Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2002
Репетиция: Пьесы уральских авторов. — Екатеринбург: Уральское изд-во, 2002. — 460 с.
Первый сборник пьес уральских авторов, слушателей и выпускников курса “Драматургия” Екатеринбургского театрального института, “Арабески”, вышел в 2000 г. До этого, в юбилейном пушкинском году, была еще “Метель”, но в нее вошли по большей части соответствующие инсценировки, так что “Репетиция” — вторая книга оригинальных работ учеников Николая Коляды.
Пьесы сборника для небольшого круга авторов, объединенных местом, временем и руководителем семинара, неожиданно разные. “Репетиция” Ольги Бересневой, давшая название и всей книге — театральное произведение о театре же, и поэтому органично открывает сборник. Две пьесы Олега Богаева — своего рода опыты окончательной дегуманизиции драмы. В “Фаллоимитаторе” (готовится к постановке) героиня окружена множеством безжизненных персонажей, почти масок, и единственный ее близкий — резиновый манекен, да и тот в конце концов оказывается воображаемым; в “Телефункене” же действующие лица вообще радиоприемники. Чрезвычайно симпатичны миниатюры Анны Богачевой (“Пыль” и “Иллюзион”) — стильные и изящные, полусказочные, полудекадентские — именно таким мне представляется идеальный репертуар для камерного театра. Надежда Колтышева в пьесе “Семечек стакан” выступает еще верной ученицей Коляды; но в “Ментовской новогодней” (пьеса уже поставлена двумя театрами) отрезанная человеческая голова в мешке (к тому же беспрестанно называемая “капустой”) придает этому в общем гуманному, где-то даже доброму произведению искренний и несколько судорожный комизм. Радует Евгений Леончук: его “Die Mдuse (oder die Mauese)” и “Занимательная арифметика” — полузабытый ныне авангард в его чистейших образцах. Не знаю, насколько это сценично, но читать смешно. Пьесы Василия Сигарева (ставятся везде) выстраивают градацию по отношению к реализму: если “Черное молоко” вполне укладывается в традицию психологической драмы, то в жестком и лапидарном “Пластилине” сверхреальный план почти равен бытовому, а в совершенно уже фантастических “Фантомных болях” элементы чернухи (на которые Сигарев вообще редко скупится) служат лишь фоном для романтического гимна смерти как “очарованному Там”. Татьяна Филатова в “Торсе лысого кучера” воскрешает приемы старого доброго модернизма — чуть абсурда, немного психоанализа, по определению туманно, но отчетливо страшновато, потому что за туманом видны вещи слишком знакомые. Стихотворные сказки Татьяны Ширяевой “По щучьему веленью”, “Иван да Марья” и “Королевские страсти” — постфилатовские попытки писать в духе ярмарочного театра, и интересны именно как таковые.
Как видим, в смысле жанров и направлений есть что выбирать. Составитель (и, кстати, издатель) “Репетиции” мыслит сборник не столько объектом праздного чтения, сколько настольной книгой актеров, режиссеров и театральных директоров, и в этом смысле прямо цитирует Шекспира: “Помилостивей к слабостям пера: Их сгладить постарается игра”. Тут можно задуматься: читатель-то имеет дело не с “игрой”, а с “пером”; а если читатель — режиссер, то только от пера зависит, будет ли игра. Впрочем, я полагаю, что будет. Не могу молчать и по поводу замечательной обложки, на которой с театрального потолка (возможно, неба) в пустой (sic!) зрительный зал хлещет нечто черное (вероятно, молоко). Автор — Владимир Кравцев.
А. Ильенков