Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2002
Юлия Матафонова — театровед, критик, журналист, заведующая отделом культуры газеты “Уральский рабочий”, автор книг “Свердловский драматический” (1980), “Кумиры сцены” (2000), “Эрнст Неизвестный: древо жизни” (2001).
Новая
публицистика,
или Любовь к кино
Конкурсную программу ХIII открытого фестиваля документального кино “Россия”, прошедшего в Екатеринбурге в начале октября, я определила для себя как “караван историй”. Наверное, это достаточно точно, во всяком случае характерную тенденцию нынешнего года эти слова выражают.
В самом стремлении определить, назвать, уловить общий знаменатель ничего удивительного нет. Просто так легче выявить тенденцию более протяженного времени. Помнится, о прошлогодней программе мне довелось писать как о программе, в которой сумела сказать свое слово кинематографическая молодежь. Именно молодым принадлежало большинства самых звонких, программных картин. Нынче по возрасту режиссеров главные картины распределились более равномерно. Снова были обещающие дебюты, но, наверное, все-таки более интересным оказалось наблюдать за следующими шагами дебютантов недавних лет.
Они не обманули возлагавшихся на них ожиданий, и еще раз убедили в том, что на смену старшему поколению быстрой походкой движется поколение среднее, или та молодежь, которая к этому поколению приближается. По-прежнему в процессе формирования фестивальной программы отборщики убеждались в существовании большого количества кинопродукции среднего уровня, в продолжающемся преобладании “телевизионного” кино, а точнее —некоего симбиоза документальной картины и телевизионной передачи с преобладанием текста над изображением, с большим количеством маячащих в кадре “говорящих голов”. Существеннее, что в этом потоке не затерялось кино как искусство, которое просто осваивает новый способ существования — на телевидении, которое его в основном производит, да и показывает. По-прежнему, помимо ТВ, собственно документальное кинопроизводство сосредоточено на нескольких киностудиях Москвы, Петербурга, Екатеринбурга, и все меньше снимают кинодокументалисты более мелких студий. Все больше и больше становится видео. Но если, как говорится, процесс пошел, его, очевидно, не остановить. Что есть, то есть, и сие от нас не зависит. Плодотворнее посмотреть, какое кино, и о чем, делается сегодня.
Во-первых, требует осмысления событие, наделавшее в Екатеринбурге немало шуму. Я имею в виду объявление Главного приза и те объяснения, которые после окончания торжественной церемонии давало на заключительной пресс-конференция жюри во главе с маститым Глебом Панфиловым. Приз этот был присужден картине “Мамочки”, снятой на московской студии “Вертов и К” режиссером из Ростова-на-Дону Александром Расторгуевым, о котором заговорили еще начиная с первого его фильма “До свидания, мальчики”, бывшего в конкурсной программе нашего фестиваля в 1997 году.
Жизненный материал, отображенный в “Мамочках”, не просто новый, актуальный, острый, но — шоковый. На экране дно жизни, или почти что дно. Событийная драматургия зиждется на ситуации вокруг ожидаемого рождения ребенка у пары, не связанной прочными отношениями, хотя режиссер и заявляет, что снял “чудовищно реальный фильм про любовь”. Если же быть точнее, то на наших глазах решается, быть или не быть этому ребенку вообще, потому что мать парня — будущего отца категорически протестует против не устраивающей ее любовной связи и отказывает сыну от дома. В доме девицы пьют мать, пьют отец, пьет сам парень, который не очень-то комплексует из-за образа жизни этой семьи. Мат, грязь. И — появившийся все же ребенок, которого акушерки долго не могли заставить дышать…
— Это фильм, который волнует, ранит, обдирает, будоражит, потому что все, что происходит на экране, касается каждого из нас, — сказал Панфилов. — Для меня это фильм о том, как нищета убивает человеческие чувства — любовь матери к сыну, любовь сына к матери, к любимой женщине, к ребенку. О том, что сегодня должно быть главным для наших руководителей. Они говорят, что сейчас у нас нет национальной идеи. А мне кажется, что она есть — это борьба с нищетой. Известно выражение: нищета духа. Но есть просто нищета, которая разрушает душу. Может быть, у кого-то создается впечатление, что перед нами чернуха. Но здесь не чернуха, а правда…
Панфилов откровенно признался, что просмотр картины был для него очень нелегким. “Сначала меня фильм раздражал, потом я задумался. А на следующий день ощутил позитивное воздействие этой картины”.
Вторя Панфилову, высказались и другие члены жюри. Полагаю, нечто подобное чувствовали и многие зрители. Сначала — неприятие грубости материала, потом —мысль, что фильм и его герои все время с тобой, что ты при этом думаешь не только о них, но и еще чем-то гораздо большем и всеобъемлющем, чем история, рассказанная в картине с названием “Мамочки”.
Перед нами был, безусловно, фильм-поступок. И если говорить о решении жюри, то и решение — поступок. Такой, который войдет в историю этого фестиваля, напомнив о том, что документальное кино на то и документальное, чтобы показывать правду жизни, в том числе самую неприятную.
Я бы даже сказала: “Мамочки” обозначили возрождение документальной кинопублицистики на новом этапе российской жизни. Если на фестивалях конца 80-х —начала 90-х годов это была публицистика политическая, связанная с отторжением общества внутренней несвободы, то сейчас очень точно найдена болевая точка внутри нынешнего российского бытия, уже после смены политического режима.
Удивительно, но фильм этот снят в одной из телевизионных структур. Случайность ли это или все-таки понимание, что заполонившие телеэкран “светские” разговоры и бесконечные гостевания на роскошных дачах, в квартирах и резиденциях наших безбедно живущих политиков, звезд шоу-бизнеса и прочей элиты — это еще не вся российская жизнь, а только ее бойко раскрашенная верхушка.
“Новая публицистика”, так энергично проявившаяся в “Мамочках”, хотя и в меньшей степени, но дает о себе знать и в других картинках. “Отпуск в ноябре” режиссера Павла Медведева — рассказ о жизни северного шахтерского поселка, откуда из-за безденежья не сбежишь, но и существовать в котором становится невыносимо. Горнодобывающее производство гибнет на глазах и, чтобы прокормить семью, шахтеры каждую осень вынуждены наниматься забойщиками оленей.
Еще одна “картинка с натуры” — зорко замеченный жизненный факт, имеющий быть тоже на Севере, только на этот раз — уральском. Факт, кому-то могущий показаться диким, абсурдным. В центре фильма “Свободная Лозьва” (режиссер Сергей Дерюшев, СГТРК), два учреждения, разместившиеся почти что рядом в далеком от центров цивилизации поселке, — колония для отбывающих пожизненный срок убийц и Дом ребенка, в котором собраны брошенные родителями и осиротевшие дети. И первые, то есть преступники, решают помогать вторым. Ассоциации и подтексты рождаются самые фантастические.
В ряде фильмов фестивальной афиши актуальный подтекст появляется через истории о конкретных, социально примечательных судьбах. На первое место в этом ряду я бы поставила ленту пермского режиссера Павла Печенкина “Два сына Язили Калимовой”. Как справедливо говорили на фестивале, документальный экран все ощутимее отдает хронику телевизионным новостям, сосредоточиваясь на собственно кино. Возможно, поэтому в фестивальной программе не оказалось, скажем, картин о чеченской войне, хотя тема эта отнюдь не исчерпана, а национальный вопрос, так обострившийся в последнее время, отражен в сугубо частном, семейном ракурсе.
Герои Печенкина живут в уральском селе, где издавна мирно сосуществуют татары и русские и не один раз уже, наверное, смешалась кровь. Потому русская мать и не удивилась “татарским” чертам своего сына, а татарская мать — русскому облику своего малыша. Это были дети, которых любили, растили в добре. А между тем в свое время подвыпившая акушерка перепутала новорожденных, и истина открылась через 22 года. Конечно, интерес к фильму в первую очередь держится на сюжете, но не только на нем. Мы волнуемся, наблюдая, как осознают смуглолицый Андрей и бледнолицый Дамир истинное положение вещей, как нелегко налаживаются отношения участников этой драмы. Видим, как на день рождения молодых людей впервые собираются вместе две семьи, и не умирает надежда, что каждая из семей вновь обретенного сына не потеряет, приобретя еще и второго.
Караван фестивальных историй был разножанров. Были тут истории-притчи, истории-судьбы, “истории из истории” и из повседневной жизни современных людей. Не так проста, как может показаться на первый взгляд, киноновелла “Последний срок”, снятая на студии “Азия-фильм” режиссером Владимиром Эйснером. Она о феномене парадоксального человека — ветерана Великой Отечественной войны, кавалера многих высоких боевых орденов, а “на гражданке” — вора, сейчас доживающего жизненный срок в доме для престарелых. Согласитесь, довольно странное проявление свободолюбия человеческой натуры!
Можно даже сказать, что личности, умеющие сохранить свою .внутреннюю свободу, пользуются нынче у кинематографистов каким-то особым вниманием. (Тоже знак времени?) Одна из таких внутренне независимых личностей — писательница из фильма молодого пермского режиссера Алексея Романова “Горланова, или Дом со всеми неудобствами”. Героиня живет, принципиально не обременяя себя заботами и предрассудками, характерными для обывателя.
Новеллу о доброте и женственности, сохраненных, несмотря на тяжкую инвалидность, Верой Васильевной Козаковой, как всегда увлекательно, с массой красноречивых деталей рассказывает в фильме “Извините, что живу” Алексей Погребной из Кирова — признанный мастер повествовательного жанра в кино. Традицию романного бытописательства, возможно, не без влияния А. Погребного, поддерживает его кировская коллега Людмила Пермякова в ленте о нелегкой судьбе талантливой народной певицы Любови Острецовой, сумевшей круто переменить свою жизнь.
И, наконец, пронзительно-трагическая история человека, ставшего невинной и страшной жертвой катаклизмов XX века, — “Давид” Алексея Федорченко (Свердловская киностудия).
Нельзя не заметить, что конкурсная афиша особенно четко разделилась на две составные части — документальное и научно-популярное кино, притом что научно-популярных картин было много. Казалось, сама практика мастеров экрана протестовала против объявленного переименования фестиваля — с этого года он стал фестивалем “документального кино” вместо фестиваля кино неигрового. Организаторы объяснили сей факт упадком “научпопа” как жанра, малым количеством и невысоким качеством производимых картин. Вот, мол, накопится у них материала, могут свой фестиваль открывать. Но сие несправедливо хотя бы уже потому, что из 40 конкурсных лент научно-популярные составили не менее четверти, не говоря о нарастающей в киноискусстве тенденции размывания жанровых признаков
Да и результат проведенного фестивальным пресс-центром зрительского опроса, во время которого было роздано полторы тысячи анкет, явно указывал на большой интерес к научно-популярному жанру. Оценив фильмы по шестибальной системе, зрители определили шестерку лучших фильмов, среди которых на первом месте (Приз зрительских симпатий) оказалась картина, стоящая на границе между документальным и научно-популярным кино, “Пассажиры из прошлого столетия” киевлянина Виктора Олендера. Да ведь и другие картины в этом списке фаворитов зрительского внимания были либо откровенным научпопом, либо содержали его черты. За фильмом Виктора Олендера следовали “Охота на ангела, или Четыре любви поэта и прорицателя” Андрея Осипова (Москва) — о поэте Андрее Белом, “Дзига и его братья” Евгения Цымбала (Москва) — о Дзиге Вертове и его двух братьях-кинематографистах, “Александр Солженицын. Жизнь не по лжи” Сергея Мирошниченко (Москва), “Сколько раз я вернусь. Петербург Михаила Шемякина” Сергея Цихановича (Петербург).
Почетное место заняли научно-популярные картины и в так называемой “десятке критиков”. Лидировали (Приз критиков) все те же “Пассажиры из прошлого столетия” (национальная кинематека Украины, бывшая студия “Киевнаучфильм”).
Факт зрительских предпочтений свидетельствует о многом. И о том — скажем об с радостью! — что “научпоп” явно выходит из кризиса и обнаруживает черты подъема, находя свое место в общеэкранном пространстве. Ну, и, конечно, о том, что на самом деле зрительный зал жаждет умного, содержательного кино (об этом свидетельствует и фестиваль). Портрет зрителя, жадно глотающего одни лишь американские боевики, — портрет заведомо искаженный, хотя и выгодный нынешним кинокоммерсантам.
Снова, как и на предыдущих фестивалях, все дни показа был переполнен зал Дома кино. Снова публика стояла в проходах и многие оставались еще на вечерний пресс-клуб. И, кажется, еще больше приходило на фестиваль молодежи. Студенты же, кстати, помогали пресс-центру в раздаче и сборе анкет, участвовали во вручении зрительского приза, наверное, самого дорогого для кинематографистов.
В заключение перечислю награды жюри. Кроме Главного приза (Гран— При) были вручены Приз за лучший полнометражный фильм (“Одинокий рай” Валерия Тимощенко, Краснодар); Приз за лучший короткометражный фильм — нежной и грустной миниатюре о преданности любящих, пронесенной через всю жизнь, “Любовь небесная” (режиссер Юрий Терещенко, Украина); Приз за операторское мастерство — Алексею Солодову (фильм “Отпуск в ноябре”, Петербург); Приз за лучший дебют — “Горланова, или Дом со всеми неудобствами” Алексея Романова (Пермь); Спецприз жюри — “История одной зависти” Вагифа Мустафаева (Азербайджан) — о противостоянии двух сильных личностей — Гейдара Алиева и Михаила Горбачева, когда оба занимали крупные посты в Кремле.