Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2006
Игорь Сахновский. Счастливцы и безумцы. — Москва: “Вагриус”, 2005.
Почти физический изъян и едва не метафизическая ущербность издаваемых нынче книг — анонсы, вынесенные на обложку. Анонсы эти очень напоминают этикетки на модной линейке йогуртов: ты еще ничего не попробовал, но уже досконально знаешь все достоинства втюхиваемого тебе продукта. И у тебя просто нет морального права проигнорировать восторженный отзыв-призыв: это вкусно, это полезно, и — вообще — только этого тебе и не хватало для полного счастья.
Но анонсы безбожно врут. Сперва ты, прельстившись гарантированным кайфом, послушно расстаешься с очередной сторублевкой. А спустя полчаса понимаешь вдруг незабвенного Манилова: большинство книг достойны того, чтобы захлопнуть их на четырнадцатой странице…
Но бывают редкие и приятные исключения. “Счастливцы и безумцы” Игоря Сахновского — одно из них. Потому что все три анонса на обложке соответствуют действительности: “Похоже, что Сахновский родился с абсолютным зрением, слухом и тактом, а главное — с предощущением истины” (“Литературная газета”); “Блестящая, остроумная проза. Не рассказы даже, а новеллы, засасывает с первой фразы, с первого предложения” (“Независимая газета”). И, наконец: “Читая Сахновского, чувствуешь, что нет ничего страшнее, прекрасней и фантастичней, чем так называемая реальная жизнь” (“Новый мир”)…
В 2003 году Сахновский был удостоен престижной всероссийской премии “Русский Декамерон” — за цикл рассказов, давший название всей книге. Это великолепная проза: безупречно выстроенные сюжеты, прозрачный стиль и умение рассказать очень просто об очень сложных вещах — о таких экзистенциалах человеческого бытия, как любовь, одиночество, смерть. “Мой главный принцип — не грузить читателя собой, своими сложностями. Но при этом я не хочу быть развлекателем. Это особая доблесть — писать просто о сложных вещах”, — так определяет свою сверхзадачу сам автор. И, надо сказать, он с ней справляется.
Но сборник “Счастливцы и безумцы” — это не только пронзительные и ироничные рассказы, среди которых, на наш (увы, довольно пресыщенный) вкус, вне конкуренции — “Нелегальный рассказ о любви”, “Ревнивый бог случайностей” и “Бахчисарайская роза”. Это еще и небольшой роман “Насущные нужды умерших”, в 1999 г. опубликованный в “Новом мире”, а тремя годами позже награждённый британской международной литературной премией Fellowship Hawthornden International Writers Retreat. И это, наконец, подборка эссе, написанных в разное время для глянцевого журнала “Я покупаю”: “Dolce Vita, прекрасная и летальная”, “Пляжные дикости и приличия”, “Чёрная кровь”, “Тело как эротический текст” etс.
Кстати, первые рассказы Сахновского появились всего семь лет назад: “Я много лет писал стихи. И долго не брался за прозу — просто потому, что не знал, как надо писать. В поэзии же слово присоединяется к слову, а слова, как известно, радиоактивны… Я и сейчас работаю на уровне слов, поэтому и пишу так медленно. И ничего в жизни я не боюсь так, как чистого вордовского листа. Такой, сами знаете, трепет бабочки в области диафрагмы… При этом я понимаю, что пишу лучше многих в России. Впрочем, это небольшая доблесть, так как сейчас в России довольно херово пишут”.
Оставим автору его ленинскую скромностью. По-моему, Сахновский — один из лучших отечественных прозаиков. Его проза, изысканная, глубокая и до головокружения легкая, порой оказывается беспощадной. Почему? Да потому что у каждого есть свой собственный опыт предназначенных расставаний и несделанных выборов. Потому что выморочные звонки глубоко заполночь не отменяют той настоящей нежности, которую, если верить Ахматовой, “не спутаешь ни с чем — и она тиха”.
И, наконец, потому (я цитирую последнюю страницу книги), “что наши тела в тысячу раз умнее нас, и они сами находят и узнают друг друга по запахам, по каким-то своим тайным признакам и феромонам. Им еще предстоит решаться на сумасшедшее, головокружительное сближение, на доступ к перламутровой изнанке и (простите за биологизм) на совпадение слизистых. Для них, для тел, это высшая степень доверия. А если твоя нежная влажность, твоя изнанка доступна кому попало, то это уже нормальное, типовое блядство либо такая степень голодухи, такая убогая, нищенская пустота, о которой и говорить нечего. Поскольку самая правильная и счастливая “форма существования белковых тел” — жить, умирая от нежности и желания”.
Ксения ГЕНРИХ