Пьеса
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2003
Константин Станиславович Костенко родился 23 января 1966 года в г. Артеме Приморского края. Одна из его пьес была показана во Франции на фестивале современной русской драматургии в Нанси. В прошлом году получил отдельный диплом конкурса современной драмы в г. Новосибирске. Победитель в международном конкурса пьес “Евразия-2003”, который проводился в Екатеринбурге весной 2003 года. Живет в Хабаровске. Публикуется впервые.
“НЕ БУДИ!”
Татуировка на глазах
Тюремная камера. Здесь — две двухъярусные койки, стол, привинченные к полу табуреты, кованая тяжелая дверь с глазком. Сцена отделена от зрительного зала железной решеткой.
УТРО
Прищепа за столом пьет чай. Гарин сидит на койке, слушает небольшой радиоприемник (чуть слышно передают новости, музыку, коммерческую информацию и т.д.). Немой — на верхнем ярусе; спит.
ПРИЩЕПА. И здесь жить можно… Можно, — если по уму… Сгущеночки еще не захотелось? Нет?
ГАРИН. Нет.
ПРИЩЕПА. А что? Я б тебе дал… За одну сигаретку.
ГАРИН. Не хочу. Сам ешь.
ПРИЩЕПА. Гордый… А я зато практичный… Сгущенка… Ты в пионерском лагере был когда-нибудь? Отдыхал?
ГАРИН. Ну и что?
ПРИЩЕПА. А я помню… На гвоздь ржавый наступил, когда купаться ходили — всю смену с распухшей пяткой провалялся… Вожатая подорожник прикладывала. Послюнит — и приклеит… Хорошая девка!.. Груди у нее… В душевую пошла — мы подсмотрели у нее. Нарочно дырку в стенке проковыряли… А там стенки — фанера одна, — прикинь… Стоит, — глаза так закрыла. Фыркает, как эта… И в капельках вся. Маленьких таких… Нет. Лучше не вспоминать. Не гнать волну… А может, съешь пару ложечек?.. Так и быть — за полсигареты уступлю… Ну, не хочешь, как хочешь… Я б тебе и сонников — пару таблеточек подогнал. Угостил бы… Носки мне только свои подаришь. Которые шерстяные… А что — чифирнул бы!.. Я вот сейчас — чифирку со сгущеночкой… Пару сонников там растворил… И спать упаду. Сны смотреть. Красивые… А ты сиди. Смотри на всё… Мне бабы снятся, тетки, — понял… С одной стороны вроде не плохо, — самый настоящий секс. Даже, может, еще похлеще, чем тут, — здесь… А проснешься — и не поймешь: было, нет?.. Молоко сгущенное. С сахаром… Масса нетто 400 грамм… Состав: сахар, цельное молоко… Мы в лагере ее “спущенкой” называли… Да чё я ложкой! Щас — прямо с банки!.. А ты посмотри. Позавидуй мне. Молча… У нас там, в лагере, — с одной стороны скала. И с другой — такая же… Вся белая. От жасмина… И запах такой — по всему берегу!.. А посередине — море… Я туда, в жасмин, хезать бегал… Просто мне в общем сортире… Там мухи такие — жирные, зеленые! Целая стая как соберется — и гудит над тобой. Как будто щас бомбить начнут… Одна такая мне по щеке проползла… Я в жасмине сидеть предпочитал… Плохо — когда все в одно место… это… ходят… Смотри, как я щас… спущеночки… еще… А всё потому, что надо на воле своих людей иметь… Вот ты рабочих без зарплаты оставил, — да? Украл ихний чемодан с деньгами… По тайге, наверное, бежал с чемоданом — совесть мучила? А?.. Вот они тебя щас, наверное, ищут!.. А ты здесь — в безопасности. Устроился на нарах… У меня мать сгущенку варила. Прямо так, в не раскупоренной банке — бумажку отдерет, кинет в кастрюлю с водой. И варит… Густая такая, коричневая… Как масло, на белую корку ее так… “Спущенка”… Ну и что? Зато вкусно.
ГАРИН. Прищепа?
ПРИЩЕПА. Чего?
ГАРИН. Как она убежать могла?
ПРИЩЕПА. Крыса, что ли?
ГАРИН. Да. Как она?
ПРИЩЕПА. Крыса — не человек. Крыса без свободы не может.
ГАРИН (берет клетку, осматривает). Как это она — зубами… железо перегрызла?
ПРИЩЕПА. А что, если вот так подумать… — что не мы тут, в тюряге, за решеткой, — а те, кто там, которые вроде бы на воле считаются… — что это они на самом деле за решеткой!.. Ведь это же с какой стороны посмотреть, — да?!.. Странно у них там. Каждый сам по себе. Каждый свою бабу имеет, свою норку… Нет, чтобы так: все бабы общие… И мужики тоже… Знаешь, как регистрация брака называется? Когда женятся… Сдача дырки в эксплуатацию… И у собак тоже… Каждой породе — своя сучка… Где ты видел, допустим, чтобы доберман — с бульдогом там?… Это же — только по своей воле можно. Без хозяев. Когда хозяин рядом не стоит, не сечёт… Что там? Спит еще? Наша Маша… Не проснулась еще?
ГАРИН. Чего к пацану пристаешь?
ПРИЩЕПА. Ты! Инженер-гиперболоид!.. Ты знаешь, как на зоне делают?! Когда кто-нибудь кому-нибудь мешать начинает. Поперек дороги встревает… А?!
ГАРИН. Прищепа, ты меня не пугай… Я свое отбоялся.
ПРИЩЕПА. Знаешь, как: уснул мужик — и не проснулся… Был человек — и нету. Человечка.
ГАРИН. Ну, что ты за… человек?!.. Он же и так. Богом обиженный.
ПРИЩЕПА. Обиженный!..
ГАРИН. Говорить не умеет. Немой.
ПРИЩЕПА. Вот и ты так: ляжешь когда-нибудь — и не проснешься… Я тебе помогу.
ГАРИН. Пошел бы вон… — на картинках удовлетворился.
ПРИЩЕПА (находит карты). Тут всего-то. Полколоды… Тузов с вальтами и пару семерок. Не хватает… И тех задрочили. Окончательно… Они меня уже не это… не нравятся… Все мятые… Хорошо, Сёма догадался. Из бумаги вырезать… Картон. Обложка от общей тетрадки… В одних и тех же позах сидят, как эти… Вот эта смотри: ноги развела — так и застыла… Сразу видно — неживые. Фотобумага… Мне вот эта больше всех нравилась. Раньше… Вот здесь — задом стоит… Лучше б тебя вместо Сёмы — на пожизненное… Быковатый, правда, парень… Вот человек был! Вот — серьезный.
ГАРИН. Ничего… Скоро уже.
ПРИЩЕПА. Вообще — как можно в карты играть, на которых тетки? Голые… Там же думать надо, мухлевать… А тут — все мысли в другую сторону. В одно место… Это значит — есть карты для игры чисто. А есть — … не для игры… Эй, красавица! Проснись!.. Петухам петь пора! (Ножом щекочет пятки Немого.)
ГАРИН. Пусть спит… Организм молодой.
ПРИЩЕПА. Организм-онанизм…
Немой просыпается, трет глаза.
ПРИЩЕПА. Ух, ты! Проснулась!.. Ну что?! Утро доброе, что ли?!.. Чаю со сгущенкой хочешь?!
Немой улыбается.
ПРИЩЕПА. Или тебе со спущенкой?.. Иди, иди. Подсаживайся к столу. Сладеньким тебя угощу… Только за это, сама знаешь… — поцеловать меня должна. В одно место… Я — человек практичный. По-другому не могу.
ГАРИН. Да пусть спит еще!
ПРИЩЕПА. Профессор Гарин!.. Вам слова не давали… Ух ты, моя хорошая! Не проснулась еще как следует!
ГАРИН. Ладно. Давай чифирнем… За полсигареты ложку сгущенки дашь?.. С чаем, само собой.
ПРИЩЕПА. А на целую пожался, да?!.. Пожа-а-ался!
ГАРИН. За целую, знаешь… Целую я и сам. Скурю.
ПРИЩЕПА. Ладно — спи пока что. Спи… Потом с тобой поворкуем… Тогда курево вперед.
ГАРИН. Вперед, вперед… На тебе… Смотри — ровно на две половины ломаю.
ПРИЩЕПА. Я всё вижу, — ты не думай… Подсаживайся. Подвигайся… Вот тебе… чай… Вот — следи за моими движениями… — полная ложка сгущенного молока… Спущенного.
ГАРИН. Спущенное себе оставь.
ПРИЩЕПА. Я себе лучше сгущенного… А ты — пей. Наслаждайся. Моментом жизни… Может, тебе еще сонников подогнать? За носки твои. Шерстяные.
ГАРИН. Спасибо… У меня сон крепкий.
ПРИЩЕПА. А вот и зря.
ГАРИН. Что?
ПРИЩЕПА. Зря, говорю… У меня зато нож острый… Как же ее звали-то?.. На “зэ” как-то… Зинка? Зойка?
ГАРИН. Ты про что?
ПРИЩЕПА. Пионервожатую. В пионерлагере… На “зэ”… Какие еще имена на “зэ” есть?
ГАРИН. Не знаю… Много всяких.
ПРИЩЕПА. Груди еще такие… Бывают такие, знаешь, круглые, как арбузы… плотные. А есть острые такие… Соски так еще торчат… На свинью похожи. На свиней. На мордочки… Гарин! Меня уже потащило!.. Родедорм задействовал!.. Зря отказался… Как в сказке всё!.. Сказочно!
ГАРИН. Зигфрид есть… Имя.
ПРИЩЕПА. Пионерский галстук так ни разу и не надел. Удавку эту!.. В кармане таскал… Даже тогда волчий закон соблюдал… Исправить меня захотели! Меня даже могила не исправит теперь!.. Возьму когда-нибудь, решетку эту… — перегрызу вот так… выйду — и снова буду резать! Кровь свежую пить!.. Они меня ловят, садят — а я выхожу и снова… режу, душу!.. Сами пускай сначала исправятся!
ГАРИН. У меня жена, ребенок там… Их, что ли, резать собрался?
ПРИЩЕПА. Не бойся, профессор. У меня без твоих найдется кого… А твою жену совращу… У меня-то срок давно мотается. Меньше твоего осталось. Да?.. Вот я и… подъеду к ней…
Гарин кидается на Прищепу.
ПРИЩЕПА (останавливает его, выставив нож). Смотри, козлик!.. Я еще и жалиться могу!.. Ты — козлик… с копытами… А я — змея. Ядовитая… У меня зато — никто не ждет… Была мать — и та померла… Даже похоронить не сумел… Карты эти — тоже… У меня и там так, — в той жизни. Ходишь, ходишь с какой-нибудь. Пялишь по выходным. А потом вдруг… — ну, не интересно с ней — и всё!.. Изучишь до мелочей — все ее привычки, каждую складку… на животе, на ляжках… Всё… А дальше, как фотография эта. Становится… Спит… Ну, пусть. Пусть. Поспит немного.
ГАРИН. Беспризорное детство… За две недели еще не отоспался.
ПРИЩЕПА. Пусть. Пока… А тогда, главное, — перед смертью. Матери… Открытку, такой, получаю. “С Новым годом”. А там — полоски такие, красным карандашом. Просто — линии волнистые… А за окном — осень. Прикинь… Гарин. Ты смог бы человека убить?
ГАРИН. Кто, я?
ПРИЩЕПА. Смог бы?
ГАРИН. Смотря кого.
ПРИЩЕПА. Ну, меня, например… Смог бы? Меня, например.
ГАРИН. Тебя смог.
ПРИЩЕПА. И я тебя смог бы… А давай, кто из нас первый… Ты меня или я — тебя… Давай на спор!.. На пять сигарет. С носками.
ГАРИН. Сегодня шмон обещали… Где там моя липучка? (Куском пластыря лепит радиоприемник к спине.)
ПРИЩЕПА. А, ну да… Шкериться надо. (Ходит с ножом.) Нет. Пока попридержу… Мне еще тебя резать… возможно, пригодится… Гарин.
ГАРИН. А?
ПРИЩЕПА. Радио включи… Скучно.
Гарин не снимая со спины, включает радио.
ПРИЩЕПА. Вот у тебя высшее образование, — да?
ГАРИН. Техническое.
ПРИЩЕПА. Вот и объясни: почему человек в тюремной камере жить не может? Подолгу… Почему?
ГАРИН. Почему?..
ПРИЩЕПА. Да… Вот, допустим, кровать мягкую тут постелить, перины. Телевизор сюда. Коньячок там… Сгущенки с чаем. Всякая другая беда… Почему бы не жить, — да?
ГАРИН. В самом деле.
ПРИЩЕПА. Ведь даже крысы сбегают!.. Ты не посмотрел случайно: это крыса или самец была?
ГАРИН. Не заметил.
ПРИЩЕПА. Вот куда бежит, спрашивается?!… Меня бы здесь кто так кормил. Как я ее… Да сколько спать можно?!.. Может, шмон ему устроить? С подъемом.
ГАРИН. На ларьках попался?
ПРИЩЕПА. Ага, — дурень… По мелочи брал… Надо сразу по-крупному работать… Чтобы не стыдно было. Сидеть тут.
ГАРИН. Оставь ты его в покое… У него, может, жизнь только начинается. А ты его уже… уже пидором хочешь сделать… Печать на всю жизнь.
ПРИЩЕПА. А у меня какая жизнь?! У меня?!.. У меня тоже когда-то начиналась!.. Да, между прочим!..
ГАРИН. И психологическая травма!..
ПРИЩЕПА. Смотри на меня! Смотри: я молодой пока, здоровый!.. Я… я жить только начинаю, можно сказать!.. И уже всё! Всё!.. Уже… не так!.. Всё не туда пошло!.. Не в ту сторону!..
ГАРИН. Ну, так взял бы… — и загнул!.. А то ходишь вокруг… Тоже… Мне смотреть… мне психологически тяжело! На это смотреть!.. Я — мужчина! Мужик!.. Понял?!.. Нормальный я! Не такой!..
ПРИЩЕПА. Дай-ка я твою сигаретку… Половинку… Я вот щас понял. Чего здесь нет. Не хватает. Для полного счастья… Ну-ка, напряги свое высшее образование… Чего, а? Как думаешь?
ГАРИН. Чего, чего… Свободы.
ПРИЩЕПА. Баб… Вот бы нам их сюда — тебе и мне. По одной. Парочку… Да?!.. И сгущеночки ящик… С чаем.
ГАРИН. Женщина — тоже свобода…
ПРИЩЕПА. Мы бы тогда, может, с тобой и не зарезали друг друга… Мирно бы жили.
ГАРИН. Символ ее. В какой-то степени.
ПРИЩЕПА. Хотя с другой стороны — что такое баба?.. Ну, потыкался с ней недельки четыре-три. Ну, сбросил… груз… А дальше — снова. Как на фотографиях… Крыса-то сбежала! Туда — к своим!.. Загнул… Тебя же вот никто не загибал. Да?
ГАРИН. Пусть только попробуют.
ПРИЩЕПА. За это и ответить вообще-то можно. Перед серьезными людьми… Загнул… А мне, допустим, и там, на воле — больше прикатать нравилось девчонку, уломать. Чтоб сама мне… А ты видел — у него лицо?!.. Немой, немой — а личико чистое, белое… Как у девочки. Семиклассницы… Я ему сгущенки — целую банку подарю, — если уговорю, если пойдет… Давай, спорим, что уломаю!.. На три сигареты спорим с тобой!.. Давай?! А?!
ГАРИН. Не хочу… Сам ломай… А я лучше… я радио послушаю.
ПРИЩЕПА. Вот, вот… Я буду сгущенку кушать. А ты… — радио слушать… Слушай, слушай… Радиопередачки… Ты думаешь, я всю свою жизнь пидоров предпочитал?.. Да?.. Да нет, профессор. У нас ориентация правильная… Просто вот в чем дело: со спины-то все одинаковые вроде. Да?.. Когда лицо с той стороны. С невидимой находится… Я даже с бабами — там, с женским полом, — я никогда с ними с другой стороны… никогда не это… Я с ними по-человечески обращаюсь. Галантно: только туда, куда надо… это… По юности была тоже. Одна. Галей звали… Говорю ей: “Будешь моей девчонкой?.. Королеву, — говорю, — из тебя сделаю!” А она мне — прикинь! — такая, главное: “Ты, — говорит, — девять классов не захотел заканчивать!” Я говорю: “Ну, и давай тогда… — у дяди Пети!.. Смотри, — говорю, — стану вором, — сама ко мне на четвереньках приползешь!”… Взял — прямо перед ее квартирой вены себе вскрыл и пишу на двери, под почтовым ящиком: “Галька — тварь продажная!” На восклицательный знак крови не хватило — так я себе вторую руку вскрыл… А ты говоришь: ка-а-арты… Я тогда там, перед этим — когда она мне там высказалась, — я ей, такой, стою сзади так… — а у нее волосы так коротко это… Я смотрю, — а у нее на солнце, на эту… на шею солнце светит, а я так близко почти, рядом… И такие эти… — говорят же, что кожа человеческая из этих… из клеток отдельных… Стою — и прямо вижу эти… клетки у нее… Такие… маленькие… такой рисунок еще… Она — молдаванка. Кожа — загорелая… Я руку, такой еще, тянусь так… к ней… А мне, прикинь, такое тепло от нее. Прямо на кончики пальцев. И как будто голос такой: “Не трожь! Не твое!”… Потом уже — вечером, — пошел и вскрыл вены… Чтобы мать ее прочитала. Все соседи… Я просто представляю, что он как будто девушка… У него, видал, лицо — щечки румянами покрываются, когда стесняется? Когда скажешь ему что-нибудь такое… Дурак ты. Обыкновенный дурак.
ГАРИН. Да? А ты сам?
ПРИЩЕПА. Дурак, дурак ваше фамилия… И зарежу тебя на спор… На параше без трусов будешь сидеть, тащиться, — подойду и всажу жало в глотку твою. Гнилющую.
ГАРИН. А это мы еще поглядим.
ПРИЩЕПА. Поглядим, поглядим…
ГАРИН. Поглядим… Кто кого.
ПРИЩЕПА. Дурак… Ишак ты… Я когда прошлый срок тянул — у нас был там. Один. Его и загибать не надо было. Уламывать… Сам гнулся… Петушило старый… Дырка у него, наверное… — во! — размером с мой рот была… Или — вон… — с трубу канализационную… Рассказики писал там. На тумбочке… Напишет, — подзовешь его, он вслух читает и уже сам тебе — руку в штаны так… Мнет, мнет… Как это?.. Массирует… А рука неприятная такая. Сухая какая-то. Как у птицы… Твердая!.. Тьфу!.. А рассказы всё про шурум-бурум. Мужчины и женщины встречаются там у него… И сразу же у них — чик, чик, чик. Поехало сразу… И имена все какие-то. Иностранные… Стивен. Джулианна… При всех там, в Красном уголке — ножку себе от кресла засовывал. В эту свою… За пару сигарет. На спор… И на одной ноге, главное, — стоит, такой. Балансирует… А ножка такая — резная, овальная… Как на люстре этот… Как он еще называется?
ГАРИН. Кто?
ПРИЩЕПА. Ну, этот… на котором люстра висит. Держится.
ГАРИН. Какой?.. Такой длинный?
ПРИЩЕПА. Ну, этот… эта… Такая — да — длинная… Я еще в музее видел. Когда водили.
ГАРИН. Ножка?.. Или что?.. Она на нем висит или стоит?
ПРИЩЕПА. Подожди… Щас спать захочу.
ГАРИН. Может, канделябр ты имеешь в виду?
ПРИЩЕПА. Всё. Пойду будить девочку мою… Вставать пора.. А то щас сам уже… это…
ГАРИН. Прищепа. Подожди.
ПРИЩЕПА. Что?
ГАРИН. Подожди немного… Посиди.
ПРИЩЕПА. Зачем это?
ГАРИН. Ну, посиди. Посиди еще.
ПРИЩЕПА. Смотри, Гарин… Ресницы сыплются у меня. Опадают… Так глаз почешешь — оп: уже полетели… Загнутые такие… Или это брови? От бровей летит?… Красивые у меня, Гарин, ресницы?.. Как думаешь — бабам такие нравятся? Такие глаза?.. Вот ты говоришь — карты… Конечно, если так посмотреть, попытаться разобраться… — почему бы мне на картах не остановить свой выбор?.. Да?.. Ведь какая разница, в сущности, как и каким способом буду я? Заниматься… этим… Но ты понимаешь — тело другого человека… меня оно всегда лучше прельщает… Оно… — как это?.. — живое… Тепло от него идет… Просто это другой человек… Дрожит… дышит… Ведь говорится же: возлюби ближнего. Или как там уже и не помню вроде… того… Ты понимаешь, про что я тебе?
ГАРИН. Смутно… Ты сейчас уснешь. Свалишься.
ПРИЩЕПА. Ну, и что?.. Усну — а тебе-то что?
ГАРИН. Уснешь, уснешь… Свалишься носом.
ПРИЩЕПА. А я вот щас… девочку мою… Сонниками ее накормлю, — чтоб размягчилась слегка… Любовь моя. Белокурая… Джулианна… Эй!.. Пацанило!
ГАРИН. Уснешь… Свалишься всей массой тела.
ПРИЩЕПА. Ку-ка-ре-ку!
Немой просыпается.
ПРИЩЕПА. Слазь, давай, ко мне. На низ… Посидим с тобой на моей завалинке… Потолкуем.
ГАРИН. Смотри, за разговором не усни.
ПРИЩЕПА. А я тебя поставлю следить… Чтоб ты… Ну, слазь, слазь… Внизу теплее всегда… Помни об этом. В следующий раз.
Немой спускается.
ПРИЩЕПА. Вот так… Та-а-ак… Поговорим с тобой… Вечер не скоро еще… Но — все равно.
ГАРИН. Тепло не внизу. Тепло наверх идет.
ПРИЩЕПА. Да какая разница. Теперь уже… Ну, давай, давай — поговорим… Нет — подожди… Не могу!.. Сам с себя… это…
ГАРИН. Это физика. Законы… Термодинамика.
ПРИЩЕПА. Это анекдот… Короче — немые встречаются… Я не могу!.. Главное: “поговорим”!.. В общем — собрались, ага. Ну, что — петь будем? Да какое там петь?! — вчера на свадьбе были, напелись, аж до сих пор пальцы трещат… Ты это… говорить умеешь там по-своему?.. Как они — эти, ваши? Кистями типа… рук… Я не могу!.. Ну, всё, всё… Уже отключаться постепенно… стал. Начал… Ты это… дай посмотрю, что у тебя там… Да не бойся ты меня! Я тебе что… резать, что ли, собрался?!.. А чё у тебя соски такие?.. Ма-а-асенькие, как эти… Смотри, смотри! Покраснела наша красавица!.. Ты хоть гантели в руках держал когда-нибудь? Бицепс накачивал?.. Тогда бы и сосок шире стал. Как у мужчины… А то у тебя всё… как у девочки… Маленькое. Хрупкое… Ну, давай, давай — приляг со мной рядышком… Я тебе сказочку расскажу… А ты мне помнешь… Ручата-то, — смотри… мягкие… такие… Ну, что ты… Что ты?!.. Сгущенки, может, тебе дать?.. Пару ложек… Щас накормлю. До отвала… Ну, на… На… Да ешь ты!.. Жри, на!.. Смотри — не хочет… Гордая… Ну, ничё, ничё… Я зато терпеливый… Настойчивым буду… Я люблю… это…
ГАРИН. Слушай… Не могу уже!
ПРИЩЕПА. Что, что ты там не можешь?!
ГАРИН. Мне стыдно… на всё это… Смотреть не могу!.. Стыдно!
ПРИЩЕПА. Гарин, я тебе сонников бесплатно дам — только… чтобы ты спал целые сутки! В следующий раз!.. Не мешал говорить, как мужчина… с мужчиной… Ты можешь, куда-нибудь скрыться?! Или нет?!.. Иди, вон… в тот угол! Погуляй пока!.. Тебе, например, приятно было бы, если бы ты там… — с бабой где-нибудь, прикатываешь ее, — а я, такой… — сбоку стою тебе… и смотрю на тебя?! В четыре глаза!.. Приятно?! Приятно или нет?!
ГАРИН. Карты подай!
ПРИЩЕПА. Вот, вот…
ГАРИН. В преферанс пойду играть!
ПРИЩЕПА. Во, во. Поиграй, поиграй… В очко… Сам на сам.
Немой переходит на койку Гарина.
ПРИЩЕПА. Эй, эй! Куда?! От меня!.. У меня, смотри — сгущенка… Сигареты есть… Гарин, в другой угол гони его!.. В мой!.. Пусть на место сядет. Где сидел.
ГАРИН. Слушай… Я тут ничего не знаю… Разбирайтесь сами… Я спать лягу.
ПРИЩЕПА. У меня что — нары хуже?!.. Чего бежишь?! (Перетягивает Немого на свою койку.) Сиди тут… Я тебя уже, между прочим, не трогаю… Ты — там… Я — тут.
Гарин опускает сверху одеяло, которое, как штора, закрывает койку и его самого.
ПРИЩЕПА. Я лучше сгущенки поем… А ты посмотри. Позавидуй… А!.. Ах!.. Надо же — как вкусно!.. Хочешь?.. Дура! Да куда же ты денешься тут?!.. Все равно… Дура-Маша!.. Стой… Стой… (Валит Немого на кровать. Опускает сверху одеяло, которое закрывает их.) Ну… что ты?!.. Ну, я не могу!.. А-а!!.. Стервятник!.. Укусила, падла!.. Укусила… проститутка!.. Ты кусаешься, — да?!.. На тогда!.. На! На!.. (Звуки ударов.) На вот… тебе! На… такая!..
Немой выныривает из-под шторы. Забивается в угол.
Радио делается громче.
ПРИЩЕПА (отдергивая штору). Ну, что ты… Ну, ты смотри — я тебе покоя все равно не дам… Ну, посмотри на меня!.. Ну, что во мне такого… плохого?! Где недостаток видишь?! Хоть какой-нибудь… Где?! Покажи!.. Ну, и стой там… До самой ночи… Пока сам не приползешь. Не попросишь у меня… Вот дурак, — а!.. Дура тупая!.. Машка!.. Ничё в жизни не понимает еще!.. В отношениях. Людских.
ВЕЧЕР
Камера освещена синей лампой над входом. Прищепа спит. Гарин и Немой сидят на койке.
Немой пишет на бумаге.
ГАРИН. Ты помельче, — мелкими буквами старайся… Здесь бумага на вес золота… Писчие принадлежности. (Читает.) Из детдома сбежал?.. И давно? Давно тебя определили?.. В десять… и два… Подожди: двенадцать? Так?.. В двенадцать лет попал?.. Двенадцать назад?.. Да. Судьба… Я — без слов.
Немой пишет.
ГАРИН. Ты учти, — ты с Прищепой осторожнее. Опасайся его… Это же душегуб врожденный!.. Знаешь, чем они занимались? С дружками своими. Дефективными такими же… Что? (Читает.) Отца не было?.. Да-а… Ты старайся помельче буквы. Я прочту. Я зрячий… И как ты… в этот мир попал?!.. С таким лицом… С таким, как у тебя лицом — просто… нельзя — пойми! — невозможно находится в этой прослойке, среде!.. Они же не понимают эстетики, — их души, сердца… Они здесь загрубевшие!.. Им бы сразу сожрать… Попользоваться — и вышвырнуть… Посмотри, какое благородство у тебя! Профиль… Слушай, а может быть… В старых романах, например. У Диккенса, в частности… Ходит по самому дну, страдает среди отбросов… Ребенок — имеется в виду… А потом оказывается, что сын благородных родителей. Находятся и мать, и отец… Но это — в финале. В конце… По какой-нибудь особой примете… Есть у тебя… родинка?.. Родимое пятно есть на тебе?.. Или хотя бы шрам… Слушай — остерегайся Прищепы… Я не знаю, какие здесь волчьи законы действуют, — но я знаю одно: законы эти… волчьи. Вот так… Это же животное самое натуральное!.. Ограниченное донельзя!.. Сидишь вот тут… вынужденно. Общаешься. С орангутангом… И сам уже превращаешься постепенно… замечаешь за собой… Это невозможно!.. Вот — ад. Садят тебя с человеком, который — ну, совсем… совсем не твоего круга!.. Уже словечки эти!.. Заражаюсь… “Ну”, “совсем”… Или — в жизни… С женой бывшей… Послушай — у меня тоже сын. Как ты сейчас… Тебе сколько? Точнее… Семнадцать? Шестнадцать?.. Шестнадцать?.. И… полпальца?.. Шестнадцать с половиной?.. Вот и моему… восемнадцать должно быть… Уже вырос, наверное… Ровно семь лет назад. Развелись. Всё как положено… Ей — сына. Мне — вторую квартиру. Однокомнатную… Наконец-то вспомнил! Наконец!.. Кого напоминаешь… Лариску Солодовникову… Была такая… Одноклассница. Бывшая… Тот же профиль… Римско-греческий… Призы по кроссу с эстафетой брала… Даже был влюблен. Одно время… Сейчас, конечно, уже не та. Что была… Встретил лет пять — костистая, омужичилась как-то вся… А ведь… — было… Нос — такой… как-то вырос… Не нос, — вообще — хобот какой-то!.. И дырочки эти на нем, — все поры наружу. На виду… С женой тоже, как сошлись… Ее у меня красавицей не назовешь. Так, разве что, — внешность приятная… Не отталкивающая, во всяком случае… У меня просто манера такая — выбирать для себя некрасивых. С дефектом небольшим… А почему? — спросишь меня… Отвечу: ничтожество, — полное ничтожество… Увы… Не замечал, — почему у красивых женщин, мужья, как правило, — обезьяны? Закономерность такая… А вот секрет. Сейчас я тебе. В популярном виде… Как-то — дошел… Красивым не надо говорить, повторять, что они красивы. Они сами об этом знают. Красивым нужны дела. Что-нибудь овеществленное… А обезьяны — они и не умеют по комплиментам. Они в другом мастера. У них — способность к труду заложена… Феноменальная… Мозгов нет, — но зато… С некрасивыми легче. Особенно нам. Тем, кто речью владеет. Языкастым… Она всю жизнь огорчения испытывает, — а тут ты — на ретивом подъезжаешь… КПД — максимальный. При минимуме… Конечно — тают… И, как назло, всю жизнь в красавиц влюблялся. Страдал тайно, из-за угла… А сам в это время некрасивыми занимался… Уродам песни пел. Заманивал… Правильно — я, как зараза… Вот так и с женой… Просто, понимаешь ли, — с некрасивыми ты свободен. Они принимают тебя, просто потому что ты — это ты. Здесь ничего не надо делать. А с красавицами… — для них красота — это только у них. А другие — служат… Здесь нужно постоянно оправдывать надежды. А, понимаешь… — лень. Лень и… нежелание. Полнейшее… Слушай — ты Прищепу не слушай. Имей свое мнение. Собственное… Взгляды на жизнь… Ты хоть знаешь, чем эти… люди занимались?.. Таксистов душили… Да, вот так… Сядет на заднее сиденье: “Вези на пустырь!” Зачем? А разве спрашивают?.. А там — веревку на шею и выручку дневную — себе… И спицу вязальную — прямо в сердце… Говорю же: страшный человек!.. Но — тупой… Настоящая обезьяна… Тупой — беспредельно!.. А тебе — нам с тобой — надо умнее… нам с тобой быть… Понимаешь?.. А сам-то почему — не так делал? Как хотелось. Почему всю жизнь уродам… дурнушкам ушки заговаривал?.. Я ж говорю — зараза… Тут, наверное, только Фрейд и распутает… Еврейская сволочь… Там одна тоже. Девушка… Как получилось… У нее одна нога короче… Она мне еще: “Ты, — говорит, — меня сразу бросишь”. Я говорю: с чего это ты вдруг взяла?.. Ничего так — лицо симпатичное, из хорошей семьи. Но нога эта… И походка, знаешь… вот… Как цапля, — когда — там, по болоту. За лягушками этими… Я про себя так думаю: буду терпеть, буду терпеть!.. И ничего — первое время не замечал… К тому же в голове у нее, знаешь… сокровища… А потом смотрю… Идем с ней по этому… — по площади. На 1 Мая. С шариками. Цветными… А у нее… — походка эта, конечно… поддакивающая… И все, понимаешь, оглядываются. Смотрят на нас… Я думаю: а может, брат с сестрой! Может… В общем, просто потом не пошел к ней. Договорились — всё, как положено, — и не пошел… Может, в детстве мать слишком опекала?.. Да нет вроде. Не в том дело… В других… этого искал… Понимаешь?.. Просто, понимаешь, — знал, знал — и другие говорили, со стороны — и не раз, что характерно! — что вроде бы юноша ладный вышел, как говорится. Рожей своей. Статью… А вот так чего коснись… — и замер. На одном месте… Красивые — с обезьянами. Некрасивые — … со мной. Разгуливают… И довольны! Кипятком мочатся. Ходят… На каждом углу буквально — пссс! пссс!.. Ай, как хорошо!.. Ччерт!.. И с Лариской как было… На которую похож, — кстати… Это я тебе уже — так… Как там было… У меня друг. Имя — Федор. Федя… Крестьянин-землепашец… Тоже — обезьяна наполовину, практически… Он ее, эту Лариску, в комнате закрыл… А у нас там гулянка, — классом всем собрались. Дело под Новый год как раз было… А я — представляешь, ситуация! — я в это время под диваном лежу. Оказался… Совершенно случайно, — заметь… Свет погас у них там. Слышу — поцелуйчики пошли, одежда зашуршала… Блин — такая ревность!.. Ну, думаю, — Фе-е-едя!.. Козел ты — Федя, — думаю. Натуральнейший… Друг-товарищ… А самому-то приятно! Больно — но приятно!.. Вот, что характерно!.. Я же считаю себя и душевно тонким и… А этот что?!.. Так — обезьяна рыжеволосая… С рыжей шерстью… А потом заскрипели надо мной, заскрипели. Всеми пружинами… над головой у меня… Трахает ее, в общем… Слово еще: “трахает”!.. Слова сейчас — тоже… Трахаются они!.. Ближе к машиностроению… Соляркой — за версту… Нет — тебе с таким лицом не сюда. Тебе — в другое место надо. Не сюда… Ни детдом, ни в беспризорники… Или, подожди… Беспризорник — это… наверное, все-таки ближе к ребенку. Малолетнему… А ты… уже вроде как… к бомжу ближе… Ты уж меня… это… Нет бы — пойти на работу. Устроиться. Как люди… На завод… Руки есть, слава богу… А ты — по киоскам… Выбрал тоже специализацию… Только ведь — учти. Здесь… и пидоры… встречаются иногда … И всякие другие… обезьяны… Макаки. Шимпанзе… Кто-то эволюционировал. Кто-то навсегда остался. Застрял. В одном положении… Как мятый презерватив… Грот царицы Тамары… Клара… Имя жены моей — Клара… Было. Некогда… Слушай — а эта… болезнь твоя. Она откуда?.. Простыл? Грипп подхватил?.. Нет? А что тогда?.. Нет?.. Не знаешь, — нет? Да?.. Ну, и… И всё тогда. Всё… На этом… Закрыли. Раз и навсегда… Давай, покурим с тобой… Тебе полсигареты и мне пол… Половинку… А вообще — как мне моя жена говорила. Бывшая… Вообще в сексе — я хорош… Просто знаю, понимаешь, где и что… трогать нужно. Руками… А обезьянам — не дано… Все, что есть — это потенция… А мозги отсутствуют. Напрочь… Я ж когда с женой сошелся, — я еще… в девственниках был. Ходил… Как ни стыдно признаться… Не знал где, с какой стороны что у них расположено… А не спросишь же так, наобум: где это ваше… приспособление?.. Пришлось тонко, седьмым путем… Жену спрашиваю… Лежим тогда с ней, в темноте. После ее дня рождения… Ну, ладно. Это сейчас — не суть… А вообще. Хочешь, секретом поделюсь? Чтобы хорошим любовником быть. Считаться… Может, пригодится — кто знает… Там, смотри: там вот так пальчиком вот так — раз, раз… Пальцем. Одним… Само собой, в наглядности нужно… Мы когда-нибудь с тобой… Смотри, смотри!.. Туда! Вон там!.. Смотри, кто пришел!.. Крыса наша! Беглянка!.. Встань!.. Заходи, заходи с того края! Загоняй ее!.. В клетку загоним! Надо постараться… Ага, — как же… Какой дурак обратно ворачивается?.. Ладно, садись… Продолжим беседу. Дебаты… Действительно: ничтожество… Вот еще случай. Доказательство вышесказанного… Идем с ней раз мимо гаражей. Там тропинка такая. Из глины… Идем, — а там компания. Блатные какие-то. Стоят, пьют. А один: “Ой, какие ножки! Вот бы мне их — на плечи!”… Это он про жену, супругу… А мы дальше идем. Молчим… А я думаю: подойти, разобраться? Или не нужно? Их же много. Люди, которым терять нечего. В этой жизни… А потом думаю: да какая разница! Это же обезьяны! Надо выше быть. А сам понимаю, что слабость — слабость моя!.. Жену вечером спрашиваю: так, мол, и так — как ты ко всему этому отнеслась? Как тебе мои личные действия? Образ… А она: ты что, говорит, я даже и не заметила ничего… Ничё себе — не заметила она! Я чуть сам себя со стыда не придушил. А она… И ведь что характерно еще — знаю, что “ножки” эти не такие уж прекрасные и замечательные. Чтобы на плечи их… Тогда еще не брились женщины. И — крупные. Голени. Из-под юбки торчат… Рабоче-крестьянская кость… А потом как-то с другом, пьяные. Идем с ним — на мне шорты, в руке — бутылка. И какие-то официантки навстречу. Тоже — бухие. Со смены, что ли, идут. Возвращаются. День рождения, что ли, у них там, у кого-то справляли. Из сослуживцев… Я им: “А поехали, девчонки, на дачу?!” А они: “Да легко!”… У друга — дача там. Через дорогу… Приехали, у него там — баня, огурцы в бочке. Все дела… Я одну так в баньку привел. На щеколду закрылся. Ну, — говорю, дорогая, сейчас я тебя буду драть!.. А сам в это время стою — еле на ногах, язык не повинуется. Заплетается… И что характерно — знаю, что не в состоянии, что не поднимется у меня сегодня ни в какую, что… А сам… — конечно, надо же это, чтобы показать, мол: “драть буду!” Тут хоть самого впору… А тогда еще рассказики эти пошли, в газетках появляться стали… “Лолиту” Набокова тогда прочел… Раскрепостился донельзя!… Семья побоку. Всё такое… А там еще, в рассказиках, что характерно, — всегда кто-нибудь куннилингус делает. А я жене — я ей, естественно, сказать такого не могу. У нас не принято было, вообще-то… Так я этой — которую в бане закрыл… Хотел показаться таким, знаешь, раскрепощенным, таким… — куда тебе прямо!.. Снимай, — говорю… — всё свое, что на тебе!.. Куннилингус тебе сделаю… И главное — вид такой сделал, будто всю жизнь только этим и занимался… Лежим в бане. Облизываю. Стараюсь… А там ведь, в рассказах — всегда так: “непередаваемый аромат ее лона пьянил нашему герою ум”. И тэ дэ, в общем… Или — “нектар любви”… Так я и ждал, что этот “нектар” должен появиться… А там… — там совсем другое… Там… жизнью пахнет… Ты, если вдруг, — ты не верь. Там — жизнь. Реальность… И что характерно — я ей и так, и так ей: то в пупок языком, то до груди доберусь… Она — понятное дело, — она лежит, дышит. Млеет. А мне какое удовольствие?.. Ноги уже трещат — на корточках стоять там перед ней, перед скамейкой этой, на которой она… Да когда же ты, думаю, уже приедешь?! Приплывешь. В место назначения… Когда, думаю, получишь этот свой… “непередаваемый оргазм”?!.. С “ароматом” этим!.. И с женой — тоже. Конфликты с чего начинались?.. Опять из-за слов… Услышала — все вокруг “евроремонтами” увлеклись… Подруги, видите ли, сделали, а мы, видите ли, не можем себе позволить!.. Слово им понравилось вот это: “евро”!.. Пысают они все от слова… Я ей: так, матушка моя, — вот что: живем в России — так и давай по-русски! Русским удовлетворяться… А за стенкой каждый божий день потом — началось это! Как дома — день, — всё — никуда уже не спрячешься: вжжж, вжжж!.. Хоть ночью возвращайся… Дрелью, говорю, стенки дырявят… И вот это целый день — вжж, вжжж! — тебе по мозгам… Евроремонтами все сразу занялись… Жили-жили до этого сорок лет, не надо было никаких ремонтов, — а тут вдруг сразу всем захотелось!.. А я утверждаю — да, утверждаю! — что тупость это: дрелью стенки сверлить целыми днями!.. Конечно, — если насущная необходимость — то тут, конечно. Тут — никуда… А если — стоит такая… обезьяна. Дрель в стенку пихает — и так про себя, с улыбкой этой своей тупой, — с улыбочкой: “Ох, какой же я молодец, какая умница! Стены сверлю, евроремонт делаю!” — то это, конечно же, тупость… Тут и спорить, по-моему… Просто, понимаешь, обезьяна — натура обезьянья эта, природа, — она считает, что таким способом, такими действиями может в человека себя превратить. Заслужить. Звание. Сверлом своим… А вот черта с два вам!.. И что важно: они же не просто так — дрелью, — они тебе еще и молотком, кувалдой: бам-бам, бам-бам!.. И каждый удар — к тебе, лично, — тебе говорит: “Ничтожество ты, ноль; а мы — образцы, европейцы. А ты — татарин, азиат. Вот и терпи. А мы тебе — дрелью… по мозгам будем. А ты терпи. Потому что нас много… А ты — один такой. Остался”… И всюду эти активные, — обезьяны эти. Которым на месте не сидится. Покоя себе не находят. По жизни карабкаются, ползут… В правительстве у нас, в судах… Просто, понимаешь, таким образом стараются доказать — и себе же, в первую очередь! — что тоже люди: стены сверлят… А настоящим людям, понимаешь, — те, которые эволюционировали — давно, в свое время еще, когда полагалось, — им просто не надо, понимаешь, — они не стараются ничего и никому доказывать, им и так известно: ху из ху. Поэтому и — спокойны, не лезут во всякие там… места. Структуры… А эти тебе и сверлом будут и… не знаю уже… У меня друг, представляешь. Был. Сашка Александров… Да — Александров… В квадрате… Так вот — мы с ним говорили, наверное, — всю ночь могли с ним просидеть за водкой с папиросами. Про Достоевского говорили. Бердяева только что прочитали, обсуждать начали… Умный же мужик был!.. А потом — какой-то кризис у него, что ли. Внутренний… Я понимаю — отец у него в том году умер. В деревню переехал одно время… Жена тоже — аспирантуру забросила… Потом занялся какими-то велосипедами, из Китая ему поставляли… Через Таиланд, кажется, переправлял… В общем — совершенно другой человек! Совершенно… Знаешь — как будто подменили!… Как программа компьютерная — кто-то в голову вставил ему… Я говорю: “Санёк! Сашка, — да что же это такое?! Да неужели ты не видишь, что с тобой происходит?!.. Неужели всё, что было — неужели всё это по херу теперь?!”… Молчит. Отмалчивается… Просто вижу — маска эта — на лице у него… Душу — тоже… Я понимаю, конечно, — ему думать некогда, времени нет. То туда лететь, то — сюда. То — оттуда звонят, то — оттуда… ищут… Но это — местная анестезия. Наркоз… До первого кризиса. Душевного… Да тупость вообще этот “евроремонт”! Я это утверждал, жене говорил… И буду продолжать утверждать!.. Человек не для этого рождается! Не для таких вот пустых… занятий… Я вот так раз сидел, думал. Представляешь — да?! — вот так представить — что у нас с тобой нет тел, нет ничего такого, что вечно гонит нас, заставляет делать эти… “евроремонты”… То есть — нет тел, нет желудков… Не нуждаемся ни в какой жратве, ни в каких одеждах… Мы с тобой — чистая энергия, — да?!.. Вот так… Как пар. Или — воздух… Просто — мысль. И чувства… В чистом виде… Ради чего тогда всё?!.. Вот ты скажи! Подумай!.. Да?!… Или я не прав? Как всегда… Ну да, ладно… Это, в общем, — так. К слову… Вообще — жалко людей. Чего скрывать… Я их, понимаешь, жалею и презираю одновременно… Это — разрывает… Расщепление полное — вообще!.. Презираю за то, что — не могут лучших условий для себя создать: ходят, мучаются, — мычат, скулят… А как дело коснется… так и… Просто — дело в чем — у меня ребенок. Сын… На моих глазах, можно сказать, буквально человек вырастал. Наблюдал наглядно. Весь процесс… Как ангел… в дьявола вырастает… Преображается постепенно… Да и сам способствовал, во многом… Когда еще в моей квартире, в одной комнате ютились все, — он простывший лежит, кашляет, простыл, а я… мы с женой, в общем… Лежим и дожидаемся — чтобы уснул. Чтобы потрахаться… Именно — потрахаться!.. Лежу, дожидаюсь, когда кашель этот уже пройдет, закончится… И ему так: “Прекрати кашлять сейчас же!”… Нет — ты подумай просто!.. Он лежит — в одеяло уже: кх, кх! кх, кх!.. Жена уже уснет. Завтра на работу всем с утра… А я лежу и дожидаюсь, когда уже это… Как самый терпеливый. В семье… Но как можно — кашель остановить?! Ты подумай!.. Если там простуда… у него… гланды эти… бронхи… Просто — тут вот что: просто у государства политика такая… Понимаешь, вокруг слишком много людей. И каждый со своими проблемами… Это легче — не решать проблемы, а засунуть всех в тесное пространство, затолкать в однокомнатные квартиры. Чтобы уничтожали друг друга постепенно. С помощью ненависти и вообще… И квартиры эти, многоэтажки, — это же фамильные склепы, на самом деле!.. Как колумбарий; отдельные кабинки с урнами… И в каждой — “евроремонт”! Благоустроенно… И что характерно, — самыми последними словами — сначала его. Потом — себя… естественно… Думаю: да хоть бы кто-нибудь из нас умер уже, наконец! Или он — от кашля, или — я… от глупости собственной… Потом тоже думаю: ну, думаю, всё к чертям! Поеду деньги зарабатывать… И — всё… И самое главное что — мысли… характерные. Думаю — и всё трезво так, расчетливо! — думаю: вот эта моя семья — это я на черновик пишу. Потом следующую заведу, — знаю уже — где какие ошибки повторять не надо, то да сё… Конечно, я ему неприкосновенный запас оставил. Золотой фонд… Просто не хочу, понимаешь, чтобы тоже вот так, когда отца рядом нет, — чтобы тоже вот так… — по киоскам… Чтобы нормальными людьми себя окружил. А не так… Обзавелся. Людьми. Другими… Не такими…
ПРИЩЕПА (во сне). Ты!.. Ты-ы-ы!!.. Стой, падла!.. На ноги смотри… э-а…
ГАРИН. И эта — тоже… Горилла… Сила какая-то есть, а ума… Это же — как паровоз. Локомотив… Одна сущность.
Немой пишет.
ГАРИН. Что?.. Что ты… (Читает.) Скольких он замочил? Убил?.. И тебя это интересует?.. Ты что — в самом деле?!.. Да откуда ж я знаю — сколько… Может, одного… Может, две сотни… Какое мне до этого дело, — вообще… Даже имени нет. Фамилии… Прищепа!.. Нашел, с кого пример брать!.. Не на него смотри! Туда — смотри!.. Или в какое-нибудь… другое место… Понимаешь — для обезьяны, животного — которое с кличкой — для него убить человека — это… это совсем не подвиг. Для такого убить — всё равно что… Другое дело, когда человек, который всегда воспитывался в духе… идеалов. Всю свою жизнь считал, что человеческая жизнь это… — драгоценность. Что человек — это… Вот для такого — убить… это действительно можно назвать поступком… Событием жизни… А у кого — ни ума, ни образования… фантазия на зачаточном уровне… — для такого, знаешь… О таком и говорить, вообще-то, долго не стоит… Ты ему свое лицо покажи — он тебя, знаешь… Вот и посуди сам — куда ты попал. К чему пришел… Вообще — человек глубоко чувствующий, понимающий, — он и в мелочи способен найти такое, что… Твоему убийце и не снилось… Для меня, например, заурядная пьянка — это поэзия, это… нечто большее… Вакханалия… Для него же не существует ничего такого! Ни любви понять не способен, ни даже… того же убийства… Ощутить. Прочувствовать до конца… Да и вообще — я, может быть, в процессе дня в такие глубины собственной души углубляюсь, такое подчас переживаю, что… почище убийства… Не в том дело — что кто-то делает это или это, — а… Пидоры, пидорасы… Знаешь хоть, что такое? Что за явление… Природы. Особого свойства… Я, конечно, более широких взглядов. Не стану тебе по любому поводу… Просто всё так увязано в жизни. Всюду, понимаешь, такие тонкие закономерности. Заморочки. Разбросаны… Вот тебе для примера, кстати… Как думаешь, для чего женщины губы красят?.. Ярко, броско!.. Для чего они это, — а?.. Слушай… Слушай меня… У них это, как влагалище, — понимаешь? Как влагалище… Они его наружу выносят. На лицо… На них уже — и белье надели, и юбку до земли. И они… все равно, — все равно природа прорывается. Программа компьютерная… Завлекают своими губами… Срамными… У них, понимаешь — у баб, у женщин, — они даже за себя не отвечают, по большому счету. Сами за себя не отвечают. За свои действия… У них — матка… Это — их мозг, можно сказать… Она может говорить тебе что-то — красивое, хорошее, — и при этом она совершенно не подозревает, — совершенно может не подозревать, что в ней программа действует, что это не ее слова — не от нее зависит… У нее просто, понимаешь, все рассчитано на то, чтобы рожать, плодиться, — чтобы оплодотворяли ее… Мы — ее… Вот она к этому — с этим и идет по жизни… по своей. По чужой. Проходит… Но сама этого не замечает… Да и вообще — мы что-то делаем, — говорим вот сейчас с тобой… Понимаешь — мы придумываем слова… “евроремонт”… “куннилингус” этот… мы говорим… Понимаешь, — женщина и “евроремнот” — это явления одного порядка… Отрезок матки… То есть — связывая свою жизнь с женщиной, с тетками… с голыми… будь готов к тому, что тебе придется заниматься “евроремонтом”… И ведь на самом деле, ничего — ровным счетом ничего нам с тобой не известно… Неизвестно — где этот “евроремонт”: здесь вот, в башке твоей — у них там, у всех, — или — там… дрелью. За стенкой… Знаешь легенду? Греческий миф… Ганимед. Юноша… Имя слыхал?.. Нет?.. Его боги на небо унесли. Упёрли… За то, что такой красивый… Вся его вина. В этом… Я тоже… Ладно, расскажу тебе. Так и быть. Поделюсь… Я тоже… когда рассказики эти. В газетах стали… На пляж, помню, пришел. Припёрся. Так — лег, полотенце расстелил. Лежу, — а напротив, знаешь, какой-то парень — ну, чувак, примерно, знаешь, — ну, примерно… чтобы не соврать… года… на лет семь моложе меня… Лежит, в общем, и смотрит. На меня… Или там я на него… Не помню уже, как там… Но суть не в том. А в том, что на нем, знаешь, — такие очки черные — и не поймешь: то ли он на тебя, то ли мимо, через голову тебе… Такой — подкаченный, загоревший — ровный загар… Кофе со сливками… И что характерно — накачен, знаешь, не так, как все эти, качки — не Шварцнеггер, точно, — а так… — как тебе сказать?.. Как-то культурно, что ли. Интеллигентно. Не вызывающе… Я сразу же: ну, все — “голубой”… А сам лежу — и нарочно на него уставился и… Думаю: а что?! — тоже, в общем-то, эксперимент… И… понимаешь… Смотрю прямо на плавки… Думаю — ну, сейчас зашевелится там, сейчас подойдет… Подлетит голубок… Ты понимаешь… я тебе об этом — так… Просто вижу, — ты… поймешь. Не выдашь. Не станешь трепать языком… Просто у тебя глаза такие… Честные они у тебя, что ли… Преданные… Как у собаки… У меня пес был… Вот — друг!.. А этому — разве ему можно что-то рассказать или открыться?!.. Он же — ни в чем… Ни Рембо — ни строчки. Ни одного рассказа за всю жизнь… Ни классической музыки… не переживал в полной мере… А я от одного только Шопена… я — таю. Как сахар от него. Ноктюрнов… Знаешь что… А ты когда-нибудь… А он говорил, у тебя, будто бы… соски… Масенькие — или что он там… В этом роде… Но это — обезьяна… Обезьяна. Питекантроп… Вот кого в клетку нужно… В зоопарке показывать. За рубли. Неконвертируемые… А ты, если… Не пробовал никогда… вот этот — поцелуй в сосок? Жар… Можно так представить себе, что женщина чувствует, — да?.. Хотел бы?.. Я просто — к примеру: хотел бы… на один только миг или там… только сейчас… Почувствовать, что это такое — женщина, женская… компьютерная система. Психология… В общем, не далекая, — но, понимаешь… Ты только так… Ты — сядь вот так… сиди… Просто, знаешь, сиди… Я… Нет! Ты… ты не напрягайся… Ты — сиди… Ты когда-нибудь уже… делал?.. Да ты что?!.. Вот видишь… А это, когда?.. Там?.. Там, да?.. Вот видишь: ты еще… прогрессивней меня оказываешься… Но мы с тобой… Или давай, знаешь… ляжем с тобой… Приляжем, — как это у нас здесь… принято говорить… (Ложатся на койку.) Всё… А теперь… расслабиться пора… нам… Я тоже. Попытаюсь… Не чувствуешь — одеяло чем-то таким?.. Нет?.. Воняет. Не чувствуешь?.. Просто, понимаешь… — я один раз так подумал, представил себе… Такая картина, знаешь: у женщин — отверстия, у нас… Как штепсельной вилкой, подсоединяемся к ним, втыкаемся. А потом уже всё: питается твоей энергией, пропускает через тебя свой ток, вкладывает программу… Там, конечно, неизвестно еще — кто кого… Мы, знаешь, как эти… — телевизоры, магнитофоны. Видео… Тоже — пока не воткнуться, пока не подсоединишь, — ничего не представляют. Ящик и ящик с виду. Ни звука, ни изображения… Просто, понимаешь, — у женщин — у них отсутствует личность. У мужчины — есть, а у них… Если не обезьяна, конечно, по природе… И вот она начинает тебя — изо дня в день вот так: обиды тебе свои высказывать: то ты нравишься ей — в сексе ты хорош, — то обижается на тебя… И, что важно, — самые ничтожные поводы!.. И вот подсоединяет тебя к программе, использует твои ресурсы, твою личность. Потому что у самой — ничего похожего. А ты — чувствуешь, что глупо с твоей стороны, что ни за что не нужно поддаваться, реагировать. И всё равно — реагируешь, — потому что твоя личность тебе уже не принадлежит, потому что твоей личностью питаются, — потому что ты подключен к программе и программа разворачивается, а ты… Ты, в самом деле, не чувствуешь ничего?.. Одеяло чем-то… пахнет таким? Запах странный… такой… Нет? Ничего?.. Ты подожди, ты… Не нужно вот это, — я тебе уже говорил: не надо… напрягаться… Это… В самом деле, ничего не чувствуешь?… Странно… А по-моему — запах… не тот… Который. Должен быть… На самом деле. (Зашториваются одеялом. Радио делается громче.)
ДЕНЬ
Прищепа чинит клетку. Гарин сидит, слушает радиоприемник. Немой — на верхнем ярусе.
ГАРИН. Зачем ты ее… ремонтируешь?.. Она ремонту не подлежит. Садить некого.
ПРИЩЕПА. Садить всегда найдется… кто… Другую крысу изловлю. Сидеть заставлю.
ГАРИН. Сидеть заставлю… Тебя заставить.
ПРИЩЕПА. Гарин, сколько сейчас джинсы стоят?.. “Вранглеры”?
ГАРИН. У тебя какой размер?
ПРИЩЕПА. Сколько стоят, говорю?
ГАРИН. Откуда я знаю?!.. Не знаю я.
ПРИЩЕПА. Ну, и пошел ты! Тогда… Смотри, Гарин, что я тут подумал. Ночью. Сегодня… Вот смотри — если не будет нас, допустим, — тех, кто УК нарушает, тех, кто… режет… У ментов же работы не останется. Деньги не за что будет получать… Так что — если подумать — мы друг другу нужны… Радио погромче включи.
ГАРИН. Не хочу.
ПРИЩЕПА. Гордый… Ну, смотри, смотри… Знаешь, что Сёма на последнем слове сказал? Когда его там — на скамье подсудимых… Почешите, — говорит, — мне спину. И руки показывает. В наручниках… А чё — взять всем, исправить поведение… Менты с голоду подохнут. Вот так им!.. Вот смотри — четвертое-то место свободно у нас… Как это у них?.. Ва-кан-тно… Трое нас тут… А ведь три на половины не делится… Вот и подумай… Значит, кто-то там — по воле ходит, наш… Какое-то неравновесие получается. Да?.. Чашки не на уровне… Сегодня сон был. Бабу так в углу зажал, — щупаю у нее все там через одежду, глажу. Мягко так. Жирно… А потом смотрю: да это ж я сам! Груди, всё… всё не мое. А лицо — мое. Думаю: что делать, что делать?! Потом: а-а-а! И в губы самого себя… — как засосал! Там. Во сне… А потом гляжу: да я же дохлый!.. Держу самого себя, придерживаю возле стенки. И — в губы… Убью я тебя, Гарин. Скоро совсем убью. Полностью…
ГАРИН. Это еще проверить надо.
ПРИЩЕПА. …не наполовину, — не думай. Совсем.
ГАРИН. Поглядим, поглядим… Кто.
ПРИЩЕПА. Убью, убью… Я обещания выполняю… У нас во дворе тогда… У нас два дома вот так стояли. Напротив. В одном я жил — на втором этаже, на предпоследнем, — а в другом… Собаколовы с этими понаехали… с сачками, — сачки у них и петля. На палке… А у одного с собой карабин. На плече. Ремень такой. Брезентовый. Из брезента сделан… И давай из-под сараев собак гнать. Дворняжек… И этот, такой, сел на землю, на колено так — и давай поливать. Из карабина своего… Визг такой. Лай… Я уши ладошками закрыл и смотрю… Я тогда… я роста небольшого был… А потом подошел к одной, — у нее шерсть на голове слиплась так, острая, жесткая стала. И кровь… льется… Красная… А по краям — черная уже… Вот Сёма бы тебя сразу зарезал. Не подумал бы… Ты бы ему не понравился. Сразу.
ГАРИН. Ну и что?
ПРИЩЕПА. Разрезал бы тебя на куски. По частям… И — туда бы, в окошко. На волю… Вот и сбежал бы ты! Освободился!.. Да, Гарин?!
ГАРИН. Дурак!
ПРИЩЕПА. Давай, Гарин, побег тебе устроим, — а?!.. По частям пойдешь. На волю. На освобождение… Главное, чтобы между прутьев пролез… Освободим тебя… Гарин, а давай мне свое радио, — а?.. За банку сгущенки отдашь? А?.. Ну, сделай тогда погромче… Гордый… Ну, ладно, ладно… Погордее видали… И не такие ломались. Гнулись… Сами загибались потом… Гарин, масла хочешь?.. Сливочное!.. Чё?! — предлагаю тебе! Сам!
ГАРИН. А у тебя есть?
ПРИЩЕПА. А масло-то западло кушать, — прикинь!
ГАРИН. Тебе, может, и западло.
ПРИЩЕПА. Западло, западло.
ГАРИН. Это тебе.
ПРИЩЕПА. А знаешь, почему западло?.. Потому что из сисек получают. Из грудей. Выходит… И колбаса — западло… Потому что, знаешь, на что похожа?
ГАРИН. А молоко, — западло?
ПРИЩЕПА. И молоко — западло… И вообще… Найди какую-нибудь передачку интересную. С музыкой… Ну, смотри, смотри… Сиди. Смотри… Вот смотри, Гарин. Вот смог бы ты, допустим, — там, в вольных условиях сказать мне — или я тебе, допустим, — что зарезать меня хочешь? Что убьешь?.. Вот смотри — я тебе, например, там, в общественном транспорте — кругом давка, я тебе вот так стою, — сверху на спину навалился, по мозолям топчусь, — а ты стоишь и думаешь: “Убью, падла! Распотрошу, раскидаю по сторонам!” А сам стоишь — и ничего не делаешь. Только думаешь… Так что, Гарин, — свобода — это там, где я тебе могу открыто, прямо сказать: “Убью, падла! Ночью сегодня замочу! Так что можешь даже спать не ложиться… И подмойся сходи. Сбегай”… Был бы Сёма. Мы б тебя вместе… Разрезали бы тебя напополам… Одну половину — мне. Другую — ему… И выбросили бы. Туда. На улицу.
ГАРИН. Ты только и можешь: а, а, а!.. Только и можешь говорить. Вонять… пастью своей.
ПРИЩЕПА. А ты: бе, бе, бе!..
ГАРИН. Убьешь, убьешь… А на самом деле… ты…
ПРИЩЕПА. А на самом деле: бе-е-е-е!.. Сало сюда положу. Кусочек небольшой… И поймаю… Крысы сало любят… Сало — тоже западло… Или — голубя, или воробья поймаю. Там — на окне. Схвачу.
ГАРИН. Не поймаешь… Не успеешь.
ПРИЩЕПА. Поймаю, поймаю… Просто — сконцентрироваться. И схватить. Рукой. Вовремя… А это хорошо, удобно. Когда вот так — в клеточку всё, — когда смотришь туда… По отдельным квадратам удобнее. Изучать удобнее… Не спеша… Ну-ка, ну-ка!.. Где картинки наши?! Карты… Дай-ка я им… вот эту… сюда… (Клеит карту на глазок двери.) Прикинь, — посмотрит дубак, — а ему прямо в глаза — манда оттуда! Во всю ширину… Между ляжек… Вот и пусть посмотрят. Посекут… Родину. Место рождения… Мне тоже вот так иногда… Хочу это… — раскрыть вот так — двумя пальцами растянуть… И смотреть туда. Туда — вовнутрь… Понимаешь, Гарин… Я одной, помню, уже это… сделал… А смотреть не стал. Постеснялся… Мне кажется там… там — смысл жизни. Видно его… Все же оттуда… выходим. Вылезаем… Интересно, а бывают отдельные зоны — для глухонемых? Для ментов же есть — специальные… Слушай, — а у них же там и эти должны быть тогда… менты специальные. Обученные этой… на пальцах общаться… Как думаешь, Гарин?
ГАРИН. Прищепа.
ПРИЩЕПА. Что?
ГАРИН. Прищепа…
ПРИЩЕПА. Ну, что, что?
ГАРИН. От тебя воняет.
ПРИЩЕПА. От меня?!.. Подожди, — ты что это?!.. Ты что мне…
ГАРИН. Воняет от тебя… Да, да! Что смотришь?!
ПРИЩЕПА. Нет… — это от тебя воняет!.. Ты же подмышками… с мылом никогда не моешься!.. Сидишь там… — радио свое слушаешь!..
ГАРИН. Я уже не могу терпеть… эту твою вонь!..
ПРИЩЕПА. Я хоть холодной — но я мою, моюсь я!..
ГАРИН. Твою! Вонючую!.. Вонь!..
ПРИЩЕПА. А ты воды боишься!.. Холода!..
ГАРИН. От тебя не просто воняет…
ПРИЩЕПА. А еще говоришь мне — образова-а-ание какое-то там!..
ГАРИН. …— от тебя несет!.. Воняет в жизни!.. Везде! Всюду!.. От таких, как ты!..
ПРИЩЕПА. Вот и надо тебя. Убить…
Немой калечит себе лицо ударом об спинку кровати.
ПРИЩЕПА. … — чтоб не воняло… Эй, ты… ты что там?!.. Ты… Гарин!.. Он лицо разбил!.. Лицо… свое!
ГАРИН. Лицо?!
ПРИЩЕПА. Как ты… это?! Что… Он упал… Что ты… с собой наделал?!.. Слазь, слазь ко мне… Слазь вниз быстро!
ГАРИН. Упал?
ПРИЩЕПА. Гарин, дай простынь… Рви на бинты!
ГАРИН. Рвать?
ПРИЩЕПА. Рви, рви.
ГАРИН. Чью, свою?.. Мою?
ПРИЩЕПА (рвет простынь полосами). Что ты… наделал?!.. Что ты… Всё — не шевелись!.. Да башку задери ты… чтобы не капало!.. Вот так… Давай я тебя… обмотаю тебе… Перевязку…
ГАРИН. Простынь еще нужна?
ПРИЩЕПА. Куда ты отворачиваешься?! Куда вертишься?!.. Ты что думаешь… Думаешь, это твое лицо, — да?! Было… Твое, — да?!.. Да сядь спокойно! И не это… мне… Я щас… аккуратно… тебе…
ГАРИН. Дай я… Я на курсах был. Посещал.
ПРИЩЕПА. Отойди!.. Видишь, не хочет… Тебя… Спокойно, спокойно… Вот падла же!.. Нехорошая… ты какая… Сейчас — вот тут… над бровью… И всё… Почти всё… Вот так… Посиди, посиди. У меня… Отойти теперь нужно… Я тебе потом сгущенки дам. Угощу… Посиди… Гарин, подожди, — а он точно… Он только не говорит?.. А, Гарин?.. Эй, ты слышишь меня?.. Сделай вот так — рукой… Смотри — слышит!.. А чё ж ты тогда… Ты знаешь, что ты дурак?!.. Дура-Маша; дурочка… Немой — поддельник хороший. Не выдаст… Хотя — пальцем указать может. Если что… Если пытать начнут… И обязательно надо было — на лицо! Да?!.. Что?!.. Хочешь посмотреть? Живопись у меня… На мне тут — целая Третьяковская галерея… И в Москву не надо… У меня вот здесь… на спине… Щас, подожди… подожди щас… Видишь там? Три богатыря… Видишь?.. Всех видишь? Всех нашел?.. А Алеши-то нету!.. Скрылся! Сбежал!.. Где он там?.. Ну, поищи, поищи внимательно… Пощупай… руками… Видишь — там следы ведут?.. Вот по ним и иди. Следуй… пальчиком своим… Вот же он у меня!.. Подмышкой присел! Хезает!.. В кустах спрятался. В зарослях… А вот здесь — на плече смотри… Погон фашистский… Настоящий эсесовец… Жечь будем, убивать будем… А еще вот здесь — на глазах, на веках иногда колют. Монетки, три копейки туда, под глаза засовывают — и колют. Чтобы не проколоть… Глаза вот так закрыл — и всё видно там, читают. Со стороны… Мне тоже предлагали. А я отказался… Хулиганы зрения лишить хотели… Хочешь — тебе наколю?.. Лишу тебя… Не — мы тебе вот тут, над губой. Родинку тебе наколем. Красивую… И вот здесь — на щеке. Здесь… Как раз не хватает. Для полного… Так что — и в Москву не надо. Не обязательно… Я тебе сам всё… покажу потом… А что? — художник, между прочим, — самый настоящий колол. Заслуженный какой-то… Так что — и здесь можно… У меня еще вот здесь, — Гитлер у меня там… У меня, прикинь, когда встает, — у Гитлера рука так — бемц!.. Хайль Гитлер!.. Я тебе потом… когда-нибудь… Гарин, погромче сделай, пожалуйста!
ГАРИН. Не делается!
ПРИЩЕПА. Тогда закройся!.. Одеялом закройся на пару минут!.. Я тебе потом сигарету за так дам! Забесплатно!.. Понял?!
Гарин зашторивается одеялом.
Немой пишет.
ПРИЩЕПА. Дай сюда. Мне. (Читает.) Что чувствуешь, когда убиваешь?.. Кого — человека? Человека когда… Да — ничего не… Или, — стой… Стыд… Стыдно… Последним лохом себя чувствуешь. За то, что — ничего, кроме этого. Ничего больше тебе не дано… Убить — можешь. А оживить… Сначала, когда замочил — думаешь: ну, всё — всё! Дальше этого — уже ничего; всё!.. А потом. Через минуту. Или десять… Ну, ты дурак — я тебе скажу!.. Кто же так обращается? С лицом… С лицом… Если б это от тебя зависело — тогда еще… И то!.. А так — не тобой сделано — ни тебе и… это… Ну, дай руку… дай мне… Вот сюда положи… Тихо, тихо!.. Не торопись… Торопятся, знаешь где?!.. Я тебе потом… Гитлера своего… покажу его… Заставим его вместе… зиг хайль… Гарин… Гарин… Да отзовись ты, — чума!.. А у нас тогда двое — улетели… Точно тебе говорю… Я еще когда по прошлой ходке, — я там, на зоне… Один у нас там — из мужиков сам… — он нам говорит: знаю, — говорит, — как человеку крылья нарастить можно. Никто не поверил, а один — точно, повёлся… Вдвоем взяли, — вот так — кожу с пальцев срезали, надрезали слегка и к другим пальцам протянули. Чтобы срасталось. Чтобы — как у летучей мыши: перепонки у нее… И вот здесь — возле плеча… на бицепсах… Тоже — вот так. Надрезали и протянули через локоть… Никто не верил, не верил, — а все за них потом и на работу выходили, и норму ихнюю делали. Только, чтобы посмотреть — что получится. Выйдет или нет… Тоже вот так — руки перебинтовали им, рядом с Красным уголком положили и ждали. Не беспокоили… Через месяц где-то бинты сняли. И ничего — точно: срослось всё. Перепонки такие — между пальцами и там, на руке, — от бицепса до вот этой… запястья… Так — как натянут там, в бараке… Вечером, когда конвой, — когда дубаки там все спят, — так попросишь их встать, показать эти их. Крылья. Так — натянут. Свечку с другой стороны подставит кто-нибудь, — так красиво! Просвечивает!.. А потом полбригады на бараке крышу заделывали, — рубероидом нужно было покрыть. И эти втесались, двое… Стоим, смолу разглаживаем, размазываем… “Ну, что? Пора?” — говорим. Они подошли так к краю… Мы думаем: ну всё — щас разобьются!.. Кожу натянули, руки распрямили свои… И прыгнули… Конвой сначала растерялся. А потом — давай затворами щелкать. А те, наши, уже далеко. Там. Летят — только видели… Эти из автоматов по ним, а те летят… над горизонтом… Всю ночь потом в подушку это там… Плакал — как этот, — не знаю… Просто представь, Гарин: две такие черные точки там… в небе… Руками машут так и… так еще… Мне один из этих тогда — говорил. Перед этим. Ночью… Признавался… “Вообще, — говорит, — улечу с этой земли. Мне, — говорит, — здесь не нравится. Здесь, — говорит, — душно, скучно. Полного кайфа нету, невозможно достичь. Сделаешь, — говорит, — что-нибудь — и всегда что-нибудь не то, всегда чего-то не хватает для полного удовлетворения: не так. Улечу, — говорит, — на какую-нибудь другую планету; другую какую-нибудь планету поищу”, — говорит… Гарин… Слышишь, нет? (Радио громче.) Какой ты!.. И у меня так всегда: надо делать то, что надо, — а мне нравится — то, что хочется… Убью тебя потом… Всё равно… толку с тебя никакого… Ложись туда, к стенке… Я — тут… Тут буду. Рядом… С тобой. (Зашторивается одеялом.)
НОЧЬ
Горит синяя лампа. Раскрытые Прищепа и Немой спят на нижнем ярусе.
ГАРИН. Изжога замучила!.. Что в таких случаях еще пьют?.. Сметану?.. Нет, — не имеем… Воды?.. Пробовал… Сгущенки, может, у него… Сладкая… Нужно какое-то событие. Какое-то выходящее за рамки… случай… Чтобы подтвердить… У меня и деньги есть. Имеются… (Находит деньги.) Так и держу. Купюра к купюре… Пока сидел — надеялся, что в дело пойдут: курева наберу, заварки, сахару… А там — пока готовился — уже новые. С другим рисунком… Вообще — что на деньгах рисовать нужно? Что уместнее?.. Портреты старцев?.. Было… И даже — есть… Города, памятные места?.. Нет. Мне кажется — нужно… другое… Порнушку. Теток… Чтобы… На такие деньги, по крайней мере… посмотреть можно… В экстремальных условиях… Или я бы — на месте министра финансов, — я бы культурно обогащал. На “сотнях” — репродукции русских мастеров. Пейзажистов… Левитан. “Сосновый бор”… Полтинники — под период кубизма… Пикассо. Малевич со своими квадратами… Главное — фантазия… Тоже — история. Как проносил сюда… дензнаки… В целлофане. В трубочку плотно свернул, нитками перевязал… В прямой кишке… Вообще — антисанитария полная!.. Неуютно — само собой разумеется… В трубочку их — и туда. Вот что характерно… Умные люди посоветовали. Очень умные… Просто ооочень!.. А здесь все так несут. Самое надежное место. Недоступное для глаз… Кто — гашиш, кто — эти вот… кто … — еще… Одно время думал — там, за решеткой: в какой банк положить? Сберкассу. Сохранить. Сбережения свои… С другими советовался. Со знающими. Спецами… Экспертами… Банки — они ведь лопнуть могут, крахнуть… А сейчас сам могу. Посоветовать. Куда их… Ты смотри, смотри!.. Идет!.. Идет — на запах сала!.. Сама в клетку просится!.. Что это — нонсенс?!.. Ну, давай — влазь… А я тебя прикрою… Придется тебе снова решетку грызть… Влазь, влазь… Во-от!.. Смотри, какая ты… умница!.. Вот ты и дома… Будешь теперь регулярно сало получать, мясо… Деньги будешь мои есть? Деньги ешь?.. Смотри — не брезгует. Жрет… А что? — деньги, как сало… Просаленные. Руками пахнут… Подожди, — это сильное событие? Экстраординарное?.. Или еще нет? Не подошло еще?.. Ой, — изжога!.. Не могу!.. Чем же это… кислотность себе повысил?.. Борщом?.. Или хлеб черствый съел на ужин?.. О-ой!.. Все-таки — это… событие… Наверное… (Берет нож, втыкает в Немого. Выбрасывает нож. Зажимает — уже мертвому — Немому рот.) Тщ-щ-щ!.. Тихо, тихо!.. Спи… Спи… Это как в супружеском сексе: лежишь с одним, а думаешь… — ну, совершенно о другом… Или вот — на деньгах… Вот такое… Лицо это можно. Профиль… Молодое, юное. Свежее… А то старцы уже… — они везде. Во всех местах… Достали уже, честно говоря между нами… Вот и правильно: жри их. Сжирай. Поглощай… Они мне все равно… Через задницу мою прошли… Огонь, вода и медные… эти… Прямые… Что я на них приобрету себе? Могу приобрести… Ласки, нежность? Свободу?.. Да ничего. Практически ничего уже… Так что… — жри… Для свободы нужно много денег. Не столько. Гораздо больше… И — другие. С другим рисунком. Не таким… Как раз — со старцами. В седых париках. С буклями… Подожди. Ты зачем пришла?! Кто тебя звал?!.. Сала захотелось?! Учуяла, как пахнет?!.. Да неужели же… Стал бы я — из-за какого-то там сала добровольно себя… в тюрьму заключать! В клетку… Сало — западло. Запомни это… Раз и навсегда!.. Масло — западло. Яйца, колбаса… Вообще всё — западло… Следовательно: всё — сало… Засалено, замаслено… Вся моя жизнь была… На черновике писал… думал, что… (Открывает клетку.) Беги!.. Кому говорю — беги отсюда!.. У тебя что — никакого рефлекса к свободе нет?!.. Беги, говорю, — пока… пока я тебе говорю!.. Что — только один человек, получается… на свободу бежит?! На волю… Беги!.. Вот так… Вот так… Деньги сожрала. Сало… И сбежала… И чтобы я тебя больше здесь… Я эту клетку сам перепилю! В нескольких местах… Во всех местах… подпилю… Мышцы совсем атрофировались… Вот здесь — была грудь. Твердо было… Нельзя опускаться. Нельзя… Сколько раз смогу? От пола… Широким хватом. Чтобы — нагрузка на грудь… происходила… Обезьянья философия… Раз. Два… три… Ой, не могу!… Адское пламя!.. В груди…
ПРИЩЕПА (просыпается). Замерз!.. Холодно как!.. Чего это так… холодно?.. И этот — лежит… тоже… Он что, заболел?!.. Холодный весь… как этот…
ГАРИН. Я убил его.
ПРИЩЕПА. Кого?.. Этого?! Его?!
ГАРИН. Твоим ножом… Я не хотел.
ПРИЩЕПА. Моим ножом?!.. А кто тебе разрешал чужие вещи… Да не верю я тебе. Ты бы не смог… Точно! Вот — дырка… Кровь… Да ты нарисовал ее!.. Нет… Палец проходит… Соленая… Гарин!.. Убью, убью тебя!.. Что ты наделал?! Что ты… сделал, — а?!.. Как же я сейчас… буду… Он же теперь… Он же гнить сейчас начнет… Он же мертвый! Холодный весь! Как этот… Что ты с ним сделал?!.. Вы договорились, договорились с ним! Против меня!.. Где он? Где мой нож? Приблуда… Мне его Сёма помогал… Вместе с ним… делали… Из зубной щетки ручку делали… Зубную щетку на свечке расплавили… Что ты наделал, — дурак?!.. Дурак ты!..
ГАРИН. Я не хотел… Мои руки… Это — они!.. Вот… — они!.. Видишь?!..
ПРИЩЕПА. Ну, смотри, что ты сделал!.. Я ровно двенадцать лет… не плакал. С того дня… Даже тогда, когда о матери узнал, — дошла весть… Что ты сделал?!.. Ты… ты меня плакать заставил!.. Вот за это тебя и надо… тоже… Ты что, думал, что я серьезно, — да?! Что серьезно тебя убить собирался?!.. Так подумал, — да?!.. Дурак! Падла… ты!.. Да я даже тогда… — знай: даже тогда — когда там… — даже тогда — спицу когда собрался воткнуть, — у меня после этого целый месяц, наверное, руки тряслись! Водкой отпивался!.. Целый месяц!.. Царька попросил, чтобы сам — за меня… Я только — костюм ему проколол… только проколоть смог… А там, в нагрудном кармане… — что-то: хрусть так!.. хрустнуло… Очки… Или фотография… семьи. Детей… Заставил плакать!.. Слезы эти… — падла! — ненавижу, ненавижу… эти… Вода!.. В прошлый раз тоже обида была… И в этот раз… тоже… Из-за тебя, из-за тебя, — падла!.. Тварь!
ГАРИН. Пойми: такие… — они не должны жить!.. У него с лицом… — ты видел?!.. Сам снаружи — такой, а внутри… Это ненормально, — пойми, — ненормально! Когда так… У меня у самого сын… Я не хочу, чтобы влияние таких вот… Пойми: если бы не я его… его кто-нибудь другой обязательно бы… не дал бы ему жить!
ПРИЩЕПА (несет Немого, стучит в дверь). Эй! Открывайте!.. Здесь человека… пацана убили… мальчишку!.. Откройте!.. Здесь труп у нас!.. Возьмите его! Вот этого… (Несет Немого на койку.) Смотри — что наделал?!.. Вот… — ноги щас… Неживые… Двигаются… как хочешь… ты… Что сделал?! Что сделал… с ним?!.. Со мной… (Хватает радиоприемник, разбивает его.) На вот… тебе!.. Понял ты меня?!
ГАРИН. Ты… Ты что?!
ПРИЩЕПА. А ты?! Что ты?!.. Зачем убил?!.. Зачем?!
ГАРИН. Я не нарочно… Я не знал! Что убью!.. Не думал!
Прищепа подходит к решетке, грызет ее. Виснет на ней. Идет на койку.
ГАРИН. Мертвый — это даже… Сам же с ним… сколько мучился. Загнуть хотел… Вот тебе и… Бери теперь — и ложись. С ним… Теперь полностью твой… В твоей власти.
ПРИЩЕПА. Гарин!.. Не говори так!.. Ты что, не понимаешь, что ты… наделал?!.. Ты же убил! Убил его!.. Совсем. Полностью.
ГАРИН. Я помог тебе. А ты… Плакать — западло… Для мужика… Для настоящего мужика. Обезьяны… Так же, как сало с маслом… Ты — неблагодарный человек, Прищепа… Обезьяна и динозавр. В одном лице… Ты недалек. И от этого — ничего не разбираешь. Дальше собственного… дальше глаз своих не видишь ничего… Тебе же многого не дано. Просто природой ограничен, собственным развитием… Ты же — тупой, грубый… ограниченный… Материалист! Тебе же — материя, физика… Тебя же тела интересуют! Твердые, неживые… Любишь всё использовать… с пользой. Для себя. Для собственной пользы… С утилитарной… точки… Вот тебе — пожалуйста… То, что тебе надо. То, что желал… в этой жизни!
ПРИЩЕПА. Заткнись! Падла!
ГАРИН. Я — падла?!.. Это я — падла, по-твоему?!.. Нет — ты ничего так и не понял… Я — не падла… Это ты… обезьяна… А я… Я тебе сейчас скажу… Сейчас, подожди… Радио сломал… Скотина тупая!.. Оно-то умнее тебя было. Говорило иногда, по крайней мере… умные вещи… Это я должен был… рыдать. Вместо тебя… Как “русский интеллигент”. Идеалист… по своей природе. Натуре… Я должен был всё это… Но — только не ты, не ты!.. Ты ведь к этому…
ПРИЩЕПА. Гарин… закройся одеялом!..
ГАРИН. …ты к этому всю свою жизнь шел!..
ПРИЩЕПА. Закройся или я тебя щас!..
ГАРИН. К подобному результату!.. А я, прежде всего, в других… Я — душу вижу в людях! Внутренние качества!.. Что ты мне сейчас?! Что значит это твое: “ты мне сейчас”?!.. Да ничего ты не сделаешь! Ничего ты мне… не сможешь!.. Я уже понял, что ты… И он еще отвечает на вопросы типа: “Что вы чувствуете, когда убиваете человека?”! Он еще… тут… В качестве эксперта зовут его!.. Да что ты вообще обезьяна способна думать?!.. Тем более — чувствовать!.. Ты думаешь, я сам ничего не чувствую?!.. Совсем ничто, — да?!..
ПРИЩЕПА. Гарин… — пожалуйста!.. Я не тупой! Не ограниченный… У меня там, — там, на воле несколько пар джинсов было!.. И все — от разных фирм! “Вранглеры”, “Левайсы”… Сам ты — …тупой!.. У меня видеодвойка была. Германская… В ресторан самый крутой ходил. “Версаль”. В нашем городе… С самыми дорогими шмарами, клухами… С проститутками ходил!.. А у тебя, — у тебя, что там было?! А?!.. Там — на воле!
ГАРИН. У меня две квартиры было: одна — моя… другую… — на жену переписанная!.. И БМВ! Хоть старый выпуск, но… — всё равно!.. У тебя и такого не было! Я больше чем уверен!.. Потому что здесь… голова нужна! Мозги!.. К нам даже, когда со шмоном… когда заявляются… Ты заметь — какое отношение к тебе и какое… ко мне отношение… у людей!.. Со стороны других!
ПРИЩЕПА. А я каждую неделю… (Налетает, бьет Гарина.) Я каждый день почти по квартире менял!.. Понял ты?!.. И на машинах… — похлеще, чем у тебя тачки… были… Хорошие, дорогие! (Идет к своей койке.) Я не тупой… Гарин, не зови меня так… Мне плохо щас… Вот здесь… внутри… Без тебя… Мне и без тебя плохо… Пожалуйста! Гарин!.. Не щас. Не надо.
ГАРИН (стучит в дверь). Открывайте!.. Я тут… Человека я убил… Слышите?!.. Откройте!.. Вот он я — …убийца! Берите!.. Я убийца сегодня, — слышите?!.. Откройте!.. Выпустите отсюда!.. Выпустите меня!.. Я больше здесь не могу! Не могу!.. Не могу уже-е-е!.. Слышите-е-е!?
Во время стуков по двери синяя лампа начинает мигать, слышится раздражающее, отрывистое дребезжание электрического звонка, начинает звучать нарастающий лай собачьей стаи. К этому примешивается топот идущих строем людей, отдаленные окрики конвоиров, лязг железных засовов и т.п.
Происходит постепенное затемнение. Но лай — и всё сопутствующее — продолжает звучать. Кроме этого — вдруг слышны звуки ружейной пальбы, после которой: собачий визг, скуление, звуки агонии…
КОНЕЦ