Опубликовано в журнале Студия, номер 12, 2008
Сорокалетие – существенная веха в жизни человека, юность которого уже прошла, даже если в этом иногда и трудно признаться. Вершина горы достигнута, осталось теперь только одно направление…
Сорокалетний юбилей участников событий 68-го выглядит несколько иначе. Этих людей давно уже считали ушедшими из жизни, затем они были следующим поколением подвергнуты резкой критике, и тем самым их вновь вытащили на “свет божий”. А сегодня их чествуют как светоносное явление.
К людям 68-го относятся те, кто был тогда молод, т.е. родились они где-то между 1942 и 1952 годами и сейчас уже пенсионного возраста. Численность их, по заявлениям участников событий и нынешнего политика из “зелёных” Штрёбеле (Ströbele), составляла в 1968 г. несколько тысяч человек, в основном студентов, радикально полемизировавших с западным обществом и против него демонстрировавших.
По сегодняшней официальной точке зрения, они являлись в политическом плане радикал-социалистами и анархистами, путаниками, которые, скандируя: “Хо-хо-хо-Ши-Мин”, шагали по улицам в футболках с портретом Че Гевара и с цитатниками Мао в руках, повергая в страх и ужас добропорядочных бюргеров сытой, самодовольной Федеративной Республики. Эти молодые люди хотели установления диктатуры пролетариата, но презирали мелкобуржуазный, “реально существующий социализм” в СССР и ГДР. Они стали инициаторами молодёжного движения, порвавшего с буржуазным бытом, пропагандировавшего свободную любовь, антиавторитарное воспитание, эмансипацию женщин, отказ от карьеризма и потребительства.
Политическая революция потерпела сокрушительное поражение, тем более что рабочие, на поддержку которых рассчитывали бунтари, не чувствовали себя обездоленными пролетариями и отвернулись от длинноволосых тунеядцев-хиппи. Некоторые из политактивистов застряли на многие годы в различных сектантских группках. Иные ушли в террористическое подполье (RAF/ФКА) или сблизились с правыми экстремистами (Хорст Малер). Многие, трезво оценив обстановку, успели, хоть и с опозданием, сделать карьеру: одни вступили в СДП (Отто Шили), другие создали партию “зелёных” и стали кто министром иностранных дел (Йошка Фишер), кто президентом Бундестага (Антье Вольмер). Менее известные и популярные подались в СМИ или – о, ирония судьбы! – на государственную службу, большинство – в учителя.
Официальная версия – между прочим, с подачи в СМИ самих участников движения – гласит, что наряду с политическим бунтом произошла своего рода культурная революция. Она нашла своё продолжение в 70-х годах и превратила прежнюю припорошенную пылью консерватизма, закосневшую в материализме, реставрированную аденауэровскую республику в то, что она ещё и сегодня собой представляет. Именно в высшей степени либеральное и открытое гражданское общество, образцовую демократию, где большинство составляют демократически настроенные граждане, что не каждой демократии присуще.
Эта версия звучит, на первый взгляд, довольно правдоподобно: в конце концов, нет ничeго необычного в том, что из хвастливых мальчишек получаются добропорядочные бюргеры. Это был бы не первый случай в истории, когда идеи, кажущиеся завиральными, в конце концов, оказываются полезными и юношеское неистовство воздействует на излишне самодовольное общество, как освежающая гроза.
Ну и ладно, однако… Противники – в особенности из рядов ХДС – видят всё это несколько иначе. По их мнению, за все сегодняшние действительные или мнимые декадентские проявления ответственны участники 68-го: упадок морали (что всегда было и будет), дурно воспитанные дети, женщины в брюках, граффити на стенах домов… Это всё та же песня, которую постоянно поют критически настроенные консерваторы от культуры, даже и без 68-го года. Можно было бы эти причитания оставить без внимания, если бы подобные голоса не раздавались из рядов самих “шестидесятников”, выражающих сомнение, что история этого движения была успешной и гладкой.
Так, недавно Гёц Али опубликовал книгу под многозначительным заглавием “Наша борьба”. “Шестидесятник” Али в ней утверждает, что между прославляющей насилие риторикой его сотоварищей, с одной стороны, и, возможно, только временно ими крепко атакованными отцами-нацистами – с другой, существует отчасти своеобразное духовное родство. Может быть, “отцы” и “дети” были тогда друг к другу ближе, чем сами того хотели.
Факты требуют ответа ещё на один вопрос: хотя немецкие участники событий 68-го были частью интернационального (вплоть до Праги — западного) молодёжного движения или бунта, почему только в постфашистских демократиях Италии, Японии и Германии участники движения порой переходили к насилию и терроризму? Американские хиппи были для этого слишком миролюбивы, а французы, политически самые успешные (по крайней мере, в связи с волнениями в Париже в 1968 г. премьер-министр вынужден был уйти в отставку), были слишком цивилизованными.
Не может быть просто так сброшено со счетов и предположение, что под лозунгом солидарности с палестинцами, как представителями “третьего мира”, в конечном итоге таился скрытый антисемитизм. Тогдашний антиамериканизм — не только в среде молодых интеллигентов — сохранился до сих пор, a во времена канцлера Шрёдера он даже был возведён в ранг внешнеполитической цели государства.
К т.н. положительным легендам-ветеранам относится сегодня также мнение, что деятелей 68-го чтят за то, что в Федеративной Республике они положили начало продолжающемуся и теперь преодолению прошлого. Однако сомнение в этом вполне уместно. На многие вопросы до сих пор ещё нет ответа, в том числе и на такой: были ли люди 68-го волной или только сумели оказаться на её вершине, оседлав волну?
Книг на эту тему в юбилейном году уже навалом: романы и повести, в которых картина движения 68-го освещается в литературной перспективе, и едва ли какое-либо средство массовой информации обойдёт данную тему стороной.
Перевёл с немецкого Иосиф Моков.