Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2004
Олег Петров — родился в 1967 г. в казахском колхозе “Красный партизан”, окончил радиофак УПИ, живет в Екатеринбурге. Публикуется впервые.
Джаз, лужи и много дождя
На город перевернулось средних размеров озеро. Стекает целеустремленными потоками в другое озеро средних размеров.
Потоки неудержимы и бесконечно уверены в своем предназначении. Они даже не догадываются, что два озера средних размеров в сумме дадут такое же озеро средних размеров…
Один мудрый человек рассказывал мне, что в этих потоках обязательно есть ручьи, которые текут в другую сторону.
Я верю этому человеку…
Не так давно, будучи сотрудником ООО, я принимал участие в анкетировании. Руководители ООО решили выяснить, каких знаний не хватает сотрудникам и чему бы они хотели научиться. Я честно написал: “Хочу получить знания об архитектуре, живописи, джазе и освоить виндсерфинг”. Через пару недель я искал другое место работы, а самым популярным ответом было: “Мне не хватает знаний по менеджменту”. Можно было писать про маркетинг и логистику. Или про стратегическое планирование. В крайнем случае, про английский. Впрочем, не важно. Про джаз зря написал. Знания о джазе — скучны. Какая разница, сколько альбомов у Майлза или у Каунта Бэйси? Я знаю людей, которые много знают о джазе, но они такие же скучные, как знания о джазе. Джаз чувствуют. Он или есть в жизни, или…он всегда есть в жизни. Просто не слышат многие.
Не хотят слышать.
Конечно, я нашел работу. С понедельника по пятницу утро опять стало ритмично-попсовым. Трудное пробуждение, бритье через раз, обязательный кофе, обязательный йогурт, поход на стоянку за машиной тире прогулка с собакой.
В поход вплетаются первые ниточки джаза.
Я здороваюсь с солнцем. Когда оно бывает. Чаще здороваюсь с предполагаемым местом его обитания. Глупость, конечно, но безобидная.
Я курю, пока греется машина. Смешиваю свежесть нового дня со свежестью первой сигареты. Пока я курю, собака где-то бегает. Машина всегда греется одну сигарету. Когда заканчивается сигарета, собака приходит. Я ее не зову, она приходит сама. Иногда у нее находятся дела, и она не приходит. Звать бесполезно, когда у нее дела, она притворяется, что ничего не слышит. Она всегда приходит сама. Приходит, встает около машины и сосредоточенно смотрит вдаль. Мне кажется, она научилась этому в каком-то фильме про границу. Выдержав паузу для “взгляда вдаль”, мы приступаем к любимому ритуалу.
— Бася, садись в машину.
Пара неторопливых шагов в сторону открытой двери.
— Бася, садись, садись.
Еще два-три шага. Нет, надо понюхать травку. Нюхаем. Жуем.
Подливаю в голос металла:
— Бася, быстро в машину!
Еще несколько неспешных шагов. Ей очень важно убедить себя и меня, что она добровольно, по собственной инициативе идет в машину.
Я делаю вид, что верю ей, тем не менее голос у меня уже цельнометаллический:
— Я кому говорю! Быстро в машину!
Лениво взбирается на привычное место и вопрошающе смотрит на меня: “Ну? Не молодец ли я?”
Я должен похвалить ее:
— Молодец, молодец.
С достоинством отворачивает голову, ритуал окончен, едем домой.
Наши действия повторяются изо дня в день с незначительными вариациями, но, что странно, не приедаются, а, наоборот, доставляют радость.
Наверное, потому что мы искренни друг с другом.
Искренни в своем притворстве.
А дальше путь на работу. Бездарный час в машине. Разве что иногда, по настроению, что-нибудь драйвовое на громкости 31 (31 — зеленая циферка на дисплее), зарядка для ушей, эмоциональная подпитка… И все равно час бездарный. Плюс час с работы. 650 часов в год. Это двадцать семь дней. Почти месяц. Месяц из двенадцати в машине. Лучше не задумываться об этом…
И можно было бы не задумываться, но в году всего один день, когда мы замечаем листья деревьев. День между вчера и завтра. Вчера листьев еще не было. А завтра они становятся привычными и обыденными. Всего один день для листьев и двадцать семь в машине.
Время вытекает. Подставляй свою дырявую кружку-решето.
Я боюсь считать, сколько лет своей жизни я проведу в машине.
Можно бояться и не считать.
Можно сосчитать и успеть изменить все.
Это ведь так несложно. Просто шаг в сторону, просто неожиданный аккорд.
Несложно, пока еще не все вытекло…
Несложно/ложно/сложно/ложно/ложно/ложно/но/101/11/010…
Я превращаюсь в компьютер. Например, моя память. Те же ОЗУ и жесткий диск. ОЗУ — память для быстрых знаний: домашние задания в школе, зачеты, экзамены, работа над какими-то проектами. Знания в ОЗУ хранятся ровно столько, сколько они нужны. Зачет сдан, и в процессор поступает запрос: “В буфере обмена большой объем информации. Очистить буфер обмена?” По умолчанию происходит очистка. Полная и навсегда.
На жестком диске хранится действительно важное — эмоции, опыт, запахи, знания, звуки. Диск организован пластами. Свежие наслоения открыты, доступ к глубинным пластам не описан процедурами и в большинстве случаев непредсказуем. К фрагментам памяти в нижних слоях привязаны ниточки-паутинки. Мы не видим и не чувствуем их, они сами находят нас. Нечаянное прикосновение к паутинке будит память. Память говорит, посмотри, какой кусочек у меня привязан к этой ниточке, и достает его из глубин. Кусочки связаны между собой, потянув за одну паутинку, можно вытянуть цепочку забытых событий, эмоций, чувств. Мы не знаем своих паутинок. Паутинки меняются. Паутинки рвутся. По радио случайно Высоцкий “…если вы в своей квартире…”, и вдруг шквал ощущений 25-летней давности — субботнее утро, я просыпаюсь, пылинки в лучах солнца, голоса родителей, мир наполнен радостью и гармонией.
Сработает ли эта паутинка следующий раз? Я не знаю.
Лучше бы отдать меня опытному юзеру…
…ты сумасшедший. Разве можно быть вместе, находясь за сто километров друг от друга? Научи меня как…
…мы никогда не уснем вместе, никуда вместе не поедем, не будем хохотать и брызгаться водой…
… давай руку, мы идем пинать рыжие листья, рыжие листья пинают по-особому…
…все кончится, будет что-то другое, ветер, снег, какие-то мысли или бездумное таяние снежинок на языке…
…придурок!
…как-то вдруг пронзительно поняла, что никогда и никому не буду так доверять, как тебе…
…очень хочется спрятаться куда-нибудь от всего, я не хочу праздника, я не буду больше молчать, я не знаю, как бороться с этой пустотой…
…теперь нет тебя и меня, всегда будем только мы…
— Эй! Откуда эти слова? Из прошлой жизни? Или из будущей?
— Какая разница? Из прошлой… из будущей… Они не из моей жизни.
— А из чьей тогда?
— Я не знаю… Моя жизнь только здесь и сейчас. В этой луже. Остальное — память, или сны, или просто слова.
— А багровые шрамы на запястье тоже сны?
— Не надо пытаться меня поймать. Милицейские замашки…
— Тогда объясни.
— Нечего объяснять. Шрамы — память о бытовой травме. Абсолютно нелепой…
…абсолютно нелепой, чтобы быть случайной.
Такой же нелепой, как джаз.
Как джаз в этой луже…
Если выкинуть на мусорку представления о собственной значимости, выкинуть дурацкие шаблоны и амбиции, выкинуть необходимость делать в квартире ремонт, поменять машину, купить новые ботинки, кастрюли и трехстворчатый шкаф-купе, то в луже вполне можно поместиться и даже чувствовать себя вольготно.
Я беру только маску для подводного плавания, которую купил в день, когда кончилось лето.
Я беру маску и живу в луже.
Мои друзья — инфузории-туфельки. Туфельки — правые и левые. У каждой туфельки обязательно есть пара. Дело в том, что туфельки размножаются делением, и от левой, например, отделяется правая, и наоборот. Но это только форма, а по сути туфельки unisex. Многие скептически пожмут плечами, мол, нашел с кем дружить, с инфузориями какими-то. Напрасно Вы так, Вы их просто не знаете. Они хоть и инфузории, но с ними не скучно. У нас много интересных и важных дел. Например, мы спасаем дождевых червяков, когда они нечаянно выползают в лужу. Они дождевые, но не морские же и плавать почти не умеют. Вот и приходится… Когда спасать некого, мы развлекаемся тем, что цепляемся за лапки водомерок, скользим под поверхностью воды, разглядываем небо, облака и брюшки водомерок. Когда водомерки заканчивают все свои замеры и улетают, мы играем в обувной магазин. Это очень веселая игра — мы подбираем потерявшимся туфелькам пару. Должен сказать, что при этом мы серьезно нарушаем Закон о защите прав потребителей, поскольку не отбиваем чеки. Но мы не боимся. У проверяющих слишком много собственной значимости и всегда есть необходимость поменять машину. Они никогда не поместятся в луже.
Есть еще много интересных и важных дел, но я не буду Вам все рассказывать. Приходите, сами увидите. Еще успеете. В луже можно жить долго. До первого льда. Потом туфельки уходят в теплые края. Если в начале зимы Вы присмотритесь, то на свежем снегу обязательно разглядите тоненькие дорожки следов в сторону юга.
Туфельки не приемлют неподвижности.
А на город перевернулось средних размеров озеро. Стекает в другое озеро средних размеров. Два озера средних размеров в сумме все равно дают озеро средних размеров. Зачем тогда?
У природы свой джаз. Не надо искать в нем смысла. Важны движения. Простые движения…
Я бережно храню в памяти восторг моего ребенка. Настоящий восторг, когда глаза ликующе горят: “Пап, неужели это мы? Неужели мы способны на такое?”…
Как-то, гуляя, мы остановились на мосту дорожной развязки. Под нами был безжизненный поток железных машин. Казалось, в них нет людей. Но они же должны быть? Эй, люди, вы где-ее?! А-уу! Мы махали водителям руками, прыгали, на всех известных нам языках вопили “Привет!” И поток ожил, появились люди, они махали нам в ответ, сигналили, мигали фарами.
Час, или два, или десять минут мы провели на этом мосту? Не важно.
С тех пор прошел год, но когда мы бываем там, всегда звучит вопрос: “Пап, а помнишь…?” — и глаза горят.
А совсем недавно, серьезно озадаченные списком хозяйственных покупок, мы отправились в соответствующие магазины. Так получилось, что первый магазин на нашем пути оказался несколько не соответствующим. Честно говоря, музыкальным он оказался. Список покупок открылся “Рамштайном” и “Тату” (текущие пристрастия дочери).
И все.
Мы час гоняли по городу с педалью в пол, орущими на громкости 35 Татушками и Рамштайном, орущими еще громче нами, с открытыми окнами, с развевающимися волосами.
Нас не догонят!
В тот день в соответствующие магазины мы, конечно, не попали, но этот час я вычту из 650 годовых в машине и запишу в “актив”.
Чтобы горели глаза, надо шагнуть чуть за границу. Небольшой, несложный шажок, но его достаточно, чтобы ненадолго стать сверстниками и долго помнить восторг этого маленького чуда.
Простые движения…
Я приезжаю на работу. Первый час всегда приятен. Большая кружка горячего сладкого чая. Вторая сигарета…
Я не тороплюсь с ней, надо подготовить себя, чтобы прочувствовать ее в полной мере. Пожалуй, вторая сигарета наиболее ценная. Если я буду бросать курить, труднее всего будет расстаться со второй сигаретой.
Читаю почту, заполняю утреннюю пустоту в голове. Редкие письма от друзей, обильные и неизменно повторяющиеся новости в рассылках: “взорвали”, “потерпел катастрофу”, “выступил с заявлением”. Это на ускоренной, читаю даже не заголовки, отдельные слова. Я ищу джазовые новости.
— На каком-то там российском предприятии сгорел цех по производству огнетушителей —-
Учитывая, что пострадавших нет, замечательная новость. Даже не надо было и уточнять, что предприятие российское. Интереснее было бы в виде викторинки: “Угадайте, в какой стране сегодня сгорел цех по производству огнетушителей?” Попробуй-ка ошибиться, дружок.
— Из нью-йоркской тюрьмы Рикерз-Айленд похищена картина Сальвадора Дали. Пропажу обнаружили в субботу утром. Оказалось, что злоумышленники заменили оригинал подделкой. Приглядевшись к висевшей в вестибюле картине, персонал заподозрил неладное и вызвал полицию —
Этот факт не помещается в моей голове! В вестибюле тюрьмы (!) подлинник Дали (!!!). А как Вам тюремщики, навскидку отличающие оригинал от подделки? Или у них искусствоведы переодетые в тюрьмах работают? Я не понимаю эту страну.
— На Украине сгорел вагон спичек —-
Эге-гей! Не отстают братья-славяне! Даже словосочетание “вагон спичек” звучит очень по-хохляцки. А уж когда сгорел, ха-ха-ха… (мне безумно смешно).
— На шоссе в американском штате Флорида перевернулся грузовик, который перевозил 80 миллионов пчел. Во время аварии 82-летний владелец груза погиб. Спасатели не могли извлечь тело в течение нескольких часов — пчелы кружили вокруг разбитого автомобиля и не давали приблизиться к телу —-
Что чувствовали пчелы? Кого они потеряли? Друга, отца, бога? Были ли у них слезы? Я не знаю ответа. У меня нет ни одной знакомой пчелы. Научите меня, как познакомиться с пчелой. Я буду покупать ей гречишный мед. А она? Она пусть просто прилетает иногда и смотрит на меня своими глазами. Глазами-бусинками? Глазами-икринками? Глазами-росинками? Какие у пчел глаза? Черт, я не знаю! В интернете по запросу “пчела” фотографии меда и упитанных пасечников. Неужели никому не интересно?
Научите меня, как подружится с пчелой, я расскажу Вам про ее глаза, расскажу про ее слезы.
А на город перевернулось средних размеров озеро.
Джаз-зззззззз шинами по мокрому асфальту.
Джаз-зззззззз порывом ветра с мокрых деревьев.
Джаз-зззззззз водопадами из водосточных труб.
Мы долго ждали лета.
Белые, полупрозрачные, выжатые прессом зимы, мы рвались впустить в себя тепло, рвались надышаться солнцем.
Дорвались.
Палатки, костер, хаотично-стремительное потребление спиртного, и, как закономерный итог, полное слияние с природой, познание мира растений изнутри. Дети Галактики, блин…
Помнить нечего и незачем.
Разве что Идентификацию…
Утром нашел в лесу четыре гриба. Четыре разных гриба, чтобы подвергнуть их Идентификации. Как-то купил на распродаже “Энциклопедию грибника” и, проснувшись, ощутил острую потребность оправдать покупку. Нет, пожалуй, это была второстепенная цель. Радикально изменить самооценку — вот была основная цель. Подумайте сами, все вокруг еще только делают робкие шажки в сторону homo sapiens, а я уже видный ученый-миколог.
Обязан предупредить последователей, быть микологом очень трудно. Во-первых, картинки в “Энциклопедии” черно-белые. Ладно, приврал, пусть не черно-белые, но серо-коричневые и размытые. Как пиратское видео. Ориентироваться можно лишь по силуэту гриба. Конечно, какого-нибудь дилетанта-грибника это вполне устроило бы, но не ученого-миколога! Я приступил к Идентификации по текстовому описанию. Но и тут препоны. Быстро выяснилось, что “Энциклопедия грибника” книжка переводная, с английского… Тут отвлекусь немножко.
Я долгое время мучился вопросом, что за люди такие наши леса наводнили? С лукошками, в платочках-телогрейках, в сапогах черных резиновых? И вот он, ответ, — англичане это, оказывается. Ходят, записывают все про наши грибы. Замечали ведь, наверное, подойдешь к такому, бывало, спросишь: “День добрый! Сколь грибочков набрали?”, а он насупится и молчит угрюмо в ответ. Оно и понятно, разве ж англичанин понимает по-нашему-то. Нет, конечно. Но вернемся к Идентификации.
Хоть я и видный миколог, но посреди похмелья мне было очень трудно разбираться во всех этих “пластинчатых низах гриба” и “чешуйчатых ножках”. Посему важнейшим определяющим критерием стал запах гриба. Вы не поверите, но, по мнению английских коллег, грибы пахнут геранью, грушевой карамелью, крабами, сухофруктами, дыней и прочей парфюмерией. Ну откуда, скажите мне, грибу знать, как пахнет краб или дыня? Они и в глаза друг друга не видели никогда, а уж тем более не нюхали. Вполне естественно, что все мои грибы пахли грибами. Таких в “Энциклопедии”, к сожалению, не было. Тем не менее по совокупности признаков я смог идентифицировать Моховик Зеленый, Подберезовик Обыкновенный, Мицену Наклоненную и один неизвестный науке гриб. Мицена Наклоненная не съедобна. Ну и пусть бы несъедобна. Но ведь сформулировали-то как изуверски: “Несъедобен: очень маленький”.
Что ж вы, сволочи английские, делаете с русским человеком!? Это же неприкрытый геноцид. Русского человека хлебом не корми, дай поэкспериментировать. Прочитает он такое и призадумается: “Мля-аа… а че если Мицену вырастить побольше? Или, эта, ведерко Мицены набрать да пожарить с картошечкой…”
Гнать надо англичан из наших лесов поганой метлой.
Гнать, пока не поздно еще.
Почему только вот я должен думать об этом?
Почему все мои невинные исследования всегда заканчиваются тревогами за судьбы России?
Никто не ответит. Потому что дождь. Все спрятались.
Дождь не кончается.
Джаз-ззззззззз гулкими каплями по тугим зонтам-тамтамам.
Джаз-ззззззззз босыми ногами по мутным потокам.
Джаз-ззззззззз нервами-ручьями сквозь тело города.
А по лужам шагает милиционер в темных очках, тащит на плече колесо от машины. Я ни разу в жизни не видел милиционера, который тащит колесо от машины в темных очках. Откуда у него это колесо? На тихой улочке остановил одинокую машину, водителя сожрал, а колесо отвинтил и тащит в укромный уголок. У каждого милиционера есть свой укромный уголок, куда он прячет добычу. И пусть прячет пока. Это несомненное благо для нашей Великой Страны. Когда наша Великая Страна вдруг станет совсем бедной, она проверит все укромные уголки, разбогатеет вновь и станет Богатой Великой Страной.
Только вот зачем он на себе колесо тащит?
Ты кати его, дурачок, оно же круглое…
Дождь бесконечен.
Похоже, на нас перевернулось маленькое море.
От обилия воды город разбух, превратился в гигантскую промокашку. Еще час назад яркий, многоцветный, он потускнел, размылся, стал серо-коричневым, как в энциклопедии про грибы. Попробуй, идентифицируй что-нибудь, разберись, что тут съедобно, что нет? Все пахнет дождем. Все стало дождем. Потоки воды неудержимы и бесконечно уверены в себе. Сопротивляться трудно. Легко плыть с ними, легко уплыть в них.
И если я еще здесь, а я не уверен в этом, но если я еще здесь, то лишь потому, что бесконечно верю кому-то мудрому, произнесшему однажды: “Есть ручьи, которые текут в другую сторону…”
Иду стричься
Вы замечали, что волосы у людей растут скачкообразно? Еще вчера они были вполне сносной прической, а сегодня утром — это какие-то заросли, патлы, космы, срочно надо бежать в парикмахерскую, и осознаешь, что это надо было сделать еще неделю назад. То же самое, кстати, и с ногтями. В какое-то утро вдруг замечаешь, что они просто мешают жить, потому что существенно выступают за границы собственно пальцев. Почему-то по утрам всегда? Объяснимо, в общем-то. Ночью, пока спим, все жизненные силы идут в ногти и волосы. В детстве целиком в тело идут, а потом, видимо, наступает период дефицита жизненных сил.
Подстричь ногти — проблема. Проблема — потому что все нормальные ножницы старательно запрятаны в секретных местах квартиры. Разумеется, секретные места не известны никому. Покупка дополнительных не спасает. Секретных мест всегда оказывается больше. На глаза попадаются только Маникюрные Ножницы Китайского Производства. Но это отдельная история. Нет! Не история. Это песня! Народная китайская песня! Свежекупленные ножницы идеально стригут первые два ногтя. Проникаешься благоговейным трепетом: “Китай — страна с многовековой культурой стрижки ногтей. Тысячелетние традиции. Искусство, доведенное до совершенства. Это уже потом, много позже, из недр этой культуры выросли и чайная церемония, и икебана, и банзай, и, разумеется, харакири. Да-ааа, уж кто-кто, а китайцы, знают толк в ножницах”. В момент наивысшей и потому невыразимой благостности ножницы зажевывают третий ноготь. Попытки менять угол приложения режущих частей, усилие, направление, ноготь, руку — результата не приносят. Ножницы стригут только два ногтя. Баста. Дальше с таким же успехом можно стричь ногти их хвалеными палочками.
Может, мне не хватает многовековой культуры?
Или у китайцев всего два ногтя?
Ладно, отвлекся. Иду стричься. В новую (для меня) парикмахерскую. Боязно. Некая неопределенность. Предыдущая была выбрана по причине близости к работе. Работы меняются, парикмахерские остаются на своем месте. В прежней парикмахершу звали Вера Михайловна. Миленькая, пухленькая, лет сорока пяти. Стригся я у неё года три. Где-то на заре наших отношений во время одного из сеансов я, может быть, с излишним восторгом, но при том совершенно искренне восхитился необычным парикмахерским приемом, который она использовала. Веру Михайловну это чрезвычайно взбодрило и простимулировало. Все последующие разы (в течение трех лет!!!) она демонстрировала (или отрабатывала на мне?) что-то новенькое. Я неизменно был обязан восхищаться. Результат (то есть прическа) при этом получался примерно одинаковым. Складывалось впечатление, что Вера Михайловна самоутверждалась посредством меня: “Смотри, как только ни изгаляюсь, а всё равно выходит замечательно!”.
Один из сеансов будет сниться мне в страшных снах. Эта милая женщина, раздухарившись, придумала соскребать волосы с моей головы опасной бритвой**. Слово “соскребать” передает лишь сущность процесса. В русском языке нет слова, обозначающего “соскребать с частотой 30 Гц”. Летящая пчелка. Машет крылышками. Очень быстро. Представляете? Заменяем крылышки на СмертельноОпасныеБритвы и закрепляем пчелку на голове. Получаем образ Веры Михайловны в её безумном кураже. Движений рук не видно, лишь “синеватое сияние холодной остроотточенной стали”**. И вот оно — стреляющее ружьё! Рука дрогнула, голова рассечена от уха до уха, визг женщин, кто-то бегает, кто-то звонит в скорую, уборщицы со швабрами, ручьи крови стекают по лицу, по одежде, по ботинкам, мозги, как монтажная пена, лезут из разверстой головы, их много, им было тесно в черепной коробке; обезумевшая Вера Михайловна с демоническоим хохотом поливает мозги перекисью водорода из трехлитровой банки, ручкой фена запихивает их обратно, лихорадочно бинтует голову, лицо, уши (они тоже вдруг отпали), бинт, другой, третий, сверху скотч, еще скотч, долго, бесконечно долго. И вдруг становится тихо. Все замерли. И Вера Михайловна осторожно подносит зеркало к забинтованому затылку и, еле дыша:
— Ну, как? Хорошо? Вон какой аккуратный затылочек вышел. Ботиночки подсушить феном? Нет? 150 рублей в кассу, пожалуйста.
Такой вот сон мне будет сниться еще долго. А сейчас я иду в новую парикмахерскую. Иду навстречу неизвестности.
И не знаю, какой я вернусь?
И я ли вернусь?
И вернусь ли…
— Как стричь?
Начинается… “Как стричь?” — что за формулировка! Откуда я знаю, КАК стричь? Можно подумать, это меня пять лет учили в парикмахерском институте или где там их учат! Ножницами и машинкой стричь! И без того трудно рассказать незнакомому человеку за пару минут, какой должна быть моя голова. А когда с речью нелады у незнакомых людей… Чтобы не усложнять процесс объяснения, я всегда стараюсь заказывать максимально простую стрижку. Рассказываю руками и словами — тут убрать, виски прямые, сверху оставить побольше. Не успеваю закончить, схватывает:
— Ага, интеллигентный вариант.
— Та-аак… А если всё так же, но сверху тоже убрать?
— Это спортивно-уголовный будет….
Конструктивный подход. Два варианта мужских причесок в ассортименте проблему выбора практически снимают. Вспоминаются “канадка” и “полубокс” из детства. Немного успокаиваюсь и даже умиротворяюсь. Музычка какая-то…
— Да, мне именно интеллигентный вариант. Это как раз то, что мне нужно. Пожалуйста. Будьте добры. Если Вас не затруднит. Спасибо. Вы очень любезны.
Простынка. Бумажка на шею. Начали.
— Какой у Вас мягкий волос. Просто ужас, какой мягкий волос! Говорят, мягкий волос у добрых людей бывает.
Умиротворяюсь окончательно. Интеллигентный добрый человек с интеллигентной стрижкой. Замечательный образ.
— А еще говорят, что у добрых людей уши должны быть большие. Ой! А у Вас уши маленькие.
Бум. От прекрасного образа отпал порядочный кусок. Скособочило образ. Всегда считал, что уши у меня нормальные. Что-что, но уши… Стараюсь разглядеть её уши под сиреневыми волосами. Ничуть не больше моих. Заметно меньше. Даю справедливый отпор.
— Ну-уу, у Вас-то уши заметно меньше…
Начинаем сравнивать уши, призывая в судьи администратора и парикмахера № 2. Большинством голосов победа за мной! Ура! По ушам — я добрее.
Затем на характерных примерах ищем подтверждения теории влияния внутренней доброты на уши и волосяной покров. Подтверждения есть! Зайчики, ослики всякие… Единодушно приходим к мнению, что Чебурашка — воплощенная доброта. А вот ёжики по всем внешним признакам выходят исчадиями ада. Видимо, затаились пока. Ждут подходящего момента. Чтобы вонзить свои ядовитые клыки. Легионы ёжиков будут главной боевой единицей сил зла в извечной борьбе света и тьмы.
Картина мира слегка покривилась. Нахожу убойный персонаж из голливудских мультиков, бесспорно опровергающий теорию. Не тут-то было. Натыкаюсь на железный аргумент. Это, мол, наша, российская примета. На иностранцев не распространяется. Контраргументов нет. Тема закрыта. Молчим. Жужжит машинка.
— В ушах волосы будем подстригать?
Нет, блин! Будем мелировать и создавать эффект “мокрых волос” (это я про себя). Вслух, конечно, мягче (в силу интеллигентности в прическе и вообще):
— А что, их там много?
— Ну-ууу, порядочно. Но Вы не волнуйтесь, последние несколько лет у большинства мужчин волосы из ушей растут. Раньше не было. Сейчас у каждого второго.
Опять становится интересно.
— А почему? Генетические мутации?
— Вода плохая.
— Что? У каждого второго плохая?
— У всех. У всех скоро будут волосы в ушах.
— А на женщинах как отражается? У Вас вроде… всё в порядке.
— У женщин по-другому.
Неожиданно хватается за СмертельноОпаснуюБритву. Я не успеваю спросить, как всё-таки у женщин. Нахожу глазами банку с перекисью. Зажмуриваюсь. Не дышу. Сжался в комочек. Глаза в комочек. Уши в комочек. Нос в комочек. Неужели опять?..
— С Вас 70 рублей.
На этот раз обошлось. Спасибо-ДоСвидания-ПриходитеЕщё.
Ну вот. У меня появилась новая парикмахерская. Повторное посещение состоится непременно, поскольку тема “Женщины — Плохая вода” осталась открытой.
Иду домой другим человеком.
Со стрижкой “интеллигентный вариант”.
С новой картиной мира.
И сниться мне теперь будут злобные ежики с волосами в ушах.
* Должен заметить, что я давно готов вступить в борьбу за переименование “опасных бритв” в СмертельноОпасныеБритвы, а “безопасных” в БритвыДляНанесенияЛегкихТелесныхПовреждений.
** Фраза наверняка сворована мной из какого-нибудь фэнтези, простите меня, авторы, не сдержался!
Нежный взгляд сверху
(Улицы моего города)
Это будет экскурсия.
Я буду гидом. Не профессиональным, конечно. Так, доморощенным. Гидом-любителем.
Знаю, многие предпочитают без гида, любят все сами смотреть. Но давайте попробуем. Вдруг на этот раз Вам понравится. Бесплатно к тому же.
Тут дело еще вот в чем. У меня гипертрофированное чувство гостеприимства. Мне его некуда девать, и просто необходимо рассказывать кому-нибудь про улицы моего города. Болезнь какая-то. Рассказывать и показывать. Скорее, даже показывать. С высоты птичьего полета. Белой лебедью промчать над улицами. Или голубем сизокрылым. Это уже на Ваше усмотрение. Комфорт в любом случае обеспечен…
Полетели?
Над центром задерживаться не будем. Тут ничего интересного, улицы имени героев прошлых и вымышленных.
Впрочем, чуть остановимся.
У Вас ведь есть улицы Маркса и Энгельса?
У нас они идут параллельными курсами и заканчиваются, беспомощно упершись в Мичурина. Наверное, в этом есть какой-то глубинный смысл. Я его пока не постиг. На досуге попостигаю. Сейчас мы торопимся.
Вот улица Чапаева. Вполне логично пересекает улицу Фурманова. Можно сказать, делит Фурманова на до и после Чапаева. С этим не поспоришь, потому как исторически достоверно.
Улицу Щорса не ремонтируют, и предполагаю, что делают это намеренно. Канавы-рытвины-ранения. “Голова обвязана, кровь на рукаве…” Почувствуйте себя красным командиром!
Не хотите командиром? Тогда улетаем от личностей.
В моем городе и без них много улиц с влекуще-романтическими именами — Газорезчиков, Забойщиков, Крупносортщиков, Строгальщиков, Торфорезов.
Я бы, кстати, в крупносортщики пошел, пусть меня научат!
Вы спросите, кто живет на этих улицах? Отвечаю: живут и работают на этих улицах люди соответствующих профессий. Это же очень рационально. Вышел человек на улицу, и делись секретами мастерства, обменивайся навыками, создавай преемственность и рабочие династии.
А представляете, если бы вперемешку все жили? Чем бы они делились друг с другом? То-то. Были бы у нас торфорезы с навыками строгальщиков. Вам нужны такие нелепые и никчемные специалисты? Вот и нам…
Хотя, бывают, конечно, уникумы. Люди, которые могут все. Живут они на специальной улице Многостаночников. Очень немногочисленные люди. Я лично их не видел ни разу. Предполагаю, что у них несколько голов и щупальца по количеству обслуживаемых станков. Впрочем, могу и заблуждаться.
Кстати, о многостаночниках.
Улица Стаханова ведет из города. В никуда.
Или Стаханов не был многостаночником? Скорее, стахановцем он был, Стаханов-то. Ошибся, извините, я ведь только учусь гидом быть.
Кстати, о Стаханове.
В моем городе есть улица 1-й Пятилетки и улица 3-й Пятилетки.
Улицы 2-й Пятилетки нет.
Уважаемые историки! Что, 2-й Пятилетки не было в принципе? Или она не ознамеловалась? Вопрос оставляю открытым. А мы возвращаемся к нашим строгальщикам.
Улица Взрывников.
Страшновато, да? И мне.
Честно говоря, не знаю, есть там улица как таковая или нет. Может быть, это просто благозвучное название гигантской воронки. Взрывники — это же люди-терминаторы, им волю дай, через пару дней уже площадь Взрывников будет, а там и район, и город Взрывников.
А волю им не дают саперы с улицы Саперов.
Сколько раз уж было… Взрывники только соберутся бомбу свою взорвать, на кнопочку специальную нажимают-нажимают, а бомба никак. Это саперы им Красный проводок перерезали. И мы за это сапером очень благодарны.
Спасибо вам, саперы!
Летим дальше.
Вот улицы — примеры эволюции. Планеристов, Авиационная, Самолетная и, как вершина развития, Реактивная!
Жителей улицы Реактивной никто никогда не видел, инверсионные следы только…
Сам-то я, кстати, на проспекте Космонавтов работаю. Кем работаю, надеюсь, понятно? Стыковки, расстыковки, разгерметизации всякие, Белку-Стрелку из тюбиков покормить — рутина, одним словом. Надоело! Я же в детстве космонавтом не совсем по-настоящему хотел стать и уж совсем не думал, что все желания сбываются. Досадное недоразумение какое-то, а не выбор профессии. Даже говорить об этом не хочу. Кроме того, есть более актуальные темы.
Например, остро стоит вопрос, куда селить мириады менеджеров, директоров и прочих клерков?
Допустим, для “топов” есть улица Крутая.
Компьютерщикам, как филиал Силиконовой Долины, отдали Юзовский переулок.
Начинающие карьеристы селятся на улицы Тружеников и Энтузиастов.
А остальных куда? Вопрос висит, власти не чешутся…
О криминалитете они, например, позаботились. Живи — не хочу.
Для любых категорий и этносов — улицы Бригадиров, Боевых Дружин, Автономных Республик, Лагерная, в конце концов!
Нет, если кто уж очень не хочет на Лагерную, на улице Стрелочников можно попробовать пожить какое-то время. Или вот Депутатская улица еще есть…
Кстати, как Вы думаете, где находится улица Депутатская?
Правильно, в центре города.
А улица Избирателей? Не правильно. Еще дальше…
А Милицейская, на всякий случай, рядом с Советской, а еще Чекистов и Дружинников.
Специальный пакет улиц и темных переулков для шпионов. Хоть по радио объявляй… “Внимание! Обладателям военных и государственных тайн и желающих ими стать. Вас ждут в Вербовочном переулке. К Вашим услугам Связной переулок и улица Северных радистов. Повторяю…”
Женщины спросят: “А мы? А мы?”.
Милые вы наши!
Только для вас.
Улица с желтомимозным названием “8 Марта”.
И давайте воздержимся от дурацких шуточек, типа, по 8-м мартам — улица, а в остальные дни — переулок. Не надо этого. Глупо, не смешно и без должного уважения. Неведомые нам градоустроители назвали улицу в приступе почтения к женщинам. И молодцы! Такие градоустроители нам нравятся.
И, казалось бы, гуляй беззаботно, житель, по улице, почитай женщин. Ан нет. После некоторого перекрестка улица 8-го Марта внезапно начинает называться улицей 9-го января.
Зачем?
Какое 9 января имели в виду?
9 января 1799 — день введения первого в мире подоходного налога?
Или 9 января 1902 — принятие билля о запрете публичного флирта в штате NY?
Нет! Историки, молчите! Я сам догадался.
9 января 1599 года. День создания первой массонской ложи. И здание бывшего обкома здесь не случайно… Все. Молчу-молчу.
Будем о вещах нейтральных говорить.
Нейтральных и разумом непостижимых.
Давайте попробуем осмыслить улицу Большой конный полуостров.
Или Брикетный тупик.
Не осмысливается, да?
Или Теплоходный проезд. Предлагаю вариант: для заблудших в центре континента теплоходов. Представляете, ночь, туман, шторм баллов под пятьдесят, паруса в клочья, мачты в щепки, ад кромешный, одним словом. Ну, чего я рассказываю, как будто Вы на теплоходах не плавали. И вот утром в городе теплоход очухался. Куда плыть? Да и как плыть? Не плывется ведь по асфальту! Не разгонишься. Теплоход в депрессию уж готов впасть, взвыть скорбно в дуделки свои, а мы гостеприимно так, не волнуйся, теплоход, вот тебе Теплоходный проезд! Плыви себе дальше на радость рыбам! Семь футов тебе под килем! (я правильно употребил это пожелание? Или в таких случаях говорят “Сто якорей тебе, теплоход…”? Не помню точно, но с якорями незаконченно как-то выглядит.)
Летим дальше.
Улица Опытная. Вижу два варианта.
Первый — живут очень опытные.
Второй — это такой эксперимент. Поселили. Пусть поживут немножко, посмотрим, как пойдет. Не понравится — снесем. Для таких случаев улица Резервная есть у нас. Надо понаблюдать будет…
А Вы знаете, что Венгрия и Финляндия славятся своими коммунарами, а Испания рабочими?
И я не знаю.
На мой взгляд, Испанские летчики гораздо популярнее Испанских рабочих. Назовите улицу в честь них. Улица Испанских летчиков — всем от винта!
А улицу Венгерских коммунаров переименовать в улицу Венгерского лечо. Наверняка коммунары лечо делают и в обиде не будут. А улицу Финских коммунаров назвать просто улица Финляндия. И знаете, какие ассоциации у жителей будут? Дорогая, но качественная улица. Люди туда обязательно потянутся.
Да, чуть не забыл! Заодно уберите букву “Н” в улице Паровозников и отдайте ее детям. Пусть играют.
Вопросов не возникает по поводу Водонасосной улицы — все понятно, насосы именно воду. Туда-сюда…
А Насосный переулок почему тогда просто “насосный”? Не хватает смелости вещи своими именами называть, да?
Смелости и мне порой не хватает.
Вижу улицу Минометчиков и сразу ощущаю нехватку смелости. Объезжаю ее за три квартала. А может, три квартала мало? Сколько там радиус поражения?
Улицу Снайперов проезжаю на пятой скорости, пригнувшись и вихляясь. Пока проезжаю.
Как всякий нормальный бледнолицый, опасаюсь улицы Красных Борцов. Это же про индейцев, насколько я понимаю. Про индейцев я все знаю. Сейчас расскажу. У них все от Топора Войны зависит. Зарыт Топор — иди спокойно, наш бледнолицый друг. Ну а уж если вырыл его кто (не важно, человек или экскаватор какой шальной) — не обессудь, поборют тебя Красные Борцы, скальп снимут и джигу спляшут на твоей могиле. Или пассадобль, по желанию заказчика…
Теперь приготовились.
Самое страшное.
Нет. Давайте, я лучше не буду про эту улицу?
Настаиваете?
Я не хотел…
Мальчики и девочки, юноши и девушки, вы хотя бы не читайте! Вам-то точно об этом думать рано.
Это мои ночные кошмары.
Это улица Смазчиков.
Вы скажете, у меня больное воображение? Пока здоровое. Я берегу его, выключаю, когда слышу название этой улицы. Я стараюсь не думать об этом, забыть, выбросить из жизни. Но они врываются в мои сны, наваливаются толпой, валят на землю, хватают волосатыми пальцами.
Потные красномордые смазчики с лоснящимися вазелином руками…
Бр-ррр! Зачем Вы настаивали? Фу! Фу! Фу! Гадость какая…
Вообще, предполагаю, что пока не самое лучшее мнение складывается у Вас об улицах моего города, да?
Должен признать, что это я специально так сделал. Это такой художественный прием — сначала о плохом рассказать, а потом уже о хорошем. Теоретически в памяти должно остаться только хорошее.
Итак, начинаю о хорошем.
Просто послушайте:
Бирюзовая
Листопадная
Алая
Вечерний
Утренний
Лебяжий
Вересковый
Спокойный
Звонкий
Лазурный
Вы слышите? У этих улиц есть душа.
Живут здесь люди разных профессий, но все они — Поэты, Музыканты и Художники. Особенно дети.
В переулке Здешнем варят самый вкусный в городе борщ.
Я знаю, многие варят действительно вкусный борщ, густой, наваристый.
Но Настоящий Борщ варят только здесь. И научиться этому нельзя. Для этого надо родиться и жить в Здешнем.
Пока борщ настаивается в уютных печках, детишки из Здешнего бегут в Соседский переулок звать гостей. Просто, по-соседски, на борщ.
А уж когда большие праздники — добро пожаловать в Званый переулок. Наряжаются, выставляют стол длиной в переулок и всем миром гуляют, с песнями, с гармошкой, по нескольку дней подряд.
На улице Боцманской собираются друзья. Без всяких поводов. Друзьям не нужен повод. Они просто знают, сегодня — на Боцманской. Тут можно до утра тихо говорить с другом, с которым не виделись сто лет, сидеть на кухоньке, покуривать в форточку, вспоминать свое. А можно устроить шумную пирушку и перебудить всех соседей. На Боцманской соседи не обижаются, а если и обижаются, то лишь за то, что их не разбудили раньше.
Странно, что я никогда не встречал здесь Вас.
Заходите обязательно, здесь всегда рады друзьям.
Заходите и ко мне. Я живу на улице Шишимской. Непонятное название, да? Сейчас объясню. Шишимы — древнее племя. Гордые, смелые и талантливые люди. Воины и созидатели. Не слышали про таких? Сейчас расскажу.
Шишимы изобрели колесо.
И двигатель внутреннего сгорания.
Или сначала двигатель? Не помню, да и не важно.
Создали кириллицу, а на досуге латиницу. На кириллице написали “Толковый словарь Ожегова”, а на латинице “Основы маркетинга Котлера”. Открыли Америку и закон всемирного тяготения, прорубили окно в Европу и затопили Атлантиду (случайно, когда придумывали цунами). Заставили пересечься параллельные линии, подогрели Гольфстрим, написали “Купание красного коня” и позировали для “Черного квадрата”. Научили Страдивари делать скрипки, а Дзержинского маузеры и лампочки Ильича.
Вы лучше остановите меня. Я могу рассказывать про шишимов бесконечно.
Наверное, одно из моих предназначений в этой жизни — донести людям правду про шишимов.
Наверное, я — их потомок.
Гордый, смелый и талантливый.
P.S. В названиях улиц и переулков нет ни буквы вымысла.