Опубликовано в журнале Студия, номер 8, 2004
ГЕЛИОФОБИЯ 1. Загадочный, как сад камней, И камень сам. Не лёд. Не пламень. Что ночи тягостной длинней, Ответишь, инопланетянин? Вампир беззубый, кровь с водой Рассеянно губой запавшей Удерживающий - не мздой, Но тьмой, тебя назвавшей По имени, живёшь. Каким Ты к нам заброшен наказаньем? Любовью мир стоит? Другим? Постой, сама скажу - страданьем. 2 Тонкогубый мой ангел с дьявольским ухом без мочки, Златокудрый мой, пепельноглзый, рождённый в сорочке, Как и все вы - с крыльями пышными за спиною, Слепят зренье перья твои своей белизною. Одного не пойму - отчего так боишься света, И закрыты ставнями наглухло все просветы, Ни малейшей щёлочки - только трепещут свечи, Только тени мечутся в тщетных попытках речи, Смежены глаза - по канону, но и уста смежены, В пробуждённом знанье не нашей, ничьей вины... 3 Словно в опустевшем доме, где болтаются в прихожей Куртка, из которой вырос, и ботинки, что стоптал, Где принюхиванье дерзкой твари ощущаешь кожей Сквозь темнеющий тревожно мутный зеркала овал, Словно в опустевшем доме, где ободраны обои, И свисает провод голый с неживого потолка, Где ржавеет звонкий холод, где с сознаньем перебои, Отличить где сон от яви тщетно пробует тоска... В опустевшем, в разорённом, тьмой в чулан преображённом, Где обжитое пространство притворяется чужим И дичает, как собака без хозяина в сожженном Поселеньи... Вот и почерк, вдруг утративший нажим, Непонятно, что выводит, непонятно, что рисует, То ли имя, то ли дату, то ли профиль на стекле, Но стекло листвой осенней осыпается, и дует, Свищет, засыпает снегом всё, что в трещинках кракле Существует в этом мире и горит под этим солнцем - Обожженной вечной глины отвердевшие дары, Словно в опустевшем доме, где забиты все оконца, Вечность дышит сиротливо из космической дыры. *** В.Верейской и экс-губернатору СПб В.Яковлеву Когда рубят деревья особенно в твоём навеки родном дворе, будто что-то в тебе самом обрубают: обривают наголо твоё детство, ощипывают, как курицу, твою юность, пинают, как шелудивую кошку, твою зрелость, поливают бензином и сжигают твою старость - будто мстят кому-то, а кому - вряд ли сами догадываются. КАРДИОЛОЖЕСТВО Эхограмма. Сердце чавкает, как свинья Над корытцем крови, замкнутым в стройную систему. Ну и звуки, Боже! Все метафоры наши - фигня! Фигня! Рядом с этим натурализмом - привет попавшему в тему! Всё в порядке, вроде. Но ведь болит, болит, Как щенок, поскуливает одиноко, потеряно, виновато. Кардиолог бессилен, хоть и делает знающий вид, Отсылая дальше, туда, где душу окутают ватой, Усыпят, бедняжку, байками, то да сё - Жизнь прекрасна, мол, даже без жилья, без денег, а стрессы - самовнушенье. Где ты, где ты эпоха блаженных - Ли Бо, Ду Фу ли, Басё, В чём искать забвенья, иллюзий, игры ума, утешенья? *** Как фарфор проверяю на звук: стук-стук, динь-динь, Так и строчка звучащая, пламень души пройдя, Отзывается звоном, горчащим, как та полынь, Что вобрала влагу павшего ночью дождя. Эта сочность звука, созвучий минорный лад, Эта плеть тугая, что обух перешибёт, Разомкнёт твой день под шелест неспетых баллад И на слух налипнет, как липнет к рукам шамот. Пересохшим горлом, так долго молчавшим, вновь Свой пробуешь голос - что слаще этих утех? - Под всевидящим оком, струящим одну любовь, Потому что Он прощает за всё и всех.