Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2005
Василий Рязанцев — ликвидатор, директор Свердловского областного музея “Память” Союза “Чернобыль” России, кавалер ордена Мужества.
Многие годы после катастрофы на Чернобыльской АЭС идут споры о причинах взрыва и виновниках его. Осуждены руководители ЧАЭС, но истинные виновники остались на свободе.
Корни этих трагических для миллионов людей событий уходят в далекие шестидесятые, когда Виктором Александровичем Бобровым (и.о. начальника лаборатории государственной экспертизы изобретений ЦНИИ атоминформ) были отвергнуты изобретательские заявки на РБМК-1000 по ряду причин, в том числе из-за отсутствия существенной новизны и промышленной полезности. РБМК-1000 — печально знаменитый реактор, взорвавшийся в Чернобыле. Авторами заявки, с приоритетом от 06.10.1967 года, были директор Института атомной энергетики академик А.П. Александров, С.М. Фейнберг и др. сотрудники института.
Решения об отказах были подписаны на основании отрицательного решения Физико-энергетического института и предприятия, возглавляемого главным конструктором реактора РБМК-1000 академиком Н.А. Доллежалем, анализа публикаций американских и английских физиков. Кстати, главным конструктором РБМК-1000 Александров назначил именно противника этого реактора академика Н.А. Доллежаля, стоявшего у истоков атомной энергетики, одного из четырех создателей первой в мире Обнинской АЭС, за пуск ее получившего Ленинскую премию. Впоследствии Александров взвалил на него как на главного конструктора всю вину за Чернобыль. В этом нет ничего удивительного, еще в 1974 году Александров на годичном собрании Академии наук СССР заявил: “Нас обвиняют, что атомная энергетика опасна и чревата радиоактивным загрязнением окружающей среды. А как же, товарищи, если случится ядерная война? Какое загрязнение тогда будет?” И он получил это загрязнение, но пострадали от него миллионы невинных людей.
К сожалению, Александров был не одинок. Его поддержал старинный соратник, председатель Госкомитета по использованию атомной энергии СССР А. Петросьянц, который на пресс-конференции в Москве 6 мая 1986 года, комментируя Чернобыльскую трагедию, произнес кощунственные слова: “Наука требует жертв”.
Но вернемся в прошлое. В 1967 году первый вариант заявки — 1,5 страницы текста без формулы изобретения и чертежей — был возвращен на переоформление. Вторично заявка была подана 06.10.1967 года, а уже через месяц, когда заявка еще не была рассмотрена, Александров в газете “Правда” от 10 ноября объявил, что “советским ученым удалось решить задачу повышения экономичности атомных электростанций”. Он же в книге “Атомная энергетика и научно-технический прогресс” обосновал концепции реактора РБМК-1000. Редактором книги по иронии судьбы (а может быть, это и закономерность) был академик В.А. Легасов, участник ликвидации катастрофы на ЧАЭС, покончивший с собой, по мнению многих, из-за травли его в собственном же институте. Через 10 лет после катастрофы указом Б.Н. Ельцина от 19.09.1996 года Легасову посмертно присвоено звание Героя России.
С утверждением Александрова о “передовом техническом уровне” РБМК-1000 Государственная патентная экспертиза не согласилась и не признала реактор изобретением в СССР, а заявление о “принципиальной невозможности взрыва” опровергла крупнейшая техногенная катастрофа в истории человечества. Недостатки реактора были известны физикам ИАЭ еще в 1965 году, но более 20 лет не устранялись. Объяснить факт широкого внедрения в девятый пятилетний план еще не испытанного реактора с опасными недоработками можно лишь клановыми интересами Минсредмаша и Госкомитета СССР по использованию атомной энергии, выразителем которых был Александров. И все это несмотря на серьезное противодействие группы ученых и конструкторов во главе с академиком М.Д. Миллионщиковым, предлагавших другие типы реакторов.
Клановые интересы — иначе чем объяснить, что Минсредмаш СССР на основании п. 79 “Положения об открытиях, изобретениях и рационализаторских предложениях” о рассмотрении секретных изобретений, за завесой секретности провел в жизнь преступный план, перешагнув через Государственную патентную экспертизу изобретений? Давая оценку РБМК, академик Легасов назвал альтернативой ему реакторы ВВЭР и ВТГР, а Легасов должен был знать (или знал и молчал?), что последний — заявка от 30 ноября 1967 года — был к тому времени морально устаревшим. Его главное отличие — покрытие графитовых блоков карбидом кремния — скопировано с аналогичного английского реактора AGR , то есть это его основное отличие, на основании которого требовался патент, попросту украдено! Парадокс, но авторами заявки на патент были противники РБМК-1000 академик М.Д. Миллионщиков, Н.Н. Пономарев-Степной и др. Последний, став академиком в 1988 году, активно старался внедрить устаревший реактор с западногерманским вариантом охлаждения ВТГР-400, копирующий немецкий HTGR. Опытный реактор этого типа в ФРГ начали строить еще в 1959 году.
В свете всей этой мышиной возни вокруг реакторов начинаешь понимать, что смерть сотни тысяч участников ликвидации катастрофы на ЧАЭС — результат той системы, взрастившей академиков, чьи громкие титулы и научные звания оплачены кровью лучших сынов Родины, заслонивших мир от ядерной чумы. С подачи представителей этой системы в обвинительном заключении виновником катастрофы назван Анатолий Степанович Дятлов: “Заместитель главного инженера ЧАЭС по эксплуатации второй очереди станции, будучи руководителем испытаний турбогенератора № 3, в режиме выбега для обеспечения собственных нужд допустил грубые нарушения регламентных требований по безопасности эксплуатации реактора РБМК-1000, в результате чего 26 апреля 1986г. произошла авария на четвертом блоке АЭС”. Это — несмотря на подачу кассационных жалоб с указанием одной из причин катастрофы несовершенство конструкции реактора. Дятлов не был услышан и умер от переоблучения.
Катастрофа, а не “авария” — очевидная или сознательная безграмотность суда и прокуратуры, Горбачева и Ельцина, подменяющих одни понятия другими и оставивших на воле истинных виновников вселенской трагедии. В своей книге “У истоков рукотворного мира” академик Н.А. Доллежаль пишет: “Серийно производимые РБМК составили энергетическое ядро Ленинградской, Курской, Смоленской, Чернобыльской, Игналинской АЭС, построенных в конце 70-х”. Взорвалась ЧАЭС, но могла и может в любой момент взорваться любая из перечисленных станций.
СССР развалился, но система продолжает жить и действовать под другими вывесками. Учрежден международный фонд безопасности развития цивилизации имени В. А. Легасова. В числе учредителей — печально знаменитый Курчатовский институт, членом совета фонда является А. П. Александров — прямые виновники катастрофы на ЧАЭС и смерти Легасова. Уроки Чернобыля ничему не научили ни старые, ни пришедшие им на смену новые кланы, еще более беспринципные, старающиеся всеми способами, принятием новых законов добить тех, кто 18 лет назад спас их, их семьи, — вышедших из ядерной мясорубки. Для представителей этих кланов остаются пустым звуком цифры, приведенные в докладе Генерального секретаря ООН на 54-й сессии: “Беспрецедентная ядерная авария в Чернобыле имела чрезвычайно сложные последствия. Она непосредственно затронула более 7 миллионов человек, включая более 3 миллионов детей; в результате аварии была заражена поверхность общей площадью 155 тысяч квадратных километров”.
В печати все реже упоминается о катастрофе, а если упоминается, то последствия стараются приуменьшить. Даже в учебном пособии, изданном в Обнинске в 1992 году под редакцией С.П. Соловьева, “Аварии и инциденты на АЭС”, указывается: “С 1970 по 1986 г. из 44 крупных аварий в мире только две приходится на АЭС. На ЧАЭС сразу погибли 29 человек и 300 получили серьезное облучение. В неядерных авариях погибли 4654 и получили ранения 8324 чел”. А куда делись 100 тысяч умерших ликвидаторов и почти 200 тысяч инвалидов Чернобыля, проживающих на территории бывшего СССР?
История все расставит по местам, воздаст должное и героям Чернобыля, и его виновникам. Ликвидаторы верят в это, в справедливость, которую им приходится отстаивать каждый день. Такова уж участь всех лучших людей нашей страны.