Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2002
Андрей Ильенков — родился в 1967 г., окончил филологический факультет Уральского университета, аспирантуру. Стихи и проза публиковались в журналах “Урал”, “Пастор Шлаг”, “Красная бурда”, в “Литературной газете”, в альманахах “Формальная поэзия Екатеринбурга”, “Рука на плече” (Екатеринбург), “Вавилон” (Москва). Живет и работает в Екатеринбурге.
Как прекрасен наш Рим
Машенька
Листопад,
листопад!
Клены выстроились в ряд,
Желтый, красный, золотистый
Карусельщик-куролес,
И вороны, как фашисты,
Громко каркают с небес,
Вниз говешками кидая
По затылкам, хохоча
И ширяя — Дар Валдая,
Звон трамвая-лихача!
Шел я к ляду, шел я к богу,
Вдруг навстречу мне она,
В сапогах на босу ногу
И, похоже, тоже на…
Осень свищет, как злодейка,
Нам и стремно, и смешно,
Мы купили за копейку
Развеселое вино.
То-то славно завертелось
Без закуски натощак!
Как бы нам с тобой хотелось
Брык со стула прямо щас,
На листве, на плитах серых,
На всегда-всегда-всегда!
Нас вороны не обсерут,
А обсерут — не беда!
Потому что ты смешная,
Ну а я того смешней,
Мы пойдем, листву пиная,
Пировать в подъезд ко мне:
На обед — бычки в помаде,
На десерт — курносый нос,
Перепутанные пряди
Жирных пепельных волос,
Ангел Мэри, пей помои,
Лей до края в решето!
Солнце, ветер, осень, двое
Христа ради ни за что.
* * *
С окраин
сосен не снесли
И снег слепил весь год,
А перед смертью вдруг вдали
Зазолотел заход.
Сверкнули
ризы жениха
В подолах вдовьих дох.
Сегодня небо цвета “х”,
На нем немыслим Бог.
Сегодня день,
и завтра день,
Где “n” похож на “nю”.
За то, что я похож на тень,
Теперь ее казню.
Я вынес
сердце на панель,
Пилою напитал,
Топи меня, сонорный “л”,
Как я тебя пытал,
Как я любил
размеры стоп
“Зеленоглазых фей”,
Люби меня, журнальный коп,
Законный свой трофей!
Я на цепи
глумливей всех
За братика молюсь,
Какая грязь — горячий цех
В мохнатом сердце “Лю. С.”.
Молчок!
В белое
здание с синими окнами
Тучи ползут по-пластунски,
врывается
Ветер сквозь щель. В помещении
огненном
Движется что-то, и голос срывается:
“Здравствуйте,
девушка, как вас по отчеству?
Милая, знаете — жизнь удивительна!
Вам и не снилось, как много вы
можете,
Сколько узнаете, сколько успеете!”
Дрогнули
руки, и спички рассыпались,
В капельки пота на лбу
превратились,
Стрелки по лентам катились и выпали
В тесто культуры под мякотью
“Чили”.
В белое
здание с синими солнцами
Вечер стучится костяшками
красными,
Там за оконными рамами сонными
Движется что-то ужасное грязное
Боком собака ко мне
За рекой
ледяной синих вен Беломор
В ранний час начинали облаву,
За рекой, где больной, как Чапай, от
шальной,
Я подумал и выбрал поплавать.
Мне киты и пираньи отгрызли, увы,
Отстрелили последнее пузо,
Обкормились пиявки внутри головы,
Но я выполз на берег медузой.
Да, я выполз, как летчик из лесу
худой,
Но ошибся от скорости шибкой:
Не привратник седой, а фашист
молодой
Задает мне вопрос на засыпку.
И я вижу: собака, что спущена им,
Звонко лает и хочет кусаться.
Оглянись, оглядись, как прекрасен
наш Рим,
Если боком его не касаться!
Вижу! Розовый берег, покинутый мной,
На восходе планеты отрадной.
Близок рай за спиной, как за крепкой
стеной.
Жаль, что пешки не ходят обратно.
А вообще-то не жаль, потому что не
раз
Блудный ферзь, поминутно кидаясь
Бумерангом в окно, убеждался, что Аз
Есмь Адам, исключенье из Рая.
* * *
Умные вещи,
дубовый коньяк,
Мертвые души.
Леди не движется, Леди Зима,
А ты без перчаток.
Ты понимаешь, что это кино
Только для белых.
Я заподозрил, что эта земля
Только для взрослых.
Ты ошибалась,
считая меня
Только для белых.
В грязной харчевне украли часы,
Сутки и годы,
Ты танцевала, а я вытирал
Пятна от взглядов,
Я заподозрил, что ты, как и все,
Только для взрослых.
Мне говорил
один умный мужик:
“Будьте как дети”,
Но мужиков не пускают на бал,
Что же мы ловим?
Елка в шарах золотых, за стеклом
Плавают рыбы,
Ты догораешь на вьюге — оставь
Пару затяжек.
Первый август
У
вокзала-клавесина
Одноногая вдова.
Накатило — голосила —
Скрежетала, чуть жива.
Льется голос леденцовый —
Оказался ледяной.
Напомаженный перцовой,
Пластырь губ орет войной.
У пацанки звонкий, четкий
Голос жести и нахрап —
У чернички пальцы четки,
Погляди-ка, а у баб —
Сколько грязи намесила,
Все на платье пролила,
Ничего не закусила,
Загорела и дошла.
За медали, за мониста
Медной дани на картуз
Разлюбила гармониста —
Полюби червивый туз.
Ой вы, кони тыловые,
Власяные пояса,
Вы петлицы голубые —
Небольшие небеса.
Бабья осень — губы всмятку —
На прожарке ветерка.
По привычке всухомятку
Юбка в скатку — облака.
От трофейной сигареты
Закружилась голова….
…………………………
* * *
На взлете
вздорного аккорда
Мне светофорный незнаком
Из-за угла ударил в морду
Зеленым круглым кулаком.
Троллейбус, громыхая задом,
Рванулся с места, как бизон, —
И мертвых бабочек опада
Покрыла бархатный сезон.
Водитель ясно поучает,
Что сдачи нет… Стрела-печаль
Из черноты первоначальной,
Пронзив салон, несется вдаль.