музей
Вещи и теснота
Наш краеведческий музей всегда жил тесновато.
Еще в начале века хранитель С.Н.Корот-ков писал в отчете: «Рост
музея так значителен, что через несколько лет у нас не будет свободного
места. Музей превратится в склад». К концу века положение только
ухудшилось. Но все-таки никогда музей — если говорить о помещениях —
не бедствовал так, как в последние годы.
В связи с возвращением церкви культовых сооружений музей разом осталс
без выставочных площадей.
Срочный переезд
музея — даже в том случае, когда есть куда переезжать, — дело убыточное
и утратное. Музейные экспонаты хранятс в особом режиме, нарушение которого
грозит непременной разрухой. Тогда, покида соборное здание, музей организовал
скромное, печальное и малолюдное прощание с местом. Впрочем, не только
с местом: сотрудники подошли к диораме и вынули защищающее ее стекло,
что означало дальнейшую невозможность сохранения и защиты, то есть полную
погибель. Диорамы были гордостью отдела природы («Заливной луг»,
«Денежкин Камень», «Бор-зеленомошник»), художники,
редкие мастера трудились над ними без малого двадцать лет…
Переданное музею здание бывшего клуба им.Дзержинского
после перестройки и капитального ремонта постепенно начинает работать;
есть там выставочные и лекционные залы, комнаты отдыха. Но это только
теперь, прямо к юбилейным дням. А отдел природы до сих пор буквально
бомжует — живет без определенного места жительства.
Здание по улице Малышева No 46, то самое, в котором
музей размещается сегодня, наряду с огромным недостатком — мало квадратных
метров — имеет ряд преимуществ: историческое здание, историческое место,
наконец, бойкое место — на перекрестке путей хозяйственных, прогулочных,
деловых и торговых; так что изрядное количество горожан ежедневно пробегает
мимо музея и по пути прельщается названиями выставок, одна другой интересней…
Музей решительно перешел на выставочный вариант
организации работы, надо думать, единственно приемлемый при его сегодняшнем
положении. Постоянную экспозицию разместить все равно негде. Честно говоря,
и посещают ее нечасто: даже самые страстные почитатели музе заходят
по настроению — поглядеть на мамонта, на резной камень или на восточные
коллекции…
Тематические выставки последнего
времени удачны все: содержательны, разнообразны по стилистике и эмоциональной
насыщенности, неожиданны и интересны. Каждый раз — новый набор чудес:
древности из археологических раскопок, полотенца, городской костюм ХYIII-ХХ
вв., оружие…
Авторы выставок даже музейную
тесноту обернули на пользу дела: экспонаты заполняют пространство, обступают
теб со всех сторон, и ты уже не разглядываешь предметы, устроенные за
витринным стеклом, но общаешься с вещами, подступившими к тебе вплотную.
Особых денег такие выставки не приносят. Но сотрудники
музея и не ставят такой задачи. Они хотят показать людям свои богатства.
И есть на что посмотреть.
Краеведческий музей, всегда кажущийся самым простым и понятным
— туда же детей водят, и они все понимают, — на самом деле являетс
учреждением истинно фантастическим. Ведь там все может быть, ведь это
же то самое «пойди туда, не знаю куда, принеси то — не знаю что…»
А то, что детей водят, это нормально, у них со сказками прекрасные отношения.
В геологическом музее вас ждут, естественно,камни, горные породы и минералы.
В музее янтаря — янтарь. В музее флота — история флота. В краеведческом
музее — вещи. Любые. Неожиданные. Вовсе не только те, что в этом краю
(краеведческий же музей) найдены или сделаны (к примеру в Екатеринбургском
музее выставляют египетские мумии или китайский фарфор; то же самое в
Сыктывкаре или Туле…), а именно всевозможные, собранные здесь историей
и географией, можно сказать, временем и судьбой. Нет музея более эпического,
чем краеведческий: он отражает движение времени, смену эпох. Нет и более
лирического. Ибо вечные темы и законы лирики — это и его (краеведческого
музея) темы и законы: «Глагол времен, металла звон…», «Я
помню чудное мгновенье…». Только в стихах — слова и воздух, а
тут — вещи и теснота. Но древнерусский шлем, табакерка ХYIII века, малахитова
ваза и красная косынка стахановки 30-х годов — это, точно, глагол времен»..
И если какому-нибудь свободно мыслящему музейщику
придет в голову разметать все традиционные отделы и поставить рядом скелет
мамонта, японскую статуэтку, древнюю монеты, штуку демидовского железа,
пулемет времен Великой Отечественной войны и черный с глазными щелями
шлем-маску сегодняшнего налетчика — все устоит, и «глагол времен»
будет слышен.
Это музей, казалось, бы самых
строгих правил: он представляет только то, что собрано именно здесь временем
и судьбой. Но и самых свободных, если не совсем без правил: кто же знает,
что здесь соберется. Этот музей не собирает шедевры, как художественные
музеи, но именно вещи, разные и разноценные. В этом плане краеведческий
музей — мертвое собрание, витрина: ничего нельзя брать и трогать руками
— с пугающей легкостью доказывает нам, что жизнь — невероятная, непостижима
вещь.
К своему 125-летию музей приурочил
выставку раритетов, небольшую кунсткамеру, безусловно, самую репрезентативную
для краеведческого музея — в полном смысле слова собрание невероятных
и замечательных вещей. Череп пещерного льва, волосяной покров мамонта,
знаменитый Шигирский идол ( II тыс.до н.э.) — гордость нашего музея;
бронзовый котел скифского типа; предметы из святилища на Азов-горе (
I тыс.до н.э.) — идолы, фигура всадника, бляха, зеркало… Мансийский
бубен, мансийская же нарядная женская одежда, нож в ножнах, пояс мансийского
охотника, детские игрушки, плетеная колыбель (это ХIХ — ХХ в.в.); лодка,
тоже мансийская — очень красивое, стройное, легкое, даже на вид быстроходное
маленькое судно. Окончина слюдяная (ХYIII в.); такими, значит, и были
окна в первых екатеринбургских зданиях. Портрет Ермака, медный шлем инока
Далмата (конец XYII — начало XYIII вв.), основателя Далматовского монастыря.
Самовары, подносы, медная посуда — подлинные, дорогие, полновесные вещи,
никогда уже таких не сделают. Хрусталь, свадебные фужеры купцов Коробковых.
Вериги. Узел рекламный (Алапаевские заводы XIX в.) — связанный красивым
узлом толстенный металлический жгут, призванный показать насколько гибко
и мягко уральское железо. Книги из библиотеки В.Н.Татищева. Другие книги,
старопечатные и рукописные. Деревянные скульптуры (дерево, резьба, масло):
Спас Полунощный (Чердынский уезд, XYIII в.); Святая Мари и Святой Иоанн
(Тугулымский район, XIX в.). Картина рельефная (камень, 1820-е годы):
изображен Верх-Исетский завод. Оружие. Переносный синтоистский храм (Япония,
XIX в.) Мумии священных крокодилов, фрагмент папируса, статуэтка Осириса
— это уже египетские древности. А вот светильник, чаша, лекиф, пелика
— из древнегреческих городов Северного Причерноморья. А вот китайские
вещицы — скульптура Конфуция (резьба, красное дерево, ХYIII в..); «Лев
Фо» (белый нефрит, Китай, ХIХ в.); даосские ритуальные мечи. Рельефна
картина «Сова белая» (начало ХХ в.) работы мастера Ф.Ф.Шиллингера.
Чучело медвежонка. Коллекци бабочек. Коллекция тропических жуков. Заспиртованна
лягушка.
Все это можно было разместить в
любом порядке. Главное: все тут сошлось. Египетские древности подарены
еще в музей УОЛЕ в 1911-1912 гг. П.А.Конюховым. Китайские — привезены
из Китая Г.И.Левитским в 1896 году. Скифский котел найден на пашне крестьянином
С.М.Шиловым. Шигирский идол — на торфянике близ Нейво-Рудянского завода
в 1890 г. Чучело медвежонка подарено музею УОЛЕ В.В.Голубцовым; это один
их первых даров. Так же как и лягушка. Вот с них-то все и началось.
Все это размещено в одной комнате: в конце концов
мир един и целен; частично — в застекленных витринах, частично — просто
так. Рядом, вокруг и перед глазами. Окружает. Впечатляет. Просвещает.
Дает представление о том, каким образом собирались музеи: находки научных
экспедиций, подношения любителей, дары людей, сочувствующих идеям просвещения.
Но главное — дает причаститься чуду. Что ни говори,
а враз, в одно и то же время смотреть на шерсть мамонта, медную посуду
демидовского завода, китайское ритуальное зеркало и пистолеты, совсем
такие же, как у Пушкина и Дантеса — это возможно только в краеведческом
музее.
М.П.Никулина