Ольга Славникова
Иосиф Бродский. Неизданное в России. — Звезда, 1997, №1
В нашей склонной к гипертрофии отчизне Бродский сыграл особую роль: оклеветанный юноша-ссыльный, изгнанник-поэт, лауреат Нобелевской премии, он с шумной славой вернулся на Родину, на глазах превращаясь из нашего современника в академического классика. Ему щедро воздавали должное как будто бы за всех при жизни недооцененных, обруганных, изгнанных. Редакции, варианты, воспоминания современников едва ли не опередили появление основного корпуса его стихотворений. Хлынувшие после долгого молчания собрания сочинений, сборники, статьи, интервью, переводы, фотографии, фильмы не только расширили круг его почитателей, но и существенно облегчили задачу будущих историков литературы.
Журнал «Звезда» несколько лет вносил сюда посильную лепту, которая увенчалась теперь выпуском спецномера. Этот номер, весь прямо или косвенно посвященный Бродскому, вне сомнения, заинтересует тех, кто хоть в каком-либо качестве ощущает свою причастность к творчеству поэта. К сожалению, козырный туз номера — публикация незаконченной поэмы Бродского «Столетняя война», более тридцати лет хранящейся у одного из соредакторов «Звезды», остался лежать в столе по воле наследников поэта. Но отточенная, умная проза Бродского, занявшая почти половину журнальной книжки, если и не компенсирует отсутствие поэмы, то доставляет наслаждение парадоксальностью суждений и изяществом формулировок. Переведенные с английского эссе «Поклониться тени», «С миром державным я был лишь ребячески связан…», «Девяносто лет спустя», «Место не хуже любого» и «Речь на стадионе» — своеобразное напутствие студентам Мичиганского университета и молодежи вообще — дополняются интервью, взятыми у поэта в разное время и по разным поводам, где, наряду со знакомыми уже положениями об эстетике — матери этики и поэте — ребенке языка, Бродский то углубляется в анализ творчества близких ему художников, то неохотно касается фактов своей частной жизни.
Статьи о Бродском посвящены неисчерпаемой теме «Бродский и…»: «… и Мартынус Нейхоф», «… и метафизическая поэзия», «… и Баратынский». Особое место занял в журнале раздел «Эпоха»: воспоминания о Бродском неизменно располагают к размышлениям о нем. Особняком стоит в этом разделе книга Л.Чуковской «Памяти Фриды», воссоздающая образ Ф.Видгоровой, сыгравшей в судьбе Бродского значительную роль. Эта публикация сама по себе могла стать центральной в любом издании, но, видно, такова уж судьба героини Чуковской — находиться в тени чужих проблем, страданий, судеб.
Бродский существовал в пространстве большой культуры и сам привнес некоторые изменения в систему ее координат. Осознание это может происходить как путем литературоведческого, культурологического ли анализа, так и близким Бродскому способом познания предмета через имитацию его. Оттого не менее точны и глубоки непрямые характеристики поэта, запечатленные в посвященных ему стихах и прозаических фрагментах А.Кушнера, Е.Рейна, А.Битова, Е.Ушаковой, Т.Венцловы, А.Векслер, Э.Иоффе. Их любовь, сострадание, зависть, восхищение, раздражение, сопричастность — живые реакции свидетелей трудов и дней человека, при жизни ставшего классиком отечественной словесности.
М.Л.