Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2004
Денис Колчин — родился в 1984 г. в Свердловске. Студент факультета журналистики УрГУ им. А.М. Горького. Стихи публиковались в периодике, в сборнике “Складчина”.
***
Новый день не впервой
Шьет опавшие листья.
Сквозь озоновый слой
Тычет белою кистью.
Сбив гнилую тоску,
Осень спит у забора.
По любому мазку
Плачет хилая флора.
Ноги тащат меня
Из квадрата подъезда.
Пробудившись от сна,
Курит “Pell Mell” невеста.
Воробьи у столба
Учат жить бедолагу.
А больная судьба
Пьет холодную брагу.
Это дню хоть бы что,
Каждый день умирая,
Он рисует ничто
Для какого-то рая.
***
Лес вытекал из рукава шинели,
Вдоль лиц струилась мертвая листва,
Березы небо приторное ели,
Дотягиваясь ветками едва.
Мы были здесь, а почва злила вязы,
Как воплощенье каменной Руси.
От ощущенья первобытной связи
Виски дробило: “Господи, спаси!”
Лес застывал в потоке белой глади,
На холод собирались облака.
И чувствовалось, будто где-то сзади
Телец у ветра просит молока.
***
Желтый месяц схватился за гору.
Все ушли. Нам осталось одно —
Сторожить (смена будет не скоро)
Уцелевшее в штурме окно.
Ночь пьет звезды особенно жадно.
Ветер бесится, выжрав углы.
Если хочешь пройти до парадной,
Под окном слишком много золы.
Обгоревшее небо вздохнуло
И легло отдыхать во дворе,
Где скоблит вороненое дуло
Помешавшийся на сентябре.
Осень молча сидит у порога.
Снова чиркает спичкой зима.
Возвращайся к окну, здесь дорогой
Вдоль ладоней струится весна.
***
Город сплыл, и я увидел небо,
Выцветшее ровно к четвергу,
Где трепещет жилистая верба,
Созывая голую пургу.
Слов дрожанье, осень, чьи-то гимны.
Все бежит, кастрюлями гремя.
А на крыше правят именины
Жизнь да смерть — хорошая родня.
Магазины, урны, перегары
Жгут свободу кленов-тополей.
Стены побелив густой отравой,
Умирает пьяный водолей.
Русь моя, орлы, щеглы, сороки!
Воздух режут листья высоты.
Вместе с исковерканной осокой
Я ищу фрагменты борозды.
Нет ее, как нет большого поля.
Небо жмется к бледному окну.
И неделя, от бездумья воя,
Бьет о столб железную вину.
***
Железная ложка в центре белого стола, как
Мироздание, которое понимаешь лишь вдруг,
И думаешь, рукой задевая о дверной косяк,
Что оно тоже рождалось среди первобытных мук,
Что оно тоже, возможно, смотрело кругом,
Выискивая останки пропавших утробных мышц,
И улыбалось еще беззубым вселенским ртом,
Из глаз доставая обломки звездных ресниц,
И рдело на фоне лун и на фоне солнц
(Сорвавшихся в пике от усталости вечный год),
Давным-давно существуя в скелете холодных бронз,
По столу жизни размазывая планетный мед.
***
Мертвых душ холодные одежды
Стелются вдоль площади “Минутка”.
Еженощно, как бывало прежде,
Тишину рассматривают чутко
Синие опухшие глазницы,
Твердые заснеженные веки —
Те, кому в сырой земле не спится,
Те, кто помнит северные реки.