Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2003
Изварина Евгения Викторовна родилась в г. Озерске Челябинской области. Окончила Челябинский институт культуры. Работает в газете УрО РАН “Наука Урала”. Стихи публиковались в журналах “Знамя”, “Урал” и “Уральская новь”. Издано три книги стихов.
Месяцеслов
1.
Январский пай в горсти порожней —
горючее пшено.
…Все стало проще и надежней,
все было решено
еще когда вокруг запястья
защелкнули браслет
покой и воля, ибо счастья
на самом деле нет,
еще когда слепым и зрячим
хватало за глаза
ко всем невыгодным раздачам —
крапленого туза.
2.
Мадьярская дудочка, пустышка,
окопной пурги веретено…
Кому не по нраву передышка,
тех с круга повымело давно.
— Поделом!
А мы — перекурим на перинах
тех свадеб. Считай, что наяву —
стояли шатрами в Полонинах,
цеплялись за вербочки во рву…
— Поделом!
3.
В три потопа крыт, да непотопляем,
в марте мал городок, что ледок с пешни.
Воробей на ветке сказал: “Гуляем!” —
Мы и пошли.
В марте — не в потолок еще пыль столбами,
потому и оттепель стужи свежей,
ежели ей пар по душе клубами
от ларьков под горку до гаражей.
Как от сих до сих не просох овражек,
так и ночь — распутица, намокшая прядь…
И не знаю — жалость ли твою без поблажек
жаль потерять?
4.
Везде потеплело, слышишь? —
И в пригороде твоем,
где год уже не надышишь
тепла в ледяной проем.
Надежда — окно без эха
ночующим без ключа.
Решили: стекло — помеха,
и — высадили сплеча.
Сквозняк расшатает раму,
развеет полынь, табак…
Что ухнуло в эту яму —
уже и не прах, а — так…
5.
Не плачь, моя лада, пусти под крыло…
Из вешнего сада пыльцы намело.
Парило до одури, за полночь все
зеленые кудри — в тяжелой росе.
До звона в висках эти косы тесны!
Но здесь, где — окраин посмертные сны,
где сивый пустырь — как серебряный плес,
где шелком и бисером будущих слез
глухая ограда расшита в тени, —
из ближнего ада крыло протяни.
6. Шиповник
И сам от ароматов чуть живой,
покорнейше сорящий серебром,
куст полон пчел и влаги дождевой,
в нем роем бус висит вчерашний гром.
Издревле грешен,
только что прощен,
шиповник бел в шестьсот своих свечей:
плывет, горячим ветром отягщен,
и сам не свой,
и на миру ничей.
7.
И ковыли, и тополя…
Но вот — иные карты в руки.
безвидна твердая земля
вокруг да около разлуки.
Безродны страшные слова,
но оттого не меньше правы,
и задыхается трава
вдоль развороченной канавы.
Жизнь неприглядна и жадна
до зрелищ, знаю, нестерпимых…
— Смекай, откуда — седина
у тополей неопалимых.
8.
Бог тумана и согбенной ивы,
в Каинову вписанных печать, —
наказуя лучшие порывы,
худших — не желаешь замечать.
На закате ходишь вдоль обочин
(обшлага в мякине и репьях),
к золотым рукам Своим рабочим
души прибираешь второпях.
И — домой с “уазиком” попутным,
на червонный клен благословясь…
Чтоб не ужасом сиюминутным
обернулась сказочная вязь:
потянул кольцо былинный витязь
и услышал голос неземной:
“Милые мои! Поторопитесь
сдать дела и следуйте за Мной”.
9.
А. Решетову
Янтарный плод в ладони взвесь,
стряхни сентябрь с крыла.
Спасибо, Муза, что доднесь
руки не подала.
На безымянной — ты права —
безумной высоте
даются вещие слова
в сердечной простоте.
10.
Толку-то теперь — в тележном визге
в шорах среднерусского дождя.
Там, где шов, развешивая брызги,
голубое с чернью выводя,
колея размыта до эмали,
по бревну вытягивая гать…
Школу доначальную сломали —
негде научиться умирать,
или же — прожить единым духом
до того как выветрится хмель,
и ладонь подставишь белым мухам,
слепнущую гладя акварель.
11. Безвременник
Безропотный — но все еще вопрос.
Невесть откуда — оклик безглагольный…
Мы вновь — в саду, где в простоте нагольной
под первый снег безвременник пророс.
Вот именно, мертвецкое вино,
сиреневое пламя вполнакала.
И лезвие воздушного лекала
в морозном тигле так раскалено,
что — не вдохнуть, не разогнуть оков,
и все благословенные приметы
сухим и жестким пламенем раздеты
до жгучих слез, до райских пустяков…
12.
Легче щекотки
скажи на милость
в две щепотки
перекрестилось
перемололось
в две сигареты
выстужен голос
уста согреты
звездочкой отпечатка
смажется отцветая
малиновая крупчатка
только что золотая