Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2006
Виталий Богомолов. Среди душманов. Повесть и рассказы. 148 стр. — Пермь. Пермское книжное издательство, 2005.
Повесть, давшая заглавие сборнику, — жуткая, душераздирающая, как говорится, история про контуженного и потерявшего рассудок боевого капитана-афганца Якова Рогожникова, сполна использованного Родиной и за ненадобностью подкинутого матери-старушке. История болезни на фоне сельского абсурда и беспросветного прозябания, наступившего не пятнадцать лет назад, как многим из нас мнится теперь, а, получается, чуть ли не всегда терзавшего российскую глубинку. Когда больше, когда меньше.
Деформированное сознание вчистую списанного “воина-интернационалиста” (так их когда-то называли, если кто забыл) изменившуюся реальность почти не воспринимает да и не приемлет, в нем, как на фотографии, навсегда запечатлелась война, остальное же прочее — лишь смутные тени, которые если даже становятся на миг отчетливей, то они отчетливо враждебны. За исключением разве что одной многодетной вдовицы да ее шестерых пацанят, которые, сложись обстоятельства иначе, могли быть родными детьми капитана, поскольку их мать — его давнишняя, школьная еще любовь, отдавшая некогда предпочтение одному уволенному в запас флотскому (будущий геройский капитан-то ей все больше стишки декламировал), балагуру и весельчаку, вскоре превратившемуся в банального забулдыгу и по пьянке же утонувшему.
Но при всем том автор, это как-то сразу становится очевидным, — чистая, благородная, скорбящая душа, он явно не из тех, кто зачем-то сладострастно добивает ядовитым словом то последнее, что живо еще и не испоганено в этом несчастном русском мире, однако вмененный самому себе долг писателя-реалиста и просто честного прозаика заставляет не отводить глаз, не искать врага вне поля зрения. Ибо пьянство и приобретенные в ходе разных социальных эволюций-революций отвращение к труду да одичание — есть впрямь самые свирепые наши враги. Впрочем, — это тоже абсолютно ясно, — как “душманы”, так и душманы не родились врагами недоубитого капитана Рогожникова, их сделали таковыми, по сути, одни и те же политические да социальные обстоятельства.
Давнее герценовское “мы не лекарство, мы — боль” в полной мере относится к пермскому прозаику Виталию Богомолову. Заглавная повесть книги — то самое и есть. А что касается скворцов, которые в начале повести прилетают из теплых краев в деревенский слабо благоустроенный скворечник, то в конце повествования скворцов нет — разгар зимы. И есть лишь робкая надежда, что привередливая птица, может, весной опять прилетит, выведет птенцов, протянет тонкую ниточку жизни в туманное будущее. Или не прилетит, не протянет, если весна будет вновь затяжной да недружной…
Рассказ “Божий адамант”, довершающий книжку, тоже оптимизма не добавляет. Нет, не добавляет. Хотя он существенно веселей и даже местами побуждает улыбнуться, ведь в нем, наряду с трагизмом опять же прозябания, присутствует мягкая ирония по поводу недоразумений и нелепостей бытия. Но никакие существенные мечты и тут не сбываются — может, потому, что не должны сбываться в принципе.
Александр ЧУМАНОВ