Рассказ
Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2004
Андрей Мелихов — родился в 1956 г. Окончил Челябинский политехнический институт и Уральскую государственную юридическую академию. Работал в строительных организациях Челябинска, в комсомольских органах, служил в органах внутренних дел. Сейчас пенсионер МВД, полковник милиции в отставке.
Рассказы публиковались в газете “Юридический собеседник”, звучали по радио.
Пётр Августович громко, с актёрским страстным воодушевлением, повторял написанный на бумажных салфетках текст, вставляя иногда любимую присказку “туда-сюда”:
— Уважаемые гости нашего курорта! Граждане отдыхающие! Вы уже устали от палящего солнца и бесцельного лежания на пляже. Вам нужны новые ощущения… туда-сюда… Заряд бодрости даст ночная прогулка на красавце теплоходе. На его четырёх палубах вы быстро найдёте две дискотеки, три бара, ресторан, укромные уголки для влюблённых и химчистку. И самое главное, на верхней палубе во время прогулки вы увидите эксклюзивное стриптиз-шоу. Лучшие стриптезёры России, покажут вам… кхе-кхе-кхе… туда-сюда… Неразборчиво… Спешите. Стриптиз на палубе! Это надо видеть! Билеты покупайте у меня…
Всю свою неугомонную жизнь Пётр Августович Колокол, по прозвищу Колокольчик, прожил в родном приморском городе. В детстве он озорничал и даже чуть-чуть хулиганил, в юности хулиганил и сильно озорничал, потом работал спасателем на пляже пансионата для инвалидов. Женился, развелся, хулиганил, озорничал, ушёл из пансионата для инвалидов… И вот уже за пятьдесят! Созрел донельзя!.. Пётр Августович ни о чём не жалел, кроме одного, что он по-прежнему, в общем, всё ещё не Колокол. Даже шкет Вася, который в школьные каникулы продаёт квас на углу, не называет Петра Августовича по имени-отчеству, а, увидев, кричит издалека: “Привет, Колокольчик!” “Купить, что ли, квасу, добавить туда чернил и вылить на его бестолковую тыкву… туда-сюда… за неучтивость!”
“Вот если бы у меня была высокая должность, то я зазвучал иначе — частенько думал Пётр Августович. — Я бы только начинал говорить, а все уже думали, вот это он начал… туда-сюда!.. Я бы только вышел к народу, а все уже думали, как он вышел… туда-сюда!.. И ни одна приставучая личность ко мне не приставала бы… как наш участковый Гриша Нечухин. Уважали бы на всех пляжах не то что города — всего побережья… А я потихоньку приносил бы пользу… туда-сюда”.
Вчера Пётр Августович ходил в городскую службу занятости, узнавал, нет ли случайно какой-нибудь должности для него. “Понятно, что работу мэра не дадут, коррупция не позволит, но, может быть, найдут что-нибудь… весомое”.
Приняли любезно.
— Да, весомое есть… носить по набережной и пляжам живого питона весом восемь килограмм и предлагать фотографироваться с животным на память; съёмка своим аппаратом.
Колокольчик такого не захотел. Тогда ему сказали, что для его возраста больше ничего весомого нет. Он уже хотел уйти, как нашлась “шальная” вакансия продавать билеты на теплоход. Пётр Августович поколебался и, сам не зная почему, на билеты согласился.
Затем он, “как дипломат, туда-сюда”, встречался с представителем фирмы. В кафе на набережной девчушка в веснушках угощала его вкусным чаем с лимоном и весело щебетала:
— Перед тем, как продавать билеты, вы должны запомнить рекламный текст и без ошибок говорить его в мегафон. Сумеете запомнить?
— Да. У меня вневозрастной ум, — отвечал Пётр Августович.
— Я всё-таки напишу, извините, что на салфетках. Исполнителей шоу громко не называйте, только конфиденциально. Я их даже не буду писать. Это Розалина из Бразилии… Между нами, она из Хохломы, работает в гриме, сейчас она смылась… да, смыла грим и уехала, у неё роман на малой родине… и франкоговорящий негр Гарсон, этот настоящий, с экватора. Сегодня учите, а завтра выходите трудиться… А вы слышали, к нашей Земле приближается планета Марс, так близко, как никогда, и начинаются перевёртыши?! Чёрное может стать белым, и наоборот. Горячее — холодным. Громкое — тихим. Сладкое — горьким. Быстрое — медленным… Марс может такого натворить! Вы верите в это?
— Да. У меня очень развитое воображение, — отвечал Пётр Августович, с достоинством допивая чай.
И вот теперь Пётр Августович повторял текст и постепенно-постепенно понимал: “Салфетки не учатся…”
Вскоре он бросил пустое занятие и стал размышлять:
“…О такой ли должности я мечтал?! Ладно, подзаработаю денег, дам взятку… и стану для начала директором женской бани. Извините, девушки, что вижу вас голыми… туда-сюда… должность такая… вынужден чуть-чуть огорчить, воду внезапно отключили на месяц, но готов сфотографироваться с вами на память. А что я, собственно, отказался от питона? Когтей у него нет, пасть небольшая. Ну, придушит слегка… С любым можно уладить ссору. Не кидай булыжника в гада, и гад улыбнётся тебе по-дружески… С питоном можно совмещать билеты на теплоход, будут два варианта. Дамы и господа, не напирайте, сделайте круг пошире, пусть все увидят… Кто желает тварь на шею?! Сфотографироваться?! Ах, не желаете! Неинтересно! Уже было!.. Тогда, пожалуйста, у нас в запасе плавучий бордель… туда-сюда”.
И эта мысль Петру Августовичу настолько понравилась своей двойной выгодой, что он шустро собрался и снова пошёл в службу занятости.
— С дороги, глупые птицы, мы при исполнении служебных обязанностей!
С утра на пристани он получил билеты на теплоход, затем в городском террариуме забрал животное, расписался в ведомости “тигровый питон, одна шт. получил…” и теперь шёл по набережной, на шее у него висел змей, и Колокольчик радостно покрикивал в булькающий мегафон, пугая стаи голубей:
— С дороги! Стриптиз на палубе! Это надо видеть!
А вокруг потрясающие виды. Зелёные горы как растопыренные лапы гигантских фантастических зверей. Море сверкает и играет цветом от изменения облаков, темнеет полосами от подводных течений. Надменные яхты скользят под белыми парусами. Чайки парят в упругих воздушных потоках. Ветерок треплет цветные платки на загорелых женских бёдрах.
Какая красота, какое загляденье! Какой восторг!
Пётр Августович хотел заложить крутой вираж, но было поздно. На пути стоял — ни пройти, ни проехать — Гриша Нечухин, участковый. Гриша с ироничным интересом смотрел поверх Петра Августовича, отслеживая утреннюю ситуацию вдали:
— Здравствуй, Колокольчик! Какой ты новый!
Когда меняешь жизнь, как никогда, встречается некстати масса знакомых. И всех распирает ревнивое любопытство, чего это ты, дружище, рискнул? А мы как были, так и остались! Все втайне завидуют, если не тебе, то процессу, потому что тоже хотят перемен. И хотят расспросить как можно дотошнее. Наплевать, что ты занят делом!..
Пётр Августович от досады несколько раз присел и подпрыгнул, подбрасывая питона на щуплых плечах:
— Планета Марс приближается к Земле, начинаются перевёртыши, Григорий Иванович. Чёрное становится белым. Горькое — быстрым. Громкое — нужным. Марс может такого натворить! Вот и я как бы перевернулся. И вы скоро… станете начальником милиции… туда-сюда.
Питон поднял голову и охотно кивнул. Гриша косым зрением заметил слаженность действий.
— Спасибо… У меня, кстати, завтра юбилей. Тридцать два с половиной года. Круглая дата. Возраст Христа почти.
— Поздравляю… туда-сюда. Могу предложить билет на стриптиз со скидкой, — Пётр Августович засуетился и начал выворачивать пустой карман. — Мы ещё не расторговались, так сказать… ещё без дивидендов…
— А змей, кстати, муниципальный, из питомника… Ты его не спёр случайно?! — спросил невзначай участковый, затронув, тем не менее, очень деликатную тему.
— Гадом буду, взял под расписку! Весь террариум — свидетели! — быстро поклялся Пётр Августович, прижимая к сердцу голову змея.
— Честность украшает… Он, похоже, уже привык к тебе, понимает с полуслова? — приставал Гриша.
— Откликается на мою присказку… туда-сюда, — поведал нехотя Колокольчик.
— Ну, что же, вам обоим… доброго пути! — и Нечухин мимикой всего лишь одной губы дал понять, насколько Пётр Августович легкомысленный, несмотря на возраст.
Пётр Августович не желал больше ненужных встреч. Он надел тёмные очки и увеличил шаг. Теперь он шёл походкой бывалого наездника, только что укротившего необъезженную кобылу… и был неузнаваем.
А по набережной валил народ. Те, кто только приехали, спешили на пляж, успокоить морским рассолом всё, что у них пошатнулось. Те, кто успокоились, бродили среди кафе и закусочных в поисках пищи, охая от ароматов и кусачих цен. И только те, кто уже чувствовал излишнюю захламлённость сознания, искали развлечений и готовы были за них платить. Последних было не так уж мало, но именно они были особенно привередливыми. А привередливый человек путается в своих же причудах… Одуревает, не зная сам, что ему надо.
— Граждане! Заслуженный курортный ветеран предлагает вам совершить экзотические поступки. Одеть на себя замечательного муниципального змея; ночью, в открытом море, принять участие в стриптизе с химчисткой и сфотографироваться на память… туда-сюда… в укромных уголках трюма! Ну, что вы удивляетесь на питона? Что значит, господи, чего ты только не создал?! Да, он это создал! У него так получилось! Змей на шее, стриптиз на палубе, а не наоборот! Да, купание в открытом море предусмотрено! Встречи с дельфинами предусмотрены! Граждане! Две дискотеки, три бара, четыре ресторана и, конфиденциально, стриптизёрша из Бразилии Розалина, которая смылась… Нет, выступает, но намылилась… туда-сюда… Есть и мужской вариант с экватора, но я, по понятным причинам, назвать это своим именем не могу!
Народу нравилось, как выступал Колокольчик. Но время шло, с питоном не фотографировались, билеты на теплоход не покупали. Пётр Августович наполнялся негодованием. Никто не спешил расставаться с хрустящими, защищенными от подделки кровными… Чужие денежные знаки так и оставались совершенно чужими.
“…Это всё — конкуренты!.. Интрига на интриге! Вот, смотрите, у платана… безобразная сцена! Дубовый мужик, на нём дрова колоть, нашёл для себя лёгкий труд. Притащил подпольную ящерицу и перебивает клиентов. А женщина, женщина-то, купилась… эх!”
— Боже, какая прелесть! Смотрите, живая игуана!
Пётр Августович вмешался:
— Женщина! Что здесь смотреть?! Граждане, вам предлагают дешёвку! Не бросайте деньги на ветер. Игуана старая и больная, у неё подагра и склероз. А у нас пышущий здоровьем молодой питон со стриптизом. Пойдёмте к на-а-ам!..
“…Дерётся интриган!.. Надрессирую змея, задушит… туда-сюда!”
Он дошёл до пустой скамейки и рухнул на неё от усталости.
— Ох! Как всё неудачно! Разве это должность?! А ты тяжёленький. Твои полпуда весят куда больше. Нажрался мышей… Как ты можешь их есть, да ещё без соли, без соуса, без зелени? Особенности туземной кухни… Тьфу!.. Вид у тебя затасканный…
Колокольчик достал салфетки с невыученным текстом и протирал ими своего коллегу. Змей дружелюбно вил кольца, ползая рядом с Петром Августовичем на скамейке, и доверчиво тёрся о его ногу.
— Мужчина! Вы что бормочите?! Вы официально состоите у нас в налоговой инспекции?! Я вас где-то раньше видела или не видела?! Ваша фамилия, кажется, Колокольчик!
“Клизма старая… туда-сюда! Нет уважения!.. Нет почтения!..” — Пётр Августович замотал головой и почувствовал неприятное ощущение, а потом гнев.
Он затащил питона на плечи и, желая, чтоб от него отстали, стал безразлично повторять в мегафон:
— Стриптиз на палубе! Это надо видеть! Стриптиз…
— Что-то вас не поймёшь!!! — взвизгнула проверяющая. — То ли вы рептилию продаёте, то ли за стриптиз агитируете?! Путаете, хотите уклониться от нас?!
Голос Колокольчика, усиленный мегафонной мощью, разнёс по окрестностям:
— Никакой путаницы, мадам, нет. За тридцать рублей вы можете фотографироваться… туда-сюда… с питончиком, очаровательным змеем. За пятьсот вас отвезут в открытое море, где лучший стриптизёр России негр Гарсон снимет перед вами последнее, что у него есть. За тысячу ваших рублей, мадам, я готов смотреть, как раздеваетесь вы… туда-сюда… но только недолго!
— Хам?! — изумилась проверяющая и сделала запись в чёрную книжечку.
Питон полез головой к мегафону, желая что-то возразить, но не сумел, природа обделила его речью.
Пётр Августович, проводив “клизму” брезгливым взглядом, начал рассказывать змею кусочек своей жизни:
— Вот был у нас случай в пансионате для инвалидов. Приехал к нам мэр проверять готовность пляжа… Тут все вдруг стали такие расторопные… туда-сюда… наперебой лезут к нему с докладом, дескать, дорожку для спуска инвалидов на воду заасфальтировали, сейчас пусти колясочку, так она с размаху докатится до дальнего буйка… и два водных велосипеда починили, хочешь — крути ногами, хочешь — руками, а не хочешь — нажми головой рычаг, и завоет сирена… Все орут и чуть не дерутся, чтобы доложить и чтобы мэр их заметил. Хотя был план, кому за кем! А тут, пока спорили, кому докладывать, выходит к мэру незапланированная маленькая девочка в косичках… туда-сюда… и, опережая всех, звонким радостным голосом говорит: “Дорогой мэр! У меня папа — пьяница несчастный, мама — скандалистка несчастная, а я хочу учиться музыке!..” И воцарилось молчание… потому что девочка была незапланированная. Мэр сначала даже и не знал, что ответить. Но потом успокоился и с авторитетом главы города отвечает: “Не горюй, девочка! Папу твоего, старого алкоголика, мы вылечим, и он не будет больше пить. Маме твоей мы дадим культурное высшее образование, и она не будет больше скандалить. А тебе, девочка…” Тут мэр прослезился и приказал выдать ей пионерский горн из старых загашников… И стала девочка каждое утро приходить на пляж и заниматься музыкой. А наш начальник пляжа очень любил, чтобы инвалиды купались единообразно, по команде. Выстраивались в линейку, а потом только окунались в нашу небезопасную и сомнительную, как он говорил, воду. И вот выстроятся они в линейку, начинают окунаться, а девочка как раз тут и заиграет на горне… туда-сюда… они, бедняги, не выдерживают этой… какофонии и с перепугу начинают тонуть. А я вытаскиваю их на берег и откачиваю. Вытаскиваю и откачиваю. И так до тех пор, пока девочка не перестанет заниматься музыкой… И вот выросла девочка. Научилась-таки играть на горне. И мэр, который негласно следил за её успехами, взял её к себе в секретарши. Хотя папа у неё так и остался алкоголиком, а мама осталась необразованной скандалисткой. Пришёл я как-то раз к мэру на приём, думал, может быть, найдётся для меня какая-нибудь должность? А меня девочка, теперь уважаемая секретарша, не пускает. Сидит за огромным столом, туфли сняла, чтобы ноги не потели, и голые пятки высовывает… туда-сюда… Я ей говорю, это же я, Колокол, помнишь, как ты топила инвалидов на нашем пляже?! А она как будто глохнет и глохнет. Это такая особенность у секретарш, постепенно глохнуть, когда им что-то объясняешь. Вот жаль, что в тот момент рядом не было тебя. Ты бы подполз незаметно и представил себе, что её пятка это твоя обеденная мышь. И цапнул бы! А она как бы завопила на всю приёмную благим матом: “А-а-а… а-а-а!..” Тут открылась бы дверь, и вышел мэр. “Сколько лет, сколько зим! Пётр Августович, что же не заходили?! Я уж волноваться начал!..”
Солнце садилось за гору, и сверкающая от него дорожка на море сокращалась и тускнела, пока не пропала во власти сумерек.
И настал следующий трудовой день. Планета Марс неотвратимо приближалась к Земле, но перевёртыши так и не начинались. Билеты на теплоход продавались уже лучше, и змей всё чаще позировал перед объективами. Но Пётр Августович был желчен и неудовлетворён:
— Нет у нас всплеска, нет озарения в нашей судьбе! — жаловался он питону. — В газетах пишут, что от Марса исходит аура… туда-сюда… а я не чувствую. Может, нам не хватает то какой-нибудь ерунды, чтобы перевернуться по-настоящему… Вот был у нас случай в пансионате для инвалидов. Главный врач от нечего делать писал стихи. Запрётся в кабинете и вместо рецептов строчит… туда-сюда… Настрочит, а потом мучается, кому прочитать? И как я спасу всех, он зовёт меня и просит послушать. Отчего не послушать… Послушаю стихов и говорю: “Из вас лезет поэт… туда-сюда…” И главный врач захотел поменять жизнь. Но ему и медицину жалко было оставлять, уже привык к инвалидам, и поэт внутри кишки на локоть наматывал… В общем, человек страдал… А у нас работала уборщицей вопиюще скандальная баба, у которой муж был пьян всегда. Как-то раз мы с главврачом заперлись в кабинете, и я слушал стих. Эта баба мыла пол в коридоре и разоралась про своего мужа: “Вот так бы взяла, и когда спит, накрыла его морду подушкой, а потом на подушку села!!!” Врач все поэтические слова проглотил, побледнел… мы вместе выглянули в коридор… и увидели её многопудовый зад… орудие смерти… И жизнь врача поменялась. Сначала он написал очень правдивую поэму про французскую гильотину… туда-сюда… а потом его с радостью забрали в большую поэзию на высокую должность.
Ветер-самодур поднялся над побережьем, закрутил облака над морем, поднял волну. Ветер разнузданным порывом согнал чаек с воды. Крупные капли южного ливня ударили по песку и гальке, по прибрежной воде, по шезлонгам, надувным матрацам, по пляжной всякой всячине.
Как вы засуетились, граждане отдыхающие!.. Наспех что-то собрали, побежали, споткнулись, растеряли… Как быстро опустело ваше лежбище…
Нежданно-негаданно такие неудобства!.. Однако есть среди вас особи, которые обожают эту суету. Не оставляйте вещички! Присматривайте за собственными кошельками, толкаясь под навесами. Берегите карманы, утрамбовываясь в общественный транспорт. Не соблазняйте!
Ваня Звездопадов, якобы матрос, он же вор по кличке Фаня, нырнул в суматоху, вспорол бритвой чужой пакетик и стал обладателем толстенького портмоне. Удача заводит пружину воровства. Фаня почувствовал бесовский азарт и, невзирая на ливень, пробирался вдоль набережной под кронами каштанов, желая повторить успех. И тут увидел знакомого:
— Как жизнь, Колокольчик?
— Плохо… — уныло ответил Колокольчик.
— Плохо — когда лежишь и ноги холодные. Всё остальное — неплохо! — Фаня оскалил золотые зубы и… неожиданно предложил: — Колокольчик, отдай мне змея. Я договорюсь, из него две сумки сделают. Одну тебе.
— Не могу, Фаня. Он у меня на подотчёте. А потом, мы уже подружились. Как-то жалко… — забеспокоился Пётр Августович.
— Тогда, конечно, не отдавай… Из друга нельзя делать сумки… — Фаня пристально оглядел питона и ещё раз сверкнул золотыми зубами, якобы улыбаясь.
Ох и переменчива погода на побережье!.. И вновь штиль на море. И снова печёт солнце. И так печёт, что вгоняет в тяжёлый, незваный сон. Коварный сон сморил Петра Августовича прямо на набережной, прямо на лавочке в тенёчке… И приснился ему змей.
“Обычно я молчу, но теперь наши отношения обязывают, и я поделюсь по секрету с тобой, мой друг Колокол, своими мыслями и предчувствиями… Был у нас случай в террариуме. Привезли к нам умную черепаху… Она плавала десятки лет в разных водах и знала много подводных течений… Но в нашем заведении её сначала не уважали. Дескать, какой у неё авторитет? В клубок с остальными свернуться не может, от коллектива в стороне… Однако она научила себя уважать. Кому-то с глазу на глаз, кому-то при всех она давала понять, что скоро начнётся всеобщая линька, причём без остановки. Как начал, так и будешь сбрасывать с себя всё, пока не изведёшься. Все испугались. Как только кто-то начинал сбрасывать кожу или у кого-то откалывался кусочек панциря, возникала паника. Все взгляды устремлялись к черепахе: “Скажи, что нам делать?! Как нам дальше линять?!” — “Вам нужен Главный специалист по линялым делам. Я могу им добровольно стать”, — отвечала мудрая черепаха. И с общего согласия, к всеобщему удовольствию она стала Главным специалистом. Её стали уважать, как гаранта спокойной линьки… хотя мы могли бы линять и без неё… Марс приблизился, Пётр Августович. Вот и начались перевёртыши… Горькое становится быстрым. Громкое — нужным… Не проси ни у кого должность. Сделай себя сам! Думай, родной… Думай… Хр-р… Фаня серьёзный и подлый вор, он не оставит злодейской затеи. Он хочет сделать из меня сумку и подарить Оленьке Перламутровой, по прозвищу Ляля, в знак их, якобы… обалденной любви. Меня украдут, когда ты уснёшь на набережной, на лавочке в тенёчке, измотанный солнцепёком. Затем меня притащат в привокзальный ресторан. Там со сцены поёт мерзавец по кличке Зяблик, заодно он скупает змеиную кожу и делает сумки. Фаня сдаст меня живьём Зяблику как материал… Зяблик поместит меня в чемодан за сценой… Хр-р… Щу-у… Хр-р-р… А у них в оркестре работают два алкаша-ханурика, которые постоянно теряют ноты и ищут их в чужих вещах. В течение вечера они как пить дать откроют чемодан, и тут я их обману… сброшу старую кожу и накроюсь ей. Они подумают, что Зяблик скупил нечто старое, неживое, и не заметят меня… Чемодан они забудут закрыть, они всегда забывают закрыть… После концерта, когда оркестр и Зяблик будут ужинать, я выберусь из чемодана и перепрячусь в контрабас… Хр-р-р… Щу-у… Хр-р-р… Прости… мышь перевариваю… Изжога… дустом посыпали… Как они отужинают, меня вместе с контрабасом перевезут на палубу теплохода, где будет стриптиз. Оркестр играет ещё и там, ночью… Зяблик там не поёт, его заберёт Фаня, и они будут драться из-за меня на твоём родном пляже… Марс приближается Пётр Августович, у тебя появился шанс!.. Заяви о себе в полный звон!.. Не забудь и обо мне… А Ляля работает официанткой в том же ресторане… Ляля не любит Фаню, у неё другие заботы, и, к счастью… змей она тоже не любит. Ей на фиг не нужна змеиная сумка!.. Хр-р-р… Щу-у… Хр-р-р…”
Пётр Августович проснулся, время было после полудня, и змея рядом не было. В голове творился немыслимый кавардак… сна он не помнил.
Душа у участкового Гриши Нечухина хныкала, плакала по каждому вздорному пустячку, жаловалась на скуку и требовала юбилея. Гриша свою душу любил и потому шёл у неё на поводке. Душа с утра уже, чувствуя нерешительность Гриши, вела себя несдержанно, нервно, дескать, опостылело… опротивело… угрожала дать денег взаймы кому-нибудь, затем разбуянилась, дёргала за поводок, требовала идти с ней в привокзальный ресторан и потчевать, в том числе песнями. Гриша упрашивал перенести праздник на другой день, объяснял, что сегодня у него дежурство, надо быть начеку, вдруг мэр спохватится, где милиция, и позвонит, но та и слышать не хотела ни о каких переносах. Единственное, на что согласилась, так это не привлекать посторонних и поужинать интимно, она и Гриша.
“Ты меня подставляешь, неверная! Я же натрескаюсь…” — упрекнул её Григорий Иванович, позвонил в ресторан и заказал на вечер столик.
Нечухин сидел за оперативным пультом, вяло отвечал на звонки и дожидался ужина.
“А не такая уж она идиотка, моя душа-голубка. Соскучилась по нежному обращению, по сервированному столику… это же эстетика!.. по вкусной трапезе под музыку… ля-бемоль, фа-диез… скрипка!.. Как кость в глотке моё дежурство… Ещё не хватало болвана, который притащит заявление о тяжком… недоразумении”.
И только Нечухин подумал о недоразумении, как входная дверь отворилась.
Пётр Августович осторожно приблизился к стеклу с надписью “дежурная часть”. За стеклом на него в упор смотрел Гриша взглядом “не делай этого…”.
— Гражданин начальник! Я хочу сделать заявление… Помогите найти змея. Я в благодарность вам… не знаю прямо, что устрою… Я вас усыновлю…
— Не надо фамильярничать. У меня есть папа! — нервно среагировал Григорий Иванович.
— По второму разу усыновлю! — взмолился Пётр Августович.
— Не верю, Колокольчик!.. Ты сам его украл! Змей, между прочим, муниципальный, очень дорогой!.. Мы будем преследовать тебя по закону… долго и напористо… пока сам не найдёшь!
И Гриша закрылся от назойливого посетителя книгой учёта недоразумений.
Перед Нечухиным стоял пузатенький графинчик с водочкой, на тарелочке с золотым ободком лежали маринованные рыжики, а на блюде среди овощного гарнира теплился в сметанной заливке увесистый кусок запечённого судака. Гриша, чокнувшись с душой, принял на грудь первые порции хлебного вина.
С небольшой сцены ресторана местный певец Зябликов, по кличке Зяблик, исполнял жалобным тенором по заказу Григория Ивановича пространный музыкальный плач.
В плаче речь шла о трагической судьбе внебрачного и блудного сына прокурора. Сын нечаянно преступил закон, потому что катался с не своими чемоданами на крышах товарных вагонов без билета. А папа-прокурор, строгий и неподкупный, в это время одиноко жил за высоким забором в своём замке, построенном на одиноком холме в степной местности. И папа вовсе не знал, что обвиняемый его сын!..
Зяблик работал на совесть. Он рвался голосом к душе Григория Ивановича, руками отметая в стороны клубившуюся вокруг романтическую неизвестность. Есть незатейливые мелодии на русских вокзалах, которые своей простотой и кротостью могут схватить вас за ноздри, и сами не понимая отчего, вы начнете утирать увлажненные глаза.
“Талантлив, мерзавец!” — отметил про себя Гриша и, переполненный чувством, проглотил целиком рыжик.
У официантки Оленьки Перламутровой, по прозвищу Ляля, упал стакан с подноса, и Нечухин косым зрением увидел, как в ресторанчик вошёл Ваня Звездопадов, якобы матрос, он же вор по кличке Фаня. Фаня небрежно свалил рюкзак с неизвестным содержимым на стул и развалился за столиком, как будто в номере люкс в ожидании красотки. Ляля хмуро приняла у него заказ.
Зяблик пел… Сына прокурора наконец-то арестовали и принялись вязать ему руки и ноги. Вязали долго, три куплета, а он, связанный, все равно вырвался и гордо сам пошёл на допрос. А дальше… Гриша насторожился.
“…Почему он изменил текст народной песни? Вместо сурового приговора поёт колыбельную?!.. Знак подаёт. Неужели Зяблик та субстанция, к которой стремится Фанина сущность?! Ведь они раньше были едва знакомы…” — напряженно думал Нечухин.
Вилка никак не могла подцепить рыжик, тот соскальзывал. “Плохая примета”, — обозначил для себя Гриша.
Прокурор плакал и рыдал в своём замке… Он, оказывается, страстно любил внебрачного сына, а подлецы-помощники не сказали вовремя, что это его сын, и он сгоряча посадил собственное чадо.
“В чём-то воровской мир переигрывает меня сегодня… Мозг у меня какой-то вялый. Вот вялый мозг, и всё тут. Не хватает, черти, сахара”.
— Метрдотель! Принесите восточных сладостей!
— Товарищ Нечухин, восточных сладостей у нас ей-ей нет, не делаем-с. Что же вас так развезло сегодня?! Надо, того… эвакуироваться. Не дай бог, сюда нагрянет ваше руководство.
— Ой!.. Ха-ха-ха!.. Эх, Фаня и Зяблик, в этот раз не удалось! Ну ладно, мерзавцы, в следующий раз я выужу вас на чистую воду, как… и-ик, судачка… и не на восточные сладости.
— Куда вас доставить?
— На работу, в отделение… Рабочий день… и-ик… продолжается…
Душа у Гриши зевнула и пробурчала: “Я так и знала, что этим кончится… Натрескался, как щенок на помойке!.. Фу!”
Мэр сидел в своём большом кабинете и изучал докладную записку о предстоящих перевёртышах. Автор, местный публицист, факир пера и дока в прогнозах, утверждал, что планета Марс всё-таки приближается к Земле. На схеме это было показано стрелкой. В обоснование утверждения дока приводил данные социологического опроса на набережной. Часть респондентов действительно видят по ночам Марс. Другая часть по ночам спит и видит переизбрание мэра. Те, кто видят Марс, в свою очередь, делятся на две группы. Первая считает, что Марс далеко и наплевать на него, а мэр всё ещё рядом, и потому первая группа согласна на строительство фонтана у дома мэра. Вторая группа не придёт на выборы, пока ей не разрешат открыто торговать спиртным домашней выработки. Гораздо сложнее, по мнению автора, обстояло дело с перевёртышами, тут важно, как поведёт себя Марс в дальнейшем. Международный опыт показывает, что после приближения к Земле планета Марс ведёт себя предсказуемо, и от Земли удаляется. А отечественный опыт говорит, что здесь очень важно знать мнение рядового избирателя. Вывод: нужны деньги для продолжения исследований вероятных перевёртышей.
Мэр написал распоряжение о выделении денег и погрузился в раздумье о рядовом избирателе: “Где он, чертяка? Что с ним? О чём думает в этот час?.. Что же его волнует?!”
— Четырёхпалубный стриптиз в отечественном исполнении! — у мэрии стоял разъярённый Пётр Августович, и его мегафон громыхал. — Разврат в учреждениях! Это надо видеть! Планета Марс, соседка по космосу, идёт к нам на свидание!.. А у нас нет правды, только стриптиз на палубах!..
— Что за сумасшедший под нашими окнами? Что хочет этот человек? Позвоните в милицию, пусть выяснят… — мэр дал задание секретарше.
— Дежурный, участковый Нечухин, ответил, что гражданин с мегафоном — Пётр Августович Колокол, наш житель… он действительно из нашего пансионата для инвалидов… у несчастного украли родного брата…
— Невероятно громкая фамилия… Горе затмило ему разум. Составьте письменное соболезнование и отправьте за моей подписью.
Секретарша открыла окно и звонким голосом объявила:
— Колокольчик, крепитесь! Мы с вами в горе! Мы направим вам письменное соболезнование!.. Он не успокаивается…
— Бом-бом!!! — доносилось из мегафона.
— Он изображает колокол народного гнева…
— Звоните в милицию…
— Участковый Нечухин информирует, что планета Марс приблизилась к Земле и начались перевёртыши…
— Григорий Иванович! Это говорит Ляля!.. Нет, я звоню не от мэра… из другого места… Да, сейчас ночь… Как только вы уехали из ресторана, у нас случился дебош. Фаня поссорился с Зябликом… Сначала Фаня сказал, что наш Нечуха, то есть вы, стал квёлый, раньше такой классный опер был, уважали, боялись, а сейчас всего-навсего участковый, и ни то ни сё… Но они поссорились не из-за этого… Фаня дал Зяблику змею, сделать сумку для меня. Фаня клеится ко мне… Обещает украсть кенгуру в зоопарке, чтоб приодеть меня… Змеиная сумка мне на фиг не нужна, я не люблю змей, да и Фаня мне тоже не нужен… Сначала они тихо ужинали вместе, потом Зяблик стал хлопать крылышками по столу и причитать: “Фаня, пойми, змей исчез. Открыл молнию на чемодане и скрылся. Оставил старую дерьмовую кожу…” А Фаня ему тогда говорит: “Послушай, ты, внебрачный сын прокурора… Ты мне должен теперь две партии сумок… за старую и новую кожу, это уже четыре сумки!” После этого Фаня стал бить его… Нет, не по крылышкам… по клюву. Затем Фаня потащил Зяблика из зала. Зяблик упирался и кричал: “Фаня, куда ты меня тащишь?!” А Фаня ему говорит: “В пансионат для инвалидов. Я тебя там оставлю!” Короче, они поехали на пляж пансионата для инвалидов… Делать инвалидов друг из друга и топить там же на месте… Почему сразу не позвонила?.. Хм-м… У меня сломался каблук… Я ходила к сапожнику… Да, опять. Моё личное дело… Что?.. А-а?!.. Дурак!
Пётр Августович вспомнил полуденный сон.
“Колокольчик, созорничай! Ведь ты умеешь! Ты в детстве, в молодости, в зрелые годы занимался озорством, но впустую, потому что без мысли! Тебе подсказал питон… Жаль, когда змей приходит в твою биографию с опозданием… Но лучше так, чем никогда!”
Ночные пляжи слушали! Люди шли на борт теплохода и слушали! Слушали все, а кто не слышал Колокола, слушал тех, кто его слышал!
— Граждане, будьте бдительны! Планета Марс приблизилась к Земле, начались перевёртыши. Из террариума пропал опасный питон, заряженный космосом. Обладает магической силой. Увидевший сияние его кожи тут же вспомнит, кого недавно обозвал “гадом”, и превратится в такого же негодяя… В не-го-дя-я!.. Питон может оказаться где угодно! Нашедших змея просим немедленно сообщить Главному специалисту по перевёртышам. Это я, Пётр Августович Колокол!!! КОЛОКОЛ!!! Главный специалист по перевёртышам!!!
Теплоход вздрогнул от многоголосого людского вопля! Полетели фужеры с барных стоек. Матросы забегали по лестницам. “Стоп машины! Задний ход! Неужели впереди айсберг?! В такую жару и в наших водах?!”
Из контрабаса на палубу выползал, сияя в огнях прожекторов новой змеиной кожей, друг Петра Августовича. Он вил судьбоносные кольца и был прекрасен, как никогда.
Старший матрос ворвался в рубку:
— Капитан, у нас проблемы… На судне дурдом… Часть пассажиров ликуют от счастья. Льют шампанское, поднимают тосты за “гадов” и поют радостные гимны!.. Некоторые прыгают за борт! Мы спустили шлюпки. Вылавливаем… Часть пассажиров требуют срочно везти их на берег и вернуть деньги за билеты… Голый негр забрался на мачту и под российским флагом кричит что-то по-французски. По кораблю бродит дама из налоговой инспекции. Всё повторяет: “за хамство ответите!” Надела спасательный круг и продолжает ревизию…. А по палубе ползает змея!!!
— О!.. Розалина вернулась из Хохломы!.. Как я хочу её увидеть и прижать к себе! — капитан сбросил с себя парадный китель.
— Капитан, я вас умоляю, не уходите, не бросайте управление кораблём!.. Надо слать радиограммы. Нам нужен Главный специалист по перевёртышам!..
— Я здесь!.. Главный специалист по перевёртышам! КОЛОКОЛ! — на пороге рубки стоял сияющий спаситель Пётр Августович.
— Что происходит в городе?! Почему паника на прогулочном теплоходе? Почему у моего избирателя украли родного брата?! Чем занимается ми-ли-ци-я?! — мэр кипел от негодования.
— У них в отделении все, кто способен держать оружие, выехали в пансионат для инвалидов задерживать опасную банду!.. — доложила секретарша.
— Наконец-то!.. Хоть что-то начали делать!
Город уже проснулся…
Фане и Зяблику кражу змея не доказали. Спустя время Фаня попался на чужом портмоне и официально уехал на восток, но дела у него — неплохие, ноги до сих пор не холодные. Зяблик поёт новую балладу, где внебрачный сын прокурора нечаянно преступил закон потому, что любил оставаться наедине с самим собой в чужих квартирах в отсутствии хозяев… Гриша Нечухин по-прежнему ходит ужинать в привокзальный ресторан, выпив, рассуждает о “субстанциях” и “сущностях”, но начальником милиции пока не стал. У Ляли по-прежнему падают стаканы с подноса… для Григория Ивановича, и продолжается роман с “ночным сапожником”… Пётр Августович получил соболезнование из мэрии, оно висит в рамочке у него на веранде, и он, усаживаясь в кресло-качалку, разглядывает его, как стриптиз. Город больше не волнуется от перевёртышей, планета Марс отдалилась от Земли, а потом, основное, городские жители знают, что у них есть Пётр Августович Колокол, “бойкий пляжный ветеран”, Главный специалист по перевёртышам!
— Слышите, это идет Колокол!.. Туда-сюда… И у него есть друг — мудрый змей!
…А маленький шкет Вася называет теперь Петра Августовича по имени- отчеству и, почёсывая “бестолковую тыкву”, всё продаёт и продаёт квас на углу, недоливая по тридцать копеек на стаканчике…