские поручения. Тов. Очеретин — редактор цеховой стенгазеты. Во время выборов в местные советы работал агитатором на избирательном участке. В 1939 году работал вожатым в подшефной школе. С начала 1940 года работает агитатором в комсомольско-молодежном общежитии, где проводит беседы, лекции и собеседования по истории ВКП (б). По инициативе тов. Очеретина организована в мае месяце ежедневная цеховая стенгазета, пользующаяся большим авторитетом среди рабочих цеха и завода. Тов. Очеретин — ответственный редактор этой газеты. В данный момент тов. Очеретин — член цехового комитета ВЛКСМ. Дисциплинированный, политически выдержанный комсомолец”.
Комсомольская организация завода не возражала и отпустила на учебу. Экзамен по литературе в институт журналистики принимал литературный критик Константин Владимирович Боголюбов. На письменных экзаменах по русскому языку и литературе абитуриенты писали сочинение “Тема социалистической родины в поэзии Маяковского” и диктант по теме “Родина”. Вадим пережил эту тему не только умом, но и сердцем. В одном детском стихотворении он писал:
Четырнадцать лет я под тягостным небом
Прожил средь контрастов и драм…
……………………………………..
И вот я два года в другом уже мире:
Живу в самой лучшей счастливой стране…
Вадима приняли в институт, но он продолжал работать на заводе. В характеристике в военкомат в декабре 1942 года секретарь комитета ВЛКСМ университета Лев Коган писал: “За время пребывания в комсомольской организации Свердловского государственного университета (с 1940 г.) тов. Очеретин проявил себя как преданный и дисциплинированный комсомолец. Прекрасно сочетал учебу с работой на производстве, тов. Очеретин ведет в СГУ большую общественную работу, являясь секретарем факультетского бюро ВЛКСМ. С работой справляется хорошо. Во время работы Очеретина в факультетском бюро факультета журналистики факультет поднялся с последнего места до второго. Очеретин пользуется большим авторитетом среди комсомольцев факультета, к нему обращаются за советом и помощью. Тов. Очеретин хорошо владеет военным делом, окончив одним из лучших бойцов всевобуч при СГУ. Комсомольских взысканий тов. Очеретин не имеет”.
До ухода на фронт в 1943 году Вадим Очеретин возглавлял комсомольское бюро факультета журналистики. В военные годы многие студенты направлялись кафедрой в многотиражные и стенные газеты Верх-Исетского завода, Визкабеля, Уралмаша, военных номерных предприятий, выпускали “боевые листки”. В двух прокатных цехах Верх-Исетского завода Вадим Очеретин оформлял наглядную агитацию вместе с Ритой Метенковой, Борисом Павловским. Борис Павловский станет основателем уральской искусствоведческой школы, членом-корреспондентом Академии художеств СССР. Внучка известного фотографа, оператора и предпринимателя Рита Метенкова останется преподавателем на факультете журналистики, станет первым его летописцем.
В 1943 году Вадим Очеретин ушел добровольцем в составе Уральского добровольческого танкового корпуса. Ушли с 10-м Уральским добровольческим танковым корпусом студенты Ирина Павлова, Семен Самсонов, Ирина Шапиро, Дмитрий Курбатов. Автоматчиком десанта Свердловской танковой бригады Вадим Очеретин прошел от Орла до Берлина и Праги. Трижды ранен. Он имеет восемь государственных наград — три ордена и пять медалей.
Между боями Вадим Очеретин редактировал рукописную газету “Автоматчик”. Ирина Павлова участвовала в боях, в политотделе танковой бригады записывала ее историю, была литературным сотрудником корпусной газеты “Доброволец”. Ирина Шапиро стала ответственным секретарем дивизионной многотиражки. Будущий автор книг “По ту сторону”, “Танк-Пионер” Семен Самсонов также сотрудничал в “Добровольце”. Ответственным секретарем в газете “Доброволец” работал будущий преподаватель факультета журналистики Сергей Георгиевич Александров.
В 1945 году Очеретин демобилизовался по трем ранениям и снова работал на заводе. Был освобожденным членом заводского комитета ВЛКСМ. За руководство комсомольской организацией награжден Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ.
Постепенно возвращаются в аудитории факультета многие из тех, кто не доучился — Алексей Мурзин, Иван Пуртов, Геннадий Кривошеев, Анатолий Румянцев, Юрий Шевелев, Михаил Тупицин, Евгений Хамцов, Ирина Павлова.
Среди них и Вадим Очеретин. 27 ноября 1945 года написал заявление: “Прошу в связи с моим возвращением из Красной Армии зачислить меня снова на 3 курс факультета журналистики, который я оставил в марте 1943 года”. Однако в ходе учебы понял, что на войне многое подзабыто, и он вновь обращается в деканат: “В связи с тем, что прошлый учебный год прошел у меня комом (я поздно демобилизовался и вынужден был работать на заводе), прошу оставить меня на 3-м курсе повторно”.
Военное время дало возможность уральцам послушать высококвалифицированных лекторов из других вузов страны. Среди приезжих — известный пушкинист, доктор филологических наук профессор Л.П. Гроссман, назначенный заведующим объединенной исторической кафедрой, эвакуированный из Киева профессор А.А. Введенский, С.З. Каценбоген, доценты Л.А. Гладковская, Л.Г. Бараг, Л.С. Шептаев, М.Г. Китайник, М. Нерсесова, профессор В. И. Ярцева. С сентября 1947 года факультет, как и другие гуманитарные в системе университетов страны, был преобразован в отделение при историко-филологическом факультете.
В октябре 1945 года под руководством доцента Лидии Арсеньевны Гладковской состоялось первое заседание “Литературного четверга”, а затем по инициативе вернувшегося с военной службы преподавателя Константина Боголюбова стал работать творческий кружок.
Впоследствии из большинства участников кружка выросли писатели, поэты и критики, сотрудники журналов — Вадим Очеретин, Анатолий Вяткин, Надежда Толмачева, Иосиф Гершенбаум (Герасимов), Владимир Шустов, Олег Коряков, Владислав Крапивин, Михаил Найдич, Феликс Вибе, Владимир Разумневич, Евгений Богат, Клара Скопина, Юрий Скоп, Леонид Шкавро, Виталий Бугров, Александр Галанов, Иван Зюзюкин, Давид Лившиц, Альберт Лиханов, Руслан Лынев, Николай Мережников, Станислав Мешавкин, Михаил Немченко, Феликс Овчаренко, Михаил Пилипенко, Анатолий Подольский, Анатолий Пудваль, Борис Путилов, Лев Румянцев, Семен Самсонов, Владимир Снегирев, Евгений Спехов, Игорь Тарабукин, Зот Тоболкин, Станислав Троицкий, Вячеслав Шугаев.
В августе 1946 вышло известное постановление ЦК ВКП(б) о журналах “Звезда” и “Ленинград”. Рассказать о его “глубоком” смысле студентам поручили рассказать патриарху уральской литературы Павлу Петровичу Бажову. Приказом ректора была утверждена редколлегия рукописного студенческого альманаха — преподаватели Борис Федорович Закс, Константин Владимирович Боголюбов и студент Вадим Очеретин.
По всей стране во исполнение постановления ЦК ВКП(б) искали примеры безыдейщины и антисоветских выступлений. И такой случай не замедлил подвернуться. В марте 1947 года вышел рукописный альманах литературно-творческого кружка “Наше творчество”. В него вошли рассказы Льва Румянцева, Иосифа Гершенбаума, Вадима Очеретина, стихи Владимира Шустова, Анатолия Вяткина, Глеба Пиньжакова, рецензия Георгия Краснова.
В “Комсомольской правде” 20 июня 1947 года был опубликован материал собственного корреспондента Михаила Меньшикова “Идейное убожество”. Взялись и за студентов, арестовали нескольких, многих “таскали” для профилактических бесед. Публикацию в “Комсомолке” рассмотрело бюро Свердловского горкома ВЛКСМ, партком университета. Партийное руководство факультетом стало более жестким.
Весной 1956 года Свердловский горком партии проверил “состояние воспитательной работы среди студентов в Уральском государственном университете”. Проверяющие отмечали стремление студентов-журналистов в своей деятельности уйти из-под контроля общественных организаций, требование считаться с их мнением и мнением профессорско-преподавательского состава. Была отмечена плохая дисциплина студентов-журналистов. На третьем курсе появился рукописный журнал “В поисках”, отмеченный как пример “чуждых советской идеологии взглядов и настроений по целому ряду вопросов”.
Было решено провести 22 октября 1956 года комсомольское собрание. Собрание было сорвано, “ввиду ухода большинства комсомольцев к концу собрания”. Пришлось собираться вторично, пришли секретарь райкома и обкома ВЛКСМ, представители горкома партии, парткома университета. Собрание проходило бурно. Выступили 24 человека, общий тон собрания был бурный, студенты топали ногами. Выступления ряда коммунистов прерывались криками: “Долой с трибуны!”, “Хватит!”. Составитель справки отмечал, что студенты-комсомольцы Чекрызов, Скоп, Антонов, Абдрашитов в своих выступлениях под флагом развития “свободы критики”, “свободы слова” высказывали политически вредные мысли, требуя “свободы идеологических дискуссий”. “Там, наверху, — говорил Ю. Скоп, — брожение вызывает страх, беспокойство. Недовольство государственным строем есть у некоторой части людей. Зачем это скрывать?” Четверокурсник Абдрашитов заявил: “У нас нет свободы, нет демократии, нет прав”. Заведующий кафедрой Б.С. Коган в форме требования предложил организовать в университете четырехполосную газету, толстый студенческий журнал, многотиражную газету “Журналист” на отделении журналистики. Он же сетовал на то, что в течение 10 лет не было Всесоюзного совещания журналистов. Проект резолюции собрания написан в вызывающем, политически-хулиганском, ультимативном тоне”. На второй день собранию была предложена коренным образом переработанная резолюция.
После собрания Б.С. Когана лишили поста заведующего кафедрой, были исключены из университета редактор журнала “В поисках” Ю. Хлусов, студенты Г. Федосеев, А. Нечаев, К. Белокурова и другие. Почти одиннадцать месяцев вели “дело” Гриши Федосеева: за проникновение в отделение связи, “чтобы похитить деньги”, за попытку создания “Союза экономического равенства”, в конце концов его упекли в “психушку” с содержанием под стражей. Лишь в мае 1960 г. Г. Федосеев был освобожден и отправлен на попечение матери.
В 1953 году Вадим Очеретин был принят в Союз писателей СССР, в 1956 году окончил Высшие литературные курсы Союза писателей СССР, с 1956 по 1958 год редактировал многотиражную газету завода “Уралэлектроаппарат”. С 1958 по 1961 год Вадим Очеретин был редактором литературного комсомольского журнала “Уральский следопыт”. За организацию работы журнала В.К. Очеретин награжден Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ. С 1968 года стал главным редактором журнала “Урал”, который возглавлял по 1980 год.
В декабре 1964 года Очеретин опубликовал в журнале “Вопросы литературы” статью “Ответы критику А. Бочарову” по поводу упоминания его романа “Сирена” в журнале “Вопросы литературы” (1964, № 7). “Вы помянули мою книжку, и за внимание — спасибо, — писал Очеретин. — Но я не понял, с какой целью Вам понадобилось так искажать пересказываемое”. Приходится лишь предполагать мотивацию поступка столичного критика.
Роман Вадима Очеретина “Сирена” увидел свет в восьмой, девятой и десятой книжках журнала “Октябрь в 1962 году. Затем выходит отдельным изданием в московском издательстве “Советская Россия”. Вадим Очеретин числился провинциальным писателем и руководителем провинциального журнала. Поэтому в выступлении критика можно увидеть рефлексию столицы на “нашествие” провинциального писательства.
Очеретин заступался за всех провинциальных писателей. Дореволюционный Урал дал русской литературе Ф. М. Решетникова и Д.Н. Мамина-Сибиряка. Множество талантливых писателей и поэтов так и не получили признания — П.И. Заикин-Уральский, новеллист М.Ф. Колотовкин, поэтесса Е. Глотова-Гадмер.
После освобождения Урала от Колчака появились литературные организации — Уральская литературная ассоциация, литературный кружок “Мартен”, литературная группа при газете “На смену!”. В состав группы входили начинающие прозаики и поэты А. Исетский, С. Птицын, К. Боголюбов, С. Васильев, В. Макаров, Е. Медякова, А. Баранов. С темы гражданской войны начал свой литературный путь первый крупный советский писатель Урала А. П. Бондин. О прошлом Сысертских заводов рассказал в своей первой книге “Уральские были” П.П. Бажов. Литературное движение развивали журналы “Товарищ Терентий”, “Уральская новь”, “Колос”, “Рост”, впоследствии переименованный в “Штурм”, альманах “Уральский современник”. В годы Великой Отечественной войны на Урале оформляются Пермская и Челябинская писательские организации.
В послевоенные годы Свердловское отделение Союза писателей СССР выросло и количественно и качественно. В литературу пришли новые люди, прошедшие горячим снегом фронтовых дорог — Вадим Очеретин, Павел Макшанихин, Олег Коряков, Михаил Пилипенко, Михаил Найдич, Яков Резник. Вырос и окреп отряд детских писателей — Елена Хоринская, Евгения Долинова, Иосиф Ликстанов, Ефим Ружанский, Белла Дижур, Олег Коряков, Юрий Хазанович, Борис Рябинин, Владимир Шустов, Владислав Крапивин. Романтика и героика людей труда находит отражение в стихах поэтов Юрия Трифонова, Льва Сорокина, Михаила Найдича, Евгения Фейерабенда, Бориса Марьева, Леонида Шкавро, Николая Мережникова
Немалую роль в литературном движении сыграло издание в Свердловске двух межобластных журналов — “Урал” и “Уральский следопыт”. В редакцию журнала “Урал” приходит более двух тысяч рукописей в год. За всех провинциальных писателей заступался Вадим Очеретин, когда писал “Ответ критику Бочарову”.
В 1974 году в статье “Провинциализм писателя” (“Урал”, № 4) он сокрушался, что “все более или менее значительное быстро перекочевывает в столицу”. Давно нет провинции как таковой, но еще осталась кое-где “провинция души”. Ее он пытается нарисовать, против нее выступает.
Лик первый — провинциальность. “Часто удручает отсутствие нового, свежего, еще не встречавшегося в литературе типа, характера… При узком диапазоне жизненных впечатлений, что каждый человек может быть героем произведения, автор начинает, ничтоже сумняшеся, описывать первое попавшееся лицо”.
Лик второй — провинциальщина. “Появится в литературе свежая, яркая книга: со своей самобытной темой, проблемами, с новыми для читателя героями…. И пишущий товарищ спохватывается: дай-ка я тоже о таком расскажу, я такое тоже знаю”. Заведомо считать периферийный журнал не в общем потоке отечественной литературы, а выходящим где-то за обочиной, — это, по мнению Очеретина, также провинциальщина.
Лик третий — “самый дремучий провинциализм”, бездумье. Он идет от духовного убожества, непонимания того, что без мысли не существует художественного произведения. “Важно, дескать, нарисовать картину жизни без всякой философии, потому что размышления — старая утеха древних мудрецов, а сейчас век стремительный, век действия, а не век раздумий”.
Лик четвертый — провинциализм “а’ля Корбюзье”, синдром “всезнайки”. —”Действующее лицо в таких рукописях, разговаривая, щеголяет именами артистов, кинорежиссеров, модных живописцев, цитатами, изречениями великих людей, почерпнутыми из календарей или из книжек типа “В мире мудрых мыслей”, на издание которых было поветрие с десяток лет назад”.
Лик пятый — провинциализм местечковый. “Живет в каком-нибудь городе литератор. Процветает. Его там у себя печатают, он выступает перед местными жителями, срывает аплодисменты… Но когда же редакция межобластного журнала просит поработать немного еще — улучшить стихотворение или рассказ, чтобы опубликовать на весь край, — он становится в позу обиженного: “Чего вам еще надо? Это обнародовано в шести изданиях (районных газетах), это читалось двадцать раз в больших аудиториях (по сорок человек), а вы придираетесь…”
Умер Вадим Кузьмич Очеретин 2 апреля 1987 года. Ему было 65 лет, до очередного дня рождения он не дожил 65 дней. В этот день 51 год назад открылся Свердловский коммунистический институт журналистики, alma mater Вадима Очеретина.