Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2002
В мелькающих бешеным калейдоскопом выставках всё реже приходится встречать вернисажи, целиком отданные светлому и водопроницаемому искусству акварели. Считанные художники остались верны ему — не выдерживающему тест на смываемость, и до сих пор не перекинулись на долгопрочное масло, продолжая разводить мягкой кисточкой свои акварели. Среди них, немногих, и Сания Казанцева — первой скрипкой в поредевшем оркестре. Сания, более чем наглядно доказавшая, что якобы немодная, некоммерческая и т.п. акварелистика может и восторги вызывать, и собирать почитатателей у престола. Ее нынешний успех, пускай негромкий, не сногсшибательный, стоит десятка иных богато разрекламированных помп на пустом месте. А ты попробуй-ка теперь без отрепетированных скандалов, без поджаренных темочек обратиться в художника с иголочки. Не расчленяя и постомодерново микшируя, а по старинке выводя цветочные рапсодии, от которых кроме тихой радости — чего еще ждать?
А что может быть сложнее, чем нарисовать цветок? Помня, сколько раз и какие мастера разворачивали на своих картинах душистые натюрморты. Рисунок, запечатлевающий цветок(ты), — это почти всегда балансирование на грани; штрих мимо — и уже пошлость или непроходимая вторичность. Вся закавыка в простоте “предмета”, в его кажущейся доступности, что там — пестик-тычинка.
Сания Казанцева, если рассудить, занимается массовым искусством. По крайней мере, ничего “непонятного”, какого-то двойного дна в нем нет. Оно для всех и потому обязано быть предельно лаконичным и идеально сделанным. Это живопись настроения, которое должно проявляться в почти незаметных нюансах и передавать чувства открытым текстом, иначе и краску незачем переводить.
Художественная манера Сании Казанцевой подчеркнуто импрессионистична. Ускользающая чистота белого листа под набегом свободно движущихся, танцующих, пульсирующих красок завораживающе чувственна, как намокающее под дождем тонкое девичье платье, сквозь которое начинают, пусть неявственно, проступать очертания доселе скрытых великолепий.
Акварель у Казанцевой никогда не безмятежна и не расслаблена, она похожа на накатывающуюся, вспененную прибоем волну, она неизменно взволнована, смущена, всплеснута. Это моментальный отпечаток водоворота смешивающихся в сложный коктейль оттенков, весь — в застывших на лету брызгах.
Это обычно джазово цветовая импровизация на заданный сюжет. Сюжет в казанцевских акварелях — запутанный поиск секретной формулы букета. Букет — маленькая модель галактики, где кружатся Планеты цветов на стебельках по своим извилистым траекториям. Идеальный букет может составить только парад планет, единственно удачное цве-точное сочетание, вырванное из буйного хаоса оранжереи. Порой какой-то один недостающий элемент в общем аккорде гаммы или чуть более перенасыщенный яркостью колер способны разом поломать всю мелодию композиции.
Сания стойкая противница карандашных эскизов, и в тот момент, когда её глаз слышит ясно уловимый диссонанс, иногда в почти завершенной уже работе, она просто переворачивает лист обратной стороной (щадя дорогую фактурную бумагу) и начинает писать заново, что-нибудь совсем иное, ничем не напоминающее предыдущий набросок.
Она декларирует живую импровизационность, технику, как бы это выразиться, отпущенной кисти, работу на чистом вдохновении. Без напряжения. Ей присуще стремление к размытому, смазанному рисунку. В этом, кстати сказать, заключается характерное отличие творчества Казанцевой от знаменитой московской школы Сергея Андрияки, держащей твердый курс на ювелирную пропись, писание с натуры, доведение “картинки” акварельными средствами до глянцевости масляной живописи, когда с удивлением сверяешься с этикетажем — неужто и впрямь “бумага, акварель”.
Сания Казанцева предпочитает вольницу, фейерверковую россыпь своих любимых маков, ромашек, лилий, васильков, глициний, гладиолусов. Безыскусных и с аристократическим изыском одновременно.
Пробует себя художница и в сопредельных изобразительных пространствах, обращаясь к декоративно-прикладным экспериментам. Совершенно удивительными получились несколько ковров, сотканные по её эскизам. (Жаль, в скобках заметим, что люди, причастные к этому интересному начинанию, оказались не совсем честны, ну да Бог с ними.) Успешно освоила Сания и безрезервный батик. А на последней её выставке, названной, кстати, “Светоносная аква”, с неожиданным свистом ушли (неуместно будет сказать по отношению к материалу, что “с молотка”) расписные фарфоровые тарелки.
Цветы, цвета, цветенье и процветание, и если в вашем садике растёт одна картошка, вам остается только поселить у себя в комнате на стене маленькую акварельную клумбу в раме и под стеклом. С любовью от Сании Казанцевой.
Евгений Иванов