Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2005
Ираида Власовна Очеретина — пережила восьмимесячную фашистскую оккупацию в г. Ростове. В феврале 1943 года пошла в армию. В 3-й гвардейской стрелковой дивизии служила рядовым трофейно-похоронной команды. После войны окончила филологический факультет Уральского университета. Журналист. В “Урале” публиковались воспоминания о войне, о муже — писателе Вадиме Очеретине.
Есть у ветеранов Уральской 3-й гвардейской стрелковой дивизии почетный нагрудный знак — “Первогвардеец”. Может быть, не очень изящный, но для каждого — от солдата до генерала — очень дорогой. Этот знак — память о жесточайших сражениях первых дней Великой Отечественной войны.
Когда заходит речь о Великой Отечественной войне, об участии в ней Урала, почти всегда и везде славят 10-й гвардейский Уральский добровольческий танковый корпус. Нет слов, это действительно замечательное воинское соединение, любимое детище уральцев. Дорогой подарок тружеников края фронту в тяжелом 43-м. О том, как создавали корпус, — одевали-обували, вооружали — пишут и говорят немало.
А я хочу напомнить еще об одном достойном соединении: о нашей Уральской 3-й гвардейской стрелковой дивизии. Она была сформирована на Урале в августе 1940 года. Новое соединение получило наименование — 153-я стрелковая дивизия. Ее создание увековечено мемориальной доской на фасаде Дворца культуры имени Горького в Екатеринбурге. В этом здании в 1940—1941 годах и был штаб дивизии.
В мае 1941 года эшелоны, заполненные бойцами дивизии и боевой техникой, отправились на запад. К месту нового назначения — западнее Витебска — уральцы прибыли 22 июня. Фашисты уже переступили нашу границу, и 153-я с ходу начала готовиться к встрече с врагом.
5 июля дивизия вступила в свой первый бой с фашистскими захватчиками. Неравный бой. На плохо вооруженных бойцов — не хватало винтовок, снарядов, патронов — двинулись фашистские танки, машины с пехотой, мотоциклисты. Гитлеровцы шли, уверенные, что сопротивления не будет. Но их встретил яростный огонь уральцев, и, не выдержав, немцы отступили. Ненадолго. Снова на бойцов дивизии обрушились снаряды и мины, полетели бомбы, пошли танки… И так день за днем. Неделю продолжался тот первый кровопролитный бой. Дивизия стойко обороняла Витебск. 26 массированных атак танков и пехоты отразили мужественные уральцы. “Фашисты оставили на поле боя 24 танка, 16 бронемашин, 12 минометных батарей, 8 орудий, 18 мотоциклов, 42 станковых пулемета…” — это цифры из официального донесения. Гитлеровцам не удалось пробиться там, где стояли бойцы уральской дивизии. Но фашисты потеснили соединения, бившиеся справа и слева от 153-й, обошли дивизию, захватили Витебск. Уральцы оказались в окружении.
Почти две недели, в болотах, без сна и отдыха, ожесточенно отбиваясь от ударов мотопехоты и танков противника, дивизия вырывалась из вражеского кольца. Все попытки фашистов разделить дивизию на части и уничтожить успеха не имели. Не сработали и сброшенные листовки: “Командир вашей дивизии Н.А. Гаген — немец. Он специально завел вас в болота, чтобы уничтожить”. Среди бойцов возникло недоверие, поползли слухи об измене. Тогда срочно созвали партийное собрание. Выступил полковник Н. Гаген. “Да, происхождение мое действительно немецкое, — сказал комдив. — Но дед мой и отец родились в России. Это и моя родина. Воевал в Гражданскую, защищая советскую страну. Готов, если понадобится, отдать жизнь за нашу победу. Но главное не в этом, цель наша в том, чтобы сломить врага, вырваться из окружения”. Собрание единогласно выразило доверие командиру. И об этом решении узнал каждый боец. Разговоры об измене прекратились.
Воины-уральцы держались стойко и, прорвавшись сквозь многочисленные вражеские заслоны, соединились с главными силами Западного фронта. В тяжелейших условиях, с боями, дивизия прошла более двухсот километров, сохранив всю технику и вооружение.
Уставшие, измотанные бойцы мечтали об отдыхе. Но не пришлось. Сразу — участие в знаменитом Смоленском сражении, в Ельнинской операции.
Как известно, Ельнинская — первая в Отечественной войне успешная наступательная операция. Руководил ею Г. Жуков. В боях под Ельней и родилась советская гвардия. По рекомендации Жукова четырем лучшим соединениям Вооруженных Сил приказом народного комиссара обороны СССР от 18 сентября 1941 года было присвоено звание гвардейских. За боевые подвиги, организованность, примерный порядок и дисциплину, проявленные в первые месяцы Отечественной войны. Среди отличившихся и наша 153-я стрелковая дивизия. Она стала 3-й гвардейской.
Из истории известно о русской гвардии Петра I. Она родилась в 1700 году не в победных боях, а во время драматического сражения русско-шведской войны под Нарвой. Разгромленные войска Петра отступали. Лишь два полка — Семеновский и Преображенский, — потеряв почти половину солдат и офицеров, не оставили своих позиций и продолжали биться. Отступили лишь по приказу царя. Эти полки стали гвардейскими. Они получили право носить красные чулки, раз устояли по колено в крови.
И советская гвардия, в первых боях 41-го выстоявшая в смертельных схватках с противником, родилась по колено в крови. Дивизии вручили гвардейское знамя, под которым уральцы прошли весь свой славный победный путь. (Между прочим, по просьбе руководства области на торжества в честь 60-летия Победы в Екатеринбург должно прибыть из Москвы боевое знамя 3-й гвардейской, так же как и знамя 10-го гвардейского танкового корпуса.) В мае 1942-го бойцы и командиры дивизии укрепили на своих гимнастерках почетный знак “Гвардия”.
Под гвардейским знаменем наша уральская дивизия прошла с боями более двух с половиной тысяч километров, не зная поражений. Памятны жестокие битвы у станции Погостье, что между Волховом и Ленинградом. Упорно, теряя под свинцовым огнем товарищей, атаковали гвардейцы противника. В этих тяжких боях особо отличился старший лейтенант Федор Синявин. Посмертно он был удостоен звания Героя Советского Союза. Первый Герой дивизии.
Героическая страница в истории 3-й гвардейской — Сталинград. В декабре 42-го, когда 6-я армия Паулюса уже была в кольце, уральскую дивизию срочно перебросили под Сталинград. Приказ: стоять насмерть, не дать прорваться специально созданной в помощь Паулюсу танковой армии фельдмаршала Манштейна. Лавина мощных машин двинулась на дивизию. Атака за атакой. И лютый мороз.
Гвардейцы выстояли. Танки Манштейна не помогли Паулюсу. Об этом подвиге рассказывают точные, энергичные строки поэмы ветерана дивизии поэта Венедикта Станцева “Смотрю я памяти в глаза…”.
После Сталинграда гвардейцы-уральцы преследовали гитлеровцев по холодным Сальским степям, через топи Маныча. В истории дивизии — сражения на реке Миус, штурм Перекопа, взятие Севастополя, бои в Прибалтике, где дивизия закончила свой боевой путь. К концу войны она стала именоваться 3-й гвардейской Волновахской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизией. 15 воинов удостоены звания Героя Советского Союза, пятеро стали полными кавалерами солдатского ордена Славы.
…Каждый год 9 Мая ветераны-первогвардейцы приходят к скромному гранитному памятнику погибшим бойцам 3-й гвардейской, что стоит во дворе домов по улице Куйбышева, 48 в Екатеринбурге. В этих домах жили с семьями военнослужащие Красной Армии, и когда началась война, почти из каждой квартиры кто-нибудь ушел на фронт. Мужчины из двадцати четырех семей сражались в рядах 3-й гвардейской, и восемнадцать не вернулись с поля боя. Отсюда уехал на фронт командиром отдельного батальона связи и Сергей Черноголов, первый председатель организованного в 1965 году совета ветеранов. Заботами этого неравнодушного человека и других таких же душевных людей на собранные деньги в 1968 году и был открыт памятник.
В прошлые годы на митинги у памятника собиралось много ветеранов с детьми, потом и с внуками… Но с каждым годом растет список ушедших боевых друзей. Сейчас нас в Екатеринбурге всего пятеро. Но мы не изменяем традиции, приходим к нашему памятнику, вспоминаем погибших товарищей, боевое прошлое. Оно неистребимо живет в каждом, прошедшем войну. Это — часть судьбы, страница биографии, которую не вычеркнуть, не сократить, не забыть…
Главное дело поколения
Письма военных лет… Невозможно читать их без сердечного волнения. Не у всех они сохранились, хотя в годы войны шли тысячи писем — с фронта в тыл и с тыла на фронт. Переписывалась почти каждая семья.
В семье моего друга инженера Николая Михайловича Бабушкина, недавно ушедшего из жизни, хранятся эти свидетельства войны. Целая повесть в письмах. Несколько дней с любезного разрешения я читала эти искренние, волнующие документы. В каждой семье в те страшные годы было свое горе, и у всех одно общее — война. И всеобщим было стремление поскорей победить врага. У писателя-фронтовика Вячеслава Кондратьева есть такие строчки: “Война оказалась для нас самым главным делом нашего поколения, и тут ни убавить, ни прибавить. Тот чистый порыв любви к своей Отчизне, тот жертвенный накал и готовность отдать жизнь за нее незабываемы…” Эти слова и о них, о Бабушкиных.
В поселке Огурдино, что у города Березники Пермской области, в семье Бабушкиных было три сына. Отец рано умер, растила их мама, Клавдия Ивановна. Жили трудно. В 1941 году старшему, Алексею, исполнился 21 год, Николаю — 19, Сергею — 16 лет.
Алексей, как многие парни в те годы, увлекался авиацией, занимался в аэроклубе. Перед войной поступил в авиационное училище, окончил его в 1943-м. Всего семь боевых вылетов на скоростном пикирующем бомбардировщике в сражениях за Орел и Белгород довелось сделать младшему лейтенанту Алексею Бабушкину.
В ноябре этого же года домой пришла скорбная весть: не вернулся с боевого задания.
Николай в 1940-м уехал в Свердловск, поступил в политехнический (тогда — индустриальный) институт. На фронт его не брали из-за неподвижности локтевого сустава левой руки — последствия перенесенной в детстве оспы. Но и без этого хлебнул военного лиха. Война началась, когда сдавали экзамены за первый курс. Сразу после сессии студенты пошли на заводы помогать поредевшим рабочим коллективам. А осенью — в колхоз, на уборку урожая… Все студенческие годы жил впроголодь. Но институт не бросил. Получил специальность, работал на Верх-Исетском металлургическом заводе, последние годы — в научно-исследовательском институте металлургической теплотехники. Защитил кандидатскую диссертацию.
Сергей в марте 43-го, не закончив девятый класс, ушел в армию.
С августа — на фронте. Наводчик 45-мм пушки. В одном из первых боев отличился: подбил прямой наводкой вражеский танк. Награжден медалью “За отвагу”. А в январе 44-го получила Клавдия Ивановна письмо от медсестры, что сын тяжело ранен, отправлен в госпиталь.
Пролежав в Бакинском госпитале полгода, вернулся домой. Крепко покалечила Сергея война: тяжелая контузия, кисть левой руки оторвало, правую искорежило так, что и держать ничего не мог. Это потом настойчивыми упражнениями он добился, научился ловко управляться этой рукой с любой работой. А поначалу… Из рассказов Клавдии Ивановны знаю, как тяжко переживал он свою беспомощность. “Сядем есть, а дитятко ложку удержать не может. Вскочит из-за стола, убежит на берег Камы и до позднего вечера не возвращается”. Наплакалась мать, настрадалась. Но не только плакала: учителей в помощники призвала, все вместе убедили Сергея окончить школу, а потом и в университет отправили. Николай поддерживал брата. Окончил Сергей истфак Уральского госуниверситета, аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию. Заведовал кафедрой политэкономии в институте железнодорожного транспорта… Умер рано — раненые фронтовики не живут долго.
Это скупые биографические данные. Письма раскрывают душу. Вот некоторые из них.
Алексей — Николаю. “08.09.40 г. Шлю курсантско-красноармейско-комсомольский привет. Поздравляю с поступлением в вуз… С первых дней не запускай ни одного конспекта…”
Клавдия Ивановна — Николаю: “10.07.41 г. От Алеши писем нет с 29 мая. Конечно, я с этим мирюсь. Ведь теперь о доме ему приходится думать второстепенно или совсем не приходится. Теперь одни у всех мысли: скорей покончить с зазнавшимися фашистами”.
Алексей — Николаю: “11.10.41 г. Коля, во что бы то ни стало продолжай учиться… Мы напряженно следим за событиями на фронте. Обидно, что приходится только следить, делом помочь не удается. Но придет и наш черед. Жаль, что сейчас трудно угнаться за техникой. Только освоишь одну машину, как появляется новая”.
Алексей — Николаю: “11.03.42 г. Твое письмо для меня — точно из мутных вод Урала выплыл Чапаев… Если был дома, не забудь описать подробней обо всем — что и как”.
Алексей — Николаю: “07.02.43 г. Напишу о нашем общем горе — о гибели Марины Михайловны Расковой. Я ее видел в нашей школе не один раз. А у ее воспитанниц нам надо еще учиться и учиться. И нашей школе присвоено имя Героя Советского Союза М.М. Расковой”.
Кл. Ив. — Николаю: “12.03.43 г. Сережа ушел в армию, с 4-го марта я одна. Очень тяжело. Я, сам подумай, вами только и жила, вами и дышала, а теперь осталась одна… Коля, напиши ему поскорее, если есть время. Его надо ободрить и поддержать. Попервости ему, наверное, будет тяжело, ведь еще молодой… А в пехоте все надо на ногах. Мне его очень жаль…”
Кл. Ив. — Николаю: “23.03.43 г. …стану жить вашими письмами. Каждое утро и каждый вечер подхожу к вашим фотокарточкам. А вы, словно сердитесь, со мной не говорите. Я теперь только, Коля, овдовела и поняла, чего лишилась. Ну, ничего не поделаешь, надо жить и все перенести. Все же я мечтаю: когда кончится война, я снова с вами всеми увижусь”.
Кл. Ив. — Николаю: “07.05.43 г. Вчера получила перевод на 250 руб. от Алексея. Пишет, что выслал деньги из своей первой получки. Как я рада, что он будет носить почетное звание командира. Думаю, он его оправдает… Коля, мне очень хотелось бы посмотреть на Алексея. Ведь он теперь солидный, и форма, наверное, очень хороша. Хотя бы фотокарточку посмотреть…”
Кл. Ив. — Николаю: “10.11.43 г. Я получила сегодня письмо от Сережи. Какая, представляешь, Коля, радость: наш Сергей получил правительственную награду, медаль “За отвагу”! Он тебе шлет привет и просит не обижаться, что нет времени писать. Ведь сам посуди, Коля, сидя в окопе, не всегда найдешь время писать письма”.
Кл. Ив. — Сергею: “10.11.43 г. Спешу, мой дорогой Сережа, поздравить тебя с правительственной наградой. Как мать-родительница благославляю тебя и в дальнейшем биться с проклятыми врагами, гнать их с нашей земли”.
Кл. Ив. — Николаю: “23.11.43 г. Мой милый, дорогой сын Коля! Пишет ли тебе дорогой брат Сережа? Я получила обратно письмо, которое мы ему писали, когда ты был дома. На конверте написано, что доставить невозможно. Немного дней спустя опять пришло обратно наше письмо. Коля, я совсем стала в тупик с этими письмами. Где теперь Сергей — не знаю.
Коля, решила написать все, что наболело, что я в эти дни переживаю. Конечно, это и тебя, милый мой сынушко, взволнует, но ты, прошу тебя убедительно, не расстраивайся, ведь повлияет на учебу. Ты не представляешь, я ведь получила весточку не радостную. Пропал без вести мой дорогой, милый сынушко, сталинский сокол Алексей Михайлович.
Получила я эту весточку 5 ноября, но писать тебе никак не могла, не поднимались мои руки. Вот это извещение: “Ваш сын летчик в/части… Бабушкин А.М… пропал без вести при исполнении боевого задания 15.09.43 г.”. И подписи… Вот и все, что осталось от моего сталинского сокола. Но, Коля, я никак не верю, что погиб мой Алексей. Быть может, он жив, в тылу у немцев или попал к партизанам… Я первые два дня очень много плакала. А потом решила повидать Шуру Жуланова, с ним поговорить. И по правде сказать, еще мне, не знаю, как и выразить, хотелось на него посмотреть. Он ведь тоже летчик, сейчас после ранения приехал ненадолго. Мне, несчастной матери, не пришлось увидеть своего сыночка в военной форме, решила посмотреть на чужого. Шура мне очень понравился. И я никак не могу представить, как была бы рада, если бы мне довелось увидеть своего сыночка Алексея.
Шура убедительно просил не плакать, а ждать. Он со мной поговорил, и мне сразу стало как-то легче, словно лекарства выпила”.
А Сергей… Сколько молодых, покалеченных так, как он, в первые послевоенные годы оказались не у дел — сидели с шапками у магазинов, ходили с жалостливыми песнями по вагонам… Сергей нашел силы. Выучился. Но через какие муки прошел, какие горькие думы передумал…
Сергей — Николаю: “19.11.44 г. Хожу в школу. Ужасно мерзнут руки, несмотря на то, что рукавицы меховые.
…Мне 19 лет, а я беспомощный, как ребенок. Как жить в будущем таким калекой? Лучше бы сразу убило. А теперь жизнь совсем опостылела. К чему жить и обременять других… Педагоги советуют после школы идти на исторический факультет, а я не знаю, смогу ли. Они два дня сряду долбили, т.е. вбивали в меня веру в жизнь, которой у меня мало… Коля, напиши, что ты думаешь о дальнейшей судьбе моей?
…Сегодня День артиллерии. Сейчас салютуют и моей частице труда в общем деле…”
В главном деле нашего поколения, в нашей Победе есть частицы труда всех братьев Бабушкиных — Алексея, Николая, Сергея.
Материал подготовила Ида Очеретина