Опубликовано в журнале Урал, номер 11, 2003
Сергей Ивкин родился в 1979 г. Студент Российского государственного профессионально-педагогического университета. Стихи публиковались в журналах “Юность”, “Урал”, “Уральский следопыт”, альманахах “Крушение барьеров”, “Воскресный вечер”, “Свезар”. Лауреат фестиваля поэзии “Пилигрим” в Перми (2003).
* * *
А. Ли
Что ж вы, братие?! Бяшеть нелепо,
Промотавшись почти до нуля.
Этот детский восторженный лепет
Обрывается резко на “ля”.
Так что впору выскабливать “Мене,
Текел, фарес” ножом на стене.
Нет, ничей я не стал современник –
И за это аукнулось мне.
Прорубая ладонью эпоху,
Нужно вырваться к чистой воде.
Горизонт недоступен — и по х…
Он проходит сквозь точку в Нигде.
Там же, где параллельные рельсы
Превращаются в правильный крест;
Там, где белый венок эдельвейсов
На макушку надел Эверест;
Там, где вечное братское вече
Собирается на винопой;
Там, где Пушкин вполне человечен
И Есенин всегда молодой;
Там, где все нобельпрайсы отметим;
Там, где планов свершим громадье…
Что ж вы, братие, сущие дети,
Дети сучии, счастье мое.
НА УРОКЕ ЧЕРЧЕНИЯ
Троеперстьем взяв мелок,
Перекрещиваешь доску.
Мел. Меловый потолок.
Точка. Линия. Полоска.
Экономится вода –
Твердь доныне не отмыта
С допотопных дней, когда
Создавались алфавиты.
На трехцветном чертеже
Перекрещенные струны.
Буквы “лямбда”, “о” и “же”
Понимаются, как руны.
Я читаю рунескрипт,
Составляя воедино
Шепот класса, мела скрип
И учительскую спину.
“ИВИКОВЫ ЖУРАВЛИ”
Пернатых грозный караван.
Н. Заболоцкий
Развернул музыкант в электричке
Журавлиную тему войны.
Промолчи в том, что песня вторична –
Мы ее осуждать не вольны.
Те, кто выжили в этой культуре
(Журавлиной почти что на треть),
Привыкают на собственной шкуре
В невозможное небо смотреть.
Нам его горизонты открыли,
Словно детский развеяли миф,
Журавлиные легкие крылья
Перед строем людей заголив.
В завагонные сумерки глядя,
На которые ночь натекла,
Сквозь за месяц наросшие пряди
Различаешь прохладу стекла.
Могут дольше и могут короче
Ткаться песни на полный стакан.
Только поезд несется вдоль строчки.
Т. ч. к. Т. ч. к. Т. ч. к.
Пусть не пишется, пьется, не спится
Среди этих российских саванн,
Но танцуют священные птицы
По ладам, по складам, по словам.
* * *
Трава по пояс, рванулась в небо.
Раскинул руки и вжался в поле.
Другой судьбы никогда не требуй:
Еще не ясно, где больше боли.
Еще не ясно, кто выйдет правым
Из этой сечи греха с пороком,
Когда сквозь небо проходят травы
И вырастают в тугие строки.
Здесь вырастает душа до воя.
Закон по бархату блесткой вышит.
И выше всех вознеслись главою
Покой и воля…
Но небо выше.
Не может быть ни суда, ни лести,
Ни липких сплетен, ни копий ржавых,
Где человек, как нательный крестик,
Лег на грудину Большой Державы.
* * *
Пока все то, что держит в мире цепко,
Меня не огибает стороной:
И нежность слов, и правильность рецептов,
И вера, и здоровье, и вино;
Пока без желчи можно “Ave, Caesar!”
В попойке братской смело прокричать
И ворох упоительных рецензий
Выплескивать на здешнюю печать;
Пока светла и аккуратна церковь,
Своих овец ведущая сквозь Тьму,
И без зазренья совести оценка
Высокая даруется всему;
Пока все в масть
(мне непонятны цели),
Но тщетно вычисляю интерес:
Где я внезапно оказался в центре
Влияния влиятельных небес.