Юрий Новоженов
Почему вырождается русская нация?
Собственно, более корректно будет начать с несколько иного вопроса: вырождается ли русская нация?
Вопрос этот сегодня звучит часто — с газетных и журнальных страниц, с телевизионных экранов, со всевозможных трибун и кафедр, да и просто в частных разговорах. Причины столь пристального внимания к нему общественности лежат на поверхности: нас становится меньше, наше здоровье ухудшается, продолжительность жизни снижается, национальное самосознание деградирует, моральные устои размываются, доля российского участия в международных делах падает. Назовете ли вы все это вместе откровенным словом «вырождение» или поищете другое слово, щадящее психику и национальные амбиции, — будущее от того не станет более обнадеживающим.
И с биологической точки зрения оценка ситуации предельно ясна. Приспособленность любой популяции к своей экологической нише определяется количеством оставляемого потомства — это научная истина, еще со времен Ч.Дарвина ставшая аксиомой. Она вполне применима и к популяциям вида Homo sapiens: как бы ни возносились, скажем, евреи, считая себя богоизбранным народом, но если они размножаются слабее арабов, то участь их предрешена. Столь же тщетны рассуждения о русском мессианстве, если на Западе продолжительность жизни растет, а у нас снижается.
Однако судьба популяции зависит и от качества оставляемого ею потомства. Качество же потомства зависит не только от генофонда популяции, но и от той среды, в которой идет процесс формирования фенотипа человека. Влияние среды и генов на развитие любого организма генетики сравнивают с влиянием размеров основания и высоты на площадь прямоугольника.
С того сравнительно недавнего времени, как мы, люди, перестали ждать милости от природы, мы разве что только милостью ее и живем, настолько опасной для здоровья стала окружающая нас среда. Об этом, однако, сейчас много (хотя и без видимого результата) пишется. В том числе и на страницах журнала «Урал». Но при этом почти всегда совершается одна и та же ошибка: биологический аспект жизни человека отрывается от социального. Между тем специфика развития и становления человека как биологического вида как раз в том и заключается, что средой его обитания является прежде всего культура — субстанция социального происхождения. От нее непосредственно и зависит количество и качество потомства той или иной популяции вида Homo sapiens — народа, этноса, нации.
Таким образом, печальный, но неоспоримый факт вырождения русской нации, безусловно, может получить объяснение только в свете тех процессов, что происходят сейчас в области русской культуры.
***
Наша культура катастрофически теряет адаптивность. Экономика, которую можно назвать экологией человеческих популяций, переживает кризис, навязанный ей реформаторами. Наука, призванная обеспечивать прогресс культуры, разваливается и разбегается, цепляясь за свой интернациональный паритет. Образование, от которого зависит состояние интеллекта нации, сознательно и планомерно трансформируется соответственно новым потребностям: раньше были нужны «активные строители светлого будущего», сейчас — послушные рабы для колониальной страны. Отчасти ту же задачу выполняет и религия. Воинствующие атеисты, в одночасье ставшие богословами, превращают веру в идеологию. Только ведь с их помощью люди никак не могут найти дорогу к Храму и окончательно утрачивают нравственность. Искусство, призванное повышать эмоциональную и эстетическую приспособленность популяции, «презентует» пир во время чумы.
Эпидемия всеобщего хаоса и разложения охватила все классы, все слои населения. У общества нет идеи, вокруг которой могли бы сплотиться для совместного действия энергичные и мыслящие люди. Идеология, в течение 70 лет пытавшаяся вдохновлять нас на борьбу и сопротивление, исчезла, оставив ощущение бессмысленности и борьбы, и сопротивления.
На вопрос Андрея Караулова в передаче «Момент истины» (18 ноября 1996 года) губернатор Челябинской области ответил просто и бесхитростно: «Нет идеологии — и не надо, проживем без нее». Подобную философию исповедуют в сегодняшней России довольно многие руководители и даже «интеллектуалы»: не поднявшись в своем миропонимании выше уровня «пройденного» в советской юности вузовского курса диамата и истмата, не разобравшись в хаосе событий, они предпочитают жить одним днем, без мечты, без Бога, без стремления к истине. Впрочем, «идеология отсутствия идеологии» политической элитой страны, кажется, даже поощряется — с толпой управиться легче, чем с сознающим себя обществом. Поэтому ответ губернатора был вполне в духе времени и, кажется, даже понравился популярному тележурналисту.
Но куда придет народ, не задумывающийся над тем, куда он идет? На этот не заданный вопрос губернатор, тем не менее, фактически ответил: «К обществу равных возможностей».
«Равные возможности» оставим пока без комментариев, а вот что удивительно: как можно занимать столь высокий пост, не понимая, что без идеологии нет — в принципе не может быть! — никакого общества?..
Хотя, возможно, он это и понимает, да только не хочет слушателям (а может, и самому себе) признаться, что уже смирился с грубо ворвавшейся в нашу повседневность чужой идеологией — идеологией борьбы каждого против всех за жирный кусок или просто за выживание.
Она, эта предпочитающая себя не рекламировать идеология, конечно, не записана, как марксизм-ленинизм, в вузовских учебниках — ее позиции в нашей жизни закрепляются другими, даже и более эффективными средствами. Она воплощена в идеях мондиализма и монетаризма, по которым выверяют экономический курс страны «молодые реформаторы»; она опредмечена в стандартах общества потребления, внушаемых нам бесцеремонной рекламой; она растворена в самом образе жизни, где на самом деле у всех возможности равны… количеству «баксов», которыми они готовы подкрепить любой свой каприз. Спрашивать о происхождении этой «капусты» неэтично — суверенитет личности неприкосновенен! Ну, а если вы несколько месяцев уже не получали свою более чем скромную зарплату в «деревянных» — на какие еще возможности для себя вы можете рассчитывать?
Антигуманный смысл такой идеологии убедительно раскрыт Освальдом Шпенглером, Питиримом Сорокиным, Альбертом Швейцером, Хосе Ортегой-и-Гассетом и другими мыслителями и философами того далекого уже времени, когда надругательство над человеческими ценностями было еще делом не вполне привычным. Только что за дело до мыслительных упражнений интеллектуальной элиты фабриканту каких-нибудь там гигиенических прокладок или препаратов, повышающих мужскую потенцию: не мешайте ему продавать свой товар!
А политические вожди «новой России» взялись за пропаганду такой идеологии с рвением неофитов: как же, по этим канонам живет весь «цивилизованный» мир! А раз весь мир, так поспешим и мы провести новый социологический эксперимент — очередной экзамен на выживание — в своей стране, на своем народе! Каждый выживает (или «зарабатывает»), как может, так почему бы не продать землю китайцам; не закупать сырье за рубежом, оставляя своих шахтеров голодными; не выгнать половину рабочих с заводов, если они не готовы уже сегодня выпускать продукцию лучшую, чем у завоевавших мировой рынок немцев или японцев; не закопать радиоактивные и прочие отходы всех стран в свою землю?.. Все дозволено, все возможно в «обществе равных возможностей»…
Вот такая утвердилась идеология в обществе «без идеологии».
«Негативная идеология съедает этнос, в котором она нашла приют, так же как бледная спирохета съедает организм человека и погибает вместе с ним», — писал Л.Н.Гумилев в работе «Этногенез и биосфера Земли», 1978-79 гг.
***
Есть ли сегодня какие-либо слои нашего общества, какие-либо классы или прослойки, способные к протесту и сопротивлению, к борьбе за возрождение?
«Гегемон революции» нашел новую форму борьбы за свои права — голодовку. До сих пор он не понял, голодая и в знак протеста, и просто из-за невыплаты зарплаты, что до него, до его жены и детей никому нет дела. Голодай себе «на здоровье»: обессилев, не поднимешь булыжник — оружие пролетариата. Все его способности к объединению сводятся лишь к тому, чтобы «сообразить на троих». Доведенный до люмпенизации, он все больше склоняется к фашизму, оправдывая усмотренные в нем психоаналитиком В.Райхом глубинные инстинкты протеста и самоутверждения («Психология масс и фашизм», СПб., 1997).
Современная интеллигенция вполне заслуживает «крутого» эпитета, которым все-таки, думаю, не вполне справедливо припечатал когда-то старую русскую интеллектуальную элиту Ленин. Впрочем, что касается современной интеллигенции, то дело, может, и просто в том, что, как говаривал мой учитель Н.В.Тимофеев-Ресовский, в первом и втором поколении интеллигенции не бывает. Тем более, что советские вузы готовили не интеллигентов, а «технократов». Вот сейчас эти экономические технократы и правят бал, навязывая уставшему от социальных опытов народу новый эксперимент. «Эксперимент страшно дорогой, с уничтожением культурного покоя и всей культурной красоты жизни», — это не цитата из газеты «Завтра» или «Советской России»: так писал в Совет Народных Комиссаров академик И.П.Павлов еще в период советских репрессий, жертвы которых меркнут перед нынешними.
Лишь только крестьянин по мере слабеющих сил все еще сопротивляется разрушению его исконного хозяйственного и бытового уклада, его культуры, составляющей коренную основу народной жизни. Причина его спасительной консервативности не в сознательном предпочтении привычного новому (этого как раз нет), а в необоримой «власти земли», о которой писал еще Г.Успенский в очерке, который этими словами и назывался. «И община наша, — читаем там, — только потому, как говорится, устояла и только до тех пор, прибавим мы, устоит, покуда членов ее соединяет однородность земледельческого труда, однородность надежд, планов, волнений, забот, однородность семейных и общественных обязанностей. Но тот же самый человек, который без зависти и злобы переносит богатство, понятное ему и объяснимое ему с точки зрения условий собственной жизни и миросозерцания, ожесточится и со злостью будет взирать на такое богатство своего соседа, которое он, во-первых, не может понять и которое, во-вторых, вырастает вопреки всему его миросозерцанию, без труда, без дарования, без счастья, без ума». Ну, разве это не о нашем времени сказано? Или еще такое наблюдение: «Ведь вот все вытерепел народ: и татарщину, и неметчину, а стал его жид донимать рублем — не вытерепел! Ну, как что-нибудь случится непредвиденное? Почем знать?..»
«Непредвиденное» и случилась, когда вооруженный крестьянин вернулся с «германской» войны домой… Наверно, о той ситуации вспомнили сегодняшние разрушители культуры, решив покончить с «властью земли» посредством новой аграрной реформы — примерно тем же способом, каким 90 лет назад П.А.Столыпин пытался разрушить русскую сельскую общину. Только теперь это приняло форму дискредитации крупного сельскохозяйственного производства, обернулось растаскиванием совхозов и колхозов по маломощным частным подворьям.
Помнится, в начале «перестройки» было модно рассуждать, что вот, мол, в Америке фермеры, составляющие лишь 4 процента населения страны, в достатке обеспечивают продуктами не только всех своих соотечественников, но еще и экспортируют сельхозпродукцию в другие страны. При этом мало кто из столь осведомленных «кухонных» диссидентов придавал значение тому обстоятельству, что на этих фермеров трудится вся страна, обеспечивая их всем необходимым — от самолетов и компьютеров до новых сортов и элективных инсектицидов.
Не трудолюбие рачительного хозяина-частника, а концентрация коллективного разума и опыта, воплощенного в орудиях труда и технологиях, обеспечивают успех дела в любой отрасли производства, и сельское хозяйство в этом отношении не является исключением. Поэтому и происходит в США формирование крупных аграрно-капиталистических консорциумов, у которых обанкротившиеся фермеры арендуют землю и орудия производства.
Сбалансированную и устойчивую систему кооперации сельскохозяйственного производства, способную вписаться в столь же сложную систему природных биогеоценозов, возможно создать сегодня только на основе самой широкой межотраслевой взаимопомощи и сотрудничества. Допотопными методами использования земли не прокормить растущее население планеты, где на одного человека приходится только 0,14 га пашни и нет перспектив увеличения ее площадей. Более того, наметилась даже тенденция к их сокращению. Между тем для нормального питания мясной и растительной пищей человеку необходимо от 0,5 до 2 га сельхозугодий (в зависимости от климата). А для питания только мясной пищей необходимо 4 га.
В результате разорения крупных сельхозпредприятий и объявления мелких крестьян-единоличников фермерами Россия преуспела не больше, чем героиня Ильфа и Петрова, перекрасившая тульского зайца в мексиканского тушкана. Сельхозпроизводство было отброшено на 20-30 лет назад. Вот бесстрастная логика цифр: в 1997 году в Российской Федерации было засеяно зерновыми 56 миллионов гектаров и 3,4 млн. га картофелем. 40 лет назад, в тяжелые послевоенные годы, в РСФСР зерновыми засевалось 76 млн. га и картофелем 6,4 млн. га. Чем собираются кормить народ «реформаторы»?
Сельское хозяйство в России утратило свое товарное предназначение. Оно еле-еле обеспечивает само сельское население. По сравнению с «нерыночным» 1985 годом, в «рыночном» 92-ом товарность зернового производства снизилась в России с 40 до 24 процентов, а картофеля с 22 до 8 процентов. Товарность молока упала на 26 процентов, зато дети и старики могут сколько угодно радоваться успехам «демократических» преобразований…
Подворье крестьянина сейчас — главная опора продовольственного снабжения России, но по уровню технологии оно уже опрокинуто в средневековье. При существующем соотношении сельских и городских жителей (30:70) крестьянское подворье не способно прокормить страну, ее армию, ее рабочий класс. Что касается пресловутых «фермерских» хозяйств, то они у нас дают лишь чуть больше одного процента всей продукции, хотя им отрезали жирный клин угодий — 10 млн. га. Продуктивность их, кстати, в семь раз меньше, чем даже в сегодняшних полузадушенных колхозах.
Между тем колхозы и совхозы продолжают гибнуть. Ежегодно прекращает существование 900 — 1000 хозяйств, в каждом — в среднем по 300 — 33О работников. Это как бы по две области ежегодно выбывают из хозяйственного оборота. Причины — на поверхности. Заработная плата селян остается самой низкой, а труд становится все более тяжелым из-за отсутствия новой техники, горюче-смазочных материалов, удобрений, элитных семян, из-за разрушения всей инфраструктуры, связывающей производителя с потребителем.
Крестьяне, как и в советские времена, при первой возможности покидают родные села. И вымирает сельское население быстрей, чем городское, хотя это противоречит природной экологической закономерности: ведь только крестьянин, заставляя работать солнечный луч, является продуцентом, все остальные жители страны, хочешь не хочешь, консументы — первого или второго порядка. То есть, если перевести на обыденный язык, — паразиты или хищники.
Свыше 19 тысяч деревень по России за последнее время полностью обезлюдели, и с этой причиной, несомненно, связано первое следствие: численность трудоспособного населения у нас ежегодно уменьшается на 300 тысяч человек. И второе следствие: мы теперь лишены способности самостоятельно обеспечивать себя пищей и на 60 процентов зависим от импорта продуктов. Реформы оказались настолько «радикальными», что за 5 лет суточный рацион человека в России сократился почти на 1000 калорий.
Бисмарк говорил: «Если упала корона — это проблема короля, если
сгорел театр — это проблема города, если разорился крестьянин — это проблема государства».
Сейчас «реформаторам» осталось только любыми правдами-неправдами протащить закон о продаже земли — и тогда о русских останутся лишь этнографические реминисценции…
Опыт проведения подобных земельных реформ у мирового империализма достаточно богатый. Можно напомнить хотя бы историю колонизации Гавайских островов, чтобы понять, что нас в этом случае ожидает.
Гавайские острова — крупнейший архипелаг Океании с райским климатом и сказочной природой. После открытия их (для «просвещенной» Европы) Джеймсом Куком, в 1778 году, началась борьба мировых империй за обладание островами, вслед за чем последовало уничтожение культуры их коренного населения — этой изолированной от мира популяции. Сначала миссионеры разрушили духовную культуру гавайцев, заставив их поклоняться чужим богам. Затем «приобщили к цивилизации», сбывая аборигенам огнестрельное оружие и провоцируя кровавые кровавые междоусобицы. Спаивали островитян, грабили их природные ресурсы, вырубая леса из сандалового дерева, завозили венерические и другие инфекции, подрывая их генофонд.
Наконец, заставили их провести «аграрную реформу», в результате которой вскоре лишились земельных угодий рядовые островитяне, а затем и гавайская знать. Земли эти, в основном, перешли в руки сыновей и внуков американских миссионеров, ставших крупными дельцами, и превращены в плантации сахарного тростника. К настоящему времени 40 компаний и частных лиц, принадлежащих к американской олигархии, владеют 97 процентами обрабатываемой земли, и только три ее процента осталось на долю нескольких тысяч мелких фермеров…
Почти 40 процентов населения Гавайских островов составляют сейчас американцы и эмигранты из Европы, 30 процентов — японцы, более 12 — выходцы из Филиппин, более 7 — китайцы, свыше З — прочие этнические группы. А на долю коренного населения, продолжающего вымирать, приходится 0,1 процента всех жителей архипелага. Последние из некогда многочисленных коренных островитян, лишившись земли и культуры, вынуждены добывать себе пропитание тем, что развлекают туристов, участвуя в шоу и зрелищах. Они еще необходимы как экзотический товар местного туристического бизнеса…
Начавшись с публикации солженицынского «Архипелага Гулаг», наша «перестройка» вполне может закончиться так же печально, как закончился Гавайский архипелаг, бывший когда-то родиной экзотического народа. Последняя королева этого народа завершила свою жизнь в американской тюрьме, а Гавайи в 1959 году стали 50-м штатом США…
***
На фоне общемирового демографического взрыва Россия остается последней демографической пустыней. Процесс опустынивания продолжается.
Среди десятка крупнейших по числу жителей стран мира Россия выделяется самой низкой плотностью населения — менее девяти человек на один квадратный километр. В США этот показатель выше втрое, в Европе — в 17 раз, в Китае — в 15.
В 1992 году впервые после Великой Отечественной войны население России начало убывать. В 1993 году уровень смертности в 1,6 раза превысил уровень рождаемости. Как говорят демографы, «гробов потребовалось больше, чем колыбелей» (Хорев, 1992). В 1996 году в нашей стране была самая высокая смертность и самая низкая рождаемость среди всех развитых стран мира и всех стран СНГ. Только за год население уменьшилось на 978,4 тыс. человек. Уровень рождаемости снизился до 9 человек на 1000 жителей и является сейчас одним из самых низких в мире. Уровень смертности достиг 16 на каждую тысячу и продолжает расти. Наблюдается парадокс — рождаемость у нас низкая, как в развитых и богатых странах, а смертность — высокая, как в бедных, не без мрачной иронии называемых «развивающимися». Этот парадокс оборачивается катастрофой для страны с столь низкой плотностью населения, как наша Россия.
Высокий уровень смертности свидетельствует о том, что многие граждане страны никак не могут приспособиться к новой реальности, получившейся вследствие катастрофических «реформ». В трагическом 1993 году увеличение смертности приобрело у нас невиданные для мирного времени маштабы: всего за один год мужчины потеряли три, а женщины 1,8 года средней продолжительности жизни.
Сейчас в России самая низкая продолжительность жизни среди всех развитых стран: для женщин она составляет 71 год, а для мужчин — только 55 лет. Пугающе низкая цифра по сильному полу имеет свои особенности. Прежде всего, мужчины и у нас очень часто не просто умирают, а гибнут. В 1992 году от несчастных случаев ушли у нас в мир иной 300 человек на каждые 100 тысяч жителей, что в 4 раза выше среднеевропейских показателей. Мало того, среди этих явно безвременно ушедших мужчин самую большую группу составили представители наиболее дееспособной возрастной группы — от 20 до 40 лет. И еще один страшный показатель: за последние три года в России смертность от самоубийств превысила смертность от убийств. В одном только 1996 году от самоубийств умерло у нас 77 тысяч человек. И эту группу составили в основном мужчины трудоспособного возраста. В свое время крупнейший американский социолог, русский по происхождению и по духу, Питирим Сорокин установил, что самоубийства — это следствия неприспособленности к изменениям в культуре. Сегодняшний процесс самоуничтожения российских мужчин говорит о неприкаянности самой трудоспособной части населения страны.
Так или иначе, повышенная смертность мужчин — свидетельство вымирания популяции. Россия в последнее время все в большей степени становится страной вдов и сирот…
Неприспособленность к навязанным переменам, неприкаянность — причина другой российской беды: нарастающего пьянства. Особенно в деревне, где прежде пьяница всегда был изгоем, как и гулящая женщина. «Власть земли», как свидетельствует Г.Успенский, не позволяла крестьянину пить. А в 1996 году на душу населения, включая стариков и грудных младенцев, было выпито по 25 бутылок водки (эквивалентным 12,4 литра чистого спирта). Не случайно в том же году средняя продолжительность жизни снизилась еще на один год, а по сравнению с 1986 годом, когда бестолковая, но напористая антиалкогольная компания была в самом разгаре, она оказалась ниже на целых 7 лет.
***
В наибольшей степени культурная катастрофа повлияла на детей. Они уже не ездят в пионерлагеря, которые теперь зарастают крапивой, не ходят на стадионы пионеров и школьников; детские комнаты во дворах превращаются в пивные залы и «шопы», а детские площадки заставлены гаражами, где дети подрабатывают мытьем машин. И это еще не самый плохой вариант, потому что менее находчивым их сверстникам приходится шариться по мусорным контейнерам, собирая бутылки, или просить милостыню, помогая родителям выжить. Некоторые приобщились к проституции, алкоголю и наркотикам. За 1996 год (за один лишь год!) наркомания среди детей и подростков выросла в 53 раза. Это не опечатка, как предупреждают авторы статьи «Россия. 1996 год в зеркале статистики» (в журнале «Регион-Урал», 1997, №2) депутат Госдумы Е.Г.Зяблицев и С.В.Сизый. Добавьте сюда губительный ранний секс: как недавно заявила в телеинтервью («Момент истины») на всю страну министр здравоохранения России Дмитриева, 50 процентов сегодняшних мальчиков, которые начинают половую жизнь в 14 лет, уже неспособны будут иметь детей…
Военкоматы сегодня не могут набрать здоровых парней на службу в армии. Их хватает только для ОМОНа и внутренних войск, готовых подавить мятежи и голодные бунты отчаявшихся людей.
Официально признанный прожиточный минимум в России предполагает, что на одного человека должно приходиться 24 килограмма мяса в год, то есть по 65 граммов в день. На царской каторге заключенный получал в день 116 граммов мяса и 20 граммов сала.
«Помощь Запада — около 3,5 доллара на человека в год — преследует цель поддержки Ельцина и будет петлей на шее народов России», — пишет группа русских из Австралии, Аргентины, Австрии, США, Канады и других стран. Эта помощь не препятствует, но лишь способствует «развитию инвалидности и дебильности» в России.
Свыше 12 млн россиян сегодня одиноки. Студенческие свадьбы стали анахронизмом. Количество заключаемых браков ежегодно снижается на 5 процентов. В 1996 году состоялось 700 тысяч разводов. Число детей-сирот превышает сегодня 350 тысяч.
Наше гуманное государство разрешает женщинам избавляться от беременности в срок до 7 месяцев. Это — узаконенное убийство широко практикуется в условиях экономического беспредела и культурного хаоса.
По мере уменьшения рождаемости и падения численности детей будет закономерно происходить и старение населения. Вскоре старики совсем лишатся пенсий: уже сейчас у нас одного пенсионера «кормят» лишь 1,7 человека, тогда как в США — 2,5 человека. Если эта тенденция будет сохраняться, то придется нашим сыновьям уносить престарелых родителей умирать в леса и горы, как это делают герои фильма Сехея Имамуры «Легенда о Нарайяме» (получившего высшую награду Каннского фестиваля в 1983 году).
***
Ни один уважающий себя американец не решится на рождение ребенка, не проверив его пол и генетическую нормальность еще в утробе матери с помощью аминоцентеза и других методов донатальной диагностики заболеваний. Известно, что из 200 рождающихся детей один появляется на свет с хромосомными аномалиями, обрекающими детей на тяжелое растительное существование или постоянные страдания. Обнаружение их позволяет своевременно прервать беременность и освободить родителей и общество от тяжелых последствий или своевременно начать лечение. Более 100 различных генетических и биохимических болезней поддаются пренатальному (до рождения) диагнозу. В некоторых странах Европы граждане имеют генетические паспорта, где зарегистрированы их генеалогические данные и наследственные дефекты.
Начавшийся после лысенковского периода процесс возрождения генетики в нашей стране был прерван «перестройкой». Финансирование иссякло, как источник в пустыне, многие способные генетики разбежались по заграницам, оставшиеся перебиваются продажей книг или мелким бизнесом и неизвестно чего ждут, теряя квалификацию. Интерес к генетике как основе биологии, медицины, сельского хозяйства сейчас так же неожиданно пропал, как и возник после бесславного развенчания «мичуринского учения» в 1964 году.
Сегодня о развитии негативной евгеники, проявляющей заботу о борьбе с наследственными недугами, не приходится и мечтать. Правительство России с 1992 перестало финансировать даже Центр неонатального скрининга (для наблюдения за новорожденными), успешно занимавшийся профилактикой детской инвалидности по всей стране.
Повышенная радиоактивность и химическое загрязнение планеты, разрушение озонового экрана, рост нервного перенапряжения в городской среде и другие последствия цивилизации оказывают разрушительное воздействие на генетический механизм человека, что неизбежно приводит к вырождению популяций.
Ко всем недостатках нашей медицины сейчас прибавился еще один, самый существенный, — она стала платной. Хотя и в бесплатных учреждениях люди мерли, как мухи. Надежды, что медицина ослабит пресс «естественного отбора», нет. Остается уповать на то, что выживут сильнейшие и наиболее приспособленные. Лишь тогда, когда вымрут старики, станет возможна окончательная победа демократии и триумф реформ, заявила, выступая по телевидению, Ирина Хакамада — один из манкуртов перестройки. Заметим, к слову, что археологи предполагают, будто неандертальцы вымерли из-за отсутствия геронтотимии (почитания предков), так как нарушилась преемственность культуры и нить социальной наследственности прервалась…
***
Сокращение численности населения в стране стало одним из аргументов непримиримой оппозиции против правящего режима.
Но, представьте себе, существует подход, позволяющий трактовать такое развитие событий как благо. Например, Сибирский экологический центр РАН (под руководством В.Горшкова) высказался за сокращение населения России до 40-50 млн. человек. Разумеется, у экологов есть свои доводы, их можно свести к общему знаменателю: просторно жить удобнее, чем скученно. Кстати, и международная конференция по народонаселению и развитию (Каир, 1994) объявила демографический взрыв ключевой проблемой сегодняшнего человечества, призвала контролировать рост народонаселения.
Однако существует объективная связь между численностью популяции и площадью занимаемой ею территории. В животном мире перенаселение жестко контролируется экологическими механизмами. Человек, умеющий противопоставлять естественным законам достижения культуры, может регулировать плотность населения конкретной территории в весьма широких пределах. Правда, чтобы чрезвычайно уплотненное население мегаполисов было обеспечено продуктами питания, где-то за пределами этих городов все равно ведь должны существовать достаточные по площадям сельскохозяйственные угодья.
Но есть и обратная зависимость: занимаемая сообществом людей площадь должна ими обслуживаться: надо ведь и пашню обиходить, и за лесом ухаживать, и дороги строить, и — тоже не последняя забота — границу охранять. Не обязательно супостат двинет свои полчища: достаточно и того, что из более населенных стран (а таких в мире вообще и вокруг России, в частности, — в избытке) хлынут непрошенные мигранты — вот вам и конец «экологически сбалансированному» жизнеустройству. Значит, людей в стране не должно быть слишком мало. И конечно, 40-50 миллионов жителей для российских 17075 тысяч квадратных километров явно маловато. Это ведь не более половины наших столичных и областных центров — без Архангельска и Петрозаводска, Вологды и Сыктывкара, без многочисленных «уездных» и «заштатных» городов и городков, поселков, сел, деревень, хуторов — безо всех числа не имеющих поселений, которые и составляют самую, можно сказать, плоть российской жизни.
Ну, да ладно, согласились с В.Горшковым и его командой: мегаполисы расселили по хуторам, стали жить привольной жизнью в согласии с природой. Тогда вот вам практический вопрос: а каким образом вы станете сокращать население страны на две трети? Дадите простор «естественным» процессам, чтобы лет через пятнадцать-двадцать одному работающему пришлось двух пенсионеров «кормить»? Или порекомендуете подросшим сыновьям утаскивать престарелых родителей на ближайшую гору — как в японском фильме?
***
Еще в 1983 году я опубликовал книгу «Филетическая эволюция человека» (Свердловск, издание пединститута), где, опровергая традиционные представления марксистских идеологов о социальной сущности человека, привел доказательства того, что эволюция человека продолжается. Главным движущим фактором ее по-прежнему является отбор. Однако современный человек приспосабливается не столько к природной среде, как раньше, сколько к среде культурной, в которой он живет. Если же культура не адаптивна, то не адаптивен и человек, живущий в этой культуре. Например, если среда преступна, то преступниками становятся большинство внушаемых, подверженных влиянию коллективного мнения членов популяции. О том же, кстати, и прежде меня писал наш выдающийся генетик А.А.Малиновский. Эту закономерность мы отчетливо наблюдаем сейчас. И напротив, если среда здоровая — и в семье и в государстве, — то преступниками становятся лишь немногие — неподдающиеся и невнушаемые.
Снижение численности популяции, то есть уменьшение количества составляющих ее особей, не может не повлиять отрицательным образом и на качество наследственности. Тот естественный и искусственный отбор, которому подвергался народ нашей страны, ввергнутый в трагедийные перипетии истории, обернулся невосполнимыми потерями в генофонде нации. Гражданская война уничтожила наиболее активную часть населения — пассивные отсиживались по домам, как доктор Живаго. Установился новый режим — и вновь нация теряет наиболее активных своих представителей. Непокорных, имеющих свое мнение и умеющих выразить его. Так были выдворены или добровольно эмигрировали самые крупные философы, социологи, ученые, политики, военные, техническая интеллигенция, медики, юристы — словом, духовные лидеры народа, элита нации.
И раскулачиванию позже подверглась наиболее разумная и трудолюбивая часть крестьянства, кормившая страну, — около миллиона человек! Наиболее молодые, здоровые, работоспособные из оставшихся вскоре были мобилизованы, отправлены на фронт — и полегли на полях битв Великой Отечественной войны.
А потом накатывалось несколько волн репрессий, откатывалось несколько волн эмиграции; девятый вал — это уже «перестроечная» утечку мозгов.
Добавьте еще русских, невольно ставших «иностранцами» в бывших «братских» республиках после распада СССР…
Удручающая картина! Почти непрерывно на протяжении десятилетий шел беспощадный отрицательный отбор. При этом подвергались репрессиям, уничтожались, бежали, так или иначе — не оставляли потомства не слабые, не глупые, не пассивные, не трусливые, не лживые, не бездарные, не лишенные духовности люди, а как раз — самый цвет нации.
Сейчас, благодаря навязанным народу реформам, размножаются отнюдь не лучшие представители популяции, не творцы культуры, а ее потребители, расхитители, разрушители. Какое поколение они могут воспитать, когда у самих нет идеалов, благородных целей; когда нет героев, светлых образов в литературе и искусстве; когда высмеивается патриотизм, альтруизм; когда культивируется философия рвача, хамовитого эгоиста, банковского наперсточника, вооруженного бандита и вороватого чиновника. Когда слово «любовь» вытеснено западным «трахаться», когда традиционное на Руси сочувствие и общинная поддержка слабому заменены наплевательским «твои проблемы»; когда детей и молодежь учат предавать родных и близких, презирать стариков, продавать Родину, ее богатства, и себя впридачу, за доллары, за роскошную жизнь «за бугром».
***
Сокращение численности популяции сопровождается распадом многодетной семьи и заменой ее семьей нуклеарной и половинчатой: в 1996 было 1,8 миллиона семей, состоящих только из матери и ребенка. Одинокая мать пестует свое одинокое чадо, оберегая его от воинской службы и других житейских напастей, эгоистически стремясь в то же время — в меру сил и возможностей — воплотить в нем собственные нереализованные амбиции. Нетрудно себе представить, каких незрелых, несмелых, избалованных, изнеженных, но и издерганных, капризных, эгоистичных, лживых и внутренне фальшивых инфантов может породить такая семья.
Подобную семью описывает в своих книгах Джейн Гудолл — отважная исследовательница шимпанзе. Обычно детеныши шимпанзе ведут независимую от родителей жизнь среди сверстников и подростков уже с трех лет. Но всеми любимый младший отпрыск мамаши Фло избалованный Флинт продолжал до 5 лет сосать ее опустошенную грудь. Он ездил на матери верхом и не позволял ей заняться добычей термитов или просто отдохнуть, когда ему хотелось ехать дальше. В конце концов мамаша Фло умерла, не выдержав тягот жизни, но и Флинт, оказавшись вдруг предоставленным самому себе, впал в глубокую депрессию и тоже умер, став жертвой своей социальной неприспособленности…
Разве способны нынешние инфанты спасти страну от разорения, ограбления и колонизации? Дай-то бог им выжить самим, и может быть, хоть их потомки доживут до новой волны пассионарности. «Дети героев, хотя и не все одновременно, превращаются в капризных мальчишек, тупых эгоистов, не умеющих отличать приятное от необходимого», — писал Л.Н.Гумилев («География этноса в исторический период». — Л.: «Наука», 1990). Сейчас все Тимуры и их команды превратились в Павликов Морозовых, в этом нетрудно убедиться, увидев в продажном телеящике гайдаров, симоновых, сванидзе, радзинских и прочих потомков прославленных фамилий.
***
Я не был баловнем ушедшего в прошлое режима. Еще когда учился в университете, был изгнан из комсомола с формулировкой: «за отрыв от коллектива, противопоставление себя коллективу». В 1955 году это полагало конец всяким призрачным надеждам; то «позорное» клеймо мне потом пришлось нести на протяжении десятилетий. Но это не значит, что я «в отместку» должен теперь предавать свой народ, свое отечество в годину организованной против него мировой войны — войны без союзников и друзей, которых мы сами предали. Даже изгнанные из России белоэмигранты, проклятые на родине и лишенные всего, не ставили свои личные обиды выше интересов отечества в период нашествия гитлеровцев на нашу страну.
Даже у животных есть чувство родины, именуемое этологами «хомингом». Без этой привязанности к месту обитания предков, закрепленной на генетическом уровне, не могла бы сложиться популяция — способ существования любого биологического вида, включая человека. Так что социальное чувство, именуемое патриотизмом, имеет глубокие корни в биологической природе человека.
Слово «патриотизм» «демократической» прессой густо заляпано грязью и зачислено по ведомству нерассуждающей, косной, не сумевшей оценить прелести рынка и потому митингующей в поддержку Зюганова толпы. Воспитание патриотизма в детях энергичными сторонниками перемен считается предосудительным, да и просто непрактичным.
Дети «новых русских» с самого нежного возраста ориентированы на благоустроеную заграницу (учеба в американском колледже, отдых на Канарах), на семью (теперь уже есть, что наследовать), а более всего — на личный успех. Взращенные в семье, а не в популяции, они не признают и не понимают законов последней. Для них чужда мужская солидарность, дух сплочения и сопротивления, почитание авторитетов сообщества, а не мамы и папы; они не склонны к борьбе, не закалены в дворовой драке, у них развито чувство домашнего уюта, а не футбольного поля. Они не презирают предательства, не любят ту землю, где росли, где играли, ходили в походы, рыбачили и жгли костры, ибо ничего этого они не делали. Непотизм и родительская забота до зрелого возраста «спасают» их от закаляющей среды популяционного духа сплочения, борьбы и единения. Сейчас, когда дети становятся редкими гражданами страны (1,5 — 1,7 на семью, вместо 2,14 — 2,15, необходимых для простого воспроизводства популяции), уже не из кого составиться дворовой команде, где прежде проходили духовную закалку подростки. А дети состоятельных «новых» сиротливо выглядывают из окон дорогих квартир и мерседесов, находясь под постоянной опекой родителей и наемных слуг. Лишь в городских трущобах, при вокзалах, рынках, ресторанах и дискотеках дети проходят практику жизни, пробуя алкоголь, наркотики и патологический секс.
Как клевета Дона Базилио — «тихо, тайно, полегоньку», постепенно, исподволь и повсюду, — распространяются новые веяния, отрицательно влияющие на генофонд популяции. В ряде школ уже объявлено, что бесплатно будут преподаваться только основные предметы — математика, русский язык и литература. Остальные — по желанию и за определенную плату. Введение в вузах платных отделений показало, что дети состоятельных родителей, вопреки ожиданиям, не хотят учиться даже за деньги, а контингент тех, кого с трудом сохраняет деканат, заинтересованный в оплате, оставляет желать много лучшего. Явление это вполне объяснимо: не знания помогают сегодня накапливать состояния, не знания — главный источник «делового успеха» и криминальной наживы.
Да и чему учат сейчас в наших школах?
Вот, к примеру, стихи известного остроумца Григория Остера:
Если друг твой самый лучший
Поскользнулся и упал,
Покажи на друга пальцем
И хватайся за живот.
Пусть он видит, лежа в луже, —
Ты ничем не огорчен.
Настоящий друг не любит
Огорчать своих друзей.
Или еще лучше:
Когда состаришься, ходи
По улицам пешком.
Не лезь в трамвай — ведь все равно
Стоять придется там.
И нынче мало дураков,
Чтоб место уступать,
А к тем далеким временам
Не станет их совсем!
Можно любить или не любить «черный юмор», но вы должны признать, что самый механизм его восприятия рассчитан на сформировавшуюся систему ценностей — когда «несоответствие» (по одной из авторитетных теорий — ядро комического) очевидно. Однако вправе ли мы рассчитывать, что такая социально-нравственная основа восприятия комического уже сложилась у несмысшленыша-второклашки? Тем более — в нашем-то духовно деформированном мире, где и люди, давно уже пребывающие в зрелом возрасте, беспомощно блуждают в мире, где порушены нравственные ориентиры?..
Между тем приведенные здесь «шедевры остроумия» выписаны мною из учебника «Родная речь» для второго класса, изданного в 1993 году и рекомендованного министерством образования Российской Федерации для использования в школах. Вот такие эталоны русской словесности должны сегодня, по мысли чиновников от образования, потеснить в формирующемся духовном мире наших малышей исконно хрестоматийные вещи Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, Блока, Есенина… Нетрудно, конечно, сообразить, что законодатели школьной жизни решили хотя бы таким способом встряхнуть рутину, внести свежую струю, приохотить к чтению учебника отпрысков «благополучных» семейств глубоко неблагополучной России, пресыщенных острыми телеощущениями, скучающих от школьной «преснятины». Пустые хлопоты! Эрзац-учеба способна принести лишь эрзац-плоды…
Как профессиональный исследователь, я не очень-то доверяю домыслам о «заговорах» и «происках», однако трудно отбросить подозрение, что кому-то все это выгодно — «освободить» русское пространство или, на худой конец, заполнить его дебилами, рабами, моральыми уродами, безнравственными манкуртами и грабителями.
***
Поражает доверчивость русского человека. Возможно, и вы помните, как в не столь еще давние времена деревенские дети здоровались с незнакомым приезжим человеком — с широко открытыми глазами и распахнутой душой. (Детям нынешних «пейзан» это уже не свойственно: они теперь от нового человека ждут подвоха и обмана, этому их научили взрослые за короткий период «перестройки» и «реформ».) Так вот, так же точно, с открытой душой и ясным взглядом, русский человек испокон веку привык относиться к жизни вообще. Он привык верить людям, тем более авторитетным, грамотным — ученым, государственным деятелям. Этому его научила бесхитростная деревенская жизнь, его праведный труд на земле, природа его родного края, где все идет по законам православной веры, с ее постами и празднествами, где все подчиняется предписаниям православного календаря.
В природной земной доверчивости и кроется, на мой взгляд, объяснение того, почему лишь русский человек позволял так часто и жестоко экспериментировать над собой. Почему он привык верить и подчиняться барину, попу, губернатору, царю, ученому немцу, большевику и комиссару, Хрущеву и Брежневу, Горбачеву и Ельцину, Чубайсу и Мавроди.
Труд на земле и по сей день остается главным фундаментом жизни народа, источником его духовной силы, нравственной опорой и экологическим базисом жизни. Так почему же так ослабела «власть земли» над душами людей? Когда же, наконец, народ прозреет и поймет, что его обманывают, что на нем наживаются, что его презирают и уничтожают? Случится ли это вообще когда-нибудь или же доверчивость — его неизбывное святое качество, с которым он так и уйдет из продолжающейся истории человечества?
В начале перестройки было модно сравнивать наше тоталитарное общество с системой, изображенной Джорджем Оруэллом в романе-антиутопии «1984». Прошло совсем немного времени — и теперь мы более походим на общество, изображенное другим английским писателем — Антони Берджессом — в романе «Заводной апельсин» (известном у нас еще и по блестящей экранизации Стенли Кубрика). Общество, состоящее лишь из преступников, полицейских и государственных чиновников (включая и чиновников от науки), лишенное производителей, переполненное паразитами обреченно на вымирание. Такое общество никто не будет кормить — оно поедает самого себя.
Когда европейцы открыли Австралию, они привезли туда кроликов. Кролики размножились в неимоверных количествах и угрожали уничтожить все пастбища, но заразились миксоматозом. Начался массовый мор кроликов, но вместе с ними погибали и жадные паразиты — сильновирулентные вирусы. Вскоре последние вовсе исчезли из-за своей неумеренности, остались лишь слабовирулентные. Но и количество кроликов значительно сократилось. Природа обожает баланс, система держится на равновесии. Современное российское общество утратило равновесие.
Наши многолетние исследования показали, что благодаря генетическому гомеостазису популяционная система способна стойко сохранять свой полиморфный генофонд, даже несмотря на сокращение ее численности и изменение окружающей среды (материалы исследований опубликованы в «Журнале общей биологии» и других изданиях). Но при этом очевидна закономерность: чем меньше выборка (или численность популяции), тем меньше изменчивость (или полиморфизм). Поясню на примерах. Что толку рассуждать о качестве популяции уссурийского тигра, если его количество грозит полным исчезновением вида под напором такого верховного хищника, как человек? Точно так же бессмысленно изучать специфику генофонда последних могикан или удэге — надо думать о том, как их спасти.
Генетическое качество популяции — параметр более устойчивый и инерционный, нежели количество. Популяция животных может довольно быстро исчезнуть под напором хищников, паразитов или катастрофических изменений среды. Популяция человека может перестать существовать, если ее культура станет неадаптивной. Этому помогут соседние, конкурирующие с ней популяции, ибо вся история человечества и есть в некотором смысле история соперничества популяций (или народов) друг с другом в борьбе за жизненное пространство и ресурсы. И всегда эта борьба заканчивается уничтожением, вытеснением, ассимиляцией. Законы природы лишены милосердия…