МИХАИЛ КОРЕЛИН
Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2001
Михаил Корелин
***
Никогда не
бывало так глухо!
Ухожу, никуда не спеша.
Как забытая Богом старуха,
Затаила дыханье душа.
И никто не
услышал бы стона.
Но когда уже не было сил,
Чей-то голос, до боли знакомый,
У старухи дорогу спросил.
Никого!
Только небо и поле!
Даже ветер пути не нашел!..
Далеко-далеко в этом море
Кто-то в белой рубашке прошел.
НА СМЕРТЬ БРОДЯГИ
Осень,
вспыхнув кострами рябин,
Отыграв то ли марш, то ли гимн,
Грянет в траур, в зловещую медь —
И душа перестанет болеть.
Затерявшись
в нескошенной ржи
Где-то в поле чужом, у межи,
Отражая в глазах целый век,
Будет долго лежать человек.
Упокой его,
Господи, душу!
Он ничьей тишины не нарушил.
Не шепчи ему, ветер, не вей!
Не ползи по щеке, муравей!
… Оба мы — не одно ли и то
же?
Не один ли нам во поле путь?
Не одни ли мурашки по коже?
Также силы не стало смахнуть…
***
Осторожной
гибкой кошкой,
Не боясь чужого глаза,
Рыжий стыд прикрыв ладошкой, —
Девка голая, зараза!
С тазиком
белья по снегу,
В шлепанцах на босу ногу,
Кинув
взгляд в мою телегу,
Перешла через дорогу.
Красным
жаром пышет попа,
Лист, прилипший к ней, — живьем!
Что нам, рыжим, та Европа!
За поглядку не берем!
***
Приклеил
тополь к сердцу
Листок календаря,
Скрипя, открыл мне дверцу,
Билет в тот день даря.
Светло.
Зеленый запах,
У воробьев — запой.
Тот тополь солнце в лапах
Несет над речкой той.
Висит, качая
крылья,
Та чайка над волной,
Под золотою пылью
Прощаются со мной
Та, с молодым
напором,
Река, и тот вокзал,
И те глаза, которым
Тогда не все сказал.
***
Каменка-речка.
Все громче — сердечко:
Старенький бабушкин дом в Барабе,
Дверь приоткрою, ступлю на крылечко
—
Каменка-речка течет по судьбе.
Каменка-речка.
Лишь ветер колышет
Над головою моей лопухи.
Страшно кричать: вдруг никто не
услышит,
Если опять нападут петухи!
Старый мой
страх. Он саднит, как заноза:
Все-то спасенье — забор за спиной!
Спереди, справа и слева — угроза,
А за забором — и речка, и зной!
Но ни души! Ни
шагов, ни движенья!
Только за речкою песня-гармонь…
В белой
косынке идет баба Женя,
Полная желтой малины ладонь.
***
На старом
кладбище пустынном,
Под мертво-белою луной,
В холодном воздухе полынном
Как крест блестит! Какой покой!
Какая тишь и
благодать!
Душа чего-то ждет и просит…
Как ту улыбку разгадать,
Что мертвый на губах уносит?
О чем молчит
цветок из воска?
О чем кричит театр теней?
При чем здесь — тонкая полоска
Зари и темнота над ней?
Зачем, как
будто бы руками,
Хватает глина сапоги?
Кто в спину шепчет из-под камня:
“Постой! Побудь! Не уходи!”?
Откуда так
уверен разум,
Переводя язык свечи,
Что он не сам придумал фразу:
“Живи, надейся и молчи…”
И почему на
этом свете,
Где свет звезды — всего лишь нить,
Не только некому ответить,
Но даже некого спросить?
…Отсюда —
три часа ходьбы.
Какая странная дорога!
Жизнь, по иронии судьбы,
Всего лишь — в трех часах от Бога.