Опубликовано в журнале Студия, номер 8, 2004
*** На той половинке земли, Как половцы вьюги пируют, Декабриолеты зимы Играют серебряной сбруей. Там снег засыпает следы, Когда выпадает, как жребий, Там арка, как радуга в небе, Над той половинкой судьбы. Не скажешь мгновенью: "Замри!", А звёздам - чтоб утром не гасли. На той половинке земли Я был ожиданием счастлив. РОДНАЯ РЕЧЬ От счастья оробев, - Сумею ли сберечь - Как школьник, нараспев Твержу родную речь, Как школьник в сентябре, Пронзённый новизной, Как птицы на заре, Согласные со мной. Причудлив путь корней, Ведь ими вскормлен вихрь. Что может быть родней Созвучий корневых? Причастья сладкий груз, В стене сиротства брешь, Пленительный союз, Родительный падеж... В спиралях часа пик, В кругу случайных встреч, Как верный ученик, Твержу прямую речь: Глагола колыбель, Наречья отчий дом, Тебе, одной тебе - В склонении любом. Моей любви залог, Моей вины рубеж. Страдательный залог, Винительный падеж. *** Я устал от утрат и забот, Лживых фраз и торжественных жестов, Никаких не хочу происшествий, Слышишь, доченька, липа цветёт. Созревает ли в завязи плод, Извергает ли пламя порода, Суеты не выносит природа, Слышишь, доченька, липа цветёт. Отчего ж что ни день, что ни год, Код природы в себе изменяем, Безоглядно себе изменяем, Слушай, доченька, липа цветёт. Может быть и тебя обоймёт Гул пчелиный и запах медовый. Молчаливо - испортишь и словом - Слушай, доченька, липа цветёт. Погружайся в блаженный полёт, Счастье - выплывем, счастье - утонем. Прислонившись щекою к ладони, Слушай, доченька, липа цветёт. *** Замшелы каменные истуканы, Но жив седой и расторопный леший. Какая проза: говорить стихами О самом наболевшем. Какая проза: изощряться в рифмах, Вгонять в размер тоску своих лишений, Какая проза: пользоваться грифом "Секретно, но несовершенно". Всё чаще ломка. И всё круче доза. И муза с каждым годом всё капризней. Всю жизнь писать стихи: какая проза. Но это проза жизни. УРИЙ Сошла почти на нет вечерняя заря, Кровав последний блик на золоте чертога, Я понял с первых слов лукавого царя, Которого любил и почитал, как Бога. Царь думал: Урий глух. Царь думал: Урий слеп. Царь думал: Урий прост, и жизнь его прекрасна. Я не войду в свой дом. Я не вкушу свой хлеб. Я больше не возьму жены на ложе страстном. Да, он герой и царь, провидец и поэт, Строитель и мудрец. Но ты ведь помнишь, Боже, Что в жизни для меня страшнее пытки нет, Чем знать, что кто-нибудь её коснулся кожи. Пусть мне не пасть в бою. Пусть мне не быть в раю. Пусть буду жалкий раб, а не отважный витязь, Но если выбирать, я дам отсечь свою, Чем на плече её чужую кисть увидеть. Пусть я курчав, как негр. Пусть я упрям, как бык. Пусть я зеленоглаз, как распоследний грешник. Но светят только мне две сероголубых Звезды в сплошной ночи её волос кромешных. Да, слишком часто меч сверкал в моей руке, И часто разум я терял в бою от гнева, Но я один плыву по голубой реке - По жилке на груди её...любимой...левой... Как сладко на войне мне снился этот дом - Вот мы опять вдвоём... вот мы уже простились... Сплю на сырой земле, обласканный царём, Шпионы из дворца вовсю засуетились. Нет, будь и впредь, мой царь, попрежнему велик, Спасибо за вино и щедрые награды, Но лучше обойтись без вычурных интриг, Мне станет смерть в бою действительно отрадой. Сам выберу свой день. Сам изберу свой путь. Сам в сече обрету себе врага по росту. Когда в её глаза я не могу взглянуть, Зачем мне видеть свет и утренние звёзды.