Очерк
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2004
…Извилистые цепочки лосиных следов тянулись по глубокому снегу в сторону болота. Останавливаясь то в одном, то в другом месте, звери обкусывали тонкие ветки ив, сосенок, грызли мерзлую кору — кормились.
На следы этих сохатых и набрели два камышловских охотника. Один — мужик в годах, Владимир Маркелов, электрик местного дорожного ремонтно-строительного управления. Другой, помоложе, — кочегар Камышловского электротехнического завода Владислав Савин. На охоту они приехали в Квашнинское охотхозяйство. Места эти знали неплохо.
— Да тут целая семья жировала, — заключил Маркелов, разглядывая свежие отпечатки копыт.
В охотничьих делах он был человеком опытным. С детства с ружьишком промышлял. Долгие годы был членом районного общества охотников. Правда, с законом не дружил. Браконьерил. Утро выдалось морозное, тихое. Снег под лыжами скрипел. Подойти в такую погоду к сохатым непросто. Далеко звери слышат. И все же Маркелов предложил:
— Может, покрутим? Повезет — всю зиму с мясом будем.
Савин в таких делах еще был не искушен. Но мысль о дармовой лосятинке душу грела. Подумав, согласился: какой толк за зайцами бегать…
Официально они прибыли в охотхозяйство именно как зайчатники. У того, и у другого лежали в карманах путевки для отстрела косых. Но для некоторых на охоте закон — тайга. И часто путевки на зайцев — только прикрытие, для “отмазки” от охотинспекторов.
Скорее всего, задача “крутить” лосей в тот день перед Маркеловым и Савиным не стояла. В этом лесу уже лежала припрятанная гора мяса. Они ли его добыли — сказать сложно. Но позже, когда на место совершенного ими преступления прибудут следователи и егеря, найдут почти целую тушу сохатого, прикрытую шкурой и присыпанную снегом. Разделано животное было на скорую руку, часть мякоти с костей срезана, часть оставлена. Запорошенные следы вокруг указывали: люди, убившие лося, были на широких охотничьих лыжах. Отсюда версия: припрятанное мясо — добыча Маркелова и Савина.
Судя по всему, так оно и было. Накануне браконьеры завалили сохатого. Вытащить из леса не смогли, унесли только часть. И теперь приехали вновь — якобы охотиться на зайцев, на самом же деле — забрать оставленного лося. Но это — к вечеру. А сейчас день еще только начинался. Можно было побродить по лесу. И тут такая удача: свежие наброды целого табуна лосей! Позже Маркелов с Савиным категорически открестятся от этой версии. В один голос будут твердить, что никакого отношения к припрятанной туше не имеют, убитый лось — не их рук дело! Несмотря на улики, следствие эту версию до конца не доведет. Для него главным стало раскрыть основное преступление, которое по статье 105 части второй УК РФ квалифицировалось как умышленное убийство должностного лица, находящегося при исполнении служебных обязанностей.
Из показаний следствию Савина: “11 декабря 2002 г., около 10 часов утра, вместе с Маркеловым мы поехали на охоту. Подвезти до места на машине “Жигули” нас согласился приятель Маркелова Олег Устьянцев. Договорились, что он же заберет нас и обратно — на 22-м километре Ирбитского тракта, часов в пять вечера.
Примерно в 4—5 верстах от деревни Большое Пульниково мы с Маркеловым вышли из машины, встали на лыжи и удалились в лес. Вскоре, пройдя минут 40—50, наткнулись на следы лосей. “Покрутим?” — предложил Маркелов. На простом языке это означает сделать загон. Я согласился. Маркелов предложил план: он идет по следам, а я встаю “на номер” в стороне, примерно в 300-х метрах от болотины. Если лоси его не подпустят и побегут, то могут как раз выскочить на меня. Так и сделали. Разошлись. Вскоре я занял удобную позицию и стал ждать. Однако звери на меня не вышли. Прошли стороной, так что я их даже не видел. Вскоре появился Маркелов. Сообщил, что лоси не подпустили. После чего мы снова некоторое расстояние прошли по их следам, но они и не думали останавливаться. Около 14.00 решили передохнуть и пообедать…”
В четырех томах уголовного дела об убийстве охотоведа Камышловского района Александра Васильевича Григорьева этот трагический день восстановлен по показаниям преступников и свидетелей до мельчайших подробностей. Много деталей содержится и в протоколах следствия.
Бросив следы лосей, Маркелов с Савиным нашли валежину, сели, достали из рюкзаков нехитрый харч — полбулки хлеба, кусок сала, пару луковиц, головку чеснока, чай в термосе. Не спеша приступили к еде.
О чем говорили браконьеры за обедом, в материалах следствия отражено слабо. Известно только, что Маркелов, как человек, разбирающийся в повадках зверей, сказал Савину, что дальше преследовать лосей без толку: они напуганы и остановятся не скоро. По крайней мере, сделают лежку, только когда успокоятся.
Если предположить, что главная цель браконьеров — забрать уже добытое мясо, то, наверняка, этот план они и обсуждали. Хотя до сумерек времени еще оставалось много. А выходить на дорогу засветло с полными рюкзаками дичины рискованно. Поэтому решили после обеда еще с часок потропить скрывшихся лосей. А вдруг повезет?
Это подтверждают и показания Савина: “Мы решили, что после обеда вновь пройдем по следам лосей, как вдруг услышали шум мотора…”
Чуть слышный рокот донесся издалека, откуда-то с опушки леса.
Браконьеры замерли, даже жевать перестали.
— Снегоход, что ли? — пробормотал Маркелов.
Некоторое время прислушивались.
— Кажись, приближается, — опять подал голос электрик. — Черт! Не дай бог, если охотовед! Он все на “Буране” “рассекает”…
Из показаний Маркелова: “Когда стало ясно, что в нашу сторону идет “Буран”, я сказал Савину: “Мы попались. За браконьерство нам накрутят 18—20 тысяч рублей штрафа”. Савин ответил, что таких денег у него нет и отродясь не было. Тогда я предложил: “Может, замочим этого эколога?” Имея в виду Григорьева. “Только убийства на десерт нам и не хватало!” — ответил Савин. Но потом согласился, кивнул головой. “Буран” был уже недалеко. Я сказал Савину, что отойду в сторону и спрячусь в кустах…”.
Судя по сумме, которую назвал Маркелов, можно предположить, что браконьер хорошо знал размеры штрафов, установленных за незаконную охоту. Именно столько — 18—20 тысяч рублей — им бы пришлось заплатить, попадись они с мясом. Этот факт как раз и доказывает, что припрятанная в болоте туша лося — их добыча. А что охотовед ее найдет, сомнений не вызывало: Григорьев умел читать следы, даже если они не первой свежести. Это больше всего Маркелова и беспокоило. Иных серьезных оснований в этот момент для привлечения его и Савина к ответственности не было. Ну, подумаешь, шли по следам лосей — это еще не факт браконьерства. Конечно, охотовед мог составить на Маркелова с Савиным протоколы, мог как-то и наказать. Но наказание это было бы, можно сказать, пустячным. Из-за него затевать убийство?
Однако туша в кустах в корне меняла дело.
Странно, что следствие это обстоятельство до конца не учло. Видимо, посчитало, что хватит и суровой 105-й статьи.
Из показаний Савина: “Вскоре после того, как Маркелов ушел и спрятался, я увидел “Буран”. Убегать не стал — бесполезно. На снегоходе сидел Григорьев. Я его знал в лицо. Он подъехал ко мне, представился, а затем попросил предъявить документы. Я протянул охотничий билет, сказал, что охочусь с приятелем на зайцев. Григорьев спросил: “А почему шастаете по следам лосей?” Затем добавил: “Если найду “забойку”, вам не сдобровать”. И пригрозил, что перестреляет нас за браконьерство, как зайцев. После чего Григорьев потребовал отдать ему ружье и патроны. Я отдал. Мои документы охотовед забрал тоже. После чего поехал дальше, в сторону Маркелова, а я пошел по направлению к ближайшему полю. Вскоре раздался крик: “Стой!” Затем — брань. В тот же момент прогремел выстрел. Через несколько секунд — еще два. И все стихло. Я остановился. А потом повернул и побрел на шум выстрелов. Через 250—300 метров наткнулся на Маркелова. Он стоял в густяке, рядом с буреломом. Маркелов протянул мне мое ружье и документы, которые незадолго до этого у меня изъял Григорьев. “Буран” стоял рядом. Самого охотоведа я увидел не сразу. Только потом, присмотревшись, заметил свежую кучу снега и торчащие из-под него носки ботинок. Понял: Григорьев убит. Маркелов сказал: “Мы с тобой нигде не были и вообще друг друга не знаем. Понял?” Я не на шутку испугался, так как невольно стал соучастником убийства. После этого Маркелов распорядился, чтобы я завел “Буран”. Я завел. Он сел за руль, а я — сзади. И мы поехали в сторону тракта. Не доехав до него несколько сот метров, остановились, “Буран” бросили в кустах. Уже смеркалось. На дорогу вышли пешком, где нас уже ждала машина. До Камышлова ехали молча. Подъехав к дому Маркелова, вышли вместе. Перед тем как разойтись, Маркелов еще раз попросил обо всем молчать…”
Маркелов картину происшедшего рисует так: “Когда Григорьев подъехал к Савину, до меня долетели обрывки их разговора. Довольно четко расслышал вопрос: “А где второй?” Охотовед имел в виду меня. Савин ответил, что он один. После этого Григорьев повернул в мою сторону и стал приближаться. К тому месту, где я сделал засаду, Григорьев подъехал довольно близко, но заметил меня не сразу. Увидал, когда я высунулся из-за поваленной осины. Между нами было всего шагов десять. “Стой!” — крикнул он. Приглядевшись, добавил: “О, старый знакомый!” Я машинально вскинул ружье и выстрелил. Пулей. Григорьев тут же упал с “Бурана”, но не замертво. Он попытался приподняться и наставить на меня ружье. В этот момент я выстрелил еще раз. Опять пулей. Но и после второго выстрела Григорьев был еще жив. Он повернул лицо в мою сторону и глядел на меня. Я перезарядил ружье, присел, прицелился и — выстрелил в голову. Больше охотовед не шевелился. Когда я подошел к нему, он лежал на спине и был мертв. Вскоре я увидел Савина. Он подошел и сказал, что у Григорьева остались его документы. Я проверил карманы, вынул документы и отдал Савину. Ружье свое Савин взял сам. Кроме того, взял и ружье Григорьева, сказав, что разбрасываться “стволами” ни к чему. После этого тело Григорьева я забросал снегом. Мы сели на “Буран” и поехали в сторону тракта…”
Сначала забеспокоился, не случилось ли что с охотоведом, егерь из села Квашнинское Леонид Анохин. Перед тем, как отправиться в лес, Григорьев заезжал к нему домой. Взял у него теплую шапку-ушанку: своя у охотоведа для поездки по морозу была тонковата. Анохин был одним из последних, кто видел Григорьева.
— Дело было так, — рассказывал Леонид Иванович в одну из недавних наших встреч. — Около двенадцати дня Григорьев приехал и сказал, что видел лыжню, ведущую от тракта в лес. Мол, есть подозрения, что браконьеры. Надо проверить. С тем и уехал. К вечеру обещал вернуться. Я ожидал его часам к пяти. Но он не появился. В шесть я уже стал волноваться, а в семь-восемь просто не находил себе места.
Ждала Александра и жена Вера. Хоть к поздним возвращениям мужа она была и привычна, однако в девять вечера тоже забеспокоилась. Тем более он обещал ей не задерживаться, к ужину быть дома. До самого утра Вера не сомкнула глаз. В голову лезли кошмарные мысли. Ранним утром не выдержала, позвонила о пропаже мужа в милицию. Ей ответили: “Придите в отдел, подайте заявление, тогда и начнем действовать”.
Утром, как только рассвело, Анохин вместе с егерем Валерием Тепляковым, живущим в том же Квашнинском, поехали по следу Григорьева в лес. Предчувствия были самые скверные. И они, увы, не обманули…
В тот же день, 12 декабря, была сформирована следственно-оперативная группа. В нее вошли сотрудники Камышловской прокуратуры, Камышловского ОВД и УБОП. Следователи трижды выезжали на место трагедии, провели более десяти судебно-медицинских и судебно-криминалистических экспертиз. Григорьев получил сквозное ранение левого плеча, левой половины туловища с повреждением мягких тканей, переломом ребер и разрывом селезенки, а также сквозное ранение головы.
Слух о том, что убили охотоведа, разлетелся по Камышлову мгновенно. Об этом сообщили и почти все средства массовой информации в Екатеринбурге. Многие граждане желали помочь следствию. В прокурорских и милицейских кабинетах стали раздаваться звонки, в том числе анонимные. Благодаря этому довольно быстро обозначился круг подозреваемых.
С первых минут следователи не сомневались: убийцы — местные. Это доказывала и одна из улик — небольшой, опаленный по краям клочок газеты “Камышловские известия”. Это был остаток пыжа. Как оказалось, Маркелов использовал “районку” при снаряжении патронов.
Сразу после гибели охотоведа Григорьева газета писала: “Нет больше среди нас человека, знавшего и любившего лес, много сделавшего для сохранности диких животных. А вот себя спасти от браконьеров не смог…”
Многие камышловцы сомневались, что убийство будет раскрыто. Поговаривали, что правоохранительным органам это ни к чему, милиция-де заодно с браконьерами. Однако на шестые сутки после преступления Маркелова и Савина арестовали.
Григорьеву было всего сорок шесть. До сорока семи не дожил ровно три дня. В службе госохотнадзора проработал шестнадцать лет. Что такое труд охотоведа, знал с детства. До 1986 года эту должность в районе занимал его отец — Василий Алексеевич. С отцом Александр стал ходить на охоту чуть не с первого класса. По-настоящему полюбил природу. В школе увлекался биологией. После армии некоторое время работал шофером. Когда после продолжительной болезни умер отец, районным охотоведом стал сын. С этим человеком я был знаком около десяти лет. Мы не раз встречались с ним в Камышлове, где я бывал в командировках, на совещаниях в облохотуправлении в Екатеринбурге, куда приезжал Александр. Помню, в одну из встреч между нами завязался разговор как раз о браконьерстве. Александр посетовал, что бороться с этим злом становится все сложнее и сложнее. Назвал и причину — коррупция.
— Не поверишь, — говорил он, — иногда задерживаем на месте преступления матерого нарушителя, как положено, оформляем документы, передаем в правоохранительные органы и начинаются “заморочки”. Делу хода не дают! Оказывается, браконьер кому-то кум, кому-то сват. Или друг, собутыльник. А те, у кого деньжата водятся, откровенно откупаются. Сунут взятку — и все, невиновны. А потом при встрече внаглую хохочут в лицо, злорадствуют: “И чего ты добился? Богаче стал?” При этом еще и угрожают. Мол, будешь путаться под ногами, наймем киллеров, и замочат тебя, как собаку…
Буквально через несколько дней после нашего разговора в моем рабочем кабинете раздался телефонный звонок. Александр сообщил, что вместе со своим помощником егерем Дергачевым задержал браконьеров. Но каких! С убитым лосем попались люди, которые по долгу службы сами должны были следить за порядком в лесу: егерь районного общества охотников В. Кузнецов, глава администрации поселка Октябрьский С. Сенцов. И два их родственника.
На требование госохотнадзора предъявить документы на отстрел лося, туша которого лежала в кузове машины, поднятая с помощью лебедки, браконьеры ответили грубым отказом и оскорблениями. Глава администрации Октябрьского, угрожая оружием, даже пытался напасть на Дергачева и отобрать служебный карабин. Пришлось вызывать на помощь милицию. Только после этого удалось составить протоколы, изъять оружие и незаконно отстрелянного лося.
Обо всем этом я и написал. Публикация называлась “Егерь-браконьер”.
Дальнейшие события развивались почти по тому сценарию, о котором накануне рассказывал Григорьев. Мои “герои” сперва появились в редакции и пообещали набить мне физиономию, а затем подали на меня и на газету в суд.
В Кировском районном суде Екатеринбурга разбирательство по этому делу длилось полтора года. И на все заседания мы ходили с Григорьевым и Дергачевым вместе. Я — как ответчик, а они — как свидетели.
В моем журналистском архиве до сих пор хранятся документы, связанные с тем делом. Хоть прошло немало времени, думаю, не грех некоторые из них предать огласке.
Вот какое решение вынес 27 апреля 1999 года судья Д.А. Балашов (секретарь суда — Ю.П. Горбачева) по иску Сенцова и Кузнецова о защите их чести и достоинства: “Признать сведения, распространенные в газете, не соответствующими действительности”.
Разумеется, ни я, ни Григорьев, ни Дергачев с таким решением не согласились. С какой стати? Ведь были протоколы. В них черным по белому значилось: задержаны с лосем! Была подробно изложена даже сама процедура задержания.
Все происходило, как в настоящем фильме-боевике. Браконьеры на машине ГАЗ-66 пытались скрыться. Неоднократно уазик охотоведа, обогнав “газон”, перекрывал ему путь. Но Сенцов, будучи за рулем, сворачивал с дороги и объезжал машину Григорьева по полю. Остановить браконьеров удалось, только когда Дергачев из карабина прострелил шины вездехода. В его кузове лежал неразделанный лось. Документов (лицензии) ни у кого не было.
Сенцов и Кузнецов в своем заявлении в суд факт отстрела лося и не отрицали. Они заявили, что убили его случайно: “Ехали на машине, в кустах кто-то мелькнул, один из сидевших в кузове зарядил ружье и выстрелил. Оказалось — лось. Поскольку он выстрелил по собственной инициативе, то он и браконьер. При чем тут мы, сидевшие в это время в кабине машины?” Григорьев тогда пояснил суду, что по правилам охоты действия Сенцова и Кузнецова в любом случае — браконьерские. Один факт коллективной погрузки лося в кузов говорит о том, что все они — соучастники. Однако судья Балашов на эти доводы не обратил ни малейшего внимания.
Когда Балашов спросил Кузнецова, какие конкретно фразы в публикации порочат его честь и достоинство, он ответил: “Оскорбляет лишь заголовок — “Егерь-браконьер”. Он превратился для меня в прозвище, люди теперь так меня обзывают. Из-за этого я сильно страдаю. Даже заболел и долгое время находился на больничном”. В качестве доказательства действительно представил бюллетень. Вот только выписан он был почему-то 2-го декабря, а не 3-го, когда вышла публикация.
Кстати, тем же днем был датирован больничный лист и Сенцова. На вопрос, как же они заболели одновременно и раньше времени, истцы преспокойно, не моргнув глазом, ответили, что второго числа уже знали, что про них выйдет материал в газете. А потому и слегли, еще даже не прочитав его. Странно, но суд и такие доводы полностью удовлетворили.
И напоследок еще один немаловажный факт. Когда суд удалил и меня, и истцов, и свидетелей из зала для вынесения приговора, то вскоре глава администрации без всякого разрешения, как к себе домой, вновь вошел в него, что удивило даже сидевших в коридоре посетителей. Пробыл в зале суда минут пять, а когда вышел, громогласно сообщил Кузнецову: “Ну все, мы выиграли!”
Так и оказалось…
Через несколько дней, прежде чем подать кассационную жалобу в Свердловский областной суд, я решил посмотреть стенограмму процесса. И обнаружил непонятные вещи. Некоторые наши свидетельские показания секретарь Горбачева просто либо не зафиксировала, либо привела в сокращенном виде. Она откровенно нас с Григорьевым и Дергачевым “редактировала”! К счастью, в областной инстанции нам попались другие судьи. И они завернули дело обратно в Кировский суд для повторного рассмотрения, но уже другим составом судей.
На том все и кончилось.
Правда, Сенцов с Кузнецовым не успокоились. Используя связи, они добились того, что Камышловская прокуратура возбудила уголовное дело против егеря Дергачева — по факту стрельбы по машине. Его стали обвинять в превышении служебных полномочий. И, наверное, получил бы Николай срок, не случись другая трагедия — убийство самого Сенцова. Его застрелил киллер прямо возле здания администрации поселка Октябрьский, на глазах у многих жителей, когда утром глава приехал на работу на автомобиле.
Кстати, убийство это до сих пор не раскрыто. Поговаривают, что и вряд ли раскроют, так как Сенцов-де сам себя заказал. Заказал в том смысле, что очень многих достал: считал, что все ему должны. Работая главой администрации, Сенцов в то же время занимался бизнесом. И был человеком не бедным. Одному из высокопоставленных в Камышловском районе чиновников подарил новенький “джип”. Надо полагать, не за просто так. Не потому ли раскрывать преступление, связанное с убийством Сенцова, никто не торопится?
Вот с такой публикой и приходилось частенько иметь дело Григорьеву. А она умела за себя постоять. Наверняка именно кто-то из браконьеров устроил однажды против него этакий теракт — швырнул в гараж бутылку с зажигательной смесью. Хорошо, пожарная часть рядом с домом. Тут же подъехала машина и залила огонь.
Зуб на охотоведа имели многие. Кстати, Маркелов — тоже. Еще в 95-м Григорьев задержал его возле убитой косули. Тот как раз свежевал тушу и держал в руках окровавленный нож. Браконьер был наказан крупным штрафом и лишением прав на охоту на три года. Так что злость Маркелова на охотоведа хранилась еще с той поры. Возможно, поэтому он и нажал на курок без особого колебания, когда Григорьев вновь припер его к стенке.
Хоронил Григорьева, можно сказать, весь город. Процессия растянулась на несколько кварталов. Такая кавалькада машин за катафалком шла в последний раз в Камышлове несколько лет назад — когда хоронили одного из местных криминальных авторитетов. Разница была в одном: мафиозо оплакивала лишь кучка родственников, а провожая в последний путь охотоведа, не могли сдержать слез сотни людей.
Уже на кладбище, стоя возле гроба, начальник областного управления охотничьего хозяйства А.А. Киселев сказал: “Александр был честным и принципиальным человеком. На компромисс с браконьерами не шел. Именно принципиальность и непримиримость и сделали его одним из лучших охотоведов Свердловской области”.
17 июля 2003 года состоялся суд над преступниками. Процесс был открытым. Многие СМИ проявили к нему повышенный интерес. Особой сенсации не ждали, но она все же произошла. Полностью был оправдан Савин. Прямо в зале суда его освободили из-под стражи.
Активно выгораживал себя Маркелов — гнул до конца свое: “У меня не оставалось выбора. Ситуация была — кто кого? Либо он меня, либо — я его. Я действовал в рамках самообороны”.
Маркелова приговорили к 15 годам колонии строгого режима.
Спустя полгода после суда вновь довелось побывать в Камышлове. Зашел к Дергачеву. Кстати, теперь он работает районным охотоведом. Созвонились с Анохиным, с Верой, договорились о встрече. После работы вместе съездили на кладбище, помянули Александра.
Вдова погибшего поделилась наболевшим.
— На днях подхожу к магазину, — рассказывала она, — навстречу жена Маркелова. Замедлила шаг, поздоровалась. А я не смогла ответить ей… Может, это неправильно? Она в случившемся не виновата. У нее у самой беда — двое детей без кормильца остались. И все же нет у меня желания с ней раскланиваться. Хотя бы потому, что она все равно осталась мысленно на стороне мужа. Если б его оправдали, наверняка радовалась бы. Как радуются сейчас жена Савина и его родственники…
Голос Веры чуть задрожал, в глазах блеснули слезы. Но она не расплакалась, сдержалась. Некоторое время сидели молча. Затем она продолжила:
— Но не только это гнетет. Как-то подумала: столько горя свалилось на меня, на других, а по сути — из-за пустяка. Страшно сознавать, что Александр погиб из-за куска мяса. Рыночная цена этого лося — несколько тысяч рублей. И вот из-за него такая война. Как так? Кому нужны такие жертвы? Что происходит, если люди готовы убивать из-за такой ерунды? Ведь не голодный год…
Ужасные, роковые порой бывают совпадения. В тот же день, 11 декабря 2002 года, не так далеко от Камышлова, в Сафакулевском районе соседней Курганской области, в лесу разыгралась не менее страшная трагедия. Там при задержании браконьеров, проникших на территорию государственного заказника, погибли сразу два егеря — братья Халиулла и Сайфулла Касимовы.
Они обнаружили трех нарушителей. Те кинулись наутек. Халиулла бросился следом. Когда один из убегавших понял, что от егеря не уйти, спрятался за деревьями. Выстрел прогремел почти в упор. Халиулла упал. Следом за ним бежал Сайфулла. Увидев окровавленного брата, он дважды выстрелил в бандита, но промахнулся. Зато не промазал вновь браконьер. Упал замертво и Сайфулла.
Но братья приехали в заказник не одни. С ними был еще общественный охотинспектор Халит Вахитов. Он находился в стороне, но когда услышал пальбу, кинулся на помощь Касимовым. Обезумевший преступник решил, что терять ему нечего, и открыл огонь по Халиту. Тот укрылся за кучей хвороста, несколько раз крикнул злодею: “Брось оружие!” — “Не подходи, убью!” — орал тот в ответ. Ждать было нечего. Вахитов выстрелил браконьеру по ногам. Преступник сел в снег, взвыв от боли и злости. Через несколько секунд раздался еще один выстрел. Шапка с головы раненого браконьера отлетела на несколько метров — он покончил с собой.
За годы перестройки и рыночных реформ в охотничьих угодьях Свердловской области полегло около десяти егерей и охотоведов. Не меньше потери и с другой стороны. Несколько лет назад в Сысертском районе егерь убил двух браконьеров. Те застрелили косулю и пытались скрыться. Наверное, им бы это удалось, так как они уже садились в машину “Нива”. Но егерь открыл огонь из карабина. И того, и другого — наповал. Было возбуждено уголовное дело, долго шло следствие, а затем состоялся суд. Вердикт: “Действия егеря признать правомерными”.
Все законно. Именно так, в частности, и рекомендует поступать российский закон “О животном мире”: при задержании браконьера, если тот оказывает сопротивление или пытается скрыться, — стреляй, пока тот не повернул оружие в твою сторону.
Дословно в законе сказано: “Егерям, охотоведам, охотинспекторам при задержании разрешается применять физическую силу, спецсредства — наручники, резиновые дубинки, слезоточивый газ, служебных собак, табельное нарезное оружие — пистолеты, карабины”.
Хорошо помню слова жены одного из погибших браконьеров.
— Что же это такое? — чуть не плача, говорила она. — Из-за косули — два трупа. И вот теперь я осталась с двумя маленькими детьми. Неужели для государства жизнь какой-то лесной козы дороже человеческой?
Заметьте, Вера Григорьева рассуждала почти так же.
Как ни печально, но это факт: по данному законодательству получается, что действительно заяц или косуля при определенных обстоятельствах и в самом деле могут стать дороже человеческой жизни. И вы думаете, этот закон кого-то напугал, остановил? Думаете, меньше после его принятия стало нарушителей?
Ежегодно в Свердловской области регистрируется до тысячи случаев браконьерства.
Для сравнения: во всей Германии — 3—4 случая в год!
За рубежом меры наказания за браконьерство предусмотрены тоже суровые. Тамошнее законодательство также разрешает применять оружие. Так что опыт западных стран создатели наших законов учли. И тем не менее, применительно к российской действительности такой закон кажется чересчур кровавым. По сути дела, он санкционирует и провоцирует “гражданскую войну” в лесу. Тысячи браконьеров — это сила. И просто так при задержании в руки егерей они попадать не хотят. Тем более что штрафные санкции за незаконную охоту велики. Страх возможного наказания заставляет охотника без лицензии либо убегать, либо — стрелять в блюстителя закона — идти на тяжкое преступление.
Из такой ситуации самый простой для охотоведа выход — открывать огонь первым. По крайней мере, меньше риска погибнуть. Но ведь охотинспекторы прекрасно понимают, что убивать человека из-за куска мяса — дико и противоестественно. Они хорошо знают, какая причина толкает многих на браконьерство.
Знакомясь с уголовными делами нарушителей, с их объяснительными записками, невольно ловишь себя на мысли: не поторопились ли мы с принятием столь сурового законодательства? Можно ли с его помощью решить проблему браконьерства без трагического “побочного эффекта”? Зачастую многих людей гонит в лес не охотничий азарт или алчность, а нужда, элементарная нехватка еды. Больше половины браконьеров при задержании объясняют свои действия безденежьем. Потому, мол, и решили поживиться за счет леса.
Однажды в Алапаевском районе задержали одного работника совхоза. Убил лося. Часть туши уже перетаскал домой. Пришел за оставшейся, тут его и накрыли.
Приехали к нему изымать мясо, составлять протокол. Когда охотинспекторы вошли в избу — ужаснулись. Бросилась в глаза даже не бедность, а нищета. У мужика восемь детей мал мала меньше. А в доме — шаром покати. Даже хлеба нет. Что с него взять? И разве удержит его страх быть пойманным, когда душа болит за голодных детей? Когда не на что купить самое необходимое?
Одна из главных причин массового браконьерства — социальная. Низкий материальный достаток, продолжительные задержки выплаты зарплат на предприятиях, высокие, недоступные цены, в том числе на лицензии и путевки. А закон суров. И нынешние реалии учитывать не собирается. В этом — главное, трагическое и неразрешимое пока противоречие между действительностью и законом.
Когда-то, еще во времена Сталина, действовал закон, который в народе называли “о пяти колосках”. Был он на редкость жесток. Унесет колхозница с поля несколько горстей зерна — под суд! Меньше пяти лет не давали… А толкала ее на это воровство бедность. Может, аналогия сталинского закона с нынешним не совсем оправданна, но результат во многом тот же.
Два года назад государство ввело новый Административный кодекс. А он, наоборот, оказался слишком либеральным по отношению к браконьерам. По этому документу их задержание в лесу можно осуществлять только при наличии двух понятых. Вот только непонятно, где их охотинспектору взять, когда кругом тайга и на десятки верст ни души?
Специалисты не скрывают: новый кодекс создает благоприятную почву для коррупции. С его помощью сегодня можно легко “отмазать” любого злостного нарушителя. А кого у нас обычно “отмазывают”?
Социальный портрет браконьера был бы неполным, если б я не сказал и о другом типе — нарушителе богатом, состоятельном. Этот тип более сложен. Его в лес гонит не нужда. Его влекут азарт, развлечения, экстрим, адреналин… Однако зачастую он тоже становится браконьером. При этом совершенно не боится, что его поймают, как-то накажут.
В этом смысле он близок к нарушителям, для которых вообще закон не писан. Они летают на вертолетах, ездят по лесу на танкетках с автоматами, на постах ГАИ таким охотникам отдают честь инспекторы.
Таких трудно задержать охотоведу, а если и удается, то все равно дело заканчивается ничем. А то и наоборот, оборачивается для него же неприятностями. Вспомним хотя бы покойного Сенцова. Не велика была шишка, а и то чуть не упрятал за решетку Дергачева!
И такие примеры — не редкость.
В последнее время откровенно побаивается за свою жизнь охотовед Туринского района Федор Петрович Власенко. Неоднократно он задерживал в лесу майора местной милиции В.В. Казарова и судью района Е.Ю. Радченко. В 2002 году против них возбуждалось уголовное дело по четырем статьям УК РФ — за незаконный отстрел четырех лосей и двух кабанов.
Суд проходил в соседней Тавде. Несмотря на очевидность преступления, он вынес решение: “уголовное дело прекратить”. Основание — в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения. В минувший сезон охоты Казаров с Радченко попались вновь. И что? За них горой встали прокуратура, ОВД, районная администрация… А в адрес охотоведа посыпались угрозы!
Наш доморощенный уральский и отечественный браконьер многолик и непредсказуем. И голыми руками его не возьмешь. Во многих странах, по мере их развития, браконьерство постепенно исчезает. У нас в России — наоборот!
Чем объяснить? Время такое?
С начальником облохотуправления А.А. Киселевым, всю жизнь проработавшим в охотничьей отрасли, мы не раз обсуждали эту проблему. Он чаще всего говорил безапелляционно: “Есть законы, пусть не до конца совершенные, но в них ясно сказано: браконьерить нельзя! Это требование все охотники обязаны соблюдать. А служба охотнадзора — контролировать. Вся флора и фауна — собственность государства. Вот из этого мы и должны исходить. Проблема в одном — в финансировании. На охрану своей собственности государство выделяет слишком мало средств. А потому мы и держим охотоведов и егерей на мизерных окладах. Самое удивительное, что за такие деньги они еще работают. А иногда и под пули идут”.
Получать за нелегкий труд 2—3 тысячи рублей в месяц — обидно. И чего греха таить: основной доход охотоведов и егерей складывается помимо окладов: добыча мяса, заготовка пушнины, изготовление чучел, выделка шкур… Весь этот товар нынче в большом спросе! Есть и другие источники — перепродажа лицензий с целью организации трофейной охоты для имущих.
Минувшей зимой трое моих знакомых ездили охотиться на берлоге в Кировскую область. Туда их пригласил егерь, у которого была лицензия на медведя. Так вот, за это удовольствие они выложили две тысячи долларов. Егерю эту лицензию охотхозяйство выделило бесплатно, за хороший труд. Аналогичных примеров, когда руководители охотничьих ведомств, госпромхозов, охотоведы и егеря подобным образом зарабатывают себе на жизнь, — предостаточно. Между прочим, это тоже порождает коррупцию, так сказать, внутриотраслевую. И она так же ни к чему хорошему не ведет.
Говорю обо всем этом, чтобы читатель понял: жизнь в охотхозяйствах тоже складывается непросто. И мало чем отличается от жизни в других сферах. В них тоже кипят страсти, там тоже идет дележ собственности, борьба за кусок. Однако не всем он достается. Кормится, как всегда, узкий круг.
Как в такой ситуации поступает обычно охотовед или егерь? Да точно так же — создает “кормушку” себе в своих владениях. Обрастает небольшой кучкой “своих” людей, делится с ними, чем лес богат, а они помогают ему. Все старо как мир: ты — мне, я — тебе! Не все охотоведы действуют таким образом. Но тенденция наметилась. Коммерческих интересов в своей работе некоторые не скрывают. А иначе — как прожить на голый оклад?
Говорят, лес — дело темное. Что происходит под его сенью, не сразу порой и поймешь. Сегодня — это один из последних неподеленных кусков государственной собственности. В таежный сектор экономики большой бизнес пока не проник. Но чтобы это произошло, в Госдуме уже готовятся соответствующие законы. Еще немного, и, как грибы после дождя, начнут появляться частные охотхозяйства, частные охотничьи клубы.
Такие перспективы, кстати, многим не по нутру. Особенно местным, деревенским, которые всю жизнь ходили в лес, как в собственный огород. Их пугает, что со временем прямо за околицей может появиться охрана и им заявят, что в лес больше хода нет. Уверен, в такой ситуации беречь для какого-то дяди, “владельца заводов, газет, пароходов”, а также охотхозяйств даже последнюю косулю ни один из местных охотников не захочет.
Вот в такой непростой обстановке и приходилось действовать охотоведу Григорьеву. Соблазнов примкнуть к кому-либо было достаточно. Сделать выбор: с кем ты? — нелегко. Чтобы выжить, он тоже крутился как белка в колесе. Промышлял и тем, и другим. Из-за чего наживал себе врагов, конкурентов, завистников. Но все же поступиться своим главным принципом — закрыть глаза на беспредел в лесу, допустить вакханалию — не мог. Не позволяла отцовская закалка.
По данным облохотуправления, первое место по задержанию нарушителей у нас в области стабильно удерживает охотовед из Карпинска Михаил Эрикович Бураев. На его счету — около ста браконьеров ежегодно.
Второе место обычно занимал Григорьев…
Недавно Указом Президента России В.Путина Григорьев награжден посмертно орденом Мужества.