Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2005
При написании очерка автор пользовалась книгами Р. Габделхакова и И. Гурина, в создании которых принимала посильное участие.
Лет тридцать назад бытовала на телевидении передача “От всей души”. Популярностью своей она соперничала с молодым еще КВНом. Ее подобия возникали и в школах, и на предприятиях, и в институтах.
В народе передачу называли “Плачьте вместе с нами”, так как в финале ее главного персонажа ждала “нечаянная” встреча с дорогим ему человеком, выбивавшая счастливую слезу у всей аудитории. (Похожая передача есть и сейчас на Первом канале — “Жди меня”.)
В те далекие времена довелось и мне оказаться в положении “сюрприза”. Все началось с того, что нежданно-негаданно из города Чернушки Пермской области, где я окончила школу, пришло письмо. А в нем — приглашение на юбилей Федора Ульяновича Деревянных, руководителя моего десятого класса, который стал для учителя в 1944 году первым выпускным.
То, что его ученицу разыскали через столько лет, от Федора Ульяновича скрыли. Когда меня вывели на сцену, он ахнул. Признаться, ахнуть пришлось и мне, потому что мой наставник оказался отнюдь не старым, как мне представлялось, а еще вполне крепким человеком. И по возрасту нас разделяли всего каких-то четыре-пять лет.
С этого посещения города, где прошли мои отрочество и юность, началась череда дальнейших поездок и встреч, открывших мне новую Чернушку.
Еще до “нашей” Отечественной войны мы, дети, прыгая по кочкам за огородами или в окрестном заболоченном лесу, видели на поверхности бурой воды керосиновые разводы. И слышали от взрослых, что в наших местах, возможно, есть нефть…
В 50-е годы геологи действительно открыли здесь нефтяное месторождение. “Черная река” потекла из Чернушки на нефтеперерабатывающие заводы. Станция Чернушка, известная ранее только тем, что тут можно было дешево купить сливочное масло, завернутое в капустный лист, горячую отварную картошку да плетенки золотистого лука и туеса липового меда, превратилась в город со всеми должными атрибутами: Дворцом культуры нефтяников, плавательным бассейном, стадионом, больничным комплексом, краеведческим музеем, многоэтажными домами, автобусным сообщением и прочим.
Свердловский поэт Лев Сорокин, побывавший здесь на Днях литературы, под впечатлением от увиденного написал:
Да разве б я подумать мог, —
Чернушка вовсе не чернушка, —
Высокий светлый городок!
Появились на его площадях и улицах памятники. Мемориал с фигурой воина, вечным огнем и фамилиями погибших чернушан; подлинные танк и полуторка, поставленные на пьедесталы; стела с вознесшимся самолетом — в память о школе военных летчиков, размещавшейся в Чернушке… Самолет, кстати, добыт был не без помощи знаменитого аса Александра Покрышкина.
Все памятники связаны с войной. И это не случайно.
Глядя на них, я вспоминала другие, отнюдь не нефтяные, “реки”. С началом войны они текли мимо нашего дома в сторону вокзала — колонны мужиков в разномастной одежде, с “сидорами” за плечами, в окружении женщин и детей. “Топливо войны”, подчистую выкаченное из окрестных деревень, грузилось в товарные вагоны. Этот поток унес в вечность и моего отца. На скрижалях мемориала есть и его имя.
Пятнадцать тысяч чернушан ушли на фронт, и каждый третий погиб, не вернулся. Чернушинский район дал впечатляющее число Героев Советского Союза — двенадцать!
Начало движению под девизом “Никто не забыт и ничто не забыто” положил в свое время второй секретарь райкома КПСС Владимир Перевозчиков. Памятники, стелы, бюсты Героев — это во многом плоды его трудов в память земляков. А в нашей средней школе № 9 его сподвижником стал молодой директор Равиль Габделхаков.
Действительную армейскую службу он проходил на космодроме Байконур и с тех пор сохранил привязанность к тем, кто “покорял притяженье Земли”. Став преподавателем истории, он вместе с коллегами создал в школе музей, посвященный памяти летчиков Героев Советского Союза Евгения Францева и Сергея Красноперова.
Разумеется, отражены в музее судьбы и других замечательных выпускников. Но главными в нем оставались Герои. Вокруг них развернулась, не побоюсь преувеличения, огромная изыскательская и организационная деятельность. Сбор документов, писем, воспоминаний, живая связь с однополчанами, поездки в воинские части, на места боев, научно-практические конференции в Чернушке с участием представителей этих воинских частей и выпускников военных лет, торжественное открытие памятников…
Итогом этой деятельности стало присвоение школе в 1987 году решением Совета Министров РСФСР имени Евгения Францева. Один из городских микрорайонов стал называться поселком Францева.
В 1997—1998 годах коллектив школы побеждал на конкурсах “Школа года”, а Р. М. Габделхаков дважды признавался “Директором года”. В 1999-м его наградили медалью “За заслуги перед Отечеством” II степени.
Так кто же они, эти юноши-герои, чьи подвиги не меркнут и в наше время?
Евгений Францев
Женю я помню хорошо. Семья его приехала в Чернушку перед самой войной. И появились в школе Францевы, круглолицые, белокурые, с ямочками на щеках: Женя — в десятом классе, Володя — в моем шестом, Тамара — в пятом, Слава и Наташа — в младших классах.
Мы, подростки, зорко всматривались в старшеклассников, любовались ими. И сейчас я убеждена в том, что девушки и юноши, родившиеся в 1918—1923 годах прошлого века, были лучшим произведением советской системы. С раннего детства воспитанные на романтической идее лучшего в мире общественного строя, верящие в справедливость будущего, лишенные меркантильных устремлений и социального скептицизма, нравственно здоровые, они были элитой страны, вступившей в войну. И многие, очень многие обрели в ней гибель. В их числе десять (!) одноклассников нашей школы выпуска 1940 года.
Женю Францева в октябре того года зачислили курсантом Николаевского военно-морского авиационного училища. С началом войны оно было перебазировано в Куйбышевскую область. Курсанты начали осваивать пикирующий бомбардировщик ПЕ-2.
В январе 1943 года состоялся выпуск. Младшего лейтенанта Францева направили в авиаполк, который стоял в Кокчетавской области. “Судьба Евгения хранила”. Весной и летом он перегонял на фронт американские бомбардировщики “Бостон” из Владивостока и Новосибирска.
Наконец, после настойчивых просьб, его направляют на Северный флот. 26 июля 1943 года он получил назначение в 9-й гвардейский минно-торпедный полк, прославленное боевое соединение. Семеро его летчиков и штурманов к тому времени стали Героями Советского Союза.
Главной задачей торпедоносцев было уничтожение вражеских транспортов и коммуникаций вдоль берегов Норвегии и по всему Баренцеву морю. Обычно использовали тактику “свободной охоты”. Обнаружив цель, экипаж снижался, пробивался сквозь завесу заградительного огня и, прицелившись, направлял 800-килограммовую торпеду в борт идущего транспорта. После чего уходил от вражеских истребителей.
Новый экипаж торпедоносца составили пилот Францев, штурман Галкин и воздушный стрелок Антипычев. (Впоследствии Антипычев погибнет вместе с Францевым. С Галкиным же, который по болезни не участвовал в последнем вылете Жени, я встречусь уже в Чернушке.)
Сначала Евгений совершал учебные полеты в суровых условиях Севера, изучал топографию фиордов, впитывал опыт бывалых летчиков. Потом настала пора “свободной охоты”. Тринадцать первых вылетов окончились ничем. Евгений досадовал. Но присущие ему целеустремленность и накопленное мастерство привели к желанному результату.
21 января 1944 года он вел машину вдоль извилистого берега, затем, снизившись до 200—300 метров, стал удаляться в неприятельские воды. На небольшой высоте было легче скрываться от вражеских истребителей.
Вот мыс Нордкап, остров Инге. Внимание привлек катер, идущий от берега. По курсу его летчики увидели характерный силуэт подводной лодки, лежащей на мелкой волне. Хотя прежде еще никому не удавалось поразить подлодку торпедной атакой с воздуха, Евгений мгновенно решился на это. Словно вынырнув из моря, его самолет пошел в атаку. Через мгновения к небу взметнулся столб воды и осколки уничтоженной субмарины. Запоздало открыли огонь береговые батареи, взлетели “мессеры”. Отрываясь от истребителей, Францев, предельно снизившись к воде, увеличил скорость…
Я намеренно остановилась на этом эпизоде. Ведь за уникальный боевой вылет Евгений получил свой первый орден Красного Знамени. С тех пор ему сопутствовала удача. В конце января экипаж пустил ко дну сторожевой корабль, в феврале — танкер водоизмещением 1000 тонн, затем потопил еще одну подлодку, шедшую в составе каравана в надводном положении. И за это был удостоен второго ордена Красного Знамени. В апреле уничтожил танкер водоизмещением 10000 тонн.
Подробно его боевой путь освещен в книге Р. М. Габделхакова “Атакую, потопил” (Омск, 2000 г.). Отмечу лишь, что в августе 1944 года Францеву было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением медали “Золотая Звезда”.
В августе же он получил отпуск и приехал в Чернушку. Очень был хорош в форме морского офицера с кортиком и орденами.
В том году я окончила школу и дружила с жившей по соседству Машей Мартазовой. Ее сестра Катя была одноклассницей Жени и все время после окончания школы переписывалась с ним. Она работала в Свердловске и приехала в Чернушку для встречи с любимым. Тогда они спланировали свою будущую совместную жизнь…
Десятилетия спустя, когда уже не было в живых ни Кати, ни Маши, мне удалось разыскать в Красноярске Катиного сына от ее послевоенного брака, и школа получила хранимые в семье письма, связанные с Женей.
(Кстати уж, упомяну еще об одних наших соседях, Латышевых. Один из них, пионер Миша, учился вместе с моей сестрой. В зрелом возрасте он возглавлял городскую администрацию, а его сын, Петр Михайлович Латышев, выпускник одной из местных школ, сейчас является полномочным представителем Президента в Уральском федеральном округе. Такая вот она, Чернушка.)
Теперь в моем рассказе открывается горестная страница. 15 сентября 1944 года экипаж Францева с задания не вернулся. В 17.20 в полку была принята его радиограмма: “Портсангерфиорд. Атаковал транспорт” и через несколько минут еще одна: “Транспорт затонул. Возвращаюсь”. Все.
Когда я смотрю печальный и лиричный фильм Семена Арановича “Торпедоносцы”, снятый в Североморске, то с напряжением вглядываюсь в завершающие кадры. Один за другим в тишине сменяются на экране портреты уже не актеров, а реальных героев-североморцев, и вот оно в самом конце, согласно алфавиту, — лицо Жени Францева. Он в шлеме и таким же запечатлен в памятнике, установленном перед школой.
Его жизнь представляется мне торпедой, запущенной из Чернушки и пролетевшей через годы и расстояния войны, чтобы взорваться на ее исходе в волнах Баренцева моря…
Сергей Красноперов
Приезжая в Чернушку на конференции и юбилейные торжества, связанные с Францевым, я невольно испытывала некое смутное чувство, будто Сергей Красноперов словно бы остается в тени, несколько обделен славой…
Он был моложе Жени на год — родился в июле 1923 года, а реально воевать в небе начал уже в 42-м, в девятнадцать лет. Кроме двух орденов Красного Знамени имел еще ордена Красной Звезды и Отечественной войны 2-й степени. Звание Героя получил в марте 1944 года, раньше Жени, и погиб — в июне. Получается, воевал больше — прожил меньше. А памятник ему поставили только через сорок лет — в 1984 году. Насколько мне известно, его имя не присвоено какому-либо объекту.
Сравниваю их судьбы еще с одной точки зрения. Францевы прожили в Чернушке всего несколько лет и после войны уехали из нее. Сережа — местный уроженец и вырос на этой земле, как и весь крестьянский род Красноперовых. Его отец, Леонид Никитич, погиб под Москвой, дядя Федор — под Сталинградом, другой дядя Григорий — при обороне Ленинграда. В общем, им впору ставить семейный памятник…
Может быть, ошибаюсь, но вывод сложился такой.
Сережа Красноперов оставил школу в 1938 году, пятнадцатилетним подростком, и по совету отца поступил в Сарапульский кооперативный техникум. То есть ушел на войну не от школьного порога. Потому о нем сохранилось меньше воспоминаний и свидетельств, а после Жени остались его дневник и письма к двум подругам, раскрывающие его внутренний мир и дающие богатый материал для биографа.
В увековечении памяти Жени Францева большую роль сыграло его интеллигентное семейство, активно включившееся в патриотическую работу школы. В частности, брат Слава, ставший в Москве знаменитым хирургом, лауреатом Государственной премии, привез на юбилей школы известного журналиста Юрия Роста, чей фоторепортаж был напечатан в “Литературной газете”.
Что же касается овдовевшей Агапии Егоровны Красноперовой, то после гибели мужа и старшего сына она осталась с шестью малышами на руках. Им было не до хлопот о сохранении памяти о своих близких.
Возможно, сказалось и то, что дядя Федор до войны побывал во “врагах народа”. Он написал портрет Сталина, а критик-профессионал признал его работу неудачной. Портрет уничтожили, а художника арестовали. Освободила его война — чтобы убить. Сережиного отца, организатора колхозов в районе, то исключали, то восстанавливали в партии. Говорят, война все спишет, но, может, не всегда и не всем?
Сергей служил в наземной штурмовой авиации. У военных летчиков тогда бытовала горькая поговорка: “Сегодня герой, а завтра — под конвой”. Это если сбитый самолет и летчика не удавалось найти, зафиксировать факт гибели. Тогда ты становился без вести пропавшим. А мы знаем, что в прежние времена это значило…
В итоге своих размышлений я пришла к выводу: нужен человек, который бы заинтересовался яркой жертвенной жизнью Сергея Красноперова так же, как Р. М. Габделхаков судьбой Евгения Францева.
И такой человек нашелся. Иван Петрович Гурин, пермский журналист и писатель, взял на себя многолетний кропотливый труд с поездками, встречами, разысканиями о Сергее Красноперове. Их конечным результатом стало документальное повествование “Свет погасшей звезды”. Книга вышла в 1995 году.
Передо мной парадная фотография Сергея. Ему 20 лет. Совсем юное и чистое лицо с мягким овалом, по-детски припухлым ртом, волной светлых волос. Не зря однополчане звали его “Блондином”. А немецкие летчики, узнававшие его штурмовик по почерку пилотирования, в страхе кричали: “Rot! (Красный!)”
Трудно представить, что этот юноша поднимал в воздух тяжелый бронированный Ил-2 (свои называли его “летающим танком”, враги — “черной смертью”) и мастерски им управлял.
Летная биография Сергея началась в Сарапуле. Война застала его в Балашовской аэрошколе. В 1942 году он был зачислен в 765-й штурмовой авиаполк 16-й воздушной армии. Принимал участие в ликвидации окруженной под Сталинградом группировки фашистов. В конце января 1943 года он в паре с другим штурмовиком ночью разгромил два строго засекреченных аэродрома. А наутро фельдмаршал Паулюс объявил о капитуляции 6-й армии. “Это вы дали фельдмаршалу под дых!” — хвалили ребят в эскадрильи.
За пять месяцев участия в Сталинградской битве Сергей получил ордена Красного Знамени и Красной Звезды.
Дальнейший его боевой путь лежал на Северо-Кавказский фронт, в станицу Елизаветинскую, где дислоцировался прославленный 502-й штурмовой авиаполк.
Комэск отмечает: новичок не суетится, расчетлив, хорошо видит небо, храбр. “Блондина” признали своим, полюбили.
Авиаполк “обрабатывал” пресловутую “Голубую линию” — оборонительный рубеж противника, протянувшийся между Черным и Азовским морями. Немцы считали ее неприступной. Но они не учитывали возможностей нашей штурмовой авиации.
За особо эффективные вылеты по уничтожению техники и войск противника Сергей в апреле 1943 года получил свой второй орден Красного Знамени. 23 сентября штурмовики за один день уничтожили в Керченском проливе 3 катера и 10 десантных барж. Две из них потопил Сергей. “Достоин присвоения звания “Герой Советского Союза”, — подписал наградной лист командующий фронтом, прославленный полководец Иван Петров.
Между тем напряжение боев сказалось на здоровье Сергея. В начале 1944 года он отдыхал в санатории, в марте из рук М. И. Калинина получил “Золотую Звезду” и разрешение на отпуск.
Встреча с матерью и малышами обрадовала, но и огорчила: без отца семья впала в бедность. Пора было кончать с войной и возвращаться домой.
В мае Сергей отправился в Москву за назначением. “Хочу вернуться в свой полк”, — попросил он. “Отправляйся в Белоруссию”, — приказали ему.
Сергея направили на Первый Белорусский фронт в 874-й штурмовой авиаполк. Там его назначили заместителем комполка (в 20 лет!) по воздушно-стрелковой службе.
23 июня началась крупномасштабная операция по освобождению Белоруссии под названием “Багратион”. Сергей со своим звеном участвовал в сокрушительном рейде штурмовиков на линии вражеской обороны.
На рассвете следующего дня полк снова поднялся по тревоге. Вместо стрелка-радиста с Сергеем полетел инженер-капитан Бевзюк: он хотел лично проверить боеспособность установленной на штурмовике новой пушки. Взяли курс на Бобруйск. Сергей, как всегда, действовал расчетливо. Новая скорострельная пушка била безупречно, с большой разрушительной силой.
С земли штурмовик встретил плотный заградительный огонь. Совершив противозенитный маневр, Сергей пошел в последнюю атаку. Выйдя из нее, радировал звену: возвращаемся. И в тот же миг самолет мощно тряхнуло: “Подбили!” Потерявшую управление машину Сергей пытался дотянуть до нейтральной полосы. Но повторный удар потряс самолет, и он стал разваливаться на части…
На поиски не вернувшегося экипажа дважды выходила специальная группа, которая облазила окрестные болота, но ничего не нашла.
Агапия Егоровна получила из части письмо с извещением о том, что из горевшего штурмовика, которым управлял ее сын, выбросился парашютист (это видели другие экипажи), но кто это был — неизвестно.
Официально Красноперов и Бевзюк считались пропавшими без вести.
Кончилась война, покатились мирные годы. А бывший пехотинец Марк Тукач, воевавший в этих местах возле родного ему села Петровичи, все никак не мог забыть запавшую в память картину: падает горящий самолет и рядом с ним факелом летит выбросившийся с парашютом летчик. Марк пытался отыскать следы падения, но безуспешно. Да и опасно было — много здесь попадалось неразорвавшихся снарядов.
Только в 1973 году бывший летчик, а теперь экскаваторщик-мелиоратор Лукьян Бенько взял на себя опасный труд. В полях за Петровичами ему удалось с глубины четырех метров зацепить фюзеляж самолета. В кабине нашли тело Евгения Демидовича Бевзюка — при нем были документы и партбилет.
Весть о найденном штурмовике облетела всю Белоруссию. Учитель из Петровичей Алексей Русинович вместе с учениками начал следопытский поиск, в результате которого было установлено имя пилота — Сергей Красноперов. Но останков летчика найти не удалось. Марк Тукач был единственным свидетелем огненной гибели звездного аса.
И вот заключение моей темы: благодарный результат школьной поисковой работы — самолет Евгения Францева тоже найден. Сведения о нем получены спустя 56 лет!
Краевед из Мурманска, знакомый с книгой Р. Габделхакова, прислал в Чернушку ксерокопию из книги директора музея авиации в Финляндии Ханну Валтонена. На снимке — обломки самолета, текст на финском: торпедоносец “Дуглас А-20 Ж-45” разбился на берегу озера Давгелуоббал 15 сентября 1944 года. Указано имя летчика — Евгений Францев.
Настоящий шок! Теперь предстоят новые поиски. Может быть, летчик и его стрелок-радист упокоены в тех северных широтах?.. Так добрые наши белорусские братья похоронили Бевзюка, а рядом заложили условную могилу Сергея Красноперова с надгробной плитой.
Из Чернушки, возможно, отправятся новые экспедиции, потому что многолетняя военно-патриотическая работа там неизменно поддерживается городской администрацией.
Памятники нашим героям, хотя и созданы разными скульпторами, поставлены в разное время в разных местах города, но не странно ли — глаза и лица обоих летчиков устремлены вдаль, на северо-запад, туда, где оборвались их жизни, остались их самолеты.