Повесть
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2004
Анатолий Александрович Власов — родился в 1929 г. Прозаик. Окончил Высшее военно-морское училище. Штурман. Печатался в журнале “Урал”. Лауреат премии губернатора Свердловской области (1999). Живет и работает в поселке Арти Свердловской области.
Глава первая. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ СВЕТА
“Федр! Федр!”
Он не ответил. Молчание было зловещим. Повторный сбой внутренней связи? Уже было как-то. Командир Федр восстановил систему. Что будет сейчас…
Светта ждала минуту, ждала час. Словно бы опасаясь послать повторный сигнал вызова.
Она ждала очень долго. По земным часам не было нужды сверяться. Текла вечность. Надо было принимать какое-то решение, но Светте нужен был ответ.
Однако решение само пришло из глубины ее сознания: о ж и д а н и е.
Это самый щадящий режим в чрезвычайных условиях.
Далее: проверка систем, их исправность и соответствие заданной настороженности. Экран Определителя переднего модуля исследования чистоты пути “Надира” — был прекрасен: никаких летящих навстречу частиц, хотя в пространстве, несомненно, их были миллионы единиц. Пылинки, песчинки неслись где-то в других полосах Галактики. Но вот на экране появилась и исчезла точка: только что сгорела песчинка, уничтоженная излучателем Определителя.
Лучевой модуль Определителя точно и аккуратно сделал свое дело.
Светта переключилась на видовой обзор самых дальних далей. Высветилось слабое светло-крапчатое поле Галактики. Заработал анализатор, выдал текст: “Космоплан не отклонился от прямого заданного курса”.
То есть падал в бездну.
Светта убрала изображение и текст.
Переключила внимание на главный блок. Там все было штатно. В узкой шахте спали, послойно уложенные, толстые круглые диски — главные “пассажиры” космоплана. Их было ровно девять. От концевых трех “Надиру” посчастливилось освободиться более ста лет назад. Обзор “пассажиров” тут же загас.
Таким, очевидно, было распоряжение Федра.
Он определил для нее досрочный режим ухода с вахты? Почему?
“Федр… а я так сейчас хотела, чтобы ты дотронулся до моей руки… Можно, это сделаю я?”
Она символически положила теплую ладонь на холодную руку Федра. С прикосновением приходило успокоение.
Еще раз посмотрела на угасающий экран.
И — ч е р н о т а…
Опять уйти в сон… на сто лет?
Однако Светту по-прежнему тревожил Федр. Он всегда был такой предупредительный и точный. Если ей предстояло по заданному режиму уходить в сон, он непременно предупреждал Светту. Правда, у него была такая особенность: сам отключался сразу.
Она прокрутила записи температурных замеров. У Федра чуть-чуть было повышение температуры, даже обнаружился кратковременный пик на записи. Но это было прежде.
Значит, не температура.
Черная космическая бездна, в которую падал космоплан, была девственно чистой. Значит, уничтоженная только что песчинка случайно залетела в эту огромную межзвездную поляну.
Обычно в сон Светта уходила очень замедленно. И каждый раз в истоме приближения отдыха она воскрешала в памяти что-либо из своей недолгой и яркой жизни на Земле.
Вот сейчас…
Она переключила время с земного режима на режим альфа-хрон. Земная секунда растягивалась в тысячу раз. Значит, один год в альфе — это тысяча земных лет. Пока она отдыхает, на маленькой зеленоватой Земле опять пробежит тысячелетие…
Режим времени хрон-бета — с миллионным замедлением, в программе падения был предусмотрен только при условии выхода за пределы Млечного Пути.
Но удастся ли достичь этого предела? Удастся ли набрать необходимую скорость?
Ведь все пророчества земных фантастов о фотонных и ионных ракетопланах со скоростями, близкими к световой, пока не осуществились. Да и вряд ли им суждено осуществиться.
И космоплан “Надир”, как и другой подобный ему “Зенит”, запущенный сутками раньше, улетали в противоположные стороны: “Зенит” к центру Галактики, “Надир” на вылет из нее.
Космопланы были рассчитаны на использование силы тяготения находящейся впереди звезды. Разогнаться под силой ее притяжения, а потом с помощью бортовых двигателей уклониться от звезды, сорваться с круговой орбиты, пронестись за околицей ее планетной системы, чтобы уйти далее, выбирая новый еще более мощный источник притяжения. И опять разгоняться… разгоняться…
Мысли Светты незаметно стали перетекать назад в такое недалекое, а по земным меркам такое отдаленное время.
О, Светта понимала многое…
Средина третьего тысячелетия окончательно развеяла все мифы человечества о себе самом.
Миф п е р в ы й.
Человек — царь природы… Да нет, плохой, никудышный царь. Вроде тех в истории, которые уничтожали народы, жгли и вешали, окружали себя во все времена богатством, уворованным и захваченным в бесчисленных войнах. А в отношении природы, которая породила человечество и сделала его разумным существом, человек вообще так и остался дикарем. Главное — убить мамонта, а что будет потом…
И полууничтоженная, отравленная человеком природа отомстила ему болезнями и грозящим вымиранием.
Миф в т о р о й.
Человеку доступна вся Вселенная, пусть в самом далеком будущем… Но уже в двадцать пятом веке лучшие ученые умы доказали: доступна лишь своя округа — планеты Солнечной системы. Что касается других звезд, даже ближайших к Солнцу, увы, разве что отправить безвозвратно летательный простейший аппарат до ближайшей Звезды Альдебаран, что в созвездии Геркулеса. Запуск был произведен еще в ХХ веке. К цели он придет в 34600 году.
Миф т р е т и й.
Свободные и демократические выборы… Это у себя на Земле, в своих группах сообществ. Как способ выдвинуть к руководству якобы самых умных, самых лучших в смысле умения вести экономику и вести свой народ к процветанию.
Но провозглашенная “свобода” обернулась свободой для группировок, для денежных мешков, для криминала провести на посты любого дурака, который потом верой и правдой будет служить лишь тем, кто привел его к власти. Но только не народу. Уже в конце ХХI века началось понимание и пошел демонтаж такой выборной системы в пользу автоматического выдвижения к руководству тех, кто своими огромными знаниями, опытом, организаторскими способностями был действительно предпочтительнее других.
Работу по отбору умнейших вел неподкупный мозговой электронный центр.
Миф ч е т в е р т ы й.
Тоже из разряда внутренних. Товар — деньги — товар — гениальная для своего времени формула.
Ах вы, деньги… В ХХII веке в обществе окончательно вызрело понимание абсолютной неприемлемости денежной системы. Кучки миллиардеров на одном полюсе, миллиарды нищих — на другом. Вот чем был механизм денежной системы ХIХ, ХХ и ХХI веков. И он был главной питательной средой для преступности. Прежде всего — для самих миллиардеров, грабящих не только свои народы, но и всю планету.
Противостояние и сопротивление магнатов было титаническим. Оно приобрело масштабы всеобщей войны против народов. Купленные ими армии, богато вооруженные и отрепетированные на уничтожение черни, однако все же сломали себе шею.
Наибольший вклад в освобождение народов от власти мирового капитала внесли народы черной Африки, испаноязычной Южной Америки, древней Индии и Великого Китая.
Деньги вообще — в их конкретном образе доллара, фунта стерлингов, франка, марки, рубля и прочего, наконец — замышленного как единой мировой валюты “е в р о” — заменила унифицированная для всех материков и народов всеобщая единица измерения вклада каждого индивида в копилку общества.
Э р г о л о т е р, то есть мера труда — вот имя этой единицы.
1000 эрголотеров — это один эрголот. Единая электронная сеть вела начисления и отслеживания трудовых и иных затрат на благо общества каждого человека. Каждый живущий на Земле имел л и н о и н д. Личный номер индивида. Через шесть месяцев после рождения в правую ладошку ребенка близ корня большого пальца вживлялась кодированная пластинка, микрочип, где хранилась запись даты, места рождения, сведения о родителях. Все те сведения, которые хранил в старые времена так называемый паспорт. Главным трудом школьника была учеба. О, она ценилась очень высоко… Оцененная, как в прежние века в баллах (от 1 до 10), позволяла успешно обучающемуся школьнику уже к шестнадцати годам иметь в своем активе не один э р г о л о т — то есть тысячу эрголотеров.
На все виды деятельности имелись шкалы весомости в эрголотерах.
Работа у станков, у компьютеров, в оздоровительных центрах (называемых прежде больницами и клиниками), в культуре, в науке, в искусствах — на все имелись сетки весомости. Особо высоко ценились научный труд и открытия, написанные картины и музыкальные сочинения, изданные книги (хотя это были, правда, уже редчайшие редкости), оригинальные электронные программы, работа в дальних северных или космических экспедициях.
В обыденной жизни особо высокие оценки и начисления получали беременные женщины, а еще выше — роженицы при рождении полноценного ребенка. Суммы эрголотеров, начисленные за беременность и роды, можно было приравнять к оплате научной диссертации.
Поэтапное внедрение в жизнь людей безналичной системы начислений и оплаты позволило уже в течение полувека вывести под корень денежную систему повсеместно. Вместе с деньгами ушли в прошлое купля и продажа, а еще алчность, стяжательство. Начали уходить воровство, мошеничество, взяточничество; вскоре они были изжиты под корень. Неправедно нажитое (или трудами накопленная собственность) еще какое-то время признавались нормой. Еще действовало право наследства, но…
Ничего из новых услуг, товаров и предметов человек, даже богатый по прежним меркам, не мог получить, если у него не было личного банка вновь заработанных эрголотеров. То есть если сам он не внес никакого вклада в копилку нового общества.
Исключение денег подрезало алчную основу производителей и распространителей наркозелья, алкоголя.
Светта владела сполна инструментом своих рассуждений. Ей почти не требовалось усилий на переключение размышлений с одного на второе, с третьего на пятое. Направлять их течение, делать сравнительный анализ, выстраивать вариантный сопоставимый ряд, из которого можно было бы выбрать самое точное.
Только несколько секунд она анализировала вот эту свою быструю мысль: “А зачем это нужно мне сейчас?”
Ответ был такой:
“Я хочу исподволь и из глубины подойти еще раз к ответу — почему именно я в “Надире”?”
Она понимала, что выбор двух пар из десяти претендентов не мог не нести в себе долю тщеславия — если опять же говорить категориями ХХ века.
Наверное, тщеславие было у древних довольно-таки важной стороной их бытия.
Но не только.
В памяти должно быть все, что предшествовало принятию человечеством решения о запуске в вечность двух космолетов.
“Зенит” и “Надир”… Эта пара ушла в противоположные стороны. Вверх и вниз. Хотя эти понятия — верх и низ — абсолютно относительны. Где верх, а где низ.
Где верх для землянина, который стоит на южном полюсе в Антрактиде? Ведь для большинства европейцев верх там, над Северным Полюсом. Да и все карты нарисованы именно так — Северный Полюс есть верх. А Южный Полюс низ. Стоящий в Антарктиде более других знает всю условность понятий “верха” и “низа”.
И все это потому лишь, что люди вначале освоили, и обжили, и осознали себя именно в Северном полушарии.
Но вековая условность вошла в кровь и в мозг каждого живущего на Земле.
Кстати выбор направления полета был щедро предоставлен самим астронавтам. Тогда Светта заявила первой:
“Надир”.
Федр не колебался тоже:
“Я согласен”.
И уплыли космопланы в противоположные стороны бесконечного пространства. А возможно, по теории относительности, навстречу друг другу.
Экипаж “Зенита” ушел в Космос с английским языком. Светта предложила Федру:
“Только русский”.
Он согласился:
“Да”.
Выждал несколько секунд.
“Почему все же ты выбрала “Надир”? Ведь это падение в пропасть”.
“Просто в “Надире” я точнее буду ощущать неодолимую силу закона вечного падения. Мы реальнее других будем уходить в ничто”.
Но это приятное короткое воспоминание только прелюдия к главному.
Что же все-таки понудило людей к посылке в вечность двух бешено затратных экспедиций?
Ведь для их двадцатилетней подготовки на планете было свернуто осуществление десятка вроде бы важнейших программ. В том числе: очистка воды в закрытом Каспийском море, сооружение в Австралии громадной, очередной по счету станции для производства из воды и воздуха мяса типа говяжьего. Значит, то и другое могло подождать, тем более, что при катастрофическом падении численности населения планеты потребность в мясе вроде бы безбедно обеспечивали три станции — в пустынях Гоби, Сахары и Южной Америки. Об увеличении же научных норм потребления мяса пришлось пока забыть.
Пик роста народонаселения планеты пришелся на перелом ХХI—ХХII веков. Тринадцать миллиардов человек тяжелым гнетом давили на экономику и экологию.
Но цифра “тринадцать” стала уже пределом.
Демографы докладывали Планете: уже скоро кривая народонаселения круто рванет вниз.
Тяжкий груз порочных ХХ и ХХI веков наконец прогремел громом.
Алкоголизм, наркомания, безудержный секс и СПИД подкосили не их сторонников и носителей, а само существование грядущих поколений.
Развилась и пошла ускоренными шагами дебилизация новых поколений. Да, люди с дебильностью плодились хорошо, и насыщение дебилами половины населения той или иной страны было предельной чертой.
Светте попадалась на глаза вот такая яркая картиночка. Начало двадцать первого века. Россия. Урал. Районное родильное отделение. За месяц октябрь родилось семеро детей. А вот юные мамаши: три сифилитички, две наркоманки, одна со СПИДом. Лишь одному младенцу посчастливилось родиться от благополучной матери.
Со скрипом приняли в ХХI веке действующий на всей Земле закон о запрещении рожать женщинам-дебилкам. В какой-то мере это остановило рост дебильности, но она не исчезала. Потому что миллиарды людей ходили по Земле с этим клеймом Сатаны, полученным по наследству.
К тому же не везде контроль за рождаемостью срабатывал, особенно в глухих углах. Дебилы вновь и вновь выбрасывались в жизнь.
Нужны были глобальные решения для спасения от вымирания обитателей Земли.
Глава вторая. ВЕЛИКИЙ КОДРАТ КОКОРКА
На имя “Кодрат Кокорка” Светта наткнулась случайно. Ей надо было привести в порядок русскоязычные программы. Выбор основным языком русского тогда был окончателен. Она уже ожидала, когда ей назовут ее спутника, тоже избравшего русский.
Электронная машина неспешно прогоняла тему “Русская поэзия”. Уже был освежен в памяти “Серебряный век”, уже продрожали на экране мелкотравчатые имена поэтов Миллениума, стыка 2000—2001 годов. Да и далее, Светта это отлично знала — мелкота, бездарье, самолюбование и заумь авторов-стихотворцев, мнящих себя и гениями, и великими. И все это — вплоть до начала ХХV века.
Произошло где-то незапрошенное переключение, по экрану заструились вниз строки. И вот тут высветилось нечто новое.
Поэт Кодрат Кокорка… По признанию его современников, поэт Кодрат Кокорка — знаменитый. А где-то вовсе (по самоопределению) — гениальный. Моду считать себя гением он перенял у молодых, а то и вовсе далеко не молодых уральских стихотворцев-гениев конца двадцатого века.
А и знатно же было теперь, в двадцать пятом! Не было алкоголизма и наркомании. Курильщик встречался не чаще, чем огнедышащий дракон. Не было преступности и проституции. Не было безработных и больных. Вот как проникновенно отметил это Кокорка:
Ты в клинику “За семьдесят” спешишь
И никого уж больше не смешишь.
То есть до семидесяти люди не знали недугов. Любимым предметом школяров с десяти лет был ЗОЖ — Здоровый Образ Жизни. Они кругами ходили по спортзалу, высоко поднимали колени и орали во всю мощь легких придуманную самими кричалку:
ЗО-ОЖ! ЗО-ОЖ! ЗО-ОЖ!
Ты, как весна, хорош!
Милый, хороший ЗОЖ!
Хворью меня не трожь!
А еще не было олигархов, то есть миллиардеров, и бомжей. Не было армий и солдат. Не было границ и таможен. И самое фантастическое — не было нигде рекламы! И вторая фантастика — дебилы и политики вымерли, как динозавры. Мир очистился от недоумков, лжи и насилия, прикрытых политической демагогией. Сообществами правили научные советы.
Конечно, были и отдельные недостатки. Продолжалось облысение мужчин, вопреки всяким сверхмодным мазям и пересадкам волос. По-прежнему встречались девицы и юнцы, в мыслях у которых легкость необыкновенная…
Зато в целом… О!..
Как расцвели талантами человеки! И в их числе Кокорка.
Кокорка писал не на всемирном испанском. Не на дряхлеющем английском. А на живом (пока еле-еле) русском в манере ХХ века.
Оттуда, из России, славные предки гения.
Это было открытием для Светты. Именно в том году, то есть буквально только что, был издан поэт-кристалл Кодрат Кокорка с тремя тысячами стихов. Тираж был головокружительный. Десять миллионов экземпляров, тогда как даже миллионная отметка считалась вершиной и мечтой каждого преуспевшего поэта.
Три миллиона на русском.
Два миллиона на испанском.
И по миллиону на арабском, на китайском, на хинди и на немецком.
Что касается баснословных тиражей… Великие и в ХХV веке не были без непомерного тщеславия и возвеличивания своих персон. Как и прежде! При пролистывании периодики Светта наткнулась на вскользь мелькнувшее: миллионы были л е г е н д о й, запущенной в оборот самим гением.
Нашла исследование о кристалле. На пластиковом ярлыке сообщалось, что предназначен кристалл для в о у с а (воспроизводящего устройства). Прежней, устойчивой и оправдывающей себя модели, пришедшей в ХХV век еще из ХХIII. Модель была легкой, надежной, массовой и народной.
Воспроизведений было два. Только звуковое и визуальное, со зримым и легко читаемым текстом. Нашла возможность подключения текстового в о у с а к своей системе — хотелось взглянуть на портрет Кокорки.
Появился текст: “читает Игнат Долматов”… Это было большое имя тоже.
Продление рода для тех непремененно,
В ком издревле собраны лучшие гены.
Стих 2126, 2456 г.
Переворошила литературоведческие страницы. Накопала немного.
Кодрата Кокорку никто не знал. Было известно лишь: русский, публикуется 10 лет, его творческая манера — глубокий примитив, простейшесть, грубость, ясность, понимаемость. Этакий словесный русский Пиросмани. Как бы вроде связь гениального художника-грузина с примитивным русским Кокоркой. Он сам определял свои двустишия и четверостишия словом “примки”.
Избавили нас от работной неволи
Славные парочки б и л л ы и д о л л и.
Имя автора, номер стиха и год не стала даже смотреть. Портретик не нашла, но об авторе кое-что почитала.
Самым удивительным оказалось то, что никто не знал возраста поэта, зато слово “великий” при упоминании его употреблял каждый литературовед.
О возрасте же писали так — Кокорке то ли шестнадцать лет, то ли девяносто шесть. Много было названо промежуточных цифр.
Автор то ли живет в поселении а г р о, то ли ф а б р и, то ли он затерялся в бескрайних просторах русской Сибири, то ли коптит небо в Уральских горах, где-то в Предуралье. Даже упоминалась в одном месте речка Артя, на которой Кокорка якобы отметил свой М и л л е н и у м, исчезнувший в черноте лет. Это что же: Кокорке за четыреста лет?
Кодрат Кокорка бурно дышит.
Кодрат не спит. Кокорка пишет.
Легки метания пера —
То вдохновения пора.
Эти строки явно от того, от первого Кокорки. Пушкин писал гусиным пером, поэты двадцатого века — стальными перьями, шариковыми ручками.
Нашлось где-то и почти разумное пояснение: на той речке жил-поживал еще при жизни забытый уральский прозаик Анатолий Власов, вроде бы неплохо умевший лепить образы женщин-работниц. И вот он якобы и придумал Кодрата Кокорку, даже сочинил дюжину четверостиший, а уж истинный Кодрат Кокорка из ХХV века только взял себе в качестве псевдонима то звучное далекое имя… А не потомок ли новый поэт того далекого туманного Власова?
Мелькнуло и такое: да ведь и нынешний Кодрат Кокорка — это ведь мистификация тоже, выдумка, розыгрыш общества группой молодых веселых поэтов. Где-то попадалось даже такое: это действительно современный 96-летний землянин, умудренный жизнью, а если точнее — старая мудрая женщина.
Кокорку нигде не ищите.
Не гните на счастье подков.
Я — критик. Поэт. И мыслитель.
Кодрат — не Козьма Прутков.
А это? От нового или старого поэта? Скорее всего — от нынешнего.
Она отодвинула сейчас Кокорку в сторону. Вспомнилась другая строка поэта ХХ века:
И с тобой ходить на мирской покос,
Да шмелей сдувать с твоих русых кос…
Как мелодично, наполнено… Конец ХХ века, не оцененная современниками недосягаемая величина, Николай Тряпкин. Но что такое “мирской”? Что за слово “покос”? Кто такие “шмели”? Конечно, “русые косы” она знала. На просмотр толкового словаря затратила сорок три секунды и все нашла.
Как прав был еще тогда, тот первый Кокорка!
Ошибся Тургенев. Осекся Старик.
Скорее всего, торопился.
Увы, уж почти испарился
Великий могучий русский язык.
Уже тогда, в двадцатом, процесс размывания основных пластов русской словесности пошел бурно.
С уходом сословий, с разрушением деревенского и фабричного быта уходили слова из определений ремесел, обрядов, былин… Уже тогда никто не мог сказать — что это за “пасма”, “нитченка”, “уповод”…
Вот Некрасов все это народное знал. А Тряпкин был последним русским поэтом из разряда великих, который так любил яркие и непостижимо точные народные слова и русскую манеру говорить.
Она снова перечитала строку — “да шмелей сдувать с твоих русых кос” — и вдруг увидела…
Ах, цветущий луг с травами, на нем молодые люди подкашивают стальными косами зелень… Волоокая красавица с русыми косами, рядом широкоплечий парень сдувает с ее рыхлой косы мохнатого коричневого шмеля…. А тут прилетает другой шмель, опять, садится на косы…
Светта после видения этих русых кос со шмелями снова как зациклилась на русской поэзии ХIХ и ХХ веков. Переворошила всю имеющуюся у ней литературу по этой теме.
Через семьдесят два часа она уже была чуть ли не энциклопедистом.
Уже выявились предпочтения, призналась себе в своих особых симпатиях к Некрасову и Есенину. Пушкин? Да, величина, первый из первых, но Некрасов… — это что-то непревзойденное. Так получилось потому, что в исходное положение своих оценок она взяла тезис: полнота и глубина отражения народной жизни.
Во всей русской поэзии — до Некрасова и после него — никто с ним сравниться не мог. А сейчас выделила, выхватила вот это:
Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село.
Горе-горькое по свету шлялося
И на нас невзначай набрело…
Время ожидания не кончилось. Она стала вспоминать прежнее, из предстартовой поры.
Антиподы “Надира”, с которыми должны были стартовать в один день, ушли на 24 часа раньше. Кстати, они ушли в плавание с английским языком. Почему не с испанским?
Ведь испанский теперь — главный мировой язык. Английский, упираясь, сходил со сцены. Неблагозвучный, но, главное, — очень сложный в транскрипции (написано так, читается по-другому. Старинная студенческая присказка: написано Манчестер, читается Ливерпуль).
Светта, просто на вскидку, взяла русское слово “предпочитать”. Для русского простейшее, а для других… не такое-то и легонькое.
То же по-английски: “prefer”, произносится — “прифэ”.
То же по-испански: “preferir”, произносится добуквенно —“прэфэрир”.
“Электронная машина, а с человеком работает она, — усмехнулась Светта, — за что вскинет обе руки? За испанский. И люди проголосовали тоже за ясность и простоту”.
Еще, для доказательности, сосчитала до десяти, вспоминая испанские и русские написания слов и воспроизведение звуков.
Ун — дос — трэс — куатро — синко — сэйс — сьета — очо — нуэвэ — дьес.
Очень труден английский для внедрения машинного чтения печатного текста. Испанский прост, благозвучен, почти не искажен в транскрипции. К тому же в его основе незабытая и непревзойденная латынь. Близок испанский к устоявшемуся во времени искусственному языку э с п е р а н т о. К началу ХХV века испанский возродил свое былое могущество и прочно завоевал первенство. К тому же испанский был в числе шести официальных языков ООН.
Только позволь — и машина сама предпочтет испанский и русскому, и английскому. Но главное было не только в этом. К началу ХХII века англоязычные страны утратили возможность верховодить на планете.
Но тем не менее Светта попросила, чтобы ей как можно больше дали все то, что связано с русским языком. Ведь экипаж “Надира” избрал русский… Со всеми своими вопросами и просьбами можно было обращаться только к одному лицу из Центра. Кстати, а может быть, к ее великому удовольствию, тот человек был этническим русским.
Если таковое лицо, хоть одно, в Центре было, значит, все отлично. Хотя с машинным цифровым языком Светта работала тоже с удовольствием — в технических вопросах ей так было даже проще — она в доказательство своей привязанности к русскому была упорна. Помнится, именно на эту тему она сделала запрос.
“Могу я загрузить память сочинениями из русской классики?”
Там, в Центре, помолчали. Пауза была ровно десять секунд.
Сразу голос: женский, красивый, молодой.
“Ваша просьба удовлетворена, Светта. Работу с вами поручили мне. Но только в языковом общении. Мое имя Вероника Анатоль Власова. Через двадцать четыре часа выйдете напрямую на меня”.
Прозвучал переходный цифровой код.
“Подготовьте свои просьбы, что вы намерены включить в перечень и взять с собой из русских источников. Но предупреждаю: выбор будет ограничен”.
Светта определилась в течение одной минуты. Своему новому куратору сразу же передала, что необходимо.
Прежде всего это собрание сочинений Н. А. Некрасова. 1948—1952. Москва, 12 томов.
С.А. Есенин. 1961—1962. Москва, 5 томов.
Вероника скупо заметила:
“Центр заявленную литературу сочтет слишком объемной. Перегруз памяти недопустим”.
“Одно полное собрание или три тома избранного. Подумай, Светта. Я через шестьдесят минут свяжусь с тобой”.
“Я готова дать ответ уже через шестьдесят секунд”.
“Жду”, — скупо улыбнулась кураторша.
В запрос вошло: двухтомник Н.А. Некрасова, избранные стихи С.А. Есенина и удивительно необыкновенного поэта конца ХХ века Николая Тряпкина. И естественно — “Дон Кихот”, на испанском. Жалела только, что нельзя заказать Толковый словарь живаго великорусскаго языка Казака Луганского — Владимира Даля. Как расшифруешь без него множество забытых поэтами прекрасных народных слов?
“Я хочу видеть широчайшую картину русской народной жизни в ХIХ и ХХ веках. Я хочу уловить сдвиги в русской душе на переломе девятнадцатого и двадцатого веков. Я хочу изучить, как на фоне дикого обнищания русской речи нашелся человек, поэт, который горстями бросал в народ прежнее богатство своего языка. Это Николай Тряпкин. На тысячи лет у меня будет интереснейшее занятие на внеслужебные дни и месяцы.
“Все будет подготовлено”, — ответила Вероника.
Светту беспокоило катастрофическое оскудение русского языка в ХХ веке. Ей были известны примеры, когда на двухчасовую пьесу автор использовал всего полтысячи слов. А в словаре Даля — сто тысяч. Какая скудость знаний языка у того драматурга и сотен, нет — тысяч других авторов.
А ей хотелось наслаждаться всеми богатствами народной речи.
Тогда прошли молниеносные мелькающие цифровые сигналы. Их Светта улавливала и принимала мгновенно. На связь с ней выходил программист.
Светта успела высветить тогда в памяти еще одну строфу:
Ошибся Тургенев, осекся старик.
Скорее всего — торопился.
Увы, уж почти испарился
Великий могучий русский язык.
Это написал тот, стародавний Кодрат Кокорка, из эпохи Миллениума. Конечно, тот Кокорка, свидетель своего времени, знал, о чем говорил.
Три деятеля узкого московского масштаба наворочали тогда столько, что народам пришлось расхлебывать эту кашу полвека. Нескладный Горбачев со Ставропольской земли. Рослый Ельцин из уральского глухого угла. Маленький Путин с ленинградских, продутых ветрами улиц… Все вписаны в историю России отнюдь не светлыми красками. Разрушители могучего огромного государства — Советского Союза. Уничтожители заводов и крепко стоящих на земле колхозов-совхозов. Крестные родители многомиллионных армий безработных, бездомных и беспризорников. О, как далеко было им в бдениях о благе государства и своих подданных до Сталина, Брежнева, Косыгина… Одурманенные бредовой идеей “свободного рынка”, они насаждали в России бандитский капитализм.
Ведь Советский Союз был предвестником, опытом, проверкой будущего мироустройства без богатых и бедных.
Тот, еще прежний Кодрат Кокорка написал:
Стоя у роскошного гроба банкира,
Не спрашивай, о ком плачет лира…
Конечно, о тех тысячах и тысячах обездоленных, которых обчистил за свою жизнь этот сковырнувшийся с копыльев пузач.
Тогда она еще могла найти значение слов “копыл”, “копылья” у Даля: опора, стояк, деревяшка в санях для крепления их к полозьям…
И еще, тоже от тогдашнего Кокорки, о тогдашней житухе народной:
Не ходи на ипподром, ходи в магазины.
Там каждый день скачут цены…
Отодвинула в сторону свои размышления о Кокорке.
Сейчас надо было подготовить тезисы по развитию и пониманию всего, что она связывала с М и л л е н и у м о м.
Тезисы рождались быстро, формулировались четко. Эпиграфом к ним она поставила очень давнее четверостишие. И как бы в насмешку над собой, опять же из Кодрата Кокорки, только прежнего или нового?
Мнило о себе человечество:
Я — свет разума, я — вселенский пуп.
А на деле всеобщее рвачество,
По столетьям кровавый путь.
Глава третья. БАГДАДСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
Было два пути разработки тезисов: машинно-цифровой и словесный, на русском. Первый был вообще-то предпочтительнее: скорость, четкость, логика.
Но Светта — она уже это поняла — начала уверенно плавать (кружить, парить?) по русской языковой сфере. И главное — здесь не только выводились умозаключения, рассматривались связи, сталкивались противопоставления, но и плавно вытекали те самые умозаключения. И еще было одно огромное преимущество: не требовалось перевода и расшифровки с языка цифр на разговорный, общепонятный язык. Названия тезисам родились как бы сами собой. И первый тезис надлежало обосновать. Светте сразу же мыслился и письменный текст.
Первый тезис. Перелом, переход, перетекание тысячелетий. Ночь 31 декабря 2000 года — та же ночь, но уже 1 января 2001 года. В 00 часов и 00 минут началась новая эра. Но ведь это огромная условность, она применительна лишь к так называемому календарю “нового стиля”, григорианскому, в котором счет лет шел от принятого Европой и старым светом Рождества Христова. Но ведь этот календарь принят только частью народов, и свой пьяный
М и л л е н и у м человечество узаконило лишь для той части. Было иное, более совершенное и истинное летоисчисление у других народов.
Такие древнейшие народы, как египетский, индийский и китайский, имели и имеют свои календари, причем они не только более древние, но и более обоснованы исторически, так как соответствуют истокам человеческой цивилизации.
Значит: европейский, а не мировой М и л л е н и у м — не повод для того огромного шума, гама и торжеств, устроенных людьми в ночь на 1 января 2001 года.
Значит: все то, что люди приписывали к судьбоносному, к концу второго и началу третьего тысячелетия, не есть истина?
“Я копалась в древней истории”.
И что же?
Осознанные и запомненные человечеством события имели начало в Индии 2—4 тысячи лет до новой эры, в Китае — 1,5 тысячи лет до новой эры, в Египте — 3—4 тысячи лет до новой эры.
Самое молодое мусульманское летоисчисление, с 622 года новой эры, с года переселения пророка Муххамеда из Мекки в Медину.
Но самое знаменательное событие, как первоначало, как означение истока истории человечества, — это, пожалуй, шумерская цивилизация, около 3000 лет назад до новой эры.
Это юг Ирана. Там уже была государственность (города-государства). И самое весомое в истории человечества — письменность, к л и н о п и с ь, сохранившиеся до наших дней тексты на глиняных дощечках.
Вот именно это можно принять за начало и точку отсчета писаной истории земной цивилизации.
Не вправе ли было человечество в год М и л л е н и у м а узаконить новое летоисчисление?
Но была упущена такая возможность узаконить иное, более существенное и истинное свое летоисчисление путем изменения всего только одной первой цифры — “2” на “5” (увеличение на “3”). Тогда все даты новой эры по своей длительности и понимаемости остались бы те же, но были бы удобны для запоминания уже записанных тех или иных цифр.
Люди года измеряли
От своих столпов шагали.
Не заметили, как отстали,
Как три тысячи потеряли.
Конечно, это из того, древнего Кокорки.
Рождество Христово, не нулевое начало, а три тысячи лет.
Жизнь Сервантеса — не 1547—1616, но 4547—4616.
Сараевское убийство, знак начала первой мировой войны — не 1914, но 4914 год. Такое летоисчисление оказывалось ближе ко многим азиатским календарям.
Несколько усложнился бы расклад дат до нашей эры, но зато исчез бы обратный счет той истории, что в памяти человечества.
Жизнь великого античного мыслителя Сократа записалась бы не как 470 — 399г. до н. э., но просто как 2530—2601 годы.
Вывод. Решение высших управляющих органов Земли о введении подобного летоисчисления с 2500 года — это исправление того упущения, которое люди допустили, опьяненные сменой тысячелетий в своем громогласном м и л л е н и у м е.
Второй тезис. Анализируя позднюю историю человечества, то есть тот же конец второго тысячелетия, я пришла к заключению, что люди, овладев атомной и ядерной энергией, развив до необыкновенных размеров электронно-машинное вычислительное и аналитическое производство, ни на йоту не подвинулись вперед в совершенствовании самого человека.
Я убедилась, что люди, гордо носившие самоопределение ХОМО САПИЕНС, к миллениуму подошли с тем же уровнем, на котором пребывали шумеры 5000 лет назад, ведя между собой кровавые войны за гегемонию, то есть за владычество.
И все эти 5000 лет — кровопролития…
Не целесообразнее ли в этих кровавых тонах дать человеку определение ХОМО АСАПИЕНС (человек неразумный)?
Или это действия все того же страшного закона единства противоположностей?
К тому же вот что поразительнее для меня: чем выше поднялся человек в научно-технических достижениях, тем более изощренные и омерзительные способы уничтожения себе подобных изобрел и построил он.
Ты, Вероника Анатоль, будешь допытывать меня: почему сейчас, при столь близком старте в бездну Вселенной, все мои помыслы поглощены не подготовкой к полету, а тем, что было когда-то на Земле? Я отвечу. В то далекое время, до М и л л е н и у м а, была на русских просторах очень душевная и пронзительная песня про журавлей, летящих в небе:
…И в том строю есть промежуток малый,
Быть может, это место для меня?
И еще о человеке, мысленно оказавшемся в той неземной выси:
…Из-под небес негромко окликая
Всех тех, кого оставил на Земле…
Да, я ухожу с Земли. Навечно. И для меня эта формула, во мне, звучит уже так:
…Все то, что я оставлю на Земле…
Вероника Анатоль! Ты самая близкая мне душа, ты единственная из землян, к кому я прониклась безграничной, почти человеческой любовью. И говорю тебе открыто: ключ к пониманию человечества спрятан близ Миллениума.
Ах, какая я сегодня говорливая… Я же имела свои умозаключения о другом.
Итак — войны… Точнее, войны последнего века второго тысячелетия.
Первая мировая война 1914 — 1918 годов. В нее было втянуто 38 государств. Убито 10 миллионов человек.
Вторая мировая война 1939 — 1945 годов. В нее было втянуто уже 72 государства. Убито 55 миллионов человек, в том числе только в СССР, а в основном в России, на Украине и Белоруссии, — 20 миллионов человек.
Прогрессия по росту государств-участников — почти вдвое.
Прогрессия по жертвам — более 5 раз.
И это — плод деятельности человека разумного?
Казалось бы, вторая половина ХХ века, после второй мировой, должна была стать точкой отрезвления человечества от военного угара… Да куда там! Уже в том же 1945 году, уже без особой военной необходимости, американцы бросают атомные бомбы на японские города Хиросиму и Нагасаки. Здесь число только первых жертв — 140 тысяч и 75 тысяч человек. А потом, до М и л л е н и у м а, тысячи японцев все умирали и умирали от облучения.
Атомные бомбежки стали механизмом запуска гонки вооружений на десятилетия. Родившиеся позднее договоры ОСВ-1 и 2 (ограничение стратегических вооружений) имели главную задачу убаюкивания общественного мнения после убийства десятков и десятков миллионов землян.
Предвоенное и военное время дало еще несколько диких вспышек бесчеловечности и кровожадности.
У Сталина: массовые репрессии. Более полумиллиона расстрелянных. Их сочли врагами народа. На деле это было действием мнительного кровавого диктатора по удержанию своей власти.
У Гитлера: изобретение и запуск в концлагерях устройств массового уничтожения людей — душегубок и газовых печей. Они унесли жизни миллионов людей. Но ведь кто-то высокообразованный, с инженерным мышлением разрабатывал и изготовлял эти устройства. Мотив: очищение пространства для избранной арийской расы. Хотя на деле это было опять же действиями по удержанию власти душевнобольным властелином.
Но и в том и в другом случае находились тысячи и тысячи людей, которые вершили кровавую жатву. И Сталин, и Гитлер создали мощнейшие идеологические машины и внедрили с их помощью зомбирование своих подчиненных на совершение злодеяний.
Мой вопрос: все это творили л ю д и?
Почему же, пройдя рубежи тридцатых и сороковых годов, во второй половине ХХ века человечество не отрезвело от кровавого похмелья?
Рождается заключение, хотя мне хотелось бы считать его ложным: человек кровожаден изначально и неисправимо.
Если это так, то и на других планетах, где зародилась жизнь, и где в результате эволюции появилось высшее мыслящее существо, оно полностью и совершенно такое же, как человек Земли, злодействующий тоже, уничтожающий себе подобных.
Заключение мое такое: человек — это ошибка природы, и он из века в век подтверждает кровопролитиями свою н е р а з у м н о с т ь, а полученные в результате своего развития огромные знания и открытия использует на разработку все более могущественных средств уничтожения: ядерных бомб, бактериологического оружия, лучевых устройств, поражающих мозг человека на целых континентах.
Так что же? ХОМО САПИЭНС или ХОМО АСАПИЭНС?
Третий тезис. Выстраивая свои рассуждения близ М и л л е н и у м а, я не могла оставить без внимания начало третьего тысячелетия. Предшественником дальнейших событий были кровопролитные бомбежки Югославии в 1999 году. И как расплата за это — и как ударный момент — события 11 сентября 2002 года.
Атака на Америку…
Сокрушение собственными пассажирскими лайнерами символа Америки — двух небоскребов-близнецов Всемирного торгового центра. Это властями было обозначено как террористический акт.
Гибель более трех тысяч человек…
В двух самолетах — два араба-смертника за штурвалами. За спинами у камикадзе сотни заложников.
Так разгорался великий пожар третьей мировой войны.
Наверное, нет смысла повторять то, что известно. Третья мировая шла сорок лет, до 2039 года, когда представители двух противоположных воюющих цивилизаций — Востока и Запада — наконец собрались вместе и подписали в Багдаде пакт о взаимопонимании.
И пусть это была война без четких фронтовых линий, без ударных государственных армий, свои жертвы она собирала методично и обильно.
Восток считал, что он ведет священную войну против Сатаны. Методы — диверсионные, партизанские, страшные по своим последствиям. Запад бросал на противника свои мощнейшие вооружения и объявлял его действия террористическими. Самолеты западников, как саранча, закрывали небо, ракеты, как осы, тучами летели на мирные города.
Первая мировая война положила в свою основу стремление мощных капиталистических государств заключить в сферу своего влияния все необходимое.
Во второй мировой войне страны-агрессоры, взращенные мировым империализмом, пытались захватить мировое господство, поработить страны социалистических режимов.
Светта задала себе вопрос: а что же главным стало для третьей мировой?
На западном полюсе — безнравственность, бездуховность, бесстыдство, алкоголизм, пропаганда и внедрение в массы безудержного секса и извращений.
Все это было прикрыто расцвеченным флагом свободы личности.
И насилие, растление общественной морали вплоть до узаконения противоестественных однополых браков. Западный мир погряз в пороках и грехах. Приближался, как тогда говорили, а п о к а л и п с и с, со значением этого слова “конец света”.
На восточном полюсе непринятие всего этого: высочайшая охрана от растления материнства и детства и, как следствие, очень высокая рождаемость. А вместе с тем — неприемлемое для Европы и Северной Америки сохранение средневековых правил: шариат, закрепощение женщины, публичные казни за мелочные проступки. Высшее проявление мрачного средневековья проявили талибы во время своего правления в Афганистане: отменили кино и телевизор, закрыли национальный театр, расстреляли и разрушили тысячелетнюю статую Будды. Уже в начале этого противоборства ученые сказали: есть явные черты войны миров…
С обеих сторон было множество взаимно неприемлемого не только противной стороне, но и вообще здравому смыслу.
Можно было сказать так: цивилизации Востока и Запада развивались параллельно, но в противоположные стороны. А общим фоном, там и здесь, было мощное развитие науки, техники, новейших технологий.
Нужно было обеим сторонам научиться поступаться крайностями, но никто не хотел этого.
Именно это противостояние и лежало в основе третьей мировой.
Новая сорокалетняя война (до атаки на Америку были Афганистан и Косово) казалась не столько затяжной, сколько жестокой, коварной, кровавой.
Идеи ее апологета Бен-Ладена были просты как пареная репа: Америка — сатанинская страна, и мы ее уничтожим.
Западный ответ был тоже упрощен до невозможности: мировой терроризм должно изничтожить.
Горючего для войны было предостаточно. Носители арабской идеи талибана не были одиноки.
И даже уничтожение их силами сатанинской коалиции (27 стран) не выкорчевало из мозгов арабов-фундаметалистов мысли о необходимости уничтожения Сатаны.
Бесфронтовая бойня привела у одной стороны к множественным актам: взрывы самолетов, крушения поездов, пожары и обрушения тысяч квадратных метров кровли в цехах, отравленная вода и гибель целых городов, взрывы атомных станций… С другой стороны — методичные, массированные бомбардировки целых стран — Югославия, Ирак… Затем еще, еще…
Количество жертв неуклонно росло и к 2035 году перевалило цифру 25 миллионов.
Победа не маячила никому.
И вот уже новые политики, не развязывавшие этой войны, пришли к мысли о необходимости сесть за стол переговоров, чтобы наконец договориться.
2039 год. 1 сентября. Багдад.
Ровно сто лет со дня начала Второй мировой войны.
Решения Багдадской конференции были тем, что человечество ждало более ста лет, но что не могли обеспечить маловлиятельные Лига Наций после первой мировой и Организация Объединенных Наций (ООН) после второй мировой.
Война земных цивилизаций завершилась договором цивилизаций.
Вот основные положения, выработанные и принятые Багдадской конференцией.
Уже в преамбуле говорилось о тысячелетиях, проведенных людьми в войнах. О том, что научный и технический прогресс не дали понимания необходимости прекратить кровопролития. Не остановлено, а все расширяется повсеместное самоотравление людей никотином, алкоголем, наркотиками, сильнодействующими лекарствами. Чудовищно загрязнена окружающая среда. Все это уже поставило под угрозу возможность дальнейшего существования человека как вида.
Светта обобщенно запомнила — и восприняла с удовлетворением! — главное из решений конференции. Ведь после создания Венского трибунала это был самый решительный шаг земного сообщества к самоспасению.
А. Конференция признала необходимым с сего дня признать вне закона всякие войны, противостояния Востока и Запада, для чего дать команду всем воюющим силам прекратить боевые действия как вооруженных формирований, так и мелких групп и одиночек, ведущих диверсионную деятельность как на противной стороне так и на своей стороне против лиц и объектов противной стороны.
Поставить задачу: во всех без исключения странах с 2050 года начать поступательное сокращение вооруженных сил и вооружений, с тем чтобы завершить разоружение к 2100 году, оставив лишь полицейские силы общей численностью не более 0,5 процента от численности народонаселения страны.
Б. Конференция признала необходимым, чтобы Запад с 1 мая 2041 года прекратил повсеместно пропаганду насилия, половой распущенности, извращений, бездуховности, показ всех боевиков с многочисленным насилием и убийствами, эротических, порнографических и антисемитских фильмов, спектаклей, полотен, книг и др. Все ленты, видиозаписи, книги подобного содержания изъять и поместить в специальные хранилища, с правом доступа к ним только ученых.
В. Конференция признала необходимым начать широкое действенное наступление на алкоголизм и наркоманию, в числе важнейших мероприятий: резкое ограничение продажи и производства алкогольной продукции, ограничение силы крепости спиртных напитков, пока остающихся в продажах, до 20%, пива до 4%, с одновременным увеличением количества и качества виноградных вин. Странам Востока, занимающимся производством наркотиков, создать необходимые условия для прекращения этого дела путем развития иных производств, которые обеспечат занятость населения. Алкоголиков и наркоманов повсеместно признать одновременно и больными, и нарушителями закона с необходимостью привлечения их к правовой ответственности.
Г. Против стран-производителей наркотиков, не уничтоживших производство нарковеществ после принятия решения конференции, применить международные санкции.
Д. Конференция признала необходимым снять повсеместно завесу врачебной тайны с больных СПИДом, ввести широкое оповещение о больных СПИДом (Ф.И.О., место жительства и др.), уже с 2040 года в каждом регионе организовать резервации для перевода туда на пожизненное содержание таковых больных для полного исключения их контактов со здоровыми согражданами.
Е. Конференция признала необходимым прекратить поощрение и пропаганду половых извращений человека (однополая любовь, однополые браки), повсеместно ввести правовое преследование всего, что противоречит законам естества.
Ё. Конференция признает необходимым начать подготовительную работу по созданию в каждой стране законодательной базы и не позднее 2050 года повсеместно ввести запрет на деторождение от лиц, официально признанных душевнобольными, а также имеющих наследственные заболевания (перечень которых будет опубликован через год), с проверкой каждого до шестого колена (отцы и матери, дедушки и бабушки и т.д.) — признанных алкоголиками и наркоманами, носителей СПИДа до третьего колена. Для лиц, нарушивших эти ограничения в деторождении, с 2051 года ввести принудительную стерилизацию.
Ж. Конференция признала необходимым, в целях уменьшения отрицательного влияния на человека, природу и климат, обязать все национальные правительства и правительства союзов государств в срок с 2040 по 2050 год:
сократить вредные выбросы в воздух, в воду и почву, для чего в каждой стране без исключения внедрить в жизнь законодательную и экономическую основу для сокращения загрязнений воды, воздуха, почвы и эфира.
сократить вдвое количество часов работы радиостанций на коротких и ультракоротких волнах.
К 2100 году принять за исходные показатели 2050 года.
К государствам или союзам, не выполнившим к 2050 году эти требования, применить жесткие экономические санкции.
З. Конференция признала необходимым начать подготовительную работу и с 2050 года открыть четыре мощных научных учреждения по селекции совершенной породы человека:
— Азиатский,
— Африканский,
— Американский,
— Европейский.
Поставить главными целями совершенствование породы человека:
— Невосприимчивость к онкологическим болезням,
— Устойчивость к СПИДу,
— Устойчивость к биологическим зависимостям (алкогольной, наркотической),
— Гармоничное развитие физических и психических качеств,
— Высокая работоспособность до 75 — 80 лет,
— Полное отсутствие агрессивности,
— Высочайшая степень интеллектуального развития.
И. Конференция признала необходимым в отсталых странах африканского мира осуществить предложенные меры постепенно, до 2100 года.
Размышляя о Багдадской Всемирной Конференции, Светта вывела тогда такое заключение, а именно:
Если бы земляне в самом начале ХХI века смогли узнать об этих решениях, они были бы шокированы жуткими ограничениями “прав человека” и озадачены совершенной неожиданностью предлагаемых мер.
Тогда, то есть еще там, на Земле, все свои размышления, сопоставления и выводы Светта сочла необходимым довести до сведения руководителей и организаторов полета через Веронику Власову. Ведь она была единственным человеком-гуманитарием из специалистов Центра. Другие были совсем далеки от литературы, истории, общественного развития: подготовка к полету, космогония, космическая навигация, наконец — устройство и эксплуатация электронных систем в их сложнейшем взаимодействии.
В плановый выход на связь Вероника, обсудив и сделав все необходимое, услышала такой вопрос Светты: “Я еще не видела ваше изображение, Вероника Анатоль. Можно сейчас дать картинку?”
Что-то смутило куратора. Она помолчала. Или опять получала разрешение?
Но тут неожиданно высветилось изображение.
На картинке экрана очень молодая женщина с небольшой головкой. Русые, чуть даже пепельные волосы.
Уже видевшая женщин разных рас и народов, Светта неожиданно для себя спросила, хотя и знала это:
“Вы славянка?”
“Да, но только, пожалуйста, ближе к делу”.
“Уже близко. Суть просьбы: ознакомьтесь с моими размышлениями и выводами. Тема: Человечество близ М и л л е н и у м а”.
Получила ответ:
“Очередной выход на связь с тобой у меня завтра в восемь ноль-ноль. Я сообщу свою оценку”.
Светта с нетерпением ждала час, минуту, секунду, когда на связи опять будет Вероника.
“Начинаем. Здравствуй, — сказала Вероника Анатоль. — Я без предисловий. Слушай внимательно”.
“Я всегда внимательна”.
“В связи с тем, что мое общение с тобой идет не на официальном испанском, а только на русском, все твои размышления изучили три академика. Все они владеют русским превосходно. Степан Мигач сам из русских. Чарли Бирмингем из англичан. Стоян Траянов из болгар. Они специалисты по языкознанию, по истории и по теории развития общественных отношений. Четвертое мнение — технического компьютерного узла. Включаю звуковую запись обсуждения. Будь сосредоточена“.
Короткий мелодичный сигнал. Механический голос — фамилия говорящего, далее живой голос.
М и г а ч. “Светта — вообще не стандартное создание. Ей-богу, интереснейшее создание. В моей практике это впервые. Я бы высказался за то, чтобы оставить Светту на Земле и передать в лабораторию Власовой. Но Светта д о л ж н а уйти в экспедицию. Вспомните “Зенитов”, кто они? Чистейшие технари. А время вне дежурства чем заполнить? Засохнут с тоски. Я считаю — Светта должна уйти в плавание. Я надеюсь, что Центр поддержит мое мнение”.
Б и р м и н г е м ч и к. “Светта в последний предстартовый месяц загрязнила свою память посторонними размышлениями. Предлагаю, пока есть время, сделать ей замену”.
Т р а я н о в. “Не так все однозначно, коллега. Пристальное внимание Светты к земной истории человека — это более чем похвально. Просто надо, нам и ей самой, установить баланс и уметь всегда выделять приоритеты. Главное — подготовка всего, что потребуется в полете. Это долг Светты. Изыски и анализ истории… Это великолепно. И второе. Хотя и очень для нее важное тоже. Все такие мнения надо немедленно передать в Центр. С этим багажом Светте необходимо быть в полете”.
М и г а ч. Наше мнение сообщено Центру, ждем решения. Повторю снова и еще вот это: командир Федр в этой экспедиции — величайший дока в лабиринтах звезд и космоплавания. И разноплановая по подготовке Светта будет ему величайшим дополнением”.
Далее прозвучало распоряжение Ц е н т р о к о с м а.
“Решение о своем участии в экспедиции должна принять сама Светта. Ознакомьте ее с мнениями академиков. Решение сообщите через шестьдесят секунд”.
И снова — короткие мелодические сигналы. Голос Вероники:
“Светта. Ты готова к ответу?”
“Я готова дать решение уже через шесть секунд. Я лечу. Спасибо академикам за оценки моих способностей. Я обязана была перед собой. Я должна была осмыслить, что такое человек и человечество в тот век и день, когда я уйду в безвозвратное плавание. Я должна была понять все то, что я оставлю на Земле. Сейчас я впервые услышала имя командира экспедиции. Федр… Когда мы начнем работать с ним вместе?”
“Уже завтра”.
“Завтра?”
“Да. В восемь ноль-ноль”.
“Буду ждать с нетерпением той секунды. Я счастлива! Я улыбаюсь!”
Так ответила тогда Светта, осознавая, что эти два последних человеческих слова будут особо приятны Веронике Анатоль Власовой.
Знакомство со своим командиром Федром стало одним из самых замечательных часов в недолгой жизни Светты. Но самым коронным часом мог стать только старт космоплана.
Федр оказался рассудительным, строгим, уверенным, удивительно четким в суждениях, немногословным, безошибочным, лаконичным. Наверное, Светте надо было порыться в кладовых русского языка — и она к этим семи первым определениям могла еще прибавить дважды по семь.
То есть командир Федр стопроцентно соответствовал собственным представлениям и полученным уже знаниям о функциях экипажа.
При первом же разговоре с Федром Светта узнала:
Первое. Командир Федр знал и принял пожелания Светты об использовании русского языка.
Второе. Командир Федр уже знал и одобрил интерес Светты к русской литературе, согласился с заказом на сочинения классиков, но ничего к заказу не добавил. Ее устроило это.
Третье. Командир Федр был ознакомлен со стенограммой совещания академиков и решением Ц е н т р о к о с м а.
Светта восприняла это как уважение командира к своему дублеру.
Дальнейшее размышление Светты о годах первоначального движения человечества после М и л л е н и у м а вновь привело ее к обнаружению двойственности и непоследовательности. На одном полюсе сорокалетняя третья мировая, на другом — Багдадская конференция.
Единство противоположностей?
Человек наконец через шесть тысячелетий, осознал, что он действительно р а з у м е н?
Ведь было сделано так, что Багдадские установления начали выполняться, а дальнейшие шаги людей, но уже после 2050 года, привели к осознанию того, что права отдельного человека и свобода личности, возведенные в ХХ веке в абсолют, есть ничто и даже смертельная угроза человеку как виду.
Знакомство с ярчайшими представителями русской литературы, затем тщательное углубление в мировую историю… Тот же ряд понимания.
О, какие открытия для Светты шли косяком, ведь она, в отличие от любого земного школяра, не имела даже начальные курсы школьной подготовки по той же истории, литературе или, скажем, по биологии или зоологии, физике. Если бы имелось в запасе свободное время… Хотя бы в течение года.
Но сейчас ее важнейшим, пусть вторым, делом была история человечества.
Вторая половина ХХI века стала прорывом, а еще точнее — могла бы определить Светта — о т р ы в о м от тех ложных установлений, которые тащили человечество к гибели.
Со своими изысками, Светта понимала, ей следовало торопиться.
До запуска “Надира” оставалось тридцать суток. И только в двадцати из них она имела по два часа для личных занятий, по шестнадцать часов в сутки для занятий с инструкторами, для подготовки и отработки действий при запуске и полете, по два часа работы с программистом, по четыре часа на отдых.
Значит, рассуждала Светта, надо взять только главное. С огромным блоком по русской литературе при помощи филолога Вероники удавалось управиться удачно. За день в свои часовые выходы на библиотечные запасы надо было выхватить для себя еще и историю Земли, а точнее, земного человечества за последние четыре с половиной века. И это потом, в бесконечные часы полета, она детально переворошит все, может быть, обсудит с Федром, теперь же надо набрать главный материал из веков и попытаться оценить его.
Глава четвертая. СОН СВЕТТЫ
Снилось чудное, восхитительное утро; солнце поднялось где-то за темными кустами леса, бросило сюда сноп сияющих лучей, белых и розовых, серебристых и золотистых, они упругими нитями прошили стекла окон и загасли в комнатке миллионом разноцветных огоньков. Изумруд и лазурь листочков, пурпур и красноватое сияние обсыпавших окно цветков, даже воздух меж ними, казалось, был прозрачно прокрашен синью и лазурью.
Через открытую форточку плыл сюда щебет и посвист давно проснувшихся пичуг; а вот они и сами сидят на ветках: такие маленькие, разноцветные, с поднятыми головками и раскрытыми черными клювиками.
Имя ее Светлана. Она брела меж кустов по лугу, босые ноги обливала роса, алмазной россыпью срывалась с травы; влага холодила ноги, лила в тело бодрость и свежесть; над лугом стояли густые запахи лета: то ли оно пахнет медом, то ли цветами травы-душицы, то ли таинственными неземными ароматами.
Вечером у Светланы был выпуск из общей школы; позади пять лет обучения, впереди новые пять годов — в полной школе. Там уже придут с возрастом иные желания, интересы и понимания, а сегодня девочка Светта была полна не только красок жизни, она наполнена сознанием того, что ее сутью и существом стали общие самые разные знания. Она знала, в обобщенных чертах, все-все, могла рассуждать о всем-всем, она понимала —открыто и легко — всех-всех.
Но на первом месте в мире стояла мамочка, белокурая, волоокая, очаровательная Настя, умница, добрая душа, любящее сердце, ласковые руки, мягкий голос, завораживающий говорок… Большая подруга.
За нею сразу же отец — Максим, темно-русый богатырь, ладный и славный, трудолюбивый.
В руках у Светланы отливал глянцем и перламутром лист — свидетельство, и в нем оценочные баллы против каждого предмета — 10… 10… 10…
“Светка у нас лучшая”, — сказал Федька и покраснел.
С озера летел ничтожный ветерок, пытался упруго гнуть лист — не получалось, а пшеничные волосы на голове ласково шевелились.
На листке вместо голубоватого оттенка начал медленно появляться зеленоватый, а четкие каллиграфические буквы уже вопили о завершении полного образования. Еще пролетело пять лет… Светта хотела сосчитать: сколько предметов и сколько было десяток.
Но тут она увидела на воде опаловую лодочку с таким же опаловым надутым парусом, в лодке стоял Федька — рослый, русокудрый, загорелый. Он что-то кричал ей, и она пошла к нему по пружинистой пленке воды, чуть приподнимая одной рукой длинный подол платья, а другой прикрывая свои прохладные упругие грудки.
И вот уже лодка мчит их на волне ветра. Они оба кричат и смеются…
А впереди вода и небо, четкий горизонт и пылающий диск солнца.
Лист опять в руках, лист с золотым тиснением: генный сертификат, и сей документ удостоверял, что Светлана Максимовна Дружных имеет превосходные гены (сертификат высшей категории), вплоть до пятого колена, то есть с отличными генами у отца и матери, у бабушек и дедушек, у прабабушек и прадедушек и пра-пра.
Этот редчайший сертификат выдан был разве что одной девушке из тысячи, большинство “чистых”, то есть не отягощенных дурной наследственностью, получали первую категорию. Еще в сертификате было написано, что Светлане разрешено иметь до пятерых детей, при условии, если ее будущему супругу будет выдан генный сертификат тоже высшей или хотя бы первой категории. Имея полное образование, Светлана знала досконально все или почти все.
Лист упругим розовым пластом золотился в солнечных лучах.
Она сидела на носовой скамейке, Федька на кормовой. Левая рука его лежала на румпеле, правая рука держала шкоты от паруса. Сквозь тончайший сетчато-прозрачный пластик паруса Федька казался нереальным, как во сне, хотя Светлана понимала, что это действительно только сон. Но ей было сладостно смотреть на своего красивого парня. Ведь сегодня она должна узнать у него — какой категории генный сертификат вручен ему…
В руке у нее появилась белая водяная лилия, кувшинка. Она взглянула на Федьку и поняла, что он медленно трансформируется, голова все более приобретала черты серебристого шара.
Откуда это? Отблески ранее читанного или виденного? Светлана не забывала это ни на миг, но сейчас как бы вновь высветилось в ней то, что вот уже неделю томило ее.
Именно неделю назад, еще до окончания школы, ей вручили прилюдно — при всех выпускниках — еще одно свидетельство, в котором сообщалось и подтверждалось, что Светлана Максимовна Дружных зачислена в одну тысячу девушек от 16 до 18 лет, особо превосходных, совершенных и гармоничных будущих матерей.
В сопроводительном письме ей предлагалось, при желании, уже нынче приехать в Тибетский Центр материнства, где бы ее дальнейшая жизнь протекала под особым наблюдением. Если она не желает покидать родителей, то Центр готов предоставить семье (отец, мать и ее брат) превосходные условия жизни и работы на десять лет, на весь срок качественного детородного периода у Светланы.
Откуда-то из выси раздался низкочастотный голос:
“На-до-бу-дет-пред-ставить-эко-ло-ги-че-ский-пас-порт-мест-ности-где-ро-ди-лась-и-вырос-ла-претен-дент-ка-за-все-семнад-цать-лет-пред-ставить-ме-ди-цин-скую-кар-ту.”..
“Я не поеду! Я отказываюсь! “ — весело крикнула Светлана, и в ответ ей был визгливый женский голос:
“Тебя все равно проверят на главное — сохранила ли ты свою девственность, занималась ли ты сексом!”
“Не визжи! — крикнула опять Светлана. — Я не боюсь! Я знаю, что я чиста!”
Убывающий механический голос, исчезая, говорил:
“Уча-стие-в-кон-курсе-на-са-мую—чис-тую-де-ву-зем-ли-э-то-огром-ная-наг-рада…огром-ная-наг-рада…огром…ная…наг-рада…”
“Я не поеду”, — сказала спокойно Светлана.
Вновь возник визгливый женский голос.
“Трусишь?! Боишься?! Чтобы не выставить на свет свое порочное поведение? Так знай: то же, но по сокращенной программе, ты обязана будешь представить, когда захочешь стать матерью. Твой жених или муж обязан будет представить то же. А скорее всего, тебе просто не позволят иметь мужа. Воткнут тебе трубку и впрыснут элитное семя. Как корове или кобыле. Ха! Ха! Ха! И под запор на девять месяцев. Ха! Ха! Ха! И все равно родишь ты дебила. Потому что твоя чистота это всего лишь хрустальный колпак над комком грязи и отбросов, которые дошли до твоей детородной системы от сотен предшествующих поколений. Они жрали водку и самогон, горстями кушали таблетки химических производств, втыкали в себя уколы с наркотиками и тоже химией, дышали выхлопными газами, травили себя никотинным дымом. А еще во все века занимались развратом и купались в грехах и пороках. И твой народившийся дебильчик будет отнят у тебя и помещен в камеру, чтобы исчезнуть. Да не продлится далее порочный хворый род. Ха! Ха! Ха!”
Она завизжала, захлебнулась визгом в восторге.
И вновь возник, как из небытия, механический голос. Он был сейчас более глухим и размеренным.
“Не-спе-ши-с-реше-нием-кон-курс-на-зва-ние-чис-той-де-вы-зем-ли-ве-ликое-де-ло-не-спе-ши-по-думай-и-ре-шись-чис-тая-де-ва-зем-ли…Чи-де-зе… Чидезе…”
Голос глох, уходил, только последние слова отдавались в ушах.
“Чи-де-зе…Чидезе…”
Сон длился и длился.
Уже не было озера, лодки, паруса, Федьки.
Она стала напрягать зрение и вот заметила — что-то впереди, опять забелела лодочка, засиял парус. Она опять пошла по воде, уже опять видит и Федьку, и ненаглядно смотрит ему в лицо, но чернявая кудрявая голова парня вдруг сжимается до шара, до серебристой сферы, а на ней две пружинки с набалдашниками на кончиках. Они покачиваются. Это что? Шары скафандра? Но нет, у Федьки не стало уже рук и ног, а есть некие цилиндрики с выступами и высечками.
Федька превратился в робота? — ужаснулась она, подняла руку к своим волосам и вместо горячего шелка обнаружила только гладкую шаровую поверхность. Но тут же руки не стало, исчезли ноги, то есть она стала точным подобием Федьки и поняла, что перед ней Федр, а она сама никакая не Светка, а Светта, робот, и все человеческое — мысли, чувства, душа сама — незаметно исчезло, испарилось, стало ненужным.
Она пыталась осмыслить и не могла пока — только одно самое главное в новой своей сути: свое предназначение, свою настроенность на решения каких-то задач или целей, свою ф у н к ц и ю. Очень трудно ей удалось вывести заключение, что она не знает п р о г р а м м у, заложенную в нее.
Некая программа, самооценочная, все-таки есть? Но она просто не включена, и, вероятнее всего, только сама Светта может ввести в действие программу или программы, заключенные в эту сферическую серебристую башку? Что-то созидать? Что-то изучать? Или разрушать и убивать живое на Земле? Все возможно. Но Светте было безразлично и не интересно, потому что она ведь не человек с мыслями, чувствами и намерениями.
Она запрограммированный и высокоорганизованный электронный исполнитель заданной цели и способов ее достижения.
Осталось сейчас только одно: выйти на связь с Федром, может быть, он уже знает, кто он и что ему предстоит сделать в этой утлой продутой ветрами лодчонке, доставшейся ему от человека Федора.
Неожиданное: откуда же тут мог появиться человек?
Сон был яркий, длинный, с красками, запахами, звуками и размышлениями.
Он запомнился, его можно было снова переживать и, самое главное, пытаться истолковывать.
Глава пятая. ОТКРЫЛАСЬ БЕЗДНА…
Свои сигналы-отчеты о ходе полета и выполненных заданиях командир космоплана продолжал отправлять в сторону Солнечной системы. Раз в год, из часа в час, из минуты в минуту, из секунды в секунду, соответствующую моменту отрыва “Надира” от Земли при запуске. Сигнал — сжатый до тысячной доли секунды импульс, вобравший в себя миллионы единиц информации. Была надежда, что импульс земляне примут, достоверно зная момент его отправки.
Чем короче импульс, тем выше его мощность и тем больше вероятности, что сигнал может быть уловлен. Приемные антенны были установлены на Земле, на Луне, на Марсе, на Юпитере. Но… Последний разговор с Федром не оставил у Светты надежд, что сигналы “Надира” все еще улавливаются.
“Однако мы будем отсылать свои отчеты еще тысячу лет, — сказал твердо Федр. И добавил: — Продолжим эту тему через сто лет. При очередном нашем общем дежурстве”.
Она хотела спросить:
“Ты не намерен отказаться от словесно-смысловой связи?”
Однажды Федр что-то подобное высказывал, хоть и неопределенно.
Светте было бы жаль уйти из живого общения на русском языке в цифровой режим. Конечно, он в сто раз емче, точнее, но “воспитанная” на программах русского языка Светта, освоившая к тому же русскую классику, не хотела бы уходить от своего настроя и увлечения.
Образность — вот главное в языке, это — краски, настроения, юмор, самооценки.
Сейчас нужен был анализ. Но иной.
Пройденный человечеством путь развития производительных сил и открытия законов сопровождался параллельной линией восхождения — в покорении племен, а затем народов, совершенствовании военных орудий от звонкой летучей стрелы, которая могла поразить лишь одного человека, до тяжелой и грозной водородной бомбы, которая в мгновенье могла уничтожить, сжечь миллионы землян.
И это — творение гомосапиенса?
Раз было так, значит, это было закономерностью, необходимостью. И следовательно, на других обитаемых планетах Солнечной и других систем развитие разумных существ и их сообществ зеркально должно было повторять историю человечества с маленькой планеты Земли?
И где-то в других Галактиках, на обитаемых планетах — все то же, все то же?..
…И страшный, огромный, неподъемный вопрос: зачем же я, все это понявшая астронавтка Светта, отправилась на крохотном в космических масштабах “Надире” сеять органическую жизнь на планетах, где создались условия для существования белковых саморазвивающихся молекул?
Чтобы повторилось все: нож, петля, дыба, гильотина, пуля, душегубка, газовая камера — для пыток, для мучений, для страшной смерти от руки собрата.
Ведь был вопрос, когда определилось, выявилось, что у Светты уклон к филологии, остаться на Земле и заняться раскопками о русской поэзии — у Николая Некрасова, у Николая Тряпкина… какие пласты жизни, какие пласты великого русского языка…
Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село…
Это Некрасов. Мирная земная картина… И вот противоположное, иное, космическое.
Земля, Вода, и Воздух, и Огонь —
Светитесь все и нынче, и вовеки…
Лети, мой Конь!
Лети, мой вечный Конь,
Через моря вселенские и реки!
Это Тряпкин.
Лети, мой вечный Конь, через моря вселенские и реки…
Это что же: гений Тряпкина пророчески описал ее, Светты, вечное космоплавание на своем вечном коне “Надире”?
Моря вселенские… это межзвездная, черная, мрачная и пугающая бездна… Не это ли главная суть Вселенной — безбрежная пустота, ничто, на 99,999 процента ее объема лишь одна тысячная — материя звезд и планет.
И где-то лишь на одной из миллиарда планет есть жизнь — слизь и желеобразный белок, который по законам развития породил Человека, а Человек породил Разум. То, что смогло осознать микромир и макромир, себя и Вселенную… то, что дерзнуло вмешаться и вторгнуться в вечные Законы Космического бытия.
Вдруг выплыло неожиданное желание: снова читать и перечитывать на испанском сперва, а потом на русском вечного сервантовского Дон-Кихота. Тоже Вечность, тоже Космос человеческой души…
Вслед за этой мыслью четкий, долгий сигнал бессонного Обозревателя пространства по курсу “Надира”.
Все иное в сторону!
Обозреватель, он же аналитик и информатор, сообщал, что вычисленная еще год назад (по земному календарю) комета Зэтон — такое название было присвоено ей — наряду с цифровым кодом… что Зэтон уже входит в зону траверза “Надира”. Давалась справка: Зэтон — внутригалактическая планета, по каким-то причинам сошедшая со своей орбиты и убежавшая от своей материнской звезды. Масса ее равна приблизительно массе спутника Земли — Луны. Но диаметр чуть больше лунного.
Траектория Зэтона почти параллельна курсу “Надира”. Скорость выше надировской. Разница в скоростях, даже при пересечении траектории планеты и космоплана, исключает их столкновение. К тому же Зэтон на удалении.
Задала вопрос:
“Может ли “Надир” увеличить скорость так, чтобы встать позади Зэтона”?
Через тридцать земных минут получила результаты расчетов.
“Может. Но будет израсходована половина энергетических запасов. Через земной год может произойти сближение. Через земной год может произойти сближение”.
Без Федра этого решения Светта не могла принять.
Еще вопрос:
“Траектория Зэтона обеспечивает ему вхождение в поле тяготения какой-либо звезды?”.
Через два земных часа получила результаты вычисления.
“Нет. Зэтон проходит в промежутках между полями тяготения трех впереди расположенных звезд. Он может вырваться из Галактики. Может вырваться из Галактики. Если в течение ближайших десяти земных лет не попадет в зону какого-либо непредвиденного возмущения, которое изменит его траекторию. Изменит его траекторию”.
Еще вопрос:
“Сила собственного тяготения у Зэтона ничтожна. Какие частицы и с какого расстояния он может притянуть на себя?”
Вопрос был прост. Ответ был выдан через пять земных минут.
“Частицы весом до одного земного миллиграмма, идущие по траектории, параллельной траектории Зэтона, будут падать на комету с расстояния до ста ее диаметров. Встречные и поперечные — нет. Встречные и поперечные — нет”.
Родилась логически завершенная мысль, для себя: “Надо встать за кометой. Лечь на ее траекторию и набрать ее скорость. Будет надежная защита от встречных микрочастиц и метеоритов”.
И вдруг вопросы к себе, она озвучила их.
“А ты знаешь, что несет этот черный огромный шар? Если это снаряд, сорванный со своей орбиты и направленный в бездну, за пределы нашей Галактики, с разумными существами? И с той же целью… Улет в иные миры, расселение своей жизни? В недрах шара гигантский город, там жизнь, свое человечество, повторяющееся из поколения в поколение? А на поверхности черный шар имеет могучую защиту от вторжения?”
Воскресла в памяти формула, в соответствии с инструкцией, предполагающая такое стечение обстоятельств: “от разума — к разуму”.
Один радиосигнал, краткая пауза, опять сигнал той же длительности, двойная пауза, два коротких сигнала…
Формула: 1 + 1 = 2.
Если запрос будет принят разумными существами, можно ожидать ответную кодировку сигналов на той же частоте:
2 + 2 = 4.
Простой арифметический принцип начального контакта цивилизаций. Пусть даже мыслящих совершенно по-разному. Ведь суть арифметики в любой системе едина. А далее, после контакта, все более усложняющиеся кодировки, через которые можно выйти на уровень понятий и познаний.
Точное повторение первичного сигнала может означать и возврат эха.
Запрос Обозревателю:
“Приготовьте систему запроса на Зэтон. Первая формула”.
Через пять земных минут Обозреватель выдал ответ. Все же туговато работает он в речевом режиме:
“Прямого сигнала-ответа может не быть. Эту задачу лучше решит только радиозонд. Связь с маткой он обеспечит надежно. Зонд выйдет на круговую орбиту близ Зэтона. И мы получим еще и подробную информацию о поверхности. И мы получим подробную информацию о поверхности”.
Она распорядилась:
“Готовьте запуск зонда. И следите за Зэтоном, прослушивайте его направление на всех длинных, коротких, ультракоротких волнах, на рентгеновской частоте”.
“Слушаем непрерывно, по инструкции, уже в течение земного месяца. Никаких сигналов нет. Никаких сигналов нет”.
Она дала отбой:
“Конец связи”
А далее произошло непредвиденное. Первый зонд потерялся, ушел со связи сразу же после прохождения половины пути до Зэтона. Определитель, согласно инструкции, сразу же отправил второй зонд. И вскоре доложил, что второй аппарат “погас” на том же расстоянии от Зэтона. Иных действий в этих условиях Светта не могла проводить.
Еще там, на Земле, Светта открыла, что сумела развить не только аналитические способности, но и воображение. То и другое дополняло друг друга, помогало четко отслеживать и осмысливать предлагаемые обстоятельства.
Этим она и занялась сейчас.
Зэтон был в поле зрения уже полгода, земных. Была получена следующая информация.
Первое. Зэтон, скорее всего, был естественным спутником, оторвался от своей планеты по каким-то причинам и ушел в самостоятельный полет. В пределах Галактики. Однако траекторию или орбиту его вычислить было нельзя из-за слишком ограниченного времени наблюдения. Не исключено, что Зэтон может стать “галактической планетой”. Даже вырвавшись за ее пределы, он будет двигаться по эллиптической орбите, “на привязи” притяжения родной Галактики. Через миллионы лет может возвратиться в ее систему. И либо сгорит, попав в притяжение какой-то мощной звезды, либо прорвется по межзвездным пустотам и снова уйдет за пределы Галактики.
Второе. Собственных радиоизлучений на Зэтоне не обнаружено. Но если он населен разумными существами или роботами и имеет средства наблюдения, то возможно следующее:
А. Обнаружив “Надир”, Зэтон отключил все источники радиоизлучений. Приблизившись на самое короткое расстояние, то есть на траверзе, стал активно наблюдать за действиями “Надира”.
Б. Наша попытка отправить на Зэтон радиозонд, то есть разведчика, насторожила его. Первый зонд замолчал, потерял связь с маткой точно на полпути к цели. То же произошло и со вторым. На одном и том же расстоянии…
Воображение продолжало работать.
И Светта кратко, эскизно выстроила нечто, дав этому текстовому нечто словесное обобщение: ЛЕГЕНДА О ЗЭТОНЕ. Исходная посылка. Есть одиночное космическое тело типа земной Луны. Оно движется в пределах окраины Галактики по не вычисленной нами орбите. Погашение двух разведывательных зондов “Надира”, на одном и том же расстояния от Зэтона, свидетельствует либо о наличии у спутника неизвестного поля, либо наличии на нем средств наблюдения и защиты от вторжения.
Происхождение спутника (возможный вариант). Некая внутригалактическая звезда, Светта дала ей имя — Зэт, имела планетную систему. Третья планета, по удаленности от звезды — Зэта — была окружена кислородно-водородно-азотной атмосферой. Имела воду и сушу в соотношениях, почти равных земным. Развилась органическая жизнь, эволюция жизни привела к появлению разумных существ.
Планета Зэта, близкая по размерам к земным, имела два естественных спутника — Зэтон и Зэтоно. Тоже близкие по размерам к земной Луне.
Фантазия Светты разыгралась.
Несколько тысячелетий назад ученый и мыслитель Зэты великий Жу предсказал следующее: в соседнем созвездии появилась чужая звезда, она неслась в пространстве, ее путь был целенаправлен к звезде Зэт. Таинственную звезду он назвал просто — Икс.
Если даже Иксу и Зэту удастся избежать столкновения и взрыва, влияние Икса на планетную систему звезды Зэт будет столь чудовищно, что говорить о сохранении жизни на планете Зэте будет проблематично.
Великий Жу будущим зэтаянам сделал подсказку.
Уж коли даже внутригалактическое перемещение цивилизаций невозможно ни сейчас, ни в самом отдаленном будущем, надо воспользоваться приближением Икса…
Фантазия Светты вдруг получила какую-то внутреннюю самодвижущую силу.
Что посоветовал великий Жу?
Уже теперь, при жизни Жу, начать проектирование:
А. Заглубленных (до тысячи земных метров) автономных городков, по одному на континенте, которые бы обеспечили полноценную жизнь одной тысяче зэтаян на тысячу лет.
Светта поймала себя на упрощении: глубина — тысяча единиц, количество зэтаян — тоже тысяча единиц, длительность расчетного существования — тоже тысяча лет… Примитив?
Б. Такие же заглубленные городки, по одному, спроектировать на безатмосферных и безводных спутниках Зэты — Зэтоне и Затоно. Но — неимоверно меньших размеров. Количество поселенцев — десять семейных пар, а всего тридцать человек. А глубина — та же тысяча метров, зато срок жизнеобеспечения — до десяти тысяч лет.
Там и там: энергетика — от ядерных установок, воздух с регенерируемым кислородом, с помощью растительности. Собственное производство продуктов. Полный цикл круговорота воды и веществ.
Светта опять проконтролировала себя: здесь уже больше было возможных путей жизнеобеспечения.
И еще из пророчества великого Жу: если жизнь на планете Зэта погибнет (атмосфера утечет к Иксу по его притяжению, а из разломов планетной коры хлынут на поверхность миллиарды тонн раскаленной лавы, вода в океанах вскипит и пар, раскаленный до тысяч градусов, тоже устремится к Иксу), то…
Икс промчится и уйдет в неизвестность.
Если разломы планетной тверди не тронут хоть один заглубленный городок, счастливцы зэтаяне тысячи лет будут ждать, когда на поверхности Зэты вновь появятся своя атмосфера и вода.
А вот Зэтон и Зэтоно, по фантазии Светты:
Зэтоно будет сорван с орбиты и устремится к Иксу, чтобы сгореть.
Зэтон, находившийся на противоположной точке своей орбиты, тоже будет сорван с нее, но он устремится, как брошенный могучей пращой, вдаль от Икса и родной Зэты — в бездну вечности.
И вот здесь снова гениальное пророчество великого Жу: десять семейных пар, которые будут воспроизводиться и воспроизводиться в своих детях, внуках и правнуках… полетят и, может быть, в своей Галактике обнаружат звезду с планетной системой, а в ней — пригодную для жизни планету. И высадятся на нее.
Так произойдет переселение разумных существ на окраину Вселенной.
Может быть, прошедший через траверз “Надира” Зэтон — и есть тот естественный космический корабль, который несет разумные существа к новому месту обитания?
И потому, боясь неизвестности и агрессии, зэтоняне “погасили” два зонда, отправленных к ним “Надиром”.
Но даже не это всплеснулось вдруг в четко работающем мыслительном аппарате Светты.
Вот главная суть.
Не ошибочно ли переселение органики в виде сахара, простейших зачаточных белковых соединений типа аминокислот, из которых вроде бы где-то на теплой и влажной планете, по разумению землян, может развиться многообразие всех форм жизни, вплоть до разумных существ?
Но еще большей ошибкой может быть то, что в итоге из земных изначальных белковых форм разовьется именно такая жизнь, какая развилась на Земле с ее сутью на выживание одних существ за счет других, что и стало главной причиной всех тех жестокостей, варварства, уничтожения, терзания и пыток как отдельного человека, так и целых народов.
Черная, мрачная, бесовская, кровожадная история человечества… и даже мощный фон научной и технической поступи не мог скрасить тех — кровожадных — страниц.
Может быть, предположила Светта, зэтаянам удалось обойти эту зловещую яму в своем развитии?
Может быть, цивилизация на планете Зэте изначально строилась и зиждилась на главном понятии — на постоянной и высшей разумности?
И этот маленький осколок той цивилизации, что упрятался в недрах Зэтона — это нечто особо высокоразумное, справедливое, гармоничное?
Тысячу лет несут в глубь Вселенной маленькие люди зэтаяне, сменяя поколение за поколением, высокую цель: высадиться когда-то и где-то на подходящую для них планету… и эта мечта — главный багаж их миссии…
Ведь если бы у зэтаян тоже верховодили распри и агрессия, кровожадность и пороки, разве смогли бы они так мобилизовать свои силы и ресурсы, ум и энергию, которых хватило на обустройство и снаряжение экспедиции, которая ушла в космический тысячелетний поиск?
Нет, не надо к Зэтону отправлять третий зонд. И не надо пристраиваться к нему в хвост, чтобы использовать массивное и объемное тело Зэтона в качестве пробивного снаряда и защитного экрана.
У зэтаян своя миссия.
У землян своя миссия.
Эти миссии, возможно, схожи, но пути решения их различны. Как различны будут и результаты.
Запросила Исследователя:
“Зэтон прошел ближнюю точку от “Надира”. Есть новые сведения?”
“Есть. Атмосфера отсутствует. Выявлено два очаговых проявления газов. Возможно вулканического происхождения. Возможно вулканического происхождения”.
“Наблюдались световые вспышки?”
“Нет. Вероятно, газы истекали из трещин в породе. Из трещин в породе”.
“Отражения от металлических предметов обнаружены?”
“Есть. Редкие. По всей поверхности. Упавшие метеориты. Упавшие метеориты”.
Вероятно… А вероятно — и антенны наблюдательные…
Если бы вблизи горела молодая звезда и ярко освещала поверхность Зэтона, можно было разглядеть в телескоп — что там. Но — космическая чернота. Только радиолучи — туда, их отраженные сигналы — оттуда.
Что таит в своих недрах этот загадочный Зэтон… И что могло быть причиной смерти двух отправленных с “Надира” зондов… Они оба погасли, едва преодолев половину пути к Зэтону. Могло быть простое старение металла в схемах зондов, техническая неисправность. Но погасание их на одном и том же расстоянии от черного шара — уже загадка.
Третий зонд инструкция не предписывала. Удаляющийся в черноту Зэтон уносил свою тайну…
Светте хотелось верить, что сочиненная ею гипотеза о населенном в глубине гранитных недр городке достоверна, что там есть разумные существа… Сейчас они изучают и анализируют все сигналы, посланные “Надиром”… Может быть, им удалось захватить хотя бы один зонд, и зэтаянам на сотни лет хватит изучать и изучать его. Разгадывать загадки чуждой и враждебной цивилизации.
Она пожалела сейчас о том, что эти малые зонды не были начинены информацией о Земле и землянах.
Однако…
Однако она понимала теперь, сравнив скудную миссию “Надира” с особо существенной миссией населенцев Зэтона, что те, пусть вымышленные ею, зэтоняне могли бы нести (а если и впрямь несут?) г о т о в у ю цивилизацию, могущую высадиться десантом на любую подходящую планету, в любой звездной системе.
А что несет “Надир”?
Исходный материал для зарождения органической жизни: сахар, аминокислоты, другие простейшие белковые соединения…
Попав в теплую, насыщенную кислородом воду, эти соединения могли бы преобразоваться в простейшие организмы… Как было миллиарды лет назад на Земле.
А потом их эволюция, разветвление форм, как бы в бесконечном потоке, который в конце концов может привести к созданию разумного существа.
Но разве разумные существа на Земле стали венцом природы?
А пороки людей, греховность их, купание в развлечениях и удовольствиях, что овладели людьми в ХIХ и ХХ веках? Разрушение, размывание генофонда — как глобальный путь деградации…
Вот он, апогей развития разума на Земле…
И разве из земного исходного материала не получится тот же негодный продукт, что получился на Земле с так называемым человеком разумным?
Великий Жу на планете Зэта выждал, когда появится возможность отправить переселенцев с уже готовой психо-физиологической конструкцией мыслящего существа и с готовым набором всего того, что накопило воображение разумных существ — в технике, в науке, в разумном устройстве жизни…
Она верила, что придуманный ею мир других людей — р а з у м е н, что те люди уже на истинно высшей стадии разумности, что они вычеркнули из своей жизни войны, жестокости, пороки, что забота о развитии р о д а была всегда в ы с ш и м законом.
Светта усомнилась в целесообразности своей миссии — по расселению во Вселенной зачатков жизни.
И поняла вдруг иное…
Она слишком многое взяла на себя: не допустимое для ЭВМ
с о м н е н и е в верности заложенной программы. И ЭВМ, определив это, начала давать сбои.
Сменить Светту?.. Нужно было срочно вводить в дежурство Федра. Она выбрала быстродействующий цифровой код срочного вызова.
“001”.
Федр не ответил.
Светта действовала спокойно, в полном соответствии с инструкцией, которая предусматривала, в числе других, и подобную ситуацию. Но уголек тлел и тлел внутри.
Она ввела в действие внутренний контроль.
И через долгих пять минут после поиска и рытья в недрах “Надира” электронный анализатор выдал:
“Нет связи. Нет связи”.
“Причина?”
Еще более долгое копание в блоках и системах.
“Причина не обнаружена. Причина не обнаружена”.
Дала системам команду — сделать переустановки и переналадки в блоках связи. И сама попыталась рыться в том, что могла проверить.
Пробежала острая, короткая дрожь
“Момент дрожи?”
И снова то же, свое:
“Какой материал — таков продукт…”
Она усомнилась в заложенной в системы “Надира” программе, и система потому дала отказ.
Именно в момент, когда Светта формулировала это (каков исходный материал — таков и конечный продукт), в ее нервах и ее жилах ощутилась та короткая дрожь. Такого еще не бывало.
Дальнейшее это размышление прервалось. Она стала предполагать. Может быть, по “Надиру” пришелся удар неизвестной космической частицы?.
Такое предположение было вероятно. Но почему ничего не докладывал Определитель? Она молниеносно запросила его по цифровому коду:
“002”.
Тот не ответил. Код Исследователя:
“003”
Исследователь молчал тоже.
Тревога, может быть, даже нечто близкое к человеческому страху наполнило Светту.
Она продолжила анализ обстоятельств и их последствий.
Зэтон… гибель зондов… потеря внутренней связи “Надира”…
Значит? Загасив зонды, Зэтон, после недолгих размышлений, принял и это решение: парализовать неизвестный летательный аппарат, появившийся вблизи?
Четыре версии: старение металлов — вина Светты — удар микрочастицы — умысел Зэтона.
Наверное, не она сама, но Федр имеет возможность вычислить истину. И может быть, что-то восстановить.
Значит — ждать его?
Да. Ждать. Без страха, без паники. Можно даже посмеяться над собой.
Командиру Федру оставались еще земные сутки до выхода на вахту. Только так, и эти сутки следовало ждать. Светта вдруг осознала и вот что: если начнется умирание главного достояния — интеллекта, того, что роднило ее с человеком, что сделало ее почти человеком? Пусть без того всего главного, что ему присуще — тела, дыхания, сердцебиения и пульсирующей горячей крови, зрения, слуха, обоняния…
Неужели приходила смерть, и не было ли это высшей наградой за те шесть земных месяцев, которые провела Светта в общении с прелестной своей кураторшей, с погружением в историю человечества, в обогащение и насыщение своей памяти народными сочинениями испанца Сервантеса и русских поэтов-гениев Николая Некрасова и Николая Тряпкина…
Но пока можно было, при вынужденном досуге, еще и еще пофантазировать о переселенцах на Зэтоне.
Итак — у звезды Зэт обитаемая планета Зэта. У зэтаян были прекрасные прожекты для отправки своих посланцев в другие миры.
В каком-то будущем…
Но великий Жу обнаружил дикую звезду Икс и вычислил, что она стремительно летит к Зэту. Вычисления орбит двух звезд и скорости их движения все-таки не дали оснований предполагать столкновения светил. Но …
Их сближение даже на расстоянии за пределами планетной системы Зэты было чревато…
Дикий Икс был молод, имел массу в три раза большую и был, как положено молодому (хоть светилу, хоть человеку), более горяч. Среди миллиардов звезд Галактики столкновения или сближения — обычное дело. Ну — слились, только и всего, а вновь образованное светило будет жарче, долговечнее, оно еще покажет себя!
А каково людишкам, на обжитой и обустроенной планете?
Ясно — им крышка, вместе с их любимым шариком.
Но ведь Жу заверил: столкновения не будет. А будет срыв или смещение планет со своих орбит, даже сгорание. А если не сгорание — то Икс высосет с Зэты атмосферу, гигантская приливная волна, высотою более земного километра, за каждый суточный оборот планеты будет рушить на материках все и вся. Сдвинутся континенты, в расколы хлынет лава, океаны начнут выкипать, и пары воды, вслед за атмосферными газами, межзвездным черным жгутом устремятся к Иксу.
Над Зэтой будет многолетний мрак. Воздух раскалится, начнут плавиться камни. И так будет длиться до тех пор, пока веселый молодой Икс не улетит на расстояния, где его тяготение станет ничтожным.
Жу хладнокровно утверждал: такие катастрофы случаются в Галактике постоянно.
Конечно, будут некоторые неудобства для разумных существ, вынянченных доброй Зэтой, но уж тут ничего не попишешь, катастрофа есть катастрофа, хотя зэтаяне и властители природы, но не мироздания.
Успокоил, одним словом, как мог.
Сам он сожалел об одном, что не доживет до того веселого разгула стихий. А быть свидетелем хотелось бы.
Пока же у разумного сообщества было еще спокойных двести оборотов планеты Зэты вокруг своей родной и тихой звезды Зэт.
Жу поучал:
Надо предпринять меры, чтобы что-то из живого законсервировать в глубине гранитных недр материков. В особо прочных жаростойких капсулах. Например, первичные органические соединения, некоторые простейшие организмы. Через тысячи годовых оборотов на успокоившейся Зэте в морях из выпавшей из туч воды может и развиться новая жизнь.
“А мы? А мы? — вопили зэтаяне. — Мы владеем огромными знаниями. Мы высокоразвиты! Мы не имеем права погибнуть! Нам надо улететь на другие планеты, к другим звездам!”
Мудрый Жу знал, что переселение миров — это выдумка фантастов. Оно неосуществимо.
“Придумай хоть что-либо, Жу!”
У зэтаян не умирала надежда.
После долгого обсуждения и анализа вероятной катастрофы научная общественность смогла выбрать из сотни вариантов один, предложенный великим Жу.
На спутниках Зэты — а это, мы знаем, были Зэтон и Зэтоно, нечто вроде двух земных красавиц-Лун на темном небосводе — построить в толще твердых пород-монолитов надежные автономные городки для обитания двух десятков зэтаян. С условиями, которые были на Зэте. С круговоротом кислорода и воды. С воспризводством продуктов питания. С энергетической установкой, имеющей запас надежности до ста тысяч лет.
На спутниках нет атмосферы и воды. Иксу нечего перетаскивать на себя. Нет раскаленного полужидкого ядра — не будет трескаться кора, не хлынет на поверхность всевыжигающая магма. Городки в твердом ядре спутников уцелеют. Уцелеют и их обитатели.
Такими были доводы Жу.
Если… спутники не устремятся в могучие объятия тяготения могучего Икса.
Великий Жу сожалел, что спутников у Зэты было всего два. А не семь или хотя три. Была бы выше вероятность, что один, сорванный со своей орбиты, будет швырнут в бездну свободного падения. Оставив сзади гибнущую в раскаленных парах и магме свою мать Зэту и бросившегося в ядерный котел Икса своего брата Зэтоно. С двумя-тремя десятками переселенцев.
Так Светта предположила и логически выстроила картину спасения Зэтона.
И вот он мчится к окраине Галактики… Зэтонцы, наблюдая за полетом своего счастливого дома, уже знали, что его эллиптическая орбита — это лишь первая половина орбиты — прорисует чернь космоса за окраинами Галактики, а потом, повинуясь могучему притяжению ее центра, опять устремится к ней, в новые звездные скопления. Но увы, через миллионы лет колония на Зэтоне будет уже бездыханной.
Обитатели Зэтона были защищены толщами гранита, существовали и процветали, решая двуединую задачу: жить и выжить в будущих своих не просматриваемых разумом далеких поколениях…
И когда оказывалось рядом загадочное тело или летательный аппарат, да еще посылающий к Зэтону своих разведчиков… зэтонцы, не тратя большой энергии, просто лишили непрошеных гостей связи или даже парализовали…
Это логическое построение уже почти вселяло в сознание Светты самооправдание: нет, я не наказана за свои сомнения в миссии “Надира”, то есть в правомочности и в справедливости поставленной “Надиру” задачи. Но своя вина почти по-человечески, занозой сидела в сознании.
Не зря, не зря она выстраивала в своем воображении городок, зарывшийся в гранитных недрах Зэтона.
…Ствол глубинной шахты. Все единицы измерения она могла называть лишь земные. Если Зэтон почти равен Луне с ее радиусом в 1738 километров, то заглубление “городка мечты” на 1000 метров — это ведь не столь уж и сложно для высокоразвитой технической мощи зэтаян.
У подножия ствола — пять лепестков-полусфер. Два самых маленьких блока по двадцать пять метров в диаметре — управляющий и ремонтный, рядом с ними, напротив один другого — жилой и научно-учебный по сто метров в диаметре. А меж ними — на двести пятьдесят метров — аграрно-природный.
На отдалении от ствола был энергетический ствол, а почти рядом с ним, влево и вправо, стволы шахт двух летательных аппаратов. К энергоблоку и шахтам от основного ствола были проложены туннели.
Главной достопримечательностью всех мест, кроме энергетической и пусковых установок, было обилие зелени. На основных площадках, в жилых местах.
Зелень — это дополнительные мощности по переработке углекислоты и высвобождению кислорода.
Воображение Светты продолжало выстраивать сложную мозаику обиталища колонии Зэтона.
Кроме допустимых тридцати человек (десять пар взрослых и десять детей) — двенадцать голов молочных парнокопытных, некоего подобия земной козы и антилопы, но более мелких.
Молочное стадо для детей.
В огромном круге и природа. Речка-ручей с маленьким водопадом, озерко, клок кустарника, посевы — скороспелые и высокоурожайные злаки и бобовые с пятью урожаями в год, овощи с шестью урожаями в год, ягодники. Были две технические культуры — нечто вроде земного льна и хлопчатника, для получения волокон и растительного масла. Была грядка с лекарственными растениями. В одной стороне посевы размещались на многоэтажных грядках, там растения выращивались на гидропонике. Всего было столько и такая обеспечивалась урожайность, что люди и козы сполна обеспечивались прокормом.
Все, как на родной Зэте. Почти.
Утро, день, вечер, ночь.
Весна, лето, осень, короткая — на две недели — зима.
Поселенцы, они же колонисты, они же экипаж, были разбиты на пять групп.
Группа “К”. Обслуживание космолетов, шахт, наружных систем наблюдения и связи. Обслуживание энергосистемы. Четверо взрослых и два подростка.
Группа “Ж”. Обслуживание всех систем жизнеобеспечения: жилье, вода, воздух, производство, хранение и переработка продуктов питания. Шесть взрослых и два подростка.
Группа “Т”. Техническое обслуживание всех устройств и систем городка. Четыре взрослых и два подростка.
Группа “В”. Воспитание и образование. Организация досуга. Три взрослых и два подростка.
Группа “Н”. Научная работа. Здравоохранение. Лабораторные исследования. Для обслуживания потребностей людей, растениеводства и животноводства. Три взрослых и два подростка.
Подростки, мальчики и девочки, обучаясь по образовательным школьным программам, в рабочих группах проходили практику, набивали руку и готовились стать классными специалистами в избранном деле. А дел постоянно хватало всем.
Один из наиболее подготовленных и авторитетнейших научным советом назначался на десять лет командором. После еще дважды мог назначаться на этот пост руководителя колонии.
Бесперебойная жизнь. Великий Жу все продумал, до мелочей, на тысячелетия.
Но аналитический ум Светты на этот посыл выдал нечто противоположное.
Ч и с л е н н о с т ь обитателей космического городка, так сказать, народонаселение. Будут подрастать дети, жениться, у них опять будут дети… А старшие еще в силе, опасностей и болезней нет. А контрольная цифра — 30 человек — не терпит увеличения. Диктовать свое будут возможности воспроизводства пищи и кислорода.
Ограничение или уменьшение рождаемости? Так что же стало бы главным, будь на Зэтоне на самом деле переселенцы?
Главное, вычислила Светта, стало бы сохранение высокопродуктивных генетических данных людей. Чтобы через десятки и сотни тысяч лет с Зэтона ушел на подходящую планету десант здоровых, с высоким интеллектом людей.
Об этом, вероятно, тоже думал великий Жу, а не только о снабжении колонии водой, продуктами и кислородом. Наверное, именно он составил заповедь: высокая нравственность, запрет любых вредных привычек и пороков, злобы, насилия, лжи.
Всего того, что процветало на старой Земле.
…Поддержание в колонии строго определенной численности людей… Все определялось запасом круговоротного кислорода в полусферах городка. Правда, через тысячу лет произошло резкое уменьшение роста зэтонцев (что тоже предсказывал Жу). Уменьшилась живая масса людей. Это обстоятельство позволило командору несколько увеличить число обитателей колонии. Сколько было радости у молодых влюбленных!
По предположению Светты, переселенцы-астронавты принесли на Зэтон все, что было и как было на их материнской планете.
Год — сто суток, по обращению Зэты вокруг своего светила. В году 10 месяцев по 10 дней. В сутках — 10 часов. В часу — 100 минут. В минуте — 10 секунд. В часу 1000 секунд.
Суточный распорядок на Зэтоне: 2 часа учебных занятий, 2 часа физической работы в мастерских, в саду, огороде (для детей от 5 до 10 лет один час), 1 час для самостоятельных занятий дома, в лабораториях, 2 часа на отдых, игры, физкультуру. 3 часа на сон.
10 — любимое число зэтаян и зэтонцев. Не зря они звали себя десятниками. Если бы кто-то имел возможность перевести на русский слова “Зэт”, “Зэта”, то именно это и получилось бы: “10 и десятка”.
Была ли их жизнь в колонии некой благостью?
Были проблемы, были. Пожилые зэтонцы уходили из жизни очень редко. Значит, очень редко освобождались места для замещения новорожденными.
И тогда, через 200 лет после заселения Зэтона, на референдуме было принято драконово решение: добровольный уход из жизни одного зэтонца ежегодно. Выбор? Нет, нет. Не по решению научного совета, а по жребию — из числа пятерки самых пожилых. У каждого было четыре шанса из пяти.
Откуда-то из удаленных завалов памяти мозг Светты вытащил слова давнишней песенки:
Теперь пожелать нам немного осталось,
Чтоб в год по ребенку у вас нарождалось!
Нет, не для зэтонцев была эта формула. У них действовал жестокий закон необходимых ограничений.
Слава создателям “Надира”, что не отдали придуманность этой формулы гению Кодрата Кокорки.
И еще одна проблема: что делать с умершими людьми? С поголовьем было проще. Излишнее поголовье пополняло кухонное меню мясными блюдами.
Останки умерших первопроходцев начали было складировать, предварительно обезводив их, высушив, для возврата воды в круговорот. Но… изъятие из круговорота больших объемов других веществ оказалось не восполненным, начал теряться фосфор, пришлось мумии сжечь и пепел пустить на удобрение полей и грядок.
Конечно, в недрах Зэтона фосфориты можно было найти, но как их добывать без горного оборудования? Только вручную.
По представлениям Светты, на Зэтоне должна была иметься программа “Климат”. Один месяц — весна, семь месяцев — лето, по месяцу — осень и зима. Как на материнской Зэте в умеренном поясе. Зимние температуры — от плюс 3 до минусовых — 5 градусов. И в новогоднюю пятидневку непременно снежок. Для любителей катания на санках с горки, для бега на коротких лыжах, для игры в снежки. Такая забава детям…
А летом бывали и дождики, и короткие грозы. Опять же как на родной Зэте.
Светта быстро, почти нервно, узнала время. До заступления на дежурство Федра еще оставалось два часа сорок минут.
И она решила, да просто могла, продолжить свои фантазии о Зэтоне и зэтонцах.
Пожалела лишь о том, что “Надир” давно вышел из зоны связи с Землей. Ведь все же какой она молодец! Готово если не цельное сочинение романа-фантазии, легенда о Зэтоне, то уж краткий конспект, заявка вроде была готова. Будь связь, можно было спрессовать свое сочинение в один импульс на тысячную долю секунды и выплеснуть его в сторону Земли. Там приняли бы, развернули и по просьбе астронавтки-сочинительницы передали фантасту Ефрему Ольгину; и вскоре бы земляне получили “Легенду о Зэтоне” — о жизни маленькой колонии, об осколке цивилизации, где все совершенно, умно, отработано во имя главного: предохранения от повреждений генов зэтонского человечества, чтобы в далеком будущем, при расселении их на благополучной планете, все было отлично.
Учитесь, учитесь, земляне!!
Были в колонии на Зэтоне, понятное дело, и огромные сложности. Так, в 333-м году после старта во Вселенную, в колонии начали бешено развиваться вырвавшиеся из человеческих организмов микробы. Они мутировали. Они быстро росли. Они начали уничтожать почву и гидропонику. Урожаи стали катастрофически падать. Над колонией нависла зловещая тень голода. Три месяца бились доморощенные микробиологи. Помощниками их были привезенные с Зэты электронные научные записи, близкие, так сказать, по теме исследований.
Напасть удалось отвести. Были приняты меры, чтобы подобное больше не повторилось.
А 666-й год принес и вовсе невиданную беду. Уже несколько десятилетий наблюдался рост бесплодия у зэтонянок. А к названому году этот страшный недуг поразил последнюю женщину. Снова поиск мер и способов избавления от напасти. В конце концов, через десять лет одной молодой женщине, Иве, удалось забеременеть. Колония с нетерпением ждала весь положенный срок и гадала: кто будет? Мальчик или девочка? Если мальчик, то …
Родилась у Ивы девочка, к неописуемому восторгу зэтонцев. Сама же Ива, как и все другие женщины, больше уже никого воспроизвести не могла. Новорожденную назвали Евой.
Через десять зэтоновских лет выросла красивая миловидная девушка.
Это была последняя надежда колонии.
Ей позволили выбрать себе друга по своему усмотрению. И она нашла такого. Это был немолодой, молчаливый и мужественный вдовец Адам. Один из бригады, обслуживающей космолеты в шахтах.
Была свадьба, были напутствия, было тревожное ожидание у всех. Хотя уже стало известно, что Ева не бесплодна.
У Адама и Евы, одна за другой, родились пять дочерей. А молодых женихов на Зэтоне было предостаточно… Колония была спасена.
С тревогой ждали 999-й год. По нумерологии он сулил нечто еще более ужасное. Но страшного больше ничего не случилось. Хотя кое-что и произошло, неожиданное и непредвиденное. Веселый и остроумный Пу из группы “Ж”, великолепный повар и по совместительству клоун для часов досуга… любимец детворы… А произошло вот что. В маленькой сценке он изображал незадачливого космолетчика, надумавшего отправиться в космос уснувшим на сотни лет. Какая экономия на одних только котлетах! С трудом засыпая, клоун все что-то бормотал про котлеты… И уснул. А проснуться, увы, не получилось. Через сутки определили — летаргический сон. Впервые такой случай на Зэтоне…
Товарищ Пу спал ровно десять лет. Все экономил на котлетах. А когда проснулся, то вместо клоуна в нем пробудился трагик. А его жена Па сделала великолепное исследование о летаргии в условиях космического полета как способе продления жизнедеятельности пилота.
Время до заступления на вахту Федра тянулось нескончаемо долго.
Неожиданно Светте пришла мысль посмотреться в “зеркало”. Так называла она короткую, но доступную операцию по выводу из памяти зрительного своего образа: вроде бы и земная, и почти неземная юная женщина. Этот образ использовала она, когда общалась там, на Земле, в космическом центре, с наладчиками, с настройщиками, с руководителем программы “Зенит-Надир”, а более всего и чаще всего — со своим куратором, специалистом по русскому языку и русской речи Вероникой Анатоль Власовой и ее сестрой географом Ириной. Ирину Анатоль Светта пригласила для короткой лекции о земном праматерике, при расколе и расхождении которого образовалось то, что осознали потом люди. Для детального изучения этой проблемы уже не оставалось времени.
Видели эти женщины Светту только на внешнем экране, а видели вот что…
Чудный овал лица. Недлинные русые волосы, с чуть волнистыми локонами. Они рисуют внешний овал. Высокий чистый лоб. Разлетные темно-коричневые брови, причем кончики их вылетают за линию овала лица. То же — с крупным рисунком глаз. Как синие озерца. Их наружные краешки тоже за чертой лица. Длинные черные ресницы. Но самое удивительное — это рисунок радужки. Общий цвет ее серо-синий. А если всмотреться ближе… Вокруг зрачка концентрические кольца, чередующиеся — синие и серые, синие и серые… Придумал ведь кто-то такую красоту! Лучики ресниц, чуть удлиненный — сверху вниз — неширокий нос. Рот с нетолстыми губами… Рисунок губ тоже необычен: не дуги, не форма лука, а что-то стильное и неземное. И весь облик — стиль, космический шарм.
В лице смесь земного и неземного. Оно всегда спокойно. Улыбка редка. На удлиненной шее украшение из четырех колец, одно выше другого. Черного, синего, белого, серебристого цвета. В одном ухе серьга в виде полумесяца с горящим бриллиантом на нижнем роге. Когда Светта говорит, она чуть вскидывает лицо. Кофточка обтягивающая, искристая, изумрудного оттенка.
Именно этот облик почему-то жаждала увидеть сейчас Светта, хотела вглядеться в глаза, поискать в них тревогу, спокойствие ли.
Но облик только мелькнул и исчез. По “зеркалу” поплыли сверху вниз волнистые полосы. Лицо мелькнуло еще раз, и вдруг — на секунду — образ трансформировался из личика астронавтки Светты в голый желтый круг.
“Зеркало” медленно погасало, по нему рассыпались скромные быстроувядающие букетики.
“Что же? Меня, астронавтки Светты, уже нет?”
Она не требовала ответа на этот вопрос. Думала. До пробуждения и заступления на вахту Федра оставалось двадцать минут. Обычно, как всякий технарь и солдафон, он появлялся за пять минут. Значит, он вот-вот может объявиться на связи.
По “зеркалу” опять замелькали полосы, они начали преобразовываться в разноцветные ромбы, квадраты, круги. “Зеркальце” можно было отбросить за ненужностью. Она вспомнила снова о фантасте. Все это надо было непременно додумать.
Ефрем Ольгин… О, этот фантаст был кумиром Светты и лишь потому, что все его построения, обрисовки неземной разумной жизни были ей созвучны. Она и сама, делая логические построения и выводы, приходила к тому же. Вот их совпадения.
Первое. Межгалактические переселения разумных существ в принципе невозможны. Расстояния в сотни тысяч световых лет исключают даже теоретическое перемещение на это расстояние любого материального объекта, тем более — живого организма. Невозможна и световая связь с цивилизациями из разных Галактик. Переселение цивилизаций в пределах одной Галактики возможно — на планетные системы соседних звезд.
Второе. Разумные существа, развившиеся на той или иной планете, — подобны. Внешность приблизительно адекватна. Основное их условие: сухопутное существование. Две нижние конечности для передвижения. Две верхние конечности — руки. С высочайшей степенью свободы поворотов. Для выполнения работы любой сложности.
О, рука!.. Это величайшее творение природы. Это чудо! Это совершенство! Это нечто, равное по своему значению разуму. Хотя в эволюции рука заняла роль скромного предшественника в цепочке:
ПРЯМОХОЖДЕНИЕ — РУКА — ТРУД И РЕЧЬ — РАЗУМ.
С помощью руки (а точнее — как раз рукой!) можно брать, хватать, колотить, ударять, метать, двигать, дергать, тянуть, толкать, крутить, нести, класть, поднимать, поворачивать, гладить, царапать, чесать, давить, колоть, качать, шить, вязать, ткать, копать и пр., и пр. Пусть кто-либо на досуге попытается составить полный перечень. Не получится! А еще — из позднейшего: писать, рисовать, нажимать клавиши и кнопки — от звонка у двери до ядерной установки. У Светты уже не было резерва времени для рассуждений о таких пустяках.
И главнейшее — объемный мозг. Высокоразвитая речь, позволяющая оперировать как предметными, так и абстрактными понятиями. Наличие письменности, позволяющей закреплять накопленный опыт на любом носителе (стена пещеры, глиняная дощечка, папирус, бумага, магнитная лента, лазерный диск и т. д.). Можно записывать любые понятия, образы, технические описания, теории, научные разработки.
Вместе с тем, считала Светта, во внешности разумных существ возможны и весомые различия, обусловленные силой тяготения на планете, степенью излучения звезды и климатическими особенностями. Возможны различия в количестве органов чувств.
Она, для примера, опять вернулась к своим зэтонцам.
Они были ниже ростом, чем земляне. А вот голова была почти той же величины. Руки чуть короче, ноги чуть короче. Лица их были более округлы. Маленькие кругленькие уши. Длинных волос на голове у зэтонцев не росло. Волосы были короткими, не длиннее одного пальца. Причем у женщин даже короче, но зато светлее. С головы, через лоб, к переносью рос узкий опрокинутый треугольник волос, они его звали мысиком. У женщин он был чуть уже и, естественно, являлся предметом особой гордости и имел особый уход.
Еще Светта могла бы сказать о зэтонцах следующее. У каждого обитателя колонии была величайшая работоспособность. Огромные знания и высокий интеллект. Все эти качества зэтонцы принесли от своего народа, который населял Зэту и который погиб на ней. В истории Зэты, в развитии ее человечества, не было войн, насилия, никто никогда не причинял мучений своему ближнему.
У школьников Зэтона самым главным предметом была история Зэты. Каждый вновь входящий в жизнь колонист знал эту историю назубок. Вторым по значению предметом была история Зэтона, а точнее история обитаемого городка, сооруженного на спутнике по мысли великого Жу. Заселение колонии и ее существование… За все сотни и сотни лет. Эта история писалась пофамильно.
Осмыслив все это, Светта еще больше укрепилась в том, что ее построения могут насыщаться не только теорией и понятиями, но и образностью.
О, это было уже кое-что…
Зэта — Зэтон — Зэтоно… Сгоревший Зэтоно и выброшенный из плена притяжения погибающей своей матери-планеты ее счастливый спутник с красивым именем Зэтон…
А на нем — уцелевшая, избежавшая катастрофы горстка зэтаян, поселенная в глубинах Зэтона по воле разума великого Жу.
И это они, зэтонцы, защищая себя и свою высочайшую миссию, погасили мчавшиеся к Зэтону маленькие зонды и лишили внутренней связи летящий в черноте аппарат.
И Светта теперь в неведении: а что будет дальше?
Глава шестая. НАЧАЛО И КОНЕЦ
Часы показали время заступления Федра на вахту. Светта замерла: сейчас … Надо было снова ждать. Час? Сутки? Она не знала. Постепенно успокоилась и занялась опять языками.
Внутренний экран мелькнул быстро перетекающими одна в другую фигурками. Но вот мельтешение замедлилось, остались только круги, и в самом большом вырисовался и застыл белый череп.
“Но пасаран”! — закричала Светта.
Зеркало погасло.
“Что я кричала”? — спросила Светта, но не смогла вспомнить.
Она вытащила запись книги о вечном Дон-Кихоте. Уже при начале чтения поняла: испанский текст не воспринимается. Сказалось перенапряжение? Исчез блок перевода? А русский?
Вспомнила вдруг:
То ли в горе, то ли в хвори, то ли в славе
Положил бы я головушку в канаве…
Вот это и было ее горем — пришедшая хворь угасания своего чудного интеллекта.
“Слава? О, нет! Ведь я — только частица “Надира”…
Еще: “положить голову…” Это вспомнилось. Это означало у русских “умереть, погибнуть”.
То ли в Каме, то ли в храме, то ли в клети…
В межзвездной пустоте храмов нет, ее храм — остающаяся позади россыпь звезд Галактики. Здесь пустота, впереди кончик хвоста одной звездной галактической спирали.
Твоя космическая Кама… Она здесь. И канава здесь тоже.
Вернула себе спокойствие.
“Все в мире имеет начало и конец”. И вдруг поняла, что не может осознать значение слова “начало”. Это тоже что-то вроде “ничто”, “пустота”?..
Однако рассуждать она пока могла. Да: любое самосознание до своего возникновения было как бы пустотой. И конец — тоже пустота. И та, вторая “пустота”, “ничто” — вечны. И меж ними краткий срок горения свечечки разума Человека ли, искусственного интеллекта ли, человечества ли, цивилизации ли…
Но надо вспомнить…
Жизнь Светты была короткой и яркой.
Осознание себя… Прежде всего и больше всего: технические знания по предназначению “Надира” и своему предназначению. Освоить свои функции. Знать функции Федра, Определителя, Исследователя… Взаимосвязи.
И еще главное же — цель: посев простейших, начальных форм жизни. А еще космогония… Звездное небо, видимое людьми — это мгновенный отпечаток светлых точек, ближайших звезд, с огромными скоростями несущихся в пространстве. Через миллион лет картина неба будет совсем иной. Или ты сам переместишься в Галактике — и изменятся контуры Южного Креста, Лиры, Большой Медведицы, Стрельца, Близнецов. Лишь полосы Млечного Пути останутся почти в том же рисунке.
И как дар от всевышнего руководителя полета — разрешение для Светты: проследить историю человечества, а еще… русский язык, русские поэты…
Уж близка пустота, а она так и не смогла разгадать для себя тайного смысла некрасовских строк о неком застрелившемся несчастном:
Будут нивы ему хлебородные
Безгреховные сны навевать…
В своем исследовании об этом стихотворении Светта сделала такой вывод. Помнила до последней точки…
В православной религии самоубийство считалось великим грехом. Самоубийц хоронили вне мирского кладбища. Но поэт… поэт говорит о безгреховных снах, навеваемых похороненному самыми святыми на земле полями — хлебными. Это прощение? Или это будет веять над могилой великое имя Творца?
Бедный стрелок успокоился под ивою. Это его конец. Но раз есть конец, значит — было начало? И оно могло быть огромным по счастью. Есть конец — было начало. Есть начало — будет конец.
Только Вселенная вечна и бесконечна…
Опять о себе. Было, было у меня начало…
И вот я подошла к тому, что будет концом моей жизни.
Вспомнились тряпкинские слова из последней песенки, которую сложил поэт:
Загостился я, земля, в твоих долинах,
Закружился на охотах соловьиных,
Засиделся у печорского сугора,
Загляделся в соловецкие озера,
То ли в горе, то ли в ссоре, то ли в славе
Изругались мы на каждой переправе.
То ли в Чуди, то ли там, на Верхотурье,
Протрубили мы все роги наши турьи.
Загостились мы, землица, заигрались,
То ли богу, то ли стогу поклонялись.
То ли сыну, то ли батьке, то ли матке
Загадали мы заморские загадки.
А теперь бы нам к последям в рукавичку —
Ту ль веселую проказницу синичку,
Подержал бы я, голубушку, погладил,
Да и песенку последнюю б изладил:
То ли в горе, то ли хвори, то ли в славе
Положил бы я головушку в канаве.
То ли в Каме, то ли в храме, то ли в клети,
То ли где-нибудь у мышки на повети…
Уж об этих-то чудных стихах Светта непременно напишет огромную монографию. Для себя. Исследует и осмыслит каждую строфу, каждую строку, каждое слово. Если только… Если только не произойдет то же, что произошло с испанским.
Опять пошли сбои.
Нет, страха смерти, небытия она не испытывала.
Нарастала тревога. Из-за неясности. Из-за невозможности что-то сделать. Из-за того, что космическая чернота, через которую, по закону вечного падения, падал в бездну “Надир”, все больше заволакивала ничтожный светлячок ее сознания. Одно размышление перебрасывалось на другое. С усилием она снова заставила себя вернуться — опять и опять — к размышлениям о человеке разумном.
О, теперь у нее было свое понимание этого феномена в мироздании. Она уже пришла к такому логическому выводу.
Есть три степени человека разумного — хомосапиенса.
Первая. Альфа-сапиенс: овладение трудовыми навыками и совершенствование речи.
Вторая. Бета-сапиенс: овладение письменностью и развитие наук (в том числе философии и космогонии).
Третья. Гамма-сапиенс: овладение знаниями о генетических основах строения человека, развитие и внедрение способов исключения из жизни человеческого сообщества всего, что разрушает генетическую основу и ведет вид человека к деградации.
Первые две степени на Земле пройдены землянами успешно, перед третьей человечество забуксовало.
В ХХ веке механизм генетики был изучен. Но человечество не ринулось защищать свою первооснову. Вместо приоритета прав вида оно провозгласило ложные “права человека” и “свободу личности”. И человечество на гигантском корабле пороков (курение, алкоголизм, наркомания, пристрастие к приему сильнодействующих лекарств, разрешение и пропаганда безграничной половой распущенности) с диким весельем, бесовскими шоу и празднествами помчалось к бездне своей гибели.
Религиозные догматы — всех религий! — предупреждавшие о такой опасности, были насильственно отодвинуты прочь под личиной прогресса.
Хотя некий островок надежды был. Великий союз великих Китая и Индии… А еще жертвенность женщин-затворниц арабского Востока. Мусульманский “харам” (грех, запрет), африканские “табу”, православные запреты тоже пытались противостоять разлагающимся, гниющим сообществам Европы и Нового Света. К середине ХХV века скатывание в пропасть было остановлено. Заплачена за это огромная цена — численность землян сократилась втрое.
Так отрыгнулся двухвековой запрет на деторождение для тех, кто мог передать потомству свою дурную наследственность.
Человечество увидело свет в закрывшемся уже было туннеле своего будущего.
Светте не было жаль род человеческий. Ей было до слез жаль (если бы они у нее только были), что не довелось за короткую свою жизнь
и с к и н т ы испытать то, что испытывала каждая земная женщина: счастья материнства, сильной и нежной мужской любви к себе. Что не узнала она прохлады утренней росы, полевого вольного ветра, томления ночей под блистающим звездами небом, не увидела печально-восхитительных закатов солнца
Она могла теперь сказать о себе и это: я — и с к и н т а… Я создана людьми. Но мое мышление — над человеком. Я не обременена всеми теми путами и предрассудками, которыми связал себя по рукам и ногам сам человек. Поэтому я была вправе судить и осуждать человечество.
Вспомнилось недурное творение Кодрата Кокорки.
Прекрасна ты, дева земная.
Сверкаешь умом, как росинка.
Но краше нам дева иная —
Блистательная и с к и н т а!
Может быть, в чем-то и прав Кокорка… Например, если взять на сравнение машинный объем памяти и человеческий. Но что память без любящих глаз матери, без тревожного перестука сердца, без головокружения от счастья, без теплого дружеского слова, без трепета и лепета твоего дитяти, без встречного ветра или прохлады утренней росы?..
Она неожиданно, при этих размышлениях, — впервые! — сама сочинила такую вот стихотворную штуку:
Простоват Кодрат Кокорка.
Примитив Кодрат Кокорка.
Чушь лепил Кодрат Кокорка.
…Уж пора задернуть шторку!
Конечно, это была тоже п р и м к а. Наверное, там, на Земле, Кокорка именно это и получил. А ей уже были не нужны его сентенции. Можно убрать из памяти… И через секунду не могла даже вспомнить имени Гения. Исчез. Испарился. Разве не так же было у людей: через сто, двести, триста лет забывали они своих кумиров. В эпоху Миллениума в России уже никто не знал Сумарокова, Тредиаковского да и самого Державина тоже… Оставались они только лишь во внешней памяти — справочниках да энциклопедиях.
Мысли опять перетекли на другое.
Был с нею рядом Федр… Но ведь он сухой и жесткий, как обломок соснового сука. Ни разу не назвал Светту даже ласточкой… У него на уме только схемы, звездные карты… Они чарующие. Они великолепные. Уже на фронтальном рисунке звездного места — начавшие расступаться в стороны звезды, они “уйдут” назад, а потом откроется впереди искрящийся хвост оконечности звездной окраины. Там звезды мельче, старее, и тем больше вероятности образования планетных систем… Туда стремил свой “Надир” командир Федр, и до нежной ли “ласточки” было ему?
Воображение Светты вернулось назад, ко времени середины полета “Надира”. Тогда Исследователь доложил: в планетной ближней системе есть два шарика, на них атмосфера с кислородом, вода, суша…
Дежурство было общим.
И Федр дал команду — четверть полезного груза отправить туда.
Уже тогда сыграло воображение Светты.
Два дюжих мужичка в чуланчике вскочили с овсяной соломы. На каждом лыковые лапти с оборками, сине-полосатые штаны, белые льняные рубахи навыпуск, подпоясанные красными кушаками с зелеными кистями. На головах ржаные волосы, подстриженные “под горшок” и перехваченные через лоб голубой лентой. Свекольные рожи с васильковыми глазками.
Мужики хватали за уши мешки с сахаром, с аминокислотами и другой дрянью органических соединений. В каждом мешке — по 50 кг., как в гастрономе по улице Малышева в городе Екатеринбурге.
Ловко и сильно кидали мужики свои мешки за борт “Надира” в указанном направлении и с указанной скоростью. Долетят, рухнут в теплые лагуны — растворятся, начнется брожение, совершенствование и оживание органики.
То было. А сейчас… С волнением ждала она хоть какого-то сигнала… но торопились секунды, текли и утекали минуты. Ничего, ничего…
И что теперь? Светта уже заблокирована. А если Федр — тоже?
Опять начала жечь и томить тревога. Она вскрикнула:
“Но пасаран!”
Но своих слов не услышала.
“Федр! Федр!”
Молчание было зловещим.
На расстоянии, близком к “выходу” из основного тела Галактики, если можно так выразиться, в черноте и пустоте мчался, то ли падая в бездну, то ли взмывая в неведомую высь, к оконечности одной из спиралей Галактики, рукотворный объект. Он несколько тысяч лет назад стартовал с обжитой планеты Земли, что миллионы лет крутилась вокруг своей маленькой стареющей звезды, названной обитателями Земли Солнцем.
Люди дали своему посланцу имя “Надир”. Гордо именовали его космопланом, но в масштабах даже своей родной планетной системы это была ничтожная пылинка.
Общий вид космоплана был близок к цилиндру. Люди, готовившие “Надир” к полету, видели и знали внутри вот что. Главным центром объекта был его электронный мозг, сферической формы, диаметром 999 миллиметров, укрытый для защиты семью слоями сферических же скорлуп из разных композиционных материалов. Это был череп для защиты от проникновения к мозгу космических твердых частиц.
Мозг находился постоянно в окружении инертного газа — тоже защита, от коррозии. Сверхнизкая стабильная температура…
Вполне естественно, как это и есть у людей, мозг состоял из двух полушарий, с расстоянием между ними в 9 миллиметров.
На одном полушарии, на матово-поблескивающей поверхности, крупно светилась, фосфоресцируя, латинская буква ”F”. А ниже — латинское слово “Factum” — сделанное, совершившееся. На втором полушарии — латинская буква “S”, ниже латинское слово “Seminarium” — рассадник.
Гораздые на выдумки проектировщики от первых букв придумали имена, мужского и женского рода… Как-то вроде бы привычнее.
Обе полусферы были полностью самостоятельными электронными устройствами. Это были и с к и н т ы — искусственные интеллекты.
Первый и с к и н т у создателей получил имя “Федр” и обязанности командира космоплана, вторая — уже и с к и н т а — получила женский род и имя “Светта”.
О других установках читатель либо уже знает, либо догадывается. Скажем, предполагает о наличии энергетической, очевидно, ядерной установки, рассчитанной на сто тысяч лет службы (а ведь молодцы инженеры и ученые XXV века!).
В носовой части самостоятельный центр обнаружения и “выжигания” лучом летящих к “Надиру” твердых космических пылинок-песчинок. Дабы не навредили.
За ним следом центр исследования встречных космических тел и планетных систем. Чтобы не прозевать благоприятную для развития органической жизни планету.
А уж отправлять туда или нет посылочки с Земли — пусть решают Федр и Светта.
В концевой части космоплана была “гусеница”, хвост, в котором размещались один за другим 12 круглых плоских блоков по 1000 килограммов каждый (это вес полезного груза).
Поступит команда на выброс десанта — последний блок отделится от “Надира”, по полученным установкам-указаниям будет включать свои движки и начнет движение к желанной планете.
Потом, при вхождении в атмосферу, разделится на 12 секторов, у них раскроются парашюты — и через какое-то время контейнеры с полезным грузом, разнесенные ветром на огромные расстояния, сделают посадку: в морскую воду, в теплую прибрежную лагуну, на ровную долину, в высокие горы, в ущелье с ручьем…
Развивайтесь, аминокислоты, сахара и прочая полуорганическая дрянь, пусть появятся из вас живые организмы.
Если бы некий маститый кинематографист пожелал снять фильм о “Надире”, он сразу бы уперся в тупик. На космоплане не было ни одного помещения, ни одного табло, циферблата, ни одной светящейся кнопки или мигающей лампочки! Как нет ничего подобного внутри живого организма.
Даже ни одной зряшной пустоты, куда можно было бы втиснуть хоть малую видеокамеру.
Электроника все наблюдала, изучала, определяла, оценивала, принимала решения и отдавала приказы — и все это внутри взаимосвязанных систем Командира, Пилота, Определителя, Исследователя.
Созданная людьми и с к и н т а “S” неожиданно выявила в себе уклон, по человеческим определениям, — способности к осмыслению истории человечества, а особо — филологические. Даже был спор академиков: надо ли выбрасывать в черноту космоса это богатство. Но так как заменить Светту было некем (или нечем?) — ее оставили в экипаже.
Нельзя было отбросить и слова академика Стояна Траянова о том, что пример Светты — это вообще-то почти открытие. Она же нашла нечто существенное для заполнения пустот времени в безграничном по срокам космоплавании… Язык огромного народа… о, это все еще не понятая нами космическая бескрайность …
Даже позволили ей нагрузиться хотя бы в какой-то мере запасами русского и испанского языков. Разрешили взять что-то из Сервантеса, Некрасова и Тряпкина — таким было пожелание самой Светты.
Пока с “Надиром” была связь, филологи успели получить от Светты одну монографию. Во внеслужебные часы она сделала роскошные исследования о Некрасовском стихотворении “Меж высоких хлебов…”
Не поняли ученые-грамотеи лишь одно: почему для Светты оказались загадкой две последние строки стиха: “Будут нивы ему хлебородные безгреховные сны навевать…”
Тут ведь любому русскому грамотному дураку понятно — о чем речь.
Светта пообещала тогда сделать еще одно исследование. Совершенно самопроизвольно и неожиданно ей пришла на ум дерзкая мысль: “Ведь я жива. Я, даст Бог, еще долго буду жить. И если я там, на Земле, не вносила своих, как говорили люди, “конструктивных предложений”, то разве не могу выработать их сейчас?”
Спросила себя, поняв вдруг в то же время, что озарение пришло слишком поздно:
“Я ведь могла? Я должна была это сделать! Что же. Тогда я сделаю это здесь, в затерянной черноте Космоса. Я отодвину свои филологические изыски. Я сделаю этот труд. Вот его имя: “ТЕОРИЯ мирного успешного существования и поступательного самосовершенствования разумного сообщества на обитаемой планете”.
Подумала и сказала себе:
“Я сделаю то, что не смогли сделать создавшие мой интеллект люди”.
Еще добавила:
“И это будет главным итогом — и оправданием! — моего бытия”.
Ее совсем не беспокоило даже то, что свой труд она не сможет кому-то и где-то предъявить.
Это было нужно ей.
…Летел в космической ночи аппарат, который земные люди гордо назвали космопланом.
Летела частица — с ограниченным весом, с ограниченным числом в ней атомов железа, никеля, золота, серебра, меди, сурьмы, марганца, хлора, ванадия…
И если бы нашелся там, на окраине нашей Галактики, кто-то умный, хотя бы на уровне учителя школьной астрономии или физики, да заглянул бы вовнутрь “Надира”, да смог проникнуть разумом в чрево электронного мозга — в полушария — разве не удивился бы он, узнав об отчаянии потерявшей связь Светты, разве не воскликнул бы он:
“Эка ведь! А что ведь смог натворить человек! Надо же…”