Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2004
Новая книга Л. Ладейщиковой “Бездна”, изданная в декабре 2003 года в издательстве “Московский Парнас”, согласно аннотации, “вобрала в себя произведения, написанные на стыке эпох и тысячелетий, отразив в лирическом зеркале “лавину” глобальных катастроф и духовных потрясений конца ХХ, начала ХХI вв.”
Полмира пламенем объято,
Мадонна во грязи распята,
Как прах, развеяно добро…
Заявка, согласитесь, чрезвычайно масштабная и серьёзная. Живописать историю словом — задача не из легких. Она по силам только творческой личности, осознанно противостоящей распаду и разрушению.
“Люди с длинной волей” — так в средневековых китайских хрониках называли тех, кто стремился вырваться из круга привычных забот, повседневной суетной круговерти. Переполняющий их внутренний огонь, беспокойный, волнующий, звал к новым жизненным горизонтам и высотам, вперед и ввысь, к неведомым далям. Именно таких людей Лев Гумилев называл пассионариями. Поэзия Ладейщиковой — это исповедь пассионария. Это ее ответ на глобальные расколы и распады, происшедшие в последние годы в жизни России и душах россиян:
Но как я кончины твоей не хочу,
Свеча негасимая, Родина!
Увы, сегодня, когда умами большинства завладел приземленный, “ползучий” прагматизм, индифферентность к метафизическим исканиям и переживаниям, снизился социально-духовный спрос на поэтический отклик вызовам судьбы. И не чувствуя отпора, открыто и беззастенчиво “вандалы вновь историю казнят…” Пассионариев, страстно исповедующих идеалы гуманизма и созидательного, консолидирующего патриотизма, в сегодняшней России немного, возможно, несколько десятков. Но не в количестве дело. Важно, чтобы сама общественная среда оказалась толерантной к пассионариям, не отторгала их как “идущих не в ногу со всеми”.
Бездумное “общество потребления”, “наркотизированное” фетишами быстрого обогащения, медиа-раскрученного моментального успеха, не приемлет неординарных поэтических личностей, ставящих судьбу страны выше личных накопительских интересов и потребительских символов престижа:
Я — собственница. Мне нужна страна —
Не ржавь монет, а гордая Держава.
На открытое творческое “восстание” против варварского нашествия безнравственности и бездуховности, против жизни, “чеканящей из человека монету” (В. Распутин), а значит, уничтожающей “смысл бытия” и подталкивающей человечество на край бездны, способен, как выясняется, редкий человек, а на данном историческом витке — и не каждый народ… Нужно быть личностью даже для того, чтобы воспринять предостережение А. Казинцева: “Рыночный механизм не должен быть вершителем человеческих судеб и природы”. Обслуживая интересы “золотого миллиарда”, новый порядок навязывает свою волю всему миру, уничтожая все на своем пути. “Нужен ли человечеству мир, убийственный, как война?” Задумываются ли люди, в частности, литераторы, над этим. Можно ли самоустраниться, плывя на одном земном корабле?
Лег на лопатки весь подлунный мир.
Добро и разум замутил эфир
Пиратскою пиаровскою хваткой.
Мозг состоит из половинок двух,
Но как смердит клонированный дух
В объятьях одномерного порядка!
“Бездна” отличается от множества других книг, поскольку это дневник духовного сопротивления растлению и деградации. Это материнский скорбящий лик Земли, отраженный в лирическом зеркале:
В нем — звезды империй, крушенье имен,
Зеркальные сполохи судеб,
И речь моя — хрупкий осколок времен
В бессмертном вселенском сосуде.
Пассионарность личности поэта оказалась тем самым “магическим кристаллом”, сумевшим и посмевшим в стихах последних полутора десятилетий отразить глобальные тектонические сдвиги отечественной истории, причём не только державно, но и художественно. “Человек непрерывного горения, — по точному замечанию А. Решетова, — Л. Ладейщикова никогда не успокоится, поскольку ей это несвойственно и даже противопоказано”. Колокол поэзии гудит, взывая к состраданию и прозрению, молитвенно ожидая: “Когда же очнется российское сердце от страшного мертвого сна…”
Ольга Русакова