Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2001
Андрей Танцырев — родился в 1957 г. в Свердловске. Окончил филфак УрГУ им. А.М. Горького. Автор нескольких поэтических сборников. Стихи публиковались в антологиях и периодике (Москва, Екатеринбург, Таллинн). Живет в Сауэ, пригороде Таллинна, работает телерадиожурналистом.
***
Я в лодочке любви отважился подплыть
к России-броненосцу. Нависает
огромный корпус над моей скорлупкой.
А где же Крым с Алуштой и Алупкой?
Россия-мать меня опять бросает!
То вниз, то вверх, и мнится: размозжит
меня о сталь блиндированного борта.
И вместо крови полнится аорта
морской водой и от волны дрожит.
1990-е
***
с Германией.
Арсений Тарковский
Мы так давно не воевали с Германией,
не стояли в Мазурских топях по подбородок.
А теперь мы сидим за книгой Урании
от Москвы до Америки, без чая и водок.
Мы переженились с алеутами и чингисханами,
вошли в лоно всех мировых религий.
А я реву через океаны: хана мне,
Москва златоглавая и Ростов Великий.
Кто пойдет замуж за парию русского,
за полночного инока земли окровавленной?
Приезжайте, девицы, из царствия чуйского,
голубицы мои, травкой отравленные.
Меня бросили двадцать четыре женщины,
я и сам оставил почти две дюжины.
Ах, какие мне песни были обещаны,
если выживу. Выжил. Да Муза моя не сдюжила.
Да на что мужик, не воевавший с Германией,
не хлебнувший воды зацветшей, болотной?
Я прочел в Голубиной книге и книге Урании
кое-что про себя в тоске приворотной.
Нет, не срокам я ужасаюсь, близящим
срок великой битвы Света и Тьмы.
Даже демонам, глодающим пламя и лижущим,
не снилось такой тюрьмы.
Как томится мой дух, беззаветный, горестный,
в доме, крепко-накрепко заколоченном.
Нет о Горе-Злосчастии лучшей повести,
чем о хлебе необмолоченном.
Как тогда, в те поры, когда
воевали с проклятой Германией.
2.11.1990
***
Не за Сталина, не за Берию,
выпьем мертвой воды за империю.
За щенячий восторг грабительский,
за последний фрегат севастопольский,
выпьем, милые, за попустительство
разной сволочи мефистофельской.
За наживу, а мы — наживкою,
за погибших солдатиков русских,
выпьем, милые, кто там шикает,
за смоленских, свердловских, курских.
За Воронеж, за город Горький,
за Тбилиси и за Сухуми.
Выпьем, милые, выпьем горькой,
чтобы сладко во тьме уснули
наши мысли и упованья…
До свидания, до свиданья.
1990-е
Степная
Женщин было много, водки было мало.
Водки было много, женщин было мало.
Молодость пропала, молодость пропала.
Загнанная лошадь заплакала и пала.
Маковой росою, маковой росою
окропи Расею, окропи Расею.
Ах, пройдись босою, по траве босою,
я печаль забуду, я тоску рассею.
Ой, ковры степные, пылью вы набиты.
Пролетит тачанка, след промнет кровавый.
Ах, пройдись босою, многорукой павой,
сорок три гашетки нажимая сразу.
Во хмелю небаско, во хмелю державно.
А в похмелье корень упадает сразу.
Мне тебя, родная, нипочем не жалко.
Ты зачем, родная, принесла заразу?
Маковой услады города вкусили.
И навек забыли, и навек забыли,
что была Расея, белая от пыли,
золотой по сути, страшною по силе.
Женщин было много, водки было много,
А героев мало, сосчитаем, скоко?
Степь моя дорога, степь моя дорога,
ты почто отчизну свела мимо Бога?
6.09.1994
***
По россии в высокой траве
чтобы платье мелькнуло белое
чтобы сердце мое изболело
по россии в высокой траве
по чужой-то реке по неве
не болит мое русское сердце
погрузите его в водку с перцем
поплывет как баржа по неве
Узловатые пальцы труда
некрасивые пальцы победы
я целую вас бабушки беды
в узловатые пальцы труда
Помираем россия моя
припаду к твоей выпитой груди
ах какие мы сукины люди
помираю россия моя
Ты не смей умирать ты не смей
ты возьми мою кровь не жалей
не поеду я к черному брату
маляром не поеду в канаду
Не жалей ни меня ни других
стань прекрасней всех стран молодых
Я люблю тебя нежная мати
моя кали моя сарасвати
Ты прости сумасшедшую сволочь
если можешь а я не прощу
В ночь на 13.01.1998