КНИГА С РЕДАКТОРСКОЙ ПОЛКИ
Книгу прочитал Валентин Лукьянин
В.П.Парыгин.
Реабилитирован посмертно (1920 — 1930 гг.). (Брянщина литературная, кн.3.)
— Брянск: тоо «Придесенье», 1994.
В окружении новинок, еще пахнущих типографской
краской, эта книга, изданная больше года назад, выглядит старожилом редакторской
полки: все не мог добраться прочитать. Но не по небрежению — сами посудите:
все-таки, как-никак, четыреста страниц, да еще на тему, выбивающуюся,
согласитесь, за пределы сферы каждодневных забот редактора уральского
журнала… Не читал, а все время не упускал ее из виду, потому что знал:
книга в своем роде уникальная.
Два обстоятельства
заставили меня взяться теперь за нее, отодвинув другие дела. Первое:
в минувшем январе ее автору, Владимиру Петровичу Парыгину, исполнилось
70 лет. Тут уж, как говорится, случай обязывает. О втором обстоятельстве
пока помолчу.
Читатели «Урала»,
вероятнее всего, не знают Владимира Петровича, хоть он, как говорится,
литературный «многостаночник»: в его неоглядном творческом
багаже — сотни литературно-критических работ, печатавшихся едва ли не
во всех наших «толстых» журналах, от «Нового мира»
до «Севера» и «Дальнего Востока», во многих газетах;
книги стихов, переводы с украинского и белорусского; он журналист, редактор,
издатель… Но дело в том, что все его литературные заботы и помыслы
так или иначе связаны с брянской землей, и главное дело его жизни — литературное
краеведение. И в этой сфере немногие в России имена могут быть поставлены
рядом с его именем: В.П.Бирюков, Ю.М.Курочкин, А.А.Шмаков, П.П.Дудочкин,
О.Г.Ласунский… У каждого из этих замечательных людей, в большинстве,
увы, уже ушедших, свой неповторимый опыт изучения литературной жизни
российской провинции, свои излюбленные творческие приемы и формы. Сорокалетний
собирательский труд В.П.Парыгина выкристаллизовался в беспримерный шеститомный
свод «Брянщина литературная».
Если
б кто-то мне сказал, что за подобный труд взялся не институт, не коллектив
исследователей, а энтузиаст-одиночка, я бы эту затею просто не воспринял
всерьез. Но вот же он, третий том, а до него два уже вышли в свет. И
четвертый, слышно, на подходе, и пятый-шестой, насколько я знаю, вчерне
готовы. Правда, по пятому и шестому предстоит еще огромная редакторска
работа и практически неподъемные издательские хлопоты. Хотя теперь, после
трех успешно изданных книг, у меня нет сомнения, что Владимир Петрович
сумеет осилить и эти рубежи.
Надо бы отдельно
сказать, как издавались эти книги, рукописи которых подоспели как раз
ко времени, когда издательское дело, освобожденное от идеологической
опеки, стало зато экономически невероятным. Особенно если речь идет о
заводомо убыточном издании. Так Владимир Петрович сам учредил издательство,
сам в нем и директор, и редактор, и секретарь-машинистка; случается,
что и грузчик, — как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец. В его-то
семьдесят, да с его, увы, болезнями… Сын помогает, спонсоры маленько
поддерживают. И книги, представьте, получаются приличными — на офсетной
бумаге, в картонном переплете, с довольно большим числом фотографий,
даже с золотым тиснением на корешке. Кстати, не только свои книги: удаетс
помочь и некоторым коллегам из Союза писателей.
Возвращусь, однако, к шеститомнику. Начальные два тома я не читал
(хотя в руках подержать довелось): тираж их был невелик, практически
весь разошелся через бибколлектор. Первый («Из глубины веков»)
посвящен истокам литературной жизни на Брянщине, начиная от «Слова
о полку Игореве» (частично в тех ведь краях происходили описанные
в нем события и складывались о них легенды). Второй («Из противоречий
сотканный талант») весь посвящен Тютчеву и его окружению (ибо Федор
Иванович -наверно, все-таки самый крупный талант, рожденный брянской
землей). Четвертый том будет посвящен писателям, живущим (или недавно
жившим) на Брянщине, пятый — писателям-землякам, рожденным брянской землей,
но волею судеб оказавшимся теперь в других городах и весях — «от
Москвы до самых до окраин». А шестой том, как бы итоговый, будет
содержать в себе обобщающую библиографию.
О
третьем томе разговор особый, поскольку именно он у меня сейчас в руках.
Тема его заявлена в заглавии, хотя в подзаголовке несколько уточняется:
речь здесь идет отнюдь не только о репрессированных писателях, но о литературном
движении на Брянщине в двадцатые и тридцатые годы в целом. Хотя разница
небольшая: волна репрессий мало кого из людей культуры не накрыла в те
годы.
Очерки, составляющие основное содержание
тома, за исключением разве что двух-трех, посвящены отдельным писателям.
Тут читатель найдет не так уж мало имен известных и даже замечательных:
Александр Твардовский, Даниил Андреев, Константин Паустовский, Николай
Рыленков, Александр Чижевский (да, тот самый знаменитый ученый, но он
ведь был еще и поэт), Валентин Иванов. Кто-то из читателей подотошнее
вспомнит и Иосифа Калинникова, челябинцы откликнутся на имя Виктора Губарева…
Имена-то известные, но рассказано о них здесь не то, что вы можете прочитать
и в другом месте.
Это, пожалуй, одна из
наиболее примечательных особенностей книги В.П.Парыгина — решительно
отказавшись от какой бы то ни было наперед заданной схемы, рассказывать
всякий раз о том, что именно здесь уместно и что может быть интересно
читателю.
О Твардовском, к примеру, другими
авторами написана цела библиотека. Тем не менее — кто из ценителей его
поэзии и почитателей его редакторских заслуг знает сегодня о том, как
он восемнадцатилетним еще пареньком, пригласив в напарники тоже еще очень
молодого смоленского поэта Сергея Фиксина (а может, Сергей его пригласил
— кто сейчас точно скажет?), отправился по маршруту Смоленск — Брянск
— Орел — Курск — Харьков — Симферополь — Севастополь — «с целью
изучения жизни и быта»? Отпрвился, имея в кармане командировочное
удостоверение смоленской комсомольской газеты, но не имея ни рубля командировочных
денег. Поэтому «изучение быта» пришлось им начинать уже после
первых восьми часов дороги, в Брянске, с поисков работы (а в стране еще,
заметьте, безработица) — чтоб добыть денег на пищу и ночлег, да и на
продолжение путешествия. Для любого читателя, интересующегося Твардовским,
да и не только им, эта история — хороший повод поразмышлять о том, как
складывалась эстетика советской поэзии. А для брянского читател это еще
и увлекательное путешествие в прошлое своего города: вот же эти улицы,
вот тот завод и фамилии тех, кто имел дело с молодым Сашей Твардовским,
тоже не у всех затерялись в памяти…
А
в очерке о Данииле Андрееве В.П.Парыгин не только сообщает сведения о
родных местах и родовых корнях ныне столь почитаемого поэта — философа
и мистика, — но и с увлечением излагает черты его философии. Там же,
где это ему кажется нужным, автор может и пересказать сюжет романа, и
процитировать фрагменты прозы или стихов. В одном случае (после рассказа
об Иване Каляннике) приводится даже целая подборка стихов.
Обилие разнообразнейшей информации, в значительной мере
извлеченной из архивов или редких изданий, — самая, пожалуй, привлекательна
сторона книги В.П.Парыгина. И хорошо, что эта информация не втиснута
в матрицы «концепций». Что автор не занимается, как почти все
сейчас делают, идеологическим пересмотром литературной жизни давно прошедших
десятилетий, не стремится блеснуть задним умом. Да разве сегодняшний
читатель сам не оценит, к примеру, трагикомический смысл, заключенный
в документах 1928 года о том, что писатели Смоленской губернии вызывают
на соревнование «по лучшему художественному отображению предвыборной
кампании в Советы» брянскую и калужскую литературные организации,
а также Александра Жарова, Михаила Светлова и др.? И брянские писатели
вызов, конечно, принимают… Хорошо, что В.П.Парыгин не выстраивает героев
своей книги по литературным рангам: все они тут на равных, потому что
каждый имел свою судьбу, каждый делал свое большое или маленькое дело,
а из разрозненных усилий рождалась общая жизнь, котора и воссоздана прилежным
и увлеченным ее летописцем достоверно и подробно. И вот эта общая жизнь
— она ведь интересна, как мне показалось, не только для тех, кто сейчас
живет на той земле, топчет те тропы и тротуары. Мне было интересно знакомитьс
с ней в той же мере и по тем же мотивам, как интересно листать старые
семейные альбомы давно ушедших десятилетий или смотреть старую кинохронику.
Там наши корни…
Пора сказать и о второй
причине, побудившей меня снять книгу о литературной Брянщине с полки.
Владимир Петрович Парыгин — он же по рождению и воспитанию «наш человек»:
екатеринбургский, визовский — с улицы Ивана Каляева, бывшей 7-ой Закутиловой.
Самый это факт исполнен большого гуманистического смысла — особенно в
наше время расколов и противостояний. Но крепко ошибется тот «патриот»,
который попробует в творческом подвиге Владимира Петровича Парыгина усмотреть
доказательство особой уральской стати. Дело ведь в том, что — возможно,
к разочарованию «патриотов» — автор этих строк, посвятивший
жизнь литературе Урала, как раз родом-то с Брянщины…