Опубликовано в журнале Студия, номер 16, 2012
СУМЕРКИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Поэзия немецкого
экспрессионизма
…….Перевод с немецкого Марины Науйокс
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
«Сумерки человечества» — это название
программного поэтического сборника немецких экспрессионистов, выпущенного в
1919 г.
Немецкий экспрессионизм — весьма
непросто обозначаемое литерарурно-художественное понятие. Он соединил в себе
многие направления, процветавшие во времена серебряного века поэзии с
возникшими несколько позже футуризмом, сюрреализмом и дадаизмом. Создав, таким
образом, новый способ художественного осмысления действительности,
экспрессионизм стал ведущим течением в немецкой литературе первой трети 20-го
века.
Экспрессионизм — это немецкая версия модернизма, всеобщего литературного
направления, описывающего кризис мировой цивилизации. Его расцвет пришелся на
1910 — 1920 годы. Поражение Германии в 1 Мировой войне, разруха, потеря
колоний, а с ними и престижа «белого человека», переоценка взаимоотношений
героя, «сверхчеловека» и толпы определили и основной круг тем
поэтов-экспрессионистов: распавшаяся гармония окружающего мира, предчувствие
катастрофы, апокалипсиса. Спасение, если оно вообще возможно, видели только в
акте творчества, вытекающего из непрерывного душевного или физического
страдания.Однако одно лишь страдание не могло бесконечно долго оставаться
основным содержанием поэзии. В 30-е гг. экспрессионизм оказался вытесненным в
литературе более легким и ироничным
«новым деловым стилем».
Основные имена в поэзии немецкого экспрессионизма: Георг Гейм, Эльза
Ласкер-Шюлер, Георг Тракль, Готфрид Бенн, Август Штрамм, Вильгельм Клемм,
Герман Гессе, Йоханес Бехер и др. Некоторых поэтов мы представляем в нашей
небольшой подборке.
ЭЛЬЗА ЛАСКЕР-ШЮЛЕР (1869
— 1945)
MORITURI
Ты написал стихи моею
темной кровью,
и стала хромоножкою душа.
Любовный рай сменив на
долю вдовью,
себя открыв наветам и
злословью,
мне доживать смиренно,
чуть дыша…
Нет! По ночам, в цветущих
душных розах
высиживает смерть своих
птенцов.
Им не нужны ни ягоды на
лозах,
ни мир, оживший при
дождях и грозах,
нашлю их на тебя — всем
сонмом мертвецов.
ПРИМИРЕНИЕ
С БОГОМ
Вот свет звезды скользнул
в мои колени…
Но мы не спим,
лавина слов, изогнутых,
как арфа,
многоязычна.
В ней молитва
от всех народов ввысь
устремлена.
Народы — дети,
так жаждущие чуда
примиренья
и поцелуя Бога-мудреца,
чтоб отдохнуть.
Но Бог всё медлит.
Казался близким — как
щека к щеке,
и кровь его — была моим румянцем.
Но мира нет…
И свет звезды
скользит всё так же по
моим коленям.
ВИЛЬГЕЛЬМ КЛЕММ (1881
—1968)
НА
ФРОНТЕ
Поля заплаканы. Земля
везде пуста.
Разбиты улицы. Случайные
машины
увязли в глине. Вот дома
без крыш.
Вот лошадь мертвая лежит
в глубокой луже.
Окопы вырыты. Они
обведены
отвалами земли, как
темной рамкой.
Сарай горит, молотит
пулемет.
Вот выехали всадники из
леса.
Шрапнели облако букетом
расцвело,
вот он увял, вот
расцветает снова.
А этот мелкий дождь, как
он похож на смерть.
Всё нынче — как вчера. И
завтра — будто нынче.
НАТЮРМОРТ
На столе лежали две
огромные луковицы
в тугой блестящей кожуре.
За ними — захлебывалось
небо
в зеленом угаре листвы,
и горизонт тонул вместе с
ними.
Мне было грустно,
что ничего на свете,
и этот натюрморт,
нельзя сохранить навечно.
Луковицы-глобусы
смотрелись памятниками,
прекрасным образом целого
поколения,
таинства самой жизни —
между восходом и закатом.
Мое сердце сжалось.
Время бесконечным дождем
моросило на них,
на эти две головы,
что умирая, склонились
друг к другу.
ГЕРМАН ГЕССЕ (1877 –
1962)
СЕНТЯБРЬ
Грустит мой сад,
и тонет холодный дождь в
оставшихся цветах.
Сентябрь жарой пропах,
еще не веря в осень, он
все глядит назад.
Как капли, листья —
летит с акаций золото
капели.
Как в колыбели,
в саду лежало лето в шубе
лисьей.
Дождь и слеза,
смешавшись, упали на
отцветшие левкои.
В предчувствии покоя
закрыло лето сонные
глаза.
В ТУМАНЕ
Я споткнулся в молочном
тумане —
неприкаян, забыт, одинок.
И шатаясь всю ночь, как в
дурмане,
я стряхнуть наважденья не
мог.
Мир казался друзьями
наполненным,
когда в жизни был
утренний свет.
А в тумане — так пусто,
так больно мне,
и друзей тех в помине уж
нет.
Правду жизни познаешь
лишь в сумерки,
когда счастья задут
огонек
и не видно тебя, точно
умер ты.
Каждый будет во тьме
одинок.
Странно было бродить в
тумане
по иззябшей, застывшей
земле.
И короткий рассвет не
обманет —
ты один, каждый сам по
себе.
ГОТФРИД БЕНН (1886 –
1956)
СЛОВО
Одно лишь слово — шифром,
кодом
запечатлело жизни суть.
Светила с их привычным
ходом
лишь слово может
повернуть.
Одно лишь слово — льда
сверканье,
жара и стужа, блеск огня.
И снова тьма, и страх
молчанья,
и пустота вокруг меня.
НЕ МОЖЕТ
БЫТЬ НИКАКОЙ ПЕЧАЛИ
В странно маленькой
постели, почти детской,
умерла Дросте (посмотрите
в ее музее в Мерсбурге);
на диване, в старом доме
у какого-то столяра
умер Гёльдрлин;
Рильке нашлась, правда,
больничная койка в Швейцарии;
а в Ваймаре, на белой
подушке,
до последней минуты
мерцали
большие черные глаза
Ницше.
Вокруг всех громоздилась
какая-то рухлядь,
не разобрать уже где —
чья, случайная, призрачная,
сгинувшая в водовороте
жизни.
Мы несем в себе зачатки
всех божеств,
ген смерти и ген страсти.
Кто разделил их — слова
и вещи?
Кто смешал их — мучения
и плаху,
на которой они кончаются?
Этот кусок дерева, омытый
ручьями слез,
убогое пристанище на
короткий миг?
Не может быть никакой
печали.
Слишком далеко, не
достать рукой
той последней постели,
тех слез.
Было ли, не было?
И рождение, и немощи, и
вера —
все приходит вдруг и
разваливается без следа,
лишь чудом мелькнет
иногда и взволнует во сне,
в последней постели, в
последних слезах.
Так засни же!
ЙОХАННЕС БЕХЕР (1891 —
1958)
ЧУДО
Скажи, случилось, правда,
чудо?
Теперь смотреть на мир я
буду
Сквозь твой прищур, твоим
зрачком,
Ловить, как мотыльков
сачком
Твои шаги и ждать,
покуда…
Из ветра слов я не добуду
–
И шепчут мокрые кусты:
Я есть, пока есть рядом
ты.
ИЗБРАННОЕ
Те немногие удачные места
из моих не слишком
удачных виршей
впоследствии выдернут,
чтобы доказать,
как я был похож на вас
всех.
Но это не так —
я всегда был похож
только на себя самого.
Да-да, и из-за гробовой
доски,
не знаю только как долго,
я буду отчаянно
защищаться
и объяснять всем
желающим,
что был похож на себя,
а тем самым и на вас
тоже,
но похожим совсем не тем,
о чем вы подумали.
Потому что походя на
себя,
я и вас сделал похожими.
Но только в таком
порядке,
а не наоборот.