Перевод Дмитрия Сильвестрова
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2002
Тоннюс Оостерхофф
(1953) — известный нидерландский
поэт, романист, эссеист.
Публикуемые стихотворения взяты из
сборника “Boerentijger. Gedichten”. De Bezige Bij,
Amsterdam, 1990.
СКАЗКА
Сначала — тьма
слов никак не кончалась.
Прийти, остаться, встретить,
случаться.
Затем — в дубовые двери стучаться.
Одна, чуть
заслышав шаги, запиралась.
Другая скрывалась от ищущих взоров.
Третья гласила: “Нет входа без
маски”.
Войдя, он увидел
праздник, как в сказке:
принцессу в кругу неподвижных
танцоров.
И с поцелуем склонился к невесте.
Вот уж столетье,
как ей предсказали:
она обвенчается с ним в этом зале.
Он берет ее за руку. Теперь они
вместе.
ТАЙНЫЙ АГЕНТ
Я сам все уладил:
чужое имя
и отель, где никто нас не отыскал бы.
Его силу, малый рост,
немногословность,
его гладкие коричневые подметки я
сам придумал.
Спокойствие, с каким он все это
проделывал,
чтобы заставить меня признаться.
Удар током, кофе-гляссе, бамбук,
пустая надежда;
в допросах третьей степени он был
подлинный мастер.
Уходя, я во всем, чего он хотел,
поклялся.
Я убил, предал и
лжесвидетельствовал.
Я кричал больше, чем он когда-либо
слышал,
и подтвердил: эта встреча никогда
не имела места.
Перевод Дмитрия Сильвестрова.
Ремко Камперт
Ремко Камперт
(1927) — известный нидерландский поэт
и прозаик, автор ряда поэтических
сборников и нескольких романов.
Публикуемые стихотворения взяты из
сборника “Dichter”. De Bezige Bij, Amsterdam, 1995
НЕ ПОВЕРИТЬ
Не поверить
что я как мальчишка
пишу стихи
о серебряной белизне березы
а вокруг меня
грандиозное пьянство
высвобождения
вода превратилась в виски.
Всё лакало и спаривалось
вся Европа была одним огромным
матрасом
и небо — потолком
в третьеразрядном отеле.
А я, робкий малый,
должен был
воспевать чистоту березы
и ее листвы скромную роскошь.
ГЕР. КОУ. В ЛЕЗ-АББЕ
Свежевыбритый
поэт сидит у себя в саду
бабочки порхают
вокруг его бравых усов
пилот спитфайера
возлюбленный Айс. Дункан
его кирпично-красные щеки
сияют от удовольствия
он пьет вино
и хлеб разламывает
смакует мясо
надкусывает словцо
ясным днем
которому рано или поздно
никогда не будет конца
Перевод Дмитрия Сильвестрова.
Геррит Коувенаар
я никогда
Я никогда не хотел
ничего кроме как:
мягкими делать камни
огнем делать воду
дождь делать из жажды
и пусть мороз был все злее
в жаркий день жалили осы
хлеб был то солон, то сладок
и ночь то черна, как должно,
то белым-бела от неведенья
иногда я путал себя со своей тенью
как можно слово спутать со словом
скелет с собственным телом
часто день и ночь были того же цвета
и бесслезны, и глухи
но никогда ничего кроме как:
мягкими делать камни
огнем делать воду
дождь делать из жажды
дождь идет я пью я жажду
последние дни лета
Осы все более
вялы, слепни все реже,
мухи зеленые серы, ангелы — там,
здесь ничто
не восходит на небо, горит все
слабее
это последние дни, или, скажем,
—
последняя тишь
лета, последние
пламена года, и лет
что было, живет всегда лишь
мгновенье
и все зримое ясно имеет черные
кромки
пора уже выписаться, этот сад
в саду запереть, непрочитанной
книге
конец сберечь, пора уж умолкнуть
умолчи о том, как срывается с губ
речь, как землей засыпают стихи,
ничей рот
не расскажет, что здесь
перезимует…
Перевод Дмитрия Сильвестрова.