Григорий
Данской
Пока
Земля еще вертится
Григорий
Геннадьевич Данской (род. в 1970 г.)
— поэт, автор книги стихотворений
“Зимний футбол”. Постоянный автор
“Урала”. Живет в Перми.
***
Ничего не бойся.
Лучшего не жди.
Даже если сгинешь, испаришься, как
вода,
все равно останутся июльские дожди,
мокрые вокзалы, голубые поезда.
Ты уже не скорый. И
не молодой.
Кто же тебя гонит так по кругу
бытия?
Разменять не можешь свой последний
золотой?
Все не отпускает тебя молодость
твоя?
Выбери Урюпинск.
Выбери Париж.
Что тебе Воронеж, Куеда —
Караганда!
Сел на электричку и катись, куда
хотишь.
Может быть, догонишь голубые
поезда.
Ты обычный
смертный. А кругом война.
Береги минуту, проживай ее за две.
Если о тебе не вспомнит радиоволна,
друг напишет о тебе записочку
братве.
Главное, не бойся.
Ничего не жди.
Даже если сгинешь, не оставив ни
следа,
за тебя останутся июльские дожди,
мокрые вокзалы, голубые поезда.
ПОДЗЕМНЫЕ
ОСТРОВА
Выйдешь и — боже
мой,
что же это такое —
прямо над головой
облако кучевое.
Город плывет в дыму.
В желтом плывет, осеннем.
Я в нем — что гость в дому,
оставленном всеми…
Медленный хоровод
ветра, листвы, неба —
город внутри плывет,
точно он пойман в невод.
Выцветшая трава.
Дома, пришедшие в ветхость, —
подземные острова
вышли опять на поверхность.
Или судьба не
права,
или здесь мое место.
Вот они — острова.
Их берега отвесны.
Снова я вижу их,
только что год от года
реже встречаю живых,
чаще ругаю погоду.
Проснешься в
своей норе,
выгуливаешь собаку,
воспитываешь во дворе
очередного салагу
в семействе дворовой шпаны —
он слушает, ест мороженое,
капает тебе на штаны
и слишком тебя моложе…
Где я только не
жил,
в каких переплетах не был,
осваивал этажи,
с которых рукой до неба.
Или неделями жил
в вагоне, в кунге, в подвале —
думаю, что бомжи
неприхотливей едва ли.
Только это не в
счет.
Бывало — навек прощался.
Но не бывало еще,
чтобы не возвращался.
Гранит и посмертная медь,
акрополи и города —
все, что, казалось, — твердь,
оказывалось вода.
Вот и теперь
волной
вышвырнуло на берег.
Господи, боже мой!
Значит, так, без истерик —
ныне, и присно, и днесь,
и восстав от всенощного блуда,
здесь я и только здесь
судим и судимым буду.
Это моя колея.
Ветер и шум прибоя.
Ангел, что вышел из боя,
кружит надо мной. И я
дальше, день ото дня,
по краю архипелага
иду. И моя дворняга
бежит впереди меня…
***
Человек бежит
через сквер,
чтоб исчезнуть успеть в автобусе.
Человек не прописан в Москве.
Человек не отмечен на глобусе.
Он спешит. Он живет однова,
беззащитен, если кто встренется,
без баллончика газовова
и оружия без огнестрельного.
Не шпион, не разведчик, не тать,
а простой и в себе не уверенный
человек, он боится отстать
от автобуса, поезда, времени.
Он бежит… У него впереди
темнота, пустота, вообще ничё.
Пощади его, Господи —
пусть себе поживет еще.
Пока земля еще
вертится…
***
В.В.
Если хотя бы одной
ногой
встанешь на землю,
какую примешь
муку порой,
поднимешь какой
кипеж!
Вот и висишь ты,
ангел мой,
между землей и
небом, даже
знать не зная, когда
домой.
Я же,
весь свой век
подгоняем плетьми
черта, которым взят
на поруки, —
ноги в Москве,
голова в Перми,
руки
в Черном и Белом
плывут морях,
словно лодки с
дырявым днищем
так я пытаюсь
встать на костях
в тыщи
верст длиной и в
пику судьбе,
всем городам, морям,
континенту
сделать хотя бы шаг
к тебе,
к свету.
|