Опубликовано в журнале Студия, номер 11, 2007
ЭТО БЫЛ НАШ ПОСЛЕДНИЙ…
Снаряды взрывались и мины.
……………………………………………………….
И к нам Пастернак по окопу скользя,
сказал, подползая на брюхе…
не делая саморекламы.
На Курской дуге поднапились в “дугу”,
и я наливал Мандельштаму.
И сам Пастернак, полутрезв-полупьян,
Подполз к нам по краю оврага,
Спросив: Не хотите послушать роман
С названием: “Доктор Живаго”?!
Но я отказал Пастернаку и сам
стихи прочитал свои сдуру.
Вскочил, как ужаленный, вдруг Мандельштам:
“Уж лучше я на амбразуру!”
ОТПУСТИТЕ, ДЕВКИ, ПАРНЯ!
Поочередно между двух дерев,
Похожих и на юбку и на парус,
Они качаются, держась за фаллос…
Я на стих шикарный пялюсь,
А в строках такая страсть:
Девки держатся за фаллос,
Чтобы наземь не упасть.
Отпустите фаллос живо,
Что держать, как на цепи,
Может, парень выпил пива,
Парню хочется пи-пи.
ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ СОСЕД
в голом виде перед ней возник!
Сразу заявил,
что я женатик,
Что меня не тянет с ней на секс.
Ни к чему расстёгивать халатик,
Пусть не возбуждает мой рефлекс!
Я ворвался без аксессуаров
Не затем,
чтоб ею овладеть,
Из за этих скудных гонораров,
Стало просто нечего одеть.
ЗОВЕТСЯ ОН – РАБОЧИЙ КАБИНЕТ
И правда то, что мёртвые не курят,
Их воздух свеж, их души балагурят,
Проветрен их рабочий кабинет.
Я побывал, где вечность и покой,
Где, я согласен, мертвые не курят,
Там правда, землекопы балагурят
С лопатою под крепкою рукой.
А в остальном – конечно, спору нет,
Там дышит воздух свежестью и влагой,
Там, кстати, повстречался с бедолагой,
Который был оплакан и отпет.
Вот тут я должен правду рассказать:
Его несли в дубовом кабинете,
Но как малы апартаменты эти –
В них разве только реквием писать.
НЕ УБИЙ
одну лишь “Не убий”, и то случайно.
Поскольку мне везло необычайно,
я никого пока не убивал.
я выражался, как хотел, на славу,
бывало, что к соседке забреду,
обманывал – налево и направо.
Бывал задорен,
а порою хмур,
но стих мой проникал, как контрабанда.
В поэзии лишь я один Тимур,
жаль, что еще не собрана команда.
Из заповедей я не нарушал
лишь “Не убий”,
но если плюнет в душу,
мне пародист, нахал и зубоскал,
его найду и –
заповедь нарушу!