Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2003
“Добряне”
(Екатеринбург)
Руководитель Вадим
Осипов
Литературная мастерская им. Бориса Марьева была создана решениями правлений Екатеринбургских организаций Союза писателей России и Союза российских писателей в сентябре 2001 года.
Два раза в месяц в доме по улице Пушкина, 12 собираются те, кому дороги общение с собратьями по перу и заинтересованный разговор о поэзии. В январе 2002 года поэты из ЛМ объявили о создании литературного течения “Добряне”. Основной принцип “добрян”: литература, и прежде всего поэзия, должна создавать в человеке душевное здоровье и вдохновение, формировать в нем стремление к добру. Как сказал по этому поводу недавно ушедший от нас замечательный поэт Алексей Решетов: “Поэзия есть голос добра, его интонация, его мудрость, голос милосердия и покаяния”.
Добряне провели символическую акцию — посадили аллею Добра из яблонь и рябин в парке “Зеленая роща”, выступали перед больными в госпиталях, выезжали на выступления в другие города.
Недавно вышли из печати итоговый сборник “Литературная Мастерская —2002” и первый сборник “Добряне” в серии “Библиотека “Уральского следопыта”.
В нашей подборке представлены Римма Кирпикова, журналист, Елена Букей, инженер, Надежда Смирнова, педагог дополнительного образования, Петр Родимов и Татьяна Суворова, сотрудники “Уральского следопыта”, и Елена Шукаева, рекламный агент.
Римма Кирпикова
***
Тороплюсь, ухожу,
убегаю,
По листам терпеливым струясь,
И боюсь, что опять угадаю
Эту черную страшную масть.
Напророчит
грозой, нагрохочет,
Все песочные замки сотрет,
Но не хочет мой профиль, не хочет
Отпечатывать плачущий рот.
***
А когда научусь
такому терпенью,
Чтоб не ждать звонков и не бегать к
двери,
Когда стану спокойно дышать при
встрече,
Пойму, что незачем плакать и нечем,
Когда стану сама покупать цветы,
То зачем мне ты?
***
Иди вперед. Иди.
Темно и зло
по сторонам. А за спиной — обвалы.
По белому листу, по насту, по
скользящей кромке. Все равно
пропала.
Попала в этот крест координат,
где только ветер, только звезды,
только
огонь в ночи пугающе крылат.
И все с тех пор — то весело, то
горько.
И страшно, и неловко, и смешно
произнести пугающее слово,
но мудрое кружит веретено,
сплетая мир волнующий и новый.
Спасет не то, что должно и должно,
и вовсе не спасет, а растревожит…
Кратчайший путь лежит по окружной,
и от волненья дрожь бежит по коже.
Елена Букей
***
Аннигиляция души
—
Как странно это происходит.
Еще вчера смеялся, жил,
О маме думал, о народе.
А вот сегодня — пустота
В живой телесной оболочке.
Растут швейцарские счета,
За рубежами сын и дочка.
А что народ?
— Пускай живет!
***
Я — ветка
звенящего мира,
Где небо и лес — квартира,
Где в лужицах тонких вода,
Где дивный цветок — лебеда,
И даже любовь — не беда!
Петр Родимов
Бог
Вот слеплен конь,
Вот мнется пластилин для человека…
Любой ребенок для игрушек — Бог:
Миры и царства… их судьбы не знает
Пока еще Создатель — ест пирог
И молоком из кружки запивает.
***
Памяти А. Решетова
Зима. Средь
деревенского двора
На пожелтевшем фото — люди… мама…
Их лица помню, имена — не все…
Стоят и улыбаются — гулянка
В Казанке нашей — счастливы,
смеются,
Невесте с женихом налили стопки…
И влажный запах снега ловит пес,
Принюхиваясь к брошенной бутылке…
Беда одна: тревожит их забвенье
Сейчас мой взгляд, как ветер, но и он
Иссякнет, иссмотрев свое
пространство.
Надежда Смирнова
***
Шум, возня,
бормотание — снизу.
На часах — без шестнадцати шесть.
Глупый голубь гулял по карнизу,
коготками царапая жесть.
Пузырились
прохладою шторы
и впускали в мой дом пьяный мат;
поминали то Шурку, то штопор,
Бога, душу, ядреную мать.
И казалось:
восторг невозможен.
Но ласкали, врываясь, ветра,
и мурашки бежали по коже
оттого, что подарком с утра
и волос рыжеватые
стружки,
и улыбка на сонных устах —
отпечатком на белой подушке
и стихами на белых листах.
***
Золотое колечко
на левой руке —
золотое сердечко живет вдалеке —
хризопразовой
капелькой камень горит,
о любви говорит.
Рыжей тайне моей
золотое к лицу —
золотистые искры бегут по кольцу —
золотистые волосы глажу рукой,
потеряла покой.
Золотое сечение
нашей любви
через души проходит и вязнет в
крови.
Я забуду сиянье счастливейших глаз,
лишь когда на кольце догорит
хризопраз.
Елена Шукаева
***
Приходи, убедись
наяву:
Стоит только вспорхнуть ресницами
—
На таком этаже я живу,
Что встречаюсь глазами с птицами.
И они не позволят
соврать,
Как старается тополь выстоять,
Блюдо вровень с окном удержать,
Узловатые пальцы выставив,
И рассветный
сироп не пролить
С одинокой румяной вишнею,
Потому что его сохранить
Доверяет рука всевышняя.
Только солнце
всплывет чрез край —
На глазах у пернатой публики
Я и Тополь гоняем чай
С ноздреватым воздушным бубликом.
Татьяна Суворова
***
Небо отразилось в
кофе.
Выпила глоток — и обожглась.
Дунула — и небо смялось в чашке.
Чёртово городище
Эта лава
Стала леденцами
Для огромной пасти
Зверя-ветра.
Он веками
Баловался ею,
Создавая чудо-городище
Просто мимолетом
И случайно.
Разговор
“В мире потухшей вселенной
Сердце становится тленным,
Плотные смерти потоки
Вмиг выедают глаза…”
“Вновь не поладил с начальством,
Горе-философ? Нажрался…” —
Фыркнет жена, поправляя
В вазе бутончик цветка.
Вадим Осипов
***
Смотри-ка, мир
блестит,
Насыщенный водою,
И это — новый стиль,
И это — молодое.
Выбрасывает злак
Безудержные стрелы,
А это — летний знак
Для ветра и постели.
И каждый запах — юн,
И капли дождевые
Ложатся на июнь,
Как пальчики живые!
Два коротких ночных стиха
1.
Гуди, гуди, ночная
печка.
Скрипите, перья половиц.
Стучи, бессонное сердечко,
Над детской бледностью страниц…
2.
Рифмы радостные
крылья
Белым холодом свело.
Родники мои, где пил я,
Белым ветром замело.
Не дает ступить и шага
Вьюги белое кольцо,
И страшит меня бумага,
Словно мертвое лицо…
***
Лето спит
обнаженным
На туманном пару
И плечом обожженным
Шевелит поутру.
Насекомый народец
Налетает гурьбой.
Цепь уходит в колодец
За тяжёлой водой.
Словно сердце, повисло
Голубое ведро,
И наполнено смыслом
Жестяное нутро.
Вековую прохладу
Перелей через край,
Водяную лампаду
На руках зажигай.
Как огонь, очищает
Ледяная вода,
Раз лицу возващает
Ощущенье стыда.
Сухопутное
Что за воля! Скрипнет брус,
Повернётся парус…
Прыгай, ветер!
Груз — не груз,
По волне — стеклярус.
Птичьим голосом пеньки
Выводи рулады,
Мановением руки
Сталкивай громады,
Пробуй мачты и гуди
Хвойными лесами!
Никогда я не ходил
Так — под парусами…
***
Как ангел из
кручёной ваты,
В окне явился снегопад,
И мегаполис угловатый
Стал округляться наугад.
Он оплывал, теряя
форму
И сохраняя только связь,
Подобно вспененному шторму,
Любви преградой становясь.
Она, распластывая
тело,
Земли не чувствуя в шагах,
Бежала, падала, летела
На оскользавшихся ногах
Домов соцветия и
сростки
Переметало с головой,
И забивало перекрестки
Тяжёлой кашей снеговой.
Как полный бред,
бессвязной речью,
Всем объясненьям невпопад,
Любовь любви неслась навстречу
В мельканьи крыльев и лопат!
Кладбище на горе
С горы, где могилы
в тенях кружевных
И лентами крест перевит,
От города мертвых на город живых —
Прекрасный и радостный вид.
Весёлое скопище
шиферных крыш,
Как будто внизу облака —
Два шага по склону, и ты полетишь,
В бессмертие веря слегка.
А в гору дорога —
медлительный шаг,
Рыдания черных платков.
Мучительно в небо восходит душа
Среди кучевых облаков.
И каждый решает
последний вопрос,
Возникший в прощальных очах…
Так медленно вверх поднимался
Христос
С крестом на согбенных плечах.
Литературная
студия “Молодые голоса” (Верхняя
Салда)
Руководитель Любовь Стасюк
Эта молодежная литературная студия создана два с половиной года назад при городском Центре детского и юношеского творчества. Юные поэты, члены студии, участвуют в различных поэтических конкурсах, публикуются в городских и областных СМИ, в альманахе “Серебряное перышко”, в сборнике “Голоса молодых”, в интернете, встречаются с коллегами из других городов, проводят литературно-музыкальные салоны. В “Урале” дебютируют Ольга Карягина, ныне уже студентка, Даша Лазарева, старшеклассница, и Татьяна Гарбар, новый член студии.
Ольга Карягина
***
Самый долгий
календарный день
Исчезает, как одно мгновенье.
И на стенах выцветшая тень
Мне не служит больше отраженьем.
Самый ясный
солнечный восход
Все же гаснет, как фонарь под утро.
По дороге я иду в обход,
И тропа сужается как будто.
Самый мощный,
самый сильный гром
Отдается солнышку на милость.
А в лугах цветочный перезвон —
В лето ли, в тебя ли я влюбилась?
***
Снова мысли, и
снова проблемы…
Недосказанность чувств или слов?
В моей памяти будто пробелы,
Словно жизнь — эпизоды из снов.
Только отзвук
далекого эха…
Жаль, что я не расслышала фраз.
По волне пробежала помеха,
И сигнал почему-то угас.
Снова буквы.
Цветные чернила.
И скользит по бумаге перо.
Я рукой написала красиво:
Детство кончилось. Детство ушло.
Лабиринт
Хочу куда-нибудь
уйти
И никогда не возвращаться.
Хочу кого-нибудь спросить,
Но люди могут ошибаться.
Хочу свернуть с
прямой тропы,
Но я не знаю поворотов.
Хочу взлететь до высоты,
Но где они, мои высоты?
Хочу не глядя в
мир шагнуть,
Но будет больно оступиться.
Хочу мечты свои вернуть,
Но я боюсь, что им не сбыться.
Так где же выход
мне найти
Из лабиринта (как непросто!)?
Смогу ли я его пройти,
Пока душой еще подросток?..
***
Я открыла тетрадь
В ожидании чуда.
Даже негде писать —
Твое имя повсюду.
Дарья Лазарева
Страннику
Когда-нибудь
смолкнут бессильные звуки…
И, ветер обняв на просторах чудес,
Протянешь ко мне свои нежные руки,
И солнце сгорит среди вечных чудес.
Не выдержав страха и вечной погони,
Попросишь приюта у
чуждых земель,
И странные ноты чувства затронут,
И сердце окутает сладостный хмель.
В запутанных нитях рассказов,
историй,
В бессвязной попытке хоть что-то
понять
Отыщутся знаки забытых теорий
И старая вера с желаньем летать!
Ответь, милый странник,
вопрос не так сложен —
Ты бродишь по миру и ищешь ответ,
Ты легок, как тень, как зверь,
осторожен,
Идешь по дороге из прожитых лет.
Ответь же мне, путник,
кого ты здесь ищешь.
И чья же печаль зажата в ладони?
Я буду идти за тобою по крышам,
Но ты не считай меня частью погони.
Свободный от лести, иди по долинам
И просто мечтай в скупые
мгновенья…
А мне суждено быть росой в паутине,
Едва уловимою спутницей-тенью.
Он не пришел
Он не пришел…
вчера, сегодня…
И, может, завтра не придет.
Тоска застыла безысходно,
И только вечность ждет.
Он не пришел. И в
мыслях пусто.
И только звезды за окном
Мечтают тихо об одном,
Чтоб заглушить другие чувства.
На всех дорогах
тишина.
Моя душа, будь чуть построже!
На вдохе я опять одна,
На выдохе, наверно, тоже.
На вдохе я опять
одна…
Он не пришел. Что это значит?
В окне висит одна луна…
А вдруг не может быть иначе?
***
Дайте моря
кораблю,
Дайте птице поднебесья,
Дайте мне сказать “люблю”
Этой жизни, этой песне.
Дайте грома
тишине
И луне — темнее ночи.
Дайте высказаться мне,
Ведь молчать нет больше мочи!
Дайте птиц всех
отпустить,
Быть родней стихии водной.
Дайте всех понять, простить
И хоть раз побыть свободной!
Окно во двор
Окно во двор и вид
на ночь,
А дня здесь нет, простите — выцвел.
Все птицы улетели прочь.
А вместо счастья — красный вымпел.
Конечно, тесно
здесь, на дне,
Но что поделаешь? Такая
Судьба, видать, досталась мне,
Хоть и обещана другая…
И, как всегда, не
закрывая двери,
В молчаньи темных коридоров
Я ухожу шагами мерить
Дворы чужие полувором.
Я слышу боль
чужого плача,
Я слышу зыбкий голос мага.
Мой путь, как все другие, начат,
Но я не сделала и шага.
Окно во двор и вид
на боль —
Захлопнуты стальные ставни:
“Вчера рассыпали мы соль…”
Закройте души: это ранит.
Сквозь снег и
грусть иду на свет.
За снег держусь, за вечность — нет.
Держусь за снег, за лай собак,
Перехожу на тихий шаг.
А час, как вдох,
как выдох — два.
Среди дорог схожу с ума.
Потерян мой покой, уют…
Иду назад, но там не ждут.
Иду вперед — меня
там нет.
Сквозь снег и лед мерцает свет.
Мерцает грусть и снегом жжет.
Не ждут… И пусть… Но небо ждет!
Татьяна Гарбар
***
Летела дымка,
и часы,
как сердце,
в комнате стучали
и ничего не замечали.
А мысль,
сложившись
в два крыла,
ткала желание
молчаний.
***
Что рисуешь ты,
дерево?
Что рисует твой лист?
И не те ли рисунки
я отгадываю на ладони,
вырисовывая свои дни?
***
Я встаю на
четвереньки,
превращаюся в дымок,
и никто мне не навесит
свой сверкающий брелок.
Любовь Стасюк
***
Нитка бус
рассыпается днями —
Ни собрать, ни поднять.
Мою память о детстве, о маме
Все пытается время отнять.
Снег колючий, колючий шиповник
И колючий от старости век.
Помнишь елку пушистую? Помню!
Елку — в яблоках. И — фейерверк.
Как смеялись, как грелись у печки
И судьбы не желали другой.
Мы-то думали: жизнь — это вечность,
Оказалось — бенгальский огонь.
***
Дождь то птицей
летит,
То змеится в саду…
Мне б осенний мотив
Да без горестных дум,
Без холодных ветров
Над замерзшей водой…
Мне б под самый Покров
Стать, как снег, молодой.
***
Какое бормотанье
дня:
Течет вода с небес и веток.
Еще желтеет сада ветошь,
Но в лампе осени огня
Все меньше. Незачем теперь
Описывать, что я любила.
Какую ни откроешь дверь,
Все это было, было, было.
Какую книгу ни возьми,
Везде любовь смешалась с кровью.
Но в эти, с тусклым светом, дни
Меня еще зовут Любовью…
***
Небо молочное.
Снег
Родину не забывает.
Сад, заскучавший в окне,
Светом своим одевает.
Прячет
подробность земли
Каждую и некрасивость:
Прелой листвы колеи,
Пижму, что озолотилась.
Травы, уставшие
жить,
Страхи мои и сомненья.
Вот он, летит и кружит,
Падая в стихотворенье.
***
Прости, земля, я не
успела
Запомнить травы, птиц, зверьков…
Лица реки не разглядела
Из-за порханья мотыльков.
Из-за морщинок
волн веселых
Я не увидела в воде
Рыб неподвижных и тяжелых
С песком времен на чешуе.
Но, близоруко
щурясь миру,
И без названья каждый куст
Я так люблю. Осталось глину
Найти для лепки этих чувств.
***
А всего-то
хотелось, чтоб пели
Иногда, а любили — всегда.
Чтоб со стен с ясных фото глядели
Мать, отец, а в окошко — звезда.
Чтобы стол. Чтобы
чай. Но вначале
Утро. Август. Плоды и шмели.
Руки женщины ветки качали.
Листья легкие тельца несли.
Просыпались для
резвости дети,
В каждом облаке видя коня.
И на белом на утреннем свете
Все по имени звали меня.
***
За что цепляюсь в
жизни этой?
За полдень, что в окне возник,
За сумерки, что после света
Не опоздали ни на миг.
И за целебный
лепет сада,
И за бесхитростную речь
Дождя, за то, что мне не надо
Все это ревностно стеречь.
Придет на ум кому
едва ли,
Что мне важнее всех вещей,
Чтоб птицы в небе ликовали,
Чтоб ветерок гулял ничей…
Ассоциация
творческих союзов “Созвучие”
(Новоуральск)
Председатель — Галина Аверьянова
У новоуральской ассоциации творческих союзов — уже солидная биография. На ее счету — и несколько выпусков “Литературного окна”, сборника стихов и прозы, и участие в “Антологии поэзии закрытых городов”, и сборник стихов новоуральских поэтов “Созвучие”.
Поэзию Новоуральска представляют Оксана Калошина, воспитанница литературного объединения “Серебряное перышко” при центральной городской библиотеке, Ирина Черкашина, логопед-дефектолог, Эмилия Черепенина, Ярослав Юркевич и Александр Никитич.
Оксана Калошина
***
Потемнелый холст
от мрака.
Словно призрак, силуэт.
Рядом с ним лежит собака,
Что забыла про рассвет.
В сквозняке
озябший голубь
Сел на рамку и уснул.
Под навесом сохнет желудь,
К паутине пух прильнул.
Нарцисс
Звездную пыль ты
развеял рукой,
Самый желанный,
Милый нарцисс, обольщенный луной,
Благоуханный.
В синих глазах
твоих множество нег,
Мелких росинок.
Длится, наверное, тысячу лет
Наш поединок.
Все для тебя: и
воздух, и твердь,
Мысли, желанья;
Но для тебя, изначально и впредь,
Скрыто страданье.
Эмилия Черепенина
***
Так вода
замерзает. Так пыль оседает без
ветра.
Так рождается вечер в глазах, а
потом и в сознаньи.
Так крадется усталость, собой
подминая желанья,
Оставляя одно: спать и спать. И не
надо рассвета.
Отчего ты устал?
Может, сердце твое ослабело?
Или холодом тянет от редких
уклончивых писем?
Или враг-календарь беспощадно
ускорил бег чисел,
Жизнь твою подарив уж давно
надоевшему делу?
Наслоения дат —
словно мусор в корзине привычки.
Стал искусственным свет так удачно
усвоенных истин.
Ты в любимом саду клеишь к веткам
бумажные листья,
Тратя силы на то, чтоб смотрелось
как можно приличней.
Вот скатать бы все
в ком, обмотать бы крест-накрест
веревкой,
Закопать где-нибудь, прочитать
отходную молитву
И тем самым прервать за изжитые
радости битву,
Просто взять и уйти, не стараясь
быть умным и ловким,
По замерзшей воде,
по слежавшейся корке из пыли,
Задыхаясь от слез, обзывая судьбу
непутевой.
В поредевшем саду перед веткой так
горестно голой —
Как прощенья просить, чтоб хоть
почки на ней не застыли?
***
Не о любви я плачу
по весне.
Весь мир мой тает, капельки роняя,
Не по твоей, не по моей вине,
А по слепой естественности мая.
Неверный май у
северных лесов,
Он так небрежно дарит обещанья,
То на поляну бросит горсть цветов,
То снегом их осыплет на прощанье.
По талым хлябям я
брожу одна
На перепутье меж зимой и летом
И все пытаюсь вычерпать до дна
И плеск, и плач вопросов без
ответов.
И рвусь назад к
наивной чистоте
И легкости кружащегося снега
И не вернусь к уютной простоте.
Ушла она, и не осталось следа.
Я собираю
капельки цветов.
Наверно, это признак измененья.
Их аромат как эхо зимних снов
И как намек на прелесть
пробужденья.
Александр Никитич
Умирало лето
А купол неба был
из чугуна,
И горизонты улеглись в холодной
мгле,
Куда ни кинь, любая сторона
В дожде лежала. А на небе тлел
Неясный диск. И капли по лицу
Стекали — август подходил к концу.
И тяжело так лето умирало,
И в сером, мутном воздухе витала
Неясная печаль неведомо о чем,
И солнце обессилевшим лучом
Скользило лишь по вымокшей земле,
Не согревая. Но его ль вина?
И горизонты мокли в серой мгле,
И небо было все из чугуна!
Дождь
Сквозь черноту
листьев лилось расплавленное
солнце,
Белесое небо маревом знойным
туманилось.
Облаков полоски были как из воздуха
сотканы,
Проступая чуть-чуть, очень стерто,
самую малость.
Стрекотало. Звенело. Далеко
слышались звуки,
Духота лежала вязкая и неподвижная,
Петух излагал азы гаремной науки
И подтверждал их шумной практикой
жизни.
Но вот горизонт потемнел и молний
отростки
Вдруг исчеркали воздух, густой и
тревожный.
С реки, с удочками, бежали
подростки,
Проявляя, естественно, здравую
осторожность.
И небо треснуло, разломилось на
части,
Упали стеною плотной небесные воды.
Какое же это было великое
счастье —
Купаться в струях дождя и пить
изумительный воздух!
А небо — все из прохлады и
ароматов —
Сверкающими жгутами продолжало
струиться,
Но кто-то вдали солировал вычурным
матом.
Всем не угодишь, как говорится.
Ирина Черкашина
***
Грядет сентябрь,
ни на кого не глядя,
И в знак его приблизившихся слез
Мелькают золотистых листьев пряди
В прическах молодящихся берез.
Свой путь еще
одним июлем пройден…
Кусты отяжелели: только тронь —
И черные
жемчужины смородин
Посыплются в раскрытую ладонь
Бесконечность
Весь мир конечен:
воды, облака,
Деревья, травы, звери, люди, стены,
Любовь, несчастья,
клятвы, перемены…
Как капли, тают в вечности века.
Пусть кажется: дорога далека.
О, не ропщи, ведь звезды тоже тленны,
И боль, и благодать земного плена —
В анналах судеб краткая строка.
Хоть раз замри, останови свой
взгляд
На том, о чем в миру не говорят,
И воплоти по воле вдохновенья
Увиденное в знак своей рукой,
Чтоб цепь подобных знаков, смыслов,
звеньев
Была бы бесконечною строкой.
Ярослав Юркевич
***
Свези меня, мамка,
в деревню,
Где утром кричат петухи
И солнце восходит издревле
Над берегом синей реки,
Где ходят
мальчишки в ночное
И лес подступает к домам,
Где пьют молоко парное,
Где утром молочный туман.
Свези меня, мамка,
в деревню,
Ту самую, за рекой.
Там кот на крылечке дремлет,
Там всюду тепло и покой.
Там есть для людей
и скотины
Простые, с любовью, слова.
Там дед месит жирную глину,
А бабка плетет кружева.
Свези меня, мамка,
в деревню,
Где пчелы над лугом гудят,
Где заревом небо и землю
Румянит июльский закат.
Хочу научиться у
деда
Пузатые кринки лепить.
В деревню, в деревню — на лето
Свези меня, мамка, пожить.
***
Мир безутешен без
веры в святость,
Сгорит, как порох, земная радость.
Все преходяще — дела и мысли.
Что приготовишь грядущей жизни?
Все неживое с себя
смываю,
Дверь приоткрою, и стану с краю,
И буду слушать
живое слово.
Дуща трепещет — взлететь готова.
Глядите, люди: там
с колокольни
Она вспорхнула пичугой вольной.
И, разлетаясь со звоном вместе,
Душа разносит благие вести.
Галина Аверьянова
***
Скажите, где живут
любовь, тепло и нежность,
Где улица Добра, где переулок Грез?
Стоят вокруг дома, в которых
неизбежность
Обиды и тоски, невыплаканных слез.
Не говорит никто,
где души лечат сказки,
Где мыльных пузырей эфирная мечта,
Где горы изо льда, забытые салазки,
Где родственной души живая красота.
Какой волшебный
жезл сердца нам разморозит?
Где зазвенит капель и кто растопит
лед?
А может быть, придет к нам сказочник
и спросит:
“Чье сердце здесь болит?” — и за
руку возьмет.
Но пеленою —
дождь, и сумраки сгустились,
И сказочника нет, и на пути темно…
А сердце все болит, и где-то
заблудились
И нежность, и любовь, а впрочем —
все равно.
***
Возьму закат
сиреневый,
Прижмусь к нему устами,
И кожею шагреневой
Ненужный день растает.
И станет все
расколотым,
Растерзанным, незримым,
Не совместимым с опытом,
Уму непостижимым.
Я в голубую
изморозь
Шагну, как в избавленье.
Начну молиться истово,
Чтоб Бог послал прозренье,
Чтоб дал нам силы
выстоять,
Печаль и боль развеял,
Чтоб мир распятый выпрямил,
Соединил и склеил.