Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2005
Типичный образец, или Записки прораба
Валентин Синицын. Давай за жизнь: Рассказы. — Майкоп: ООО “Качество”, 2005.
Джон Стейнбек, посетивший Советский Союз году в 1949-м, очень удивился, узнав, что писатели в СССР пользуются всеобщим уважением, имеют довольно-таки высокий социальный статус и неплохо живут. Сам Стейнбек объяснил русским коллегам, что на Западе писатели занимают не слишком высокую социальную нишу: “чуть пониже акробатов и несколько повыше тюленей”; и что, с его точки зрения, это как раз нормально. Боюсь, что его не поняли.
При советской власти писателям действительно жилось хорошо. Членский билет Союза писателей служил пропуском к сытной и приятной жизни. “Инженерам человеческих душ” полагались многие льготы и привилегии. Их книги выходили порой такими тиражами, что и не снились многим коллегам с загнивающего Запада. За читателя бороться не приходилось. Читают тебя или нет — не важно, не царское же время. Раскупят твои творения или нет — не имеет значения, ты ведь все равно гонорар от издательства получишь. А помимо гонораров полагались писателям разные творческие командировки (кому в Сочи, кому в Прагу, а особо благонадежным и проверенным — в Париж). На худой конец можно было за государственный счет проехаться вниз по матушке по Волге на комфортабельном теплоходе, почитать стихи рыболовам и хлеборобам и от души пообедать осетриной, икоркой да стерлядью.
В новые времена всей этой благодати пришел конец. Писать стало можно все, но свобода слова странным образом девальвировала ценность слова. Казалось бы, в наше время литературой должны заниматься либо те, у кого получается на ней хорошо зарабатывать, либо те, кто просто ничего другого делать толком не умеет. Как бы не так! Есть расхожее выражение: русские никогда не перестанут пить водку и читать книги. Хочу добавить: никогда не перестанут книги писать. За два года работы в редакции “Урала” мне пришлось столкнуться с самыми разными типами “писателей”. Страсть к литературе не признает классовых границ. Пишут все: студенты и школьники, банкиры и дворники. Почему обеспеченный человек вместо того, чтобы в свой заслуженный выходной отправиться на рыбалку, на охоту, в ресторан, в яхт-клуб и еще бог знает куда, садится за клавиатуру и пишет стихи, рассказы, пьесы, повести и даже романы? Гонорар за свою работу он вряд ли получит. Наоборот, ему еще придется платить издателям. Книжка, напечатанная тиражом от 100 до 1000 экземпляров, не принесет ему и славы. Однако пишет. Лотман считал, что чтение литературы дает человеку как бы альтернативный вариант жизни. Если так, то мемуары позволяют пережить жизнь во второй раз. Причем пережить избирательно, самые яркие эпизоды. Вот один пример.
Книгу Валентина Синицына я взял именно потому, что она как раз типична для литературы подобного рода. Автор не писатель, не журналист. Работой, которая была бы хоть как-то связана с литературой, он, насколько я понял, никогда не занимался. Валентин Синицын окончил стройфак УПИ, трудился прорабом, главным инженером, начальником строительного управления и т.д. И вот взял да издал книгу, сборник “рассказов”. На самом деле к жанру рассказа они как раз не относятся. Это не рассказы, а байки, очерки и воспоминания. Открывают книгу как раз воспоминания: о строительстве киноконцертного театра “Космос” (“Космические дали”), о том, как первый секретарь Свердловского обкома Б.Н. Ельцин по примеру первого главы первого пролетарского государства В.И. Ленина захотел потаскать на субботнике бревна, но пришлось ему таскать железобетонные плиты (“Телогрейка для президента”), о военном детстве (хронологической последовательности автор не соблюдает); о землетрясении в Армении и даже о жаренных в сметане карасях. Кстати, в сборник вошло шесть рыбацких и охотничьих баек. Оценивать их достоверность я не берусь, да байки не для того и пишутся. О литературных достоинствах тоже говорить не стану. Замечу лишь, что на страницах “Охоты и рыбалки” они были бы уместны. Завершают книжку несколько очерков о друзьях, знакомых, коллегах автора.
Читать такую книгу, наверное, интересно самому автору, интересно его друзьям, так что тиража в сто экземпляров хватит в избытке. Лет через двадцать она заинтересует специалиста по истории повседневности, для него книжка станет немалой ценностью. А что до профессионального литератора, то он, прочитав книжку, наверное, пожалеет ее автора. Столько прекрасного строительного материала для создания рассказа или даже повести! Но строительство не начато. Из тех же воспоминаний о Ельцине на субботнике мог бы получиться неплохой юмористический рассказ, история о встрече с человеком, похожим на Виктора Суворова (“Сети шпионажа”), могла превратиться в захватывающий шпионский роман. Более того, брат Валентина Синицына, Евгений, оказывается, принимал участие в поиске группы дятловцев! Он видел место их гибели своими глазами! В нашем журнале о дятловцах уже два романа напечатали. Причем ни Анна Матвеева, ни Анна Кирьянова в глаза не видели горы Холат-Сяхл, не ходили в лыжные походы по Северному Уралу и не имели опыта общения со студентами пятидесятых. Вот бы участник поиска или человек, близко его знавший, сам написал повесть о дятловцах! Впрочем, может оно и к лучшему, что не стал Валентин Синицын сочинять. В книгах подобного рода вымысел удается редко.
Сергей Беляков