Уж так назначено судьбой

иль тем,

кто нам неведом…

Извечен враг,

и вечен бой,

и не всегда победа.

И если тот, кто победит,

Придет мириться первый,

мирись, но знай,

что боль обид

прощают только жертвы.

Поглубже в сердце

горечь спрячь,

хоть тяжко это бремя…

Придет на помощь добрый врач —

и все излечит время.

Махни рукой…

Да ну их, пусть…

И Бог не сделал чуда.

Есть на земле

и боль, и грусть,

и есть враги покуда.

…И как же нам просто все это.

Захочется выйти из битвы —

включил тормозную ракету —

и сдвинешься тихо с орбиты.

Как будто атаки отбиты,

на отдых отправлены части…

Все ниже,

все ближе орбита

к уюту домашнего счастья…

Но здесь не изведаешь рая,

а тихо закроются двери:

ведь сердце, снижаясь,

сгорает,

как спутник в земной атмосфере.

Найдешь меж листами тетрадки

засохший листок черемши…

Нажмет незаметно Камчатка

на тоненький клавиш души;

ревниво поднимутся горы

и встанут уральской стеной,

но грохот Охотского моря

ворвется в мой город ночной.

И кажется,

даже не странно,

совсем не Исеть о гранит —

негромкая речка Палана

всю ночь под откосом шумит…

И вновь, как мучительный отклик,

старинное слово “пора…”

взметнется под небом, над сопкой

трепещущей речкой костра.

Дорога, дорога,

чужая беда…

Чужую беду

увезут поезда…

А мне со своею натруживать плечи;

а мне о своей,

как о тайне,

молчать

и слушать спокойно,

как люди навстречу

мне,

словно в насмешку,

о счастье кричат!..

И машут,

и машут

друг другу руками,

и как им на свете

тепло и светло!..

Любимая, знаешь,

как пропасть, меж нами

в окошке вагонном простое стекло…

…К далекому морю

ушли поезда,

а я — на привале,

мне крики слышнее…

Дорога, дорога…

Трава-лебеда…

Но кто-то ведь даже

беды не имеет…