Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2004
Евгений Туренко. Абсолютное эхо. Возвращение. — Екатеринбург, БКИ, 2002. — (Серия “Визитная карточка поэта”) — 24 с.
Евгения Туренко знают все. Ну, естественно, все те, кто имеет хоть какое-то отношение к поэзии Урала. Знают коллеги, знают критики, знают молодые поэты-ученики, знают — главное — читатели. Поэтому выход сборника Туренко в серии “Визитная карточка поэта” — абсолютно логичен.
В книге представлено порядка пятидесяти стихотворений, преимущественно написанных в последние лет пять. Этого вполне хватает для утверждения во мнении, что перед нами — абсолютно необычный автор, автор с характернейшим тембром поэтического голоса и с характернейшей интонацией. При этом проговаривать Туренко способен абсолютно разные вещи, самые неожиданные — способен и рассуждать на библейские темы, и создавать отличающуюся необыкновенной, если так можно сказать, красноречивой лаконичностью пейзажную лирику, и лирику любовную, и постмодернистские вполне тексты, что называется, “о судьбах русской литературы”.
Обладая определенным навыком, по этой небольшой книжке (к сожалению, стихи здесь не датированы, что мне представляется весьма существенным недостатком для серии, ставящей цель представить поэта коротко, но ясно) можно проследить определенное движение автора в последние годы. Длинные, на много строф, сложноструктурные тексты типа “Аутентичной элегии” или “Ты знаешь — что будет? — ты знаешь, а веришь иному…”, построенные помимо блестящей, ни на что не похожей музыки стиха на глубоко, в самый фундамент стихотворения внедренных многочисленных культурных отсылках, на вычурных, но при этом выверенных метафорах, заставляющих вспомнить Жданова, Парщикова и Еременко, — сменяются текстами короткими, чаще всего восьмистишиями лирического свойства. В этих текстах за счет именно краткости расцветает звукопись, которая вкупе с предельно точной рифмовкой и фирменной метафорикой дает нам образцы очень необычной, специфической, что ли, лирики.
Отраженью камень,
узелок на свет,
стрекоза на память,
а тебе привет.
Слабина сладима,
а легко и лень.
Неба половина,
остальное день.
Читая эти стихи, понимаешь, почему Туренко удалось стать учителем для целой плеяды молодых поэтов, представляющих совершенно другое поколение, нежели он, — двадцатипятилетних. Удалось это ему, надо полагать, потому, что в своих собственных текстах он в какой-то момент перестал следовать канонам письма своего поколения и в силу каких-то внутренних причин приблизился к поколению даже не следующему — а как бы к поколению, идущему через одно. В дальнейшем, уже взаимодействуя с молодыми как человек и как поэт, Туренко это свое отличие усугубил, многому, как это порой бывает, научившись у тех, кого учил. В первую очередь научившись, пожалуй, той свободе, которую молодые себе позволяют в рамках поэтического высказывания. Эта свобода вместе с огромным опытом и мощным арсеналом блестяще освоенных технических приемов привела к новому этапу его творчества, свидетельством которому — более-менее свежие тексты, приведенные в книге, такие, например, как “Стихи О Потерянном Поезде. Псевдоподражание Ч.”:
Да и зима не за окном — нижется минус по Сэндвичу,
падая ниц, маслом в ответ, — хочется есть, а не спать.
Завтра никак в толк не возьмешь крайнюю буквочку девичью —
в точность втыкать белую нить, как не бывает опять.
Я уже неоднократно упоминал специфическую метафору Туренко. Но можно ли сформулировать эту ее специфику, ее необычность? На мой взгляд, сделать это стоит, так как метафора является одним из тех пресловутых китов, на которых самобытная поэтика Туренко с давних пор держится. Помните старый афоризм, приписываемый Бродскому, кажется, — относительно того, что “метафора бывает восходящая — “твои глаза как бирюза” и нисходящая — “твои глаза как тормоза””? Но вот у Туренко подобным образом нельзя охарактеризовать практически ни одну метафору — ни самую краткую, случайную, вставленную по привычке, ни пронизывающую всё стихотворение. Метафора Туренко — а значит, и вся его поэтика — в определенной степени амбивалентна, и это, надо полагать, источник и одновременно следствие той самой вышеупомянутой свободы поэтического высказывания.
Напоследок — еще одна претензия к рецензируемой книге. Но не к автору, а к корректору. Книга натурально начинается с опечатки — во второй строчке первого стихотворения напечатано: “лекгая прохлада”. А ведь сам Туренко писал: “Не бывает мелочей, а бывает всё”.
А. Усов