Kobrin
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2001
Кунсткамера Кирилла Кобрина
Кирилл Кобрин (1964) — прозаик, эссеист, историк-медиевист. Окончил исторический факультет Горьковского государственного университета. Автор двух книг эссеистики и книги прозы, соредактор альманаха “Urbi”. Публиковался в журналах “Октябрь”, “Звезда”, “Новое литературное обозрение” и др. В “Урале” печатается с 1999 г. Живет в Нижнем Новгороде.
Ницше для чайников
Начну с автобиографической нотки. Я родился и вырос в городе, который почти шестьдесят лет носил имя автора “Буревестника” и “На дне”. Примерно раз в неделю (а то и чаще) я проходил по площади, на которой он стоял: в простонародных сапогах, в чугунной мещанской поддевке, с развеваемыми ветром усищами. Эти усы преследовали меня повсюду: на логотипе местной газеты, на школьном портрете, на обертке конфет “Горьковские”. Я считал их непременным атрибутом пролетарского классика. Каково же было мое удивление, когда я в университете узнал, что копирайтом на эти нечеловеческие в своей дикости усищи обладает загадочный немецкий философ, человеконенавистник и махровый реакционер, Фридрих Ницше!
Я привел эту историю вовсе не для того, чтобы потешить Мнемозину — музу воспоминаний. История с горьковскими усами, выращенными в подражание великому немцу, говорит нам об одном — о том, какой невероятно популярной фигурой был Ницше на рубеже веков. Идеи его философии превращались в бесчисленных персонажей тогдашней европейской беллетристики — от загадочного пошляка лейтенанта Глана из Гамсуна и балалаешных босяков все того же Горького до травестийного Сверхчеловека честертоновского рассказа; я уже не говорю о сексуальных заратустрах Арцыбашева. Ницше сразу превратился в поп-героя европейской культуры; его вагнерианство, его безумие, его странные отношения с Лу Андреас Саломе (продолженные уже после смерти философа поэтом Рильке) — все это вызывало бешеный интерес публики, мало смыслящей в философии, но много смыслящей в слухах и скандалах. Сестра несчастного безумца Элизабет, антисемитка и тщеславное ничтожество, довершила превращение Ницше из гениального философа в торговую марку: она досочинила за него последнее произведение “Воля к власти” и с радостью предоставила комментирование и публикацию трудов брата всякого рода нацистам. Дальнейшее известно. Приведу цитату из материалов Нюрнбергского процесса: “Его видение масс, диктаторски управляемых правителями, предзнаменовало фашистский режим. Ницше верил в высшую расу и превосходство Германии, в которой он видел молодую душу и неистощимую мощь”. Самое обидное для Ницше заключается в том, что почти все из цитированного — неправда. Философ пострадал из-за своего поп-двойника.
Ницше, конечно, был не первым мыслителем, чей общепринятый образ сильно отличался от привычного. Он не был мудрецом, известным только узкому кругу посвященных. Безусловно, у него были предшественники на ниве популярности: древнегреческие софисты и киники, Вольтер, Руссо, Шеллинг, Гегель, но их популярность носила все-таки верхушечный характер, в то время как ницшеанство стало именно модой. Рискну заметить, что так произошло еще потому, что на рубеже XIX и XX веков начинает складываться “массовая культура” в том виде, в котором она существует и сейчас. Ницше стал одним из ее первых героев.
Его книги, особенно “Сумерки богов”, “Антихрист” и, конечно, “Так говорил Заратустра”, можно было увидеть и в будуаре модной дамы, и в аскетичной келье социал-демократа. В 1897 году появилась книга Берга “Сверхчеловек в современной литературе XIX века”, где приводились многочисленные случаи буквально бытового воплощения идей Ницше; прежде всего, идеи “сверхчеловека”. Процитирую один абзац оттуда: “бывали случаи, когда человек ел руками и плевал вокруг себя во время разговора, чтобы доказать свою независимость, а другой… поил своего маленького ребенка водкой, чтобы сделать с течением времени из мальчика настоящего сверхчеловека”. После первой мировой войны популярность поп-идола по имени Фридрих Ницше еще более выросла. Немецкие милитаристы увидели в Заратустре не столько “сверхчеловека”, сколько “сверхюнкера”, что прискорбным образом отозвалось в нацистских превознесениях ницшеанства. С другой стороны, молодые европейцы, разочарованные во всех позитивных ценностях западной цивилизации, довольно быстро сообразили, что если нынче “закат Европы” (используя название модной тогда книги Шпенглера), то можно оказаться и “по ту сторону добра и зла”. Как писал Николай Бердяев: “Стадами стали ходить одинокие сверхчеловеки, вообразившие, что им все дозволено”. Публика лихо отплясывала под фокстрот “Сверхчеловек”, до тех пор, впрочем, пока он не сменился на “Хорст Вессель” и “Лили Марлен”.
Смехотворные обвинения Ницше в причастности к формированию нацистской идеологии, естественно, не имели серьезного значения для его популярности среди философов второй половины нашего века. Ницше продолжал и продолжает оставаться невероятно актуальным для многих из них: от Батая до Жижека; только вот широкой публикой он был подзабыт до революционных шестидесятых. Ницше вернулся в поп-культуру Европы под бесшабашный рок-н-ролл майского безумия 1968-го и остается в ней до сих пор. Для завершающей иллюстрации приведу цитату из издательской аннотации на комикс “Ницше для начинающих”, созданный Марком Соте и Патриком Бусиньяком. Итак: “Эта книга не только о скандальной жизни и значительных работах Ф.Ницше, в ней также отображена четкая картина трудного времени, в котором жил выдающийся философ. Вы встретите здесь светил той эпохи — Рихарда Вагнера, Бисмарка, Фрейда и Дарвина… Знаменитый ницшевский “союз троих”, его теория о сверхчеловеке, об Антихристе и нигилисте, о Заратустре, а также посмертное тенденциозное использование идей Ницше нацистами делают чтение захватывающим”. Конец цитаты. Добавлю от себя: и сделает ваши зубы белыми и крепкими.