Опубликовано в журнале Студия, номер 8, 2004
Книжку, отрывок из которой мы публикуем, можно назвать не только так, как это сделал ее автор, – “Неизвестный Чубайс”, но и по-другому – “Апология Чубайса”. Да, автор относится к числу сторонников и поклонников знаменитого государственного деятеля новой России. И, возможно, немало наших читателей не разделяют позиции Андрея Колесникова, видят и оценивают события новейшей истории России, связанные с именем Анатолия Чубайса, по-другому. Тем не менее многое из того, о чем пишет автор, отрицать невозможно, а увидеть личность реформатора глазами этого автора интересно и поучительно.
ОДИНОЧЕСТВО РЕФОРМАТОРА
Осенью 1991 года во время прогулки по Архангельскому Егор Гайдар предложил Чубайсу возглавить приватизационное ведомство. “Ты понимаешь, что независимо от результата меня будут ненавидеть всю оставшуюся жизнь, потому что я буду человеком, который продал Россию и продал неправильно?” – задался вопросом будущий министр и вице-премьер, затравленно посмотрев на собеседника и друга. Вопрос, разумеется, был риторическим. А сомнений в том, что Чубайс не откажется от ответственности, у Гайдара не было.
Чубайс не просто делал буржуазную революцию, кстати, практически бескровную. Он ежедневно делал Историю.
В нем вообще много от жесткого советского руководителя, даже от “сталинского наркома”. Легко представить себе, как он управлял бы той же электроэнергетикой в годы индустриализации, “проходя путь” от директора электростанции до руководителя отрасли. Незаменимых нет, но такого бросали бы на самые трудные участки: кризис – это естественная среда для Чубайса.
Анатолий Борисович умеет быть и жестким, и мягким, бывает и флегматичным, и разъяренным. Журналисты знают, каким феерическим остроумием обладает этот внешне неулыбчивый человек со стальным взглядом. Шкала разговора с ним “гуляет” от модели кухонного интеллигентского диалога до беседы по линии: начальник – подчиненный. Сочетание интеллигентности и жесткости, бульдозерной пробивной силы и глубоких экспертных знаний и дает победу практически во всех начинаниях.
Надо понимать, что мы имеем дело с продуктом разных эпох. Человек, родившийся в идеологизированной ортодоксальной советской семье в ранние послесталинские годы, в период советской истории, названный Ильей Эренбургом “оттепелью”, сформировавшийся в конце 1960-х годов под аккомпанемент яростных споров диссидентствующего старшего брата и преданного делу коммунизма отца, жилец питерской коммуналки, рано вступивший в партию и избравший академическую карьеру, во всем докапывался до истины. И обретя однажды собственную точку зрения, он отстаивает ее до конца. Кажется, единственное дело, которое ему не дали завершить, – это создание свободной экономической зоны в Ленинграде. Да и то произошло это по причине наступления форсмажорных обстоятельств – вся социалистическая “зона” в одночасье начала превращаться в гигантскую территорию экономической свободы. И нужда в островке рыночной экономики в отдельно взятом городе отпала сама собой.
Секрет политического и менеджерского долголетия Чубайса – в его способности соответствовать времени, не выпадать из него. Он был успешен всегда – и в советские годы, когда молодого доцента, уже в институте ставшего кандидатом в члены партии, охотно принимали в обкоме, а он конвертировал свои связи в возможность легально проводить по сути своей нелегальные научные семинары. И потом, когда в годы перестройки стал невероятно популярным и влиятельным питерским публичным политиком. И впоследствии, когда решал задачи приватизации, финансовой стабилизации, выборов-1996, реформы электроэнергетики.
Каждый человек имеет право на то, чтобы выпасть из времени, отстать от него, отказаться поспевать за ним. У Чубайса, когда-то типичного интеллигента-восьмидесятника, любителя байдарочных походов и страстного поклонника Астафьева, Высоцкого, Окуджавы, уже вряд ли появится право на эту человеческую, очень человеческую роскошь. Потому что когда-то он, несмотря на то, что считал себя ученым и более никем, отказался от комфортной роли стороннего наблюдателя из экономической лаборатории и предпочел наблюдение включенное. Ощущение, описываемое формулой “если не я, то кто же”, в случае с Чубайсом гипертрофировано.
Наш герой очень одинокий человек. В той степени, в какой может быть одинок реформатор, ставящий перед собой задачи, которые может решить только он. Это не апология. Это – констатация.
БЕСПРОБЛЕМНЫЙ РЕБЁНОК
Анатолий Чубайс родился 16 июня 1955 года в городе Борисове Белорусской ССР. В первый класс пошел в Одессе, а заканчивал его уже во Львове, откуда семья уехала в Питер спустя несколько лет, в середине 60-х годов.
Чубайс рос беспроблемным ребенком и любящим сыном. Правильный школьник вырос в трудоголика-студента, который отказывался понимать, почему он летом должен отдыхать, и потому неизменно устраивался или на какую-нибудь работу, или в стройотряд. С годами трудоголизм превратился в хроническую болезнь, но очень пригодился в годы реформ, когда работа прерывалась только на сон. А сон у вице-премьера был “короток и тревожен”
Он поступил в Ленинградский инженерно-экономический институт имени Пальмиро Тольятти (ЛИЭИ), на машиностроительный факультет.
Считалось, что экономику в инженерно-экономическом преподавали хуже, чем в Ленинградском финансово-экономическом институте имени Н. Вознесенского, откуда вышла основная часть самых ярких представителей команды Чубайса.
Анатолий Борисович считает, что в институте он “чудовищно бездарно провел время”. При этом учился легко, но, в основном, в сессию, когда подготовка шла по 14 часов в сутки.
Не будучи комсомольским активистом, Чубайс рано стал кандидатом в члены партии – еще на пятом курсе, а затем, в 1977-м, сразу после получения высшего образования, – и членом КПСС. Закончив вуз по специальности экономика и организация машиностроительного производства, он продолжил карьеру в том же институте, готовил диссертацию, жил нормальной аспирантской жизнью, отличаясь от сверстников, быть может, только бóльшим научным рвением и добросовестностью. Это, в свою очередь, выливалось в ежедневное посещение Ленинградской публичной библиотеки, которую он покидал только после звонка, возвещавшего закрытие, в 21.45, и отправлялся домой пешком.
“Иногда вместо того, чтобы готовить диссертацию, я читал поэтов Серебряного века, причем меня интересовала не столько поэтическая и философская стороны их творчества, сколько мировоззренческо-политическая”, – вспоминает впоследствииЧубайс.
ПОД ЛЕГАЛЬНОЙ КРЫШЕЙ
“Большой взрыв” с далеко идущими последствиями произошел осенью 1979 года, когда Чубайс познакомился “на картошке” с такими же, как он, научными сотрудниками – математиком Юрием Ярмагаевым из Финансово-экономического института и экономистом Григорием Глазковым из ЛИЭИ. Осенние картофельные “упражнения” в совхозе “Бор” были лучшим способом приобрести новых друзей и обсуждать запретные сюжеты без соучастия компетентных органов.
7 октября, в День новой советской Конституции, принятой двумя годами раньше, в жуткую погоду три молодых человека отвлеклись от сельскохозяйственных практических занятий на теоретические экономические.
Самый младший в этой компании, 24-летний Чубайс, работавший в научно-исследовательском секторе ЛИЭИ, оказался среди них самым ортодоксальным советским экономистом, хотя и весьма пытливым, жадно докапывавшимся до самой сути проблем.
Поиски истины привели к созданию маленького кружка экономистов. Коллеги написали совместную статью, которая в 1982 году была издана в бледно-сером межвузовском сборнике научных трудов.
Никакие плановые показатели, считали авторы статьи, не помогут оценить платежеспособный спрос. Критерии способен выработать только рынок, единственный инструмент оценки – прибыль.
Именно тогда обнаружился особый талант Чубайса прикрывать абсолютно запретные занятия легальными “крышами”. В этом смысле характерно совершенно советское название его диссертации, которую он защитил в 1983 году: “Исследование и разработка методов планирования совершенствования управления в отраслевых научно-технических организациях”. В таком диком нагромождении – “планирование совершенствования управления” – в духе постановлений ЦК и Совмина и было лучшее прикрытие реальной работы.
СЕМЬЯ
С 1979 года Анатолий Чубайс с женой Людмилой жил в безразмерной коммуналке в 14-метровой комнате с почти четырехметровой высоты потолками на четвертом этаже старого огромного бывшего доходного дома на улице Салтыкова-Щедрина, ныне Кирочной.
Именно здесь молодая семья и растила детей. Старший, Алексей, родился в 1980 году, дочь Оля – в 1983-м. Семья стояла в очереди на квартиру с 80-го года, но так и не дождалась своего звездного часа. Отсюда Людмила Ивановна и дети уехали только в 1994 году, когда Чубайс уже являлся вице-премьером и четыре года был женат на Марии Давыдовне Вишневской.
Комната, полученная в результате разъезда с родителями, была не лучшим местом не только для научных занятий, общения с коллегами и гостями, но и просто для жизни. И то, и другое, и третье происходило здесь весьма интенсивно, однако в рамках общего бюджета молодых родителей – 95 плюс 95 рублей.
В силу своей загруженности научными и преподавательскими обязанностями Анатолий Борисович не слишком много внимания уделял детям (“Отец в нем проснулся только тогда, когда дочке исполнился год”, – говорит Людмила Чубайс.), зато был весьма “рукастым” молодым человеком, поэтому небольшое жизненное пространство комнаты оказалось более или менее рационально организовано.
Все эти годы Чубайсы были центром разнообразной и многолюдной компании. И даже ныне непримиримый оппонент Анатолия Чубайса Андрей Илларионов, на дух не перенося главу РАО “ЕЭС России”, до сих пор, как говорят, вспоминает пирожки, приготовленные Людмилой Чубайс, недавно усовершенствовавшей свою кулинарную практику и открывшей в Питере весьма изысканный ресторан русской кухни “Мечта Молоховец”.
Чубайс был вполне типичным представителем советской технической интеллигенции со всеми присущими ей увлечениями и пристрастиями. Байдарочные и туристические походы, “Битлз”, “Машина времени”, Высоцкий, Окуджава, “деревенская проза”.
Еще одна страсть, сформировавшаяся в те же годы, – театр. Чубайс оставался поклонником театров имени Ленсовета и Комиссаржевской, увлекся творчеством Льва Додина, в Москве пытался прорываться без билета на спектакли Театра на Таганке. В 90-е годы увлечение театром вылилось в тесное общение с Иосифом Райхельгаузом, режиссером Театра-студии современной пьесы.
Фактически в то же самое время начался самый важный для Чубайса период с точки зрения формирования экономической идеологии. Молодой ассистент перешел на 12-часовой режим работы в сутки (60 часов в неделю), который потом трансформировался в режим: 70–80 часов в неделю, с захватом выходных дней.
Дети Анатолия Чубайса твердо помнят, что папа все время был на работе. Теперь же дочери, в отличие от сына, к которому предъявляются завышенные требования, отец, немного упустивший детей сначала из-за работы, а затем и по причине развода и создания новой семьи, уделяет много внимания и, по словам Людмилы Чубайс, “прощает все”.
Сын – весьма динамичный 23-летний молодой человек, типичный представитель поколения успешных финансовых менеджеров, много работающих, пребывающих бóльшую часть светового дня в белой рубашке и галстуке и увлекающихся экстремальными видами спорта. Алексей – вынужденно самостоятельный юноша, которого отец в 16 лет отправил учиться в Англию, в школу не с самыми мягкими порядками, – превратился из питерского мальчика во взрослого москвича, который все реже бывает в родном городе.
Дети – это, по определению самого Анатолия Борисовича, “тяжелая тема”. Только с середины 90-х Чубайс начал выкраивать время для детей, брать их с собой в отпуск. К тому же началась эпоха отцовского беспокойства по поводу образования сына и дочери, чему свидетелем оказалась уже Мария Вишневская: “У него есть и чувство вины, и отсутствие опыта в общении с детьми, и неровное отношение, из-за чего он может их и незаслуженно ругать, и незаслуженно хвалить”.
Тем не менее влияние отца – даже на выбор детьми профессии – очевидно: сын закончил факультет менеджмента Высшей школы экономики и самостоятельно, без звонков отца, нашел себе работу в одном из московских депозитариев.
Дочь Ольга учится в Финансово-экономическом институте.
КОМАНДА
Старший Брат – таково прозвище Чубайса в кругу его весьма многочисленных подчиненных.
“Это лучший руководитель, с которым я когда-либо работал, – утверждает Евгений Ясин, занимавший пост министра экономики в то время, когда его куратором был вице-премьер Чубайс. – После самых тяжелых и конфликтных совещаний все всегда уходят с готовым четким решением и поручениями для исполнения”. “Стиль его руководства для меня был очень удобен, – вспоминает Дмитрий Васильев, первый заместитель Чубайса в годы приватизации. – он дает большую самостоятельность в исполнении задачи, дает ресурсы, но и одновременно нагружает ответственностью”. Петр Филиппов: “По складу ума Чубайс – систематик. Он умеет слушать и вылавливать из выступлений самое существенное. Его стиль – не отвечать выступа-ющим, а впитать из позиции каждого главные мысли, затем суммировать их и выдать гениаль-ное итоговое решение”.
Анатолий Чубайс увлекается людьми. Тех, кто относится к его ближнему кругу, он считает выдающимися специалистами, причем в абсолютном большинстве случаев – небезосновательно. Причина – в исторических особенностях формирования команды: большинство его сторонников и соратников прошли тест на профессионализм и лояльность во время буржуазной революции 1990-х годов, а многие – еще раньше, в ходе подпольных и публичных семинаров в 1980-е. Чувство команды у Чубайса развито необычайно сильно.
Практически никто из единомышленников Чубайса не выпадал из сферы его внимания. Не всегда их новые назначения были связаны с волей Анатолия Борисовича, но совершенно очевидно, что “личное дело” каждого из них находится на контроле у неформального лидера целого клана нынешней политической, экономической, научной элиты.
Только в одном РАО “ЕЭС России” сейчас в качестве членов правления работают бывший вице-премьер и министр экономики Яков Уринсон, бывший глава Центрального банка РФ Сергей Дубинин, а также неизменно сопровождающие Чубайса советник по пиару Леонид Гозман и советник по связям со СМИ Андрей Трапезников. Глава РАО на 100% использует потенциал каждого.
В краткий период между сменами команд в высшем руководстве страны и важными государственными назначениями первым замом Чубайса в РАО “ЕЭС России” работал и нынешний вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин. “Мосэнерго” возглавляют бывший пресс-секретарь Анатолия Чубайса Аркадий Евстафьев и его же первый заместитель по Госкомимуществу Дмитрий Васильев. Схожих примеров множество.
Для Чубайса большое значение имеет понятие “свои”. “Своих” он прикрывает и защищает.
Андрей Трапезников вспоминал наиболее характерный в этом смысле эпизод задержания с пресловутой “коробкой из-под ксерокса” Аркадия Евстафьева. Тогда Чубайс позвонил всесильному Михаилу Барсукову и сказал: “Если хотя бы один волос упадет с головы Евстафьева, я вас уничтожу!”
Анатолий Борисович умеет дружить. Друзья – это и такие непохожие друг на друга люди, как Борис Немцов, Сергей Васильев, Яков Уринсон, Евгений Ясин.
Многие из соратников не числят себя в близких друзьях. У иных – не слишком простая история взаимоотношений. Да и как иначе это может происходить у людей, которые знают друг друга 30 лет и прошли через искушения политикой и нескончаемые революционные ситуации. Часть коллег сошли с дистанции – кто-то ушел в частную жизнь, другие спились, третьи оказались неадекватны новому времени. С кем-то Чубайсу просто физически некогда общаться при 16-часовом рабочем дне. “Мы живем не компаниями, а кампаниями, – констатирует супруга Анатолия Борисовича Мария Давыдовна Вишневская, – хотя и стараемся встречаться три-четыре раза в год с Ясиными, Гайдарами, Уринсонами”. “Мы пытаемся хотя бы несколько раз в год посидеть в узком кругу и при этом не говорить ни про экономику, ни про политику, – говорит Яков Уринсон. – Раньше, когда все работали в правительстве и часто появлялись на рабочих дачах в Волынском, удавалось неформально общаться несколько чаще. Чубайс с Сергеем Васильевым знают весь бардовский репертуар, Окуджаву, Высоцкого, а Васильев еще и прекрасно поет и играет на гитаре”.
“СИАМСКИЕ БЛИЗНЕЦЫ”
Особые отношения связывают Чубайса с Егором Гайдаром. При упоминании “грабительских реформ” их имена неизменно ставят рядом. Но это еще и тот редкий случай, когда деловой тандем превращается в большую дружбу.
Уже после ухода Егора Тимуровича из “большого спорта” первым человеком, кому звонил Анатолий Борисович в тяжелейшие минуты, был именно Гайдар.
Звонил он и тогда, когда в марте 1996 года Ельцин внезапно решил отменить выборы и распустить компартию. (“Он позвонил мне в 7 утра, – вспоминал Егор Тимурович, – и сказал: “У нас большие неприятности, срочно приезжай”. Я, в принципе, человек спокойный, но в то утро, бреясь, от волнения едва не отрезал себе пол-уха. Мы договорились, что он пойдет уговаривать Ельцина не делать глупостей, а я отправился в американское посольство звонить Клинтону, чтобы он убедил Бориса Николаевича не отменять выборы. Кровью, которая текла из уха, я залил весь Спасо-Хаус. Это был, возможно, самый опасный момент в истории России последнего десятилетия”.) И в июне того же года, когда разворачивалась интрига вокруг коробки из-под ксерокса и Чубайс ночью звонил Гайдару со словами: “Это конец”. И в январе 1992-го, когда Гайдар после первой отставки изолировал себя от текущей политики, а Чубайс просил его повлиять на Ельцина, чтобы тот отменил решение о замораживании цен.
“Длинная” привычка к совместной работе сблизила этих двух внешне не похожих друг на друга людей. Они знали цену друг другу. Да так, вдвоем, сиамскими близнецами от реформ, – и попали они в историю.
БУРЯ И НАТИСК
С 1985 года в экономических институтах по рукам ходила самиздатовская рукопись под названием “Другая жизнь”. Ее автор, наиболее радикальный из всех либералов молодой сотрудник ЦЭМИ АН СССР Виталий Аркадьевич Найшуль, выступил с идеей экономической реформы и народной приватизации.
Среди прочего в книге излагался первоначальный сценарий приватизации, которую потом назвали ваучерной. Каждый гражданин, по плану Найшуля, должен был получить по пять тысяч специальных именных рублей. Автор предположил, что для их реализации нужен “руководитель с размахом и кругозором Петра Великого”, и против него будет играть то обстоятельство, что к нововведениям не всем будет просто приспособиться.
На конспиративном семинаре, в котором среди прочих участвовали Гайдар, Чубайс, Дмитриев, Васильев, Игнатьев, Петр Филиппов, идея Найшуля была подвергнута резкой критике.
Чубайс вспоминал: “Основные аргументы были примерно следующие. Это чудовищно рискованная затея, она приведет к массовой несправедливости. Степень сложности процесса и вообще степень сложности объектов – отрасли, предприятия – совершенно различная, неоднородная. Наконец, фантастически упрощается и отупляется способ приватизации: сам подход предполагает примитивизацию инструмента для обращения со сложнейшим объектом, результатом чего будет массовое недовольство, массовые обиды”.
Кто бы мог подумать, что политическая логика потом заставит противников этой идеи Анатолия Чубайса и Егора Гайдара реализовать ее на практике.
Правительство Гайдара приняло страну в нерабочем состоянии. В экономике останавливались материально-вещественные потоки. Все, что можно было разворовать, разворовывалось и потом было деликатно названо “стихийной” (она же “директорская”) приватизацией. Государственных институтов и, соответственно, государственного управления не существовало.
У молодых реформаторов было ощущение временно, очень ненадолго открытого окна возможностей, которое нужно максимально использовать до того, как все окажутся в отставке.
Госкомитет по управлению государственным имуществом, председателем которого Чубайс был назначен 6 ноября 1991 г., стал штабом приватизации – невиданного по масштабам разгосударствления собственности в стране, где не было никаких собственников, и, что не менее важно, отсутствовали деньги и покупатели этой самой собственности.
Как бы ни хотели реформаторы идти по нормальному, общецивилизационному пути продаж предприятий эффективным собственникам за деньги, такой путь в чистом виде, и особенно в начале реформ, был решительно невозможен. Ни денег, ни собственников в переходной экономике не было. Именно процесс перехода и должен был их создать. На что и указывал неудачный опыт чуть раньше начавших приватизацию соседей, в частности – поляков и венгров.
Ее организационная реализация казалась практически немыслимой. Именно поэтому возникло несколько компромиссных вариантов. И главный компромисс со всем населением страны – ваучерная приватизация. Массовая и быстрая, сужающая поле для стихийной воровской приватизации. В духе идей Найшуля и некоторых других экономистов, обсуждавших возможность введения именных приватизационных счетов, чеков и тому подобных инструментов, измерявших долю каждого гражданина в общем богатстве небогатой страны.
“Поначалу Чубайс внутренне сопротивлялся этой идее”, – констатирует Максим Бойко. “Мы хотели проводить приватизацию за деньги – по-венгерски”, – вспоминает Егор Гайдар. “Вся нормативная база, подготовленная в ноябре-декабре 1991 года была сформирована под денежную приватизацию”, – рассказывает Дмитрий Васильев, в то время заместитель Чубайса и его правая рука в ГКИ. Но ситуация складывалась таким образом, что лидерам команды реформаторов пришлось согласиться с доводами коллег, которые убеждали их в безальтернативности ваучерной приватизации. Решение было принято, и Чубайс с горячностью и пробивной энергией начал продвигать ваучеры в народное сознание.
В ноябре-декабре 1992-го уже пошли чековые аукционы, система заработала. И в этот момент как раз и состоялась отставка Гайдара.
“Решение остаться в правительстве было общим, хотя оно, скорее, отражало позицию Гайдара. Впрочем, я внутренне, в принципе, считал это правильным прежде всего потому, что надо было закончить начатое”, – поясняет свою позицию Чубайс.
Он становился все более влиятельным политиком. Однако из-за бесконечных аппаратно-политических битв и общего неблагоприятного социального фона он почти растратил свою публичную политическую харизму и начал превращаться в живой символ российского либерализма, совершенно не бессмысленного, но при этом “беспощадного”.
На этом фоне чековая приватизация продолжалась. “Ваучеры создали искусственный спрос, – говорит Евгений Ясин. – Их можно было покупать и продавать, а это заложило основу для дальнейшего перераспределения собственности рыночными методами. Главное, Чубайс решил две задачи – сделал процесс необратимым, забрал собственность из рук бюрократии и провел приватизацию, сохранив гражданский мир, для чего пошел на компромиссы со всеми заинтересованными сторонами. В результате уже концу 1993 – середине 1994 гг. состоялось организационное чудо – чековая приватизация была завершена, и две трети собственности оказались в частных руках. Наступило время денежного этапа”.
КАК РАЗОГРЕТЬ РЫНОК
В конце 1994-го Чубайс в ранге первого вице-премьера стал курировать экономику и финансы.
Денежный этап приватизации, старт которого формально относился к концу 1994-го – началу 1995 гг., на первых порах был, вопреки своему названию, фактически безденежным. С одной стороны, и собственность не вполне была готова к реальной продаже, и собственники. Проводившиеся тогда инвестиционные конкурсы проблемы не решали, а далеким эхом аукнулись сегодня – арестом Платона Лебедева. Продажа акций нефтяных компаний была запрещена парламентом.
В марте 1995 года Владимир Потанин предложил реализовать схему залоговых аукционов, которая в той ситуации показалась единственно возможным способом пополнить бюджет, дать реальный старт денежной приватизации и продолжить политику финансовой стабилизации, за которую отвечал Анатолий Чубайс. После аукциона победивший банк должен был предоставить правительству кредит под залог принадлежащих ему акций того или иного предприятия. Потом, в соответствии со схемой, эти заложенные акции должны были либо быть проданными на конкурсе, либо перейти в собственность кредиторов, либо правительство вынуждено было вернуть кредит.
В результате реализации залоговых аукционов задание по приватизации было выполнено, и бюджет получил миллиард долларов, что в немалой степени способствовало фактическому завершению финансовой стабилизации. Аукционы стали стартовой площадкой для формирования российской олигархии – класса очень крупных собственников. Они сильно зависели от власти, но и власть сильно зависела от них. Тот же Дмитрий Васильев считал залоговую схему потенциально коррупционной и скандальной. “Я доказывал Чубайсу, что фигуранты этой истории потом долго будут ходить в прокуратуру”, – говорит бывший первый зампред ГКИ.
“Мы с Уринсоном ходили к Чубайсу и убеждали его в том, что залоговые аукционы – это очень плохо. Но наша роль, как я теперь понимаю, была чисто морализаторской, а ему нужно было добиться успеха”, – оценивает ту ситуацию Евгений Ясин.
И в самом деле, скорее всего, другого выхода в то время просто не было. Залоговые аукционы разогрели рынок, началась эпоха профессиональных продаж собственности за деньги. Кроме того, именно благодаря залоговым аукционам у крупных предприятий появились собственники. Причем, как показывает опыт прошедших с тех пор восьми лет, собственники эффективные.
“Когда нам говорят, что мы взяли “жемчужины”, лучшую часть, “бриллианты в короне российской империи” и их как бы раздали, с этим никак нельзя согласиться, – разъясняет Чубайс. – Эти так называемые “жемчужины” были в полном провале, были в буквальном смысле ничем. И именно приватизация позволила превратить эти разваленные предприятия в жемчужины новой частной российской экономики. Слава Богу, что мы своевременно отняли их у директоров, причем каждую с боями, с противостоянием. Мы помогли частным акционерам стать собственниками через законные механизмы. А в результате они взялись за этот бизнес и отстроили его, превратив в реально работающие предприятия”.
КОНФЛИКТ С ОЛИГАРХАМИ
Конкурс по “Связьинвесту” лета 1997 года – следующий знаковый эпизод в истории приватизации. Это была попытка организовать прямую честную продажу пакета акций за рекордную сумму денег по принципу “кто дал больше, тот и победил”. Опыт удался, в результате чего против Чубайса Гусинским и Березовским была развязана информационная война и состоялись отставки ведущих членов его команды.
Олигархам проще было договариваться с властью. Тактический союз с ними, на который пошел Чубайс во время президентских выборов 1996 года, был направлен на то, чтобы не допустить прихода к власти коммунистов. Год спустя экс-руководитель предвыборного штаба президента, а ныне первый вице-премьер, не был готов к тому, чтобы политический альянс трансформировался в полное и безвозвратное слияние власти и капитала, где все решается на основе кулуарных договоренностей. “После драки с коммунизмом началась драка с бандитским капитализмом”, – констатирует Чубайс. Жизнь по правилам решительно не устраивала союзников по выборам-96, они давили на первого вице-премьера.
“В истории со “Связьинвестом” власть и бизнес вступили в прямое противостояние, – говорит Чубайс. – Крупный бизнес открыто требовал приватизации власти. Аукцион по “Связьинвесту” действительно был самым честным в истории, о чем свидетельствуют, во-первых, разница между стартовой и конечной ценой пакета и, во-вторых, сама по себе беспрецедентная цена, которую не перекрыла даже недавняя продажа акций “Славнефти”. Я считал, что в этой ситуации возможны любые жертвы, вплоть до моей отставки, но только не отмена результатов конкурса. Если бы мы отступили, то тем самым признали бы: государства нет, власти нет.
Я многократно выступал за отделение бизнеса от власти. Это и было одним из главных идеологических расхождений нашей команды с Березовским и с Гусинским. Если Березовский прямо заявлял, что бизнес – это и есть власть, то я считал, что это совершенно неправильно, власть должна избираться народом, а не бизнесом, и заработанный миллиард долларов вовсе не обеспечивает какое-то право руководить чем бы то ни было, кроме собственного бизнеса. Это было абсолютно фундаментальное идеологическое разногласие, борьба двух принципиально разных видений России, сопоставимая с дракой 1996 года с коммунизмом.
В истории со “Связьинвестом” был и личностный мотив. Собственно говоря, это в мой адрес может быть высказана претензия, что именно я обеспечивал условия для создания российского олигархата через те же самые залоговые аукционы. Но я по-прежнему считаю, что эта акция была единственно возможной в ситуации, когда стране угрожал приход коммунистов. Это значит, что правление коммунистов еще хуже, чем олигархический капитализм. Но, помимо этого, я утверждаю, что вся моя борьба за честный аукцион по “Связьинвесту”, собственно, и была следующим шагом, реализующим мое неприятие идеи олигархата. Возможно, мое особое ожесточение в этой борьбе было связано именно с тем, что я участвовал в создании слоя олигархов в 1995 году. “Связьинвест” стал для меня, если угодно, личным искуплением, преодолением политических последствий залоговых аукционов. В 1997-м я четко понимал, что нельзя отдавать власть в руки двум людям, даже самым богатым и талантливым”.
Глава “Приватизация” была, безусловно, одной из самых важных и ярких в биографии Анатолия Чубайса. И как бы мы ни относились к результату, именно благодаря разгосударствлению собственности, проведенному в отсутствие гражданской войны, страна изменилась радикальным образом, а экономика заработала.
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ, ОЧЕНЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ
В изучении феномена Чубайса хотелось бы более четко расставить акценты и разобраться в деталях.
Речь не идет о том, что Анатолий Борисович любит или чего не любит. И не о том, что ему нравится вредная еда, что в последнее время он пристрастился к японской кухне и полюбил виски без льда. И не о том, что в доме у него живет рыжий кот по фамилии Штучкин и рыжеватый пес-алабай с длинным именем, но короткой кличкой Кирилл. И не о том, что наш герой непритязателен в быту и ему для жизни хватило бы рабочего стола и душа. Важнее другое.
Повторим главное и принципиальное: этим человеком движет миссия. Не честолюбие и ориентированность на карьеру, что тоже, безусловно, есть, но не является основным мотивом. Ощущение миссии – главная пружина его поступков, способности доводить до конца всякое дело, за которое он берется.
Анатолий Чубайс – человек идейный, что естественно, потому что миссия, по определению, основана на твердом мировоззрении, на четко сформулированных идеологемах. “Он действует из одного побуждения – превращения России в рыночную демократию. Но соглашается на применение тех средств, которые позволяют добиваться цели”, – рассказывает Евгений Ясин. “Однако при всем жестком прагматизме, для него крайне важно ощущение собственной моральной правоты, – утверждает Леонид Гозман. – Чубайс не признает права на убийство ради достижения цели. На одном из совещаний кто-то сказал, что Лукашенко удобен как партнер. “При нем люди исчезают”, – неприязненно отреагировал Чубайс”.
Известна способность Чубайса к компромиссам в политике. Но мировоззрение для него важнее политической выгоды. К тому же он просто смелый человек – сказать Владимиру Путину, да еще в наше время, когда весь истеблишмент зависит только от одного человека, по поводу сталинского гимна, что президент с народом ошибается, мог позволить себе только принципиальный и бесстрашный человек. Никто не заставляет главу РАО помогать кому-либо из мировоззренческих соображений, но он это делает, например помогает ветеранам правозащитного движения. Никто не заставлял его вмешиваться в ситуацию вокруг ВЦИОМа, но именно Чубайс помог сохранить одну из самых профессиональных социологических команд. У таких действий сильная мировоззренческая мотивация.
Чубайс – человек экстремального склада, который любит кризисные ситуации, тяжелую работу, высокую скорость и опасность. Отсюда его юношеское увлечение байдарками и горными лыжами и нынешнее – автопробегами по Марокко или Монголии. И нелюбовь к монотонному спорту – тренажерам, плаванию. Отсюда и его как будто специально натренированная способность находить решения в ситуациях типа “коробочной истории”. Значение имеет и природное здоровье: не всякий организм способен справляться с такими нагрузками – физическими, эмоциональными, моральными.
ДРУЖБА С ОКУДЖАВОЙ
Анатолий Чубайс и Булат Окуджава – представители разных поколений, люди разной судьбы, воспитания, образования. Окуджава был одним из кумиров молодого инженера-экономиста, что было типично для того времени и вообще для интеллигентов генерации Чубайса. Эти два человека познакомились в 1994 году при посредстве Егора Гайдара и стали регулярно встречаться на старый Новый год на даче Булата Шалвовича, купили рядом дачные участки в Жаворонках. “У нас всегда и во всем полностью – что поразительно – совпадали все оценки: людей, действий, текущей ситуации, Ельцина, Черномырдина, Явлинского”, – вспоминает Чубайс.
Окуджава по логике вещей должен был быть, скорее, сторонником Григория Явлинского и “Яблока”. Но симпатизировал Гайдару и Чубайсу. “Он относился нежно к обоим. Задавал им много вопросов. Разговоры крутились, в основном, вокруг политических и экономических проблем”, – рассказывает Мария Вишневская. Вероятно, Булату Шалвовичу были интересны люди, которые что-то делают и несут ответственность за свои поступки.
“Я всех писателей и поэтов делил на антисоветских и несоветских. Антисоветским я отдавал предпочтение, и в этом смысле вне конкуренции был Галич. У Окуджавы нет антисоветских вещей, зато есть правда такой пронзительности, которая полностью сметает советский язык, – рассказывает Чубайс. – Потом я понял, что несоветские писатели тоже в драке с советской властью, только в несколько ином измерении, чем прямые антисоветчики”.
13 июня 1997 г. Окуджава умер в парижской клинике. Незадолго до конца он написал ко дню рождения Анатолия Чубайса стихотворение, которое было обнаружено в больнице вдовой Булата Шалвовича Ольгой. Последнее стихотворение Окуджавы было переправлено вместе с поздравлениями Чубайсу 16 июня, в день его рождения.
А. Чубайсу в день рождения
Надо помнить: день рожденья –
это вовсе не венец,
годовой итог горенья…
Всем известно, наконец,
что в правительственных сферах
полагается при том
как бы спрятанный в портьерах
холостых салютов гром,
ну и прочие примеры
с орденами всех мастей…
А у нас иные сферы –
день приязни и гостей.
Ну и чтоб жила легенда
о событье круглый год,
рюмочка интеллигентно
применение найдет.
Как нам жить – узнаем сами.
Мир по-прежнему велик.
Пусть останется меж нами
добрых “Жаворонков” крик.
9 мая 1997 г., Париж
Б. Окуджава
Потом, когда в ноябре 1997 года травля первого вице-премьера и его команды достигла пика, фраза из этого стихотворения “Мир по-прежнему велик…” стала своего рода секретным кодом в отношениях с Чубайсом вдовы и сына Окуджавы, которые написали ему письмо поддержки: “Как личное оскорбление воспринимаем бездарную и подлую кампанию против Порядочного Человека”.
Интересно, что именно в тот период с личными письмами поддержки к Чубайсу обратились Мстислав Ростропович и Галина Вишневская: “…мы тоже прошли через дерьмо, и до сих пор только в России встречаются на улицах люди, которые говорят нам гадости в лицо”.
Когда Чубайс окончательно ушел из правительства уже весной 1998-го, ему написал Анатолий Приставкин: “…но Россия-то без Вас не проживет. Я в этом искренне убежден. Это все равно, что великого Эрхарда в самый разгар реформ немцы отправили бы в отставку. Что стало бы тогда с Германией?!”
Часть интеллигенции поддерживала и поддерживает Чубайса как интеллигента, делегированного в практическую политику и реализующего задачи, которые соответствуют миссии преобразования страны. В том направлении, в каком это хотелось бы думающим и небезразличным людям. Они могут не разбираться в нюансах экономики, но интуитивно чувствуют, что именно Чубайс и Гайдар переделывают страну адекватным образом.