Повесть, пьесы
Опубликовано в журнале ©оюз Писателей, номер 17, 2018
Виталий Иванович Ченский родился в 1975 году в Мариуполе. Окончил энергетический факультет Приазовского государственного технического университета. С 1993-го по 2005 г. инженер на местном заводе. С 2005-го живёт в Киеве, работал журналистом отдела культуры в бизнес-издании, сейчас — копирайтер и сценарист. Проза, стихи, пьесы публиковались в «©П» № 7 и 14, журналах «Крещатик» и «Современная драматургия».
Улисс
Моноэпос в шестнадцати песнях
Муза,
скажи мне о том многоопытном муже, который
Долго
скитался с тех пор, как разрушил священную Трою,
Многих
людей города посетил и обычаи видел,
Много
духом страдал на морях, о спасеньи заботясь
Жизни
своей и возврате в отчизну товарищей верных…[1]
Я тут недавно по YouTube лекцию одну слушал для саморазвития. Пока
сидел перед компьютером, поедая свою обычную гречку с кислой капустой. И там один
доктор-филолог сказал, что верный признак великой цивилизации — это наличие у
неё мощного Эпоса.
«Гильгамеш», «Илиада», «Рамаяна»… Что там ещё?.. «Маадай-Кара»,
«Кобланды-Батыр»… «Пополь-Вух» — тоже, наверное, вещь очень серьёзная… Шумеры,
греки, англосаксы… бесспорно, крутейшие народы. Великие, древние…
В целях саморазвития я даже попытался представить себе, насколько они
крутые и древние, и вдруг осознал, что у меня вообще-то тоже сорок лет не за
горами. И… и что я, пожалуй, тоже хочу иметь свой личный Эпос…
Поскольку я всегда боялся драться, да и в целом всегда был трусом,
честно говоря… то «Илиада», ясное дело, отпадает.
Остаётся вроде бы «Одиссея». Особенно если учесть, что последние десять лет
я живу на съёмных квартирах и постоянно переезжаю с места на место.
Всё
же при этом не спас он товарищей, как ни старался.
Собственным
сами себя святотатством они погубили:
Съели,
безумцы, коров Гелиоса Гиперионида.
Дня
возвращенья домой навсегда их за это лишил он.
А ведь
неплохо, правда же?! И про «товарищей» как точно
подмечено. Идиоты они все, как правило…
Естественный
вопрос о том, достойна ли моя жизнь Эпоса, меня почему-то не сильно беспокоит.
Я отдаю себе отчёт в том, что выдающихся событий у меня в жизни не было. Я не
ссорился с Агамемноном. Не убивал великана Хумбабу в кедровых лесах Ливана. А
если бы печальносердый Виглаф принялся уговаривать меня не сражаться с огненным холмохранителем, я бы легко согласился.
Иными
словами, никаких уважительных причин для создания Эпоса о себе у меня нет… Кроме какого-то жгучего и непреодолимого желания написать
большой текст, на каждой странице которого главным героем буду Я. И в этом
желании, мне кажется, есть что-то бесстыжее, порочное и даже хамское.
На самом
деле я совсем не хам и всегда стеснялся делать многие
вещи. Когда был маленьким — брать чужую игрушку и выходить гулять без
разрешения. Когда вырос — целовать первым девушку и озвучивать «ожидаемый
уровень заработной платы».
Но… этот
пункт меню в Word’е под названием «Создать Новый Документ»… он как будто
превращает меня в животное. В зверя, лишённого моральных препятствий. В
горячую, ненасытную и абсолютно эгоистичную тварь, которая забывает обо всём,
почуяв своим жарким и влажным носом чистый лист бумаги…
Эта тварь
не знает справедливости. Справедливости по отношению к тем миллионам обычных
людей, ведущих простую жизнь, людей, которым до самой смерти в голову не придёт
идея написать что-то о себе и которым по этой причине суждено без вести
пропасть после кончины. Сгинуть, сгнить, истлеть, рассыпаться в прах, быть
преданным полному забвению.
Да и хуй с
ними. Хуй с этими людьми. Я не собираюсь кануть в Лету только из чувства
солидарности или стыда перед ними. Наверняка для этого понадобятся свои жертвы,
и я понимаю какие. Но кажется, я готов их принести.
Пишу же ведь…
Песнь первая. Теремки
Запись в Facebook
от 11 июля 2015 года:
«Живу здесь
уже полгода, но лишь пару дней назад обнаружил на боковой стенке хозяйского
холодильника магнитик с фразой: “Чем больше я узнаю мужчин, тем больше люблю своего
кота”.
Всё так и
есть. Хозяйка Люда, у которой снимаю комнату, никогда не была замужем и живёт с
котом. Не могу сказать, что она оставила любые попытки. В первые дни она всё
повторяла “я же девочка”, разговаривая со мной. Так она как бы сетовала на
упадок, грозивший её хозяйству без твёрдой мужской руки. Но “девочке” вообще-то
сорок два, а упадок при том тщании, с которым она ухаживает за своей
недвижимостью, кажется мне сильно преувеличенным.
Не спорю, с
выключателем света в ванной и в самом деле есть небольшая проблема. Но в
принципе, не так уж и часто он вываливается из стены. К тому же держится на
проводах, так что я не вижу особого смысла… Что
касается остальных моментов, то и дело возникающих… Ладно, короче…
В её
представлении я неряшливый, ленивый, замкнутый и не восприимчивый к добрым
советам молодой человек.
Завтра по
её просьбе съезжаю. Чувствую себя виноватым перед остальными мужчинами, которых
оказался не в состоянии реабилитировать.
Похоже, внутри меня, действительно есть вещи, которые сильнее любых
добрых намерений. На магнитиках неправду не напишут, ребята».
Julia
Gonchar, Anna Brandush, Владислав Лахтин и ещё 13 это нравится.
Anna
Brandush Ох…
Sasha
Koshkina Виталька, мы тебя любим!
Дануля
Любимова Виталик, переезжай оттуда быстрее!
Виталий Sasha Koshkina я тебя тоже, котя Дануля Любимова Завтра перебираюсь к женщине по имени Любовь Петровна. Год назад
у неё умер супруг.
Я
познакомился с Людой в июне 2013 года, то есть пару лет назад. Она тоже
работала в каком-то второсортном бизнес-издании, и мы
оказались в одной группе журналистов, отправившихся в пресс-тур на джазовый
фестиваль во Львов.
Компания-спонсор,
которая взялась отвезти нас бесплатно, пиарила какую-то свою жутко
инновационную систему бесконтактных платежей и устроила для журиков «весёлый»
квест. Каждому выдали карточку с пятьюстами гривнами на счету и дали два часа
времени на то, чтобы оббегать магазины, обозначенные на карте. Кто совершит
больше всех бесконтактных покупок, тот и победил.
Я,
разумеется, не стал участвовать в этих крысиных бегах. Спокойно взвесил
предоставленные мне финансовые возможности, вознёс благодарность господу и
приобрёл в Levi’s на все деньги отличную летнюю рубашку в чёрно-белую клетку.
Выпив стаканчик кофе, я дождался, пока пройдёт два часа, и пересёк с ней «финишную прямую».
Организаторы
немного косо посматривали на меня, как на саботажника, а Люда, купившая носки,
пилочку для ногтей и ещё много всякой другой дребедени, количество которой
помогло занять ей первое место, подошла ко мне и сказала: «Мне нравится твой
независимый взгляд на жизнь».
Вечером я
ещё больше укрепил это мнение о себе. На главной сцене фестиваля впервые в
Украине играл великий, легендарный, выдающийся, непревзойдённый, многократный…
и ещё не ебаться какой гитарист-виртуоз Эл Ди Меола. Публика, серьёзно
разбавленная толстосумами и культурной элитой,
изображала эстетический экстаз.
«Как тебе?»
— спросила Люда меня после концерта. «Да скукотища вообще-то», — ответил я. К
тому времени я уже понял, что не очень-то люблю весь этот джаз, о котором за
семь лет работы написал пару десятков восторженных статей для раздела
«Культура» и собирался написать ещё неизвестно сколько
таких же.
Вернувшись
из тура в Киев, я обнаружил в своём фейсбуке запрос на дружбу от Людмила Гребiнка. Она регулярно ставила мне
«лайки» и даже написала пару ободряющих комментариев.
Определённо
я казался ей незаурядной личностью. Сам я её, откровенно говоря, такой не
считал. Однако дружба по Цукербергу — не слишком обременительное занятие. И
знакомство с Людой пригодилось мне в декабре 2014 года.
Запись в Facebook
от 16 декабря 2014 года:
«Господа,
ищу хижину для съёма в Киеве. Учитывая непростую экономическую ситуацию в ЕС,
рассчитываю на комнату. В каком районе? В районе 1500 гривен. Пишите, кто сдаёт.
“Смайлик”. Живу спокойно, не пью, не курю. Много работаю дома, в офис езжу
нерегулярно. Думаю, пару недель на поиски у меня есть».
Светлана
Сом, Евгений Марковский, Alex Bogomol и ещё 5 это нравится.
4
публикации.
Дэн
Гуменный «лучше бы пил и курил».
Катя
Савченко моя знакомая тоже ищет. Tonya
Kushnir, может, объедините свои поиски?
Anna
Beshkenadze Квартира, найдись!!! ))
Личное
сообщение от 19 декабря 2014 года:
«Людмила
Гребiнка Виталий, привет! удалось найти комнату? если ещё в поиске, есть
вариант. можешь писать или
звонить 0508046298.
Виталий Привет, спасибо, ещё в поиске. А это твой телефон?
Людмила
Гребiнка да, мой
номер».
Она предложила мне снять спальню в трёхкомнатной квартире, которая
досталась ей по наследству от родителей и располагалась в районе под
названием Теремки. Я согласился. За девять лет пребывания в Киеве это было
десятое место, в которое мне предстояло переехать.
Родина же
моя находилась в Мариуполе. Славном городе металлургов
и моряков.
Стихи
Владилена Машковцева, музыка Савиной Анастасии:
Шаль
набросит женщина устало,
Сдержит
вздохом трепетный рывок,
Провожают
жёны сталеваров
На
работу тропками тревог…
Песнь вторая. Нога
После
паузы, взятой для обдумывания своих дальнейших слов, Одиссей продолжает.
По-моему, спортивные
состязания — вполне достойное место для завязки Эпоса. Любые игры
непредсказуемы. Герой может оказаться смертельно оскорблён,
подвергнуться несправедливости и заполучить соперника на всю жизнь. Для
генерирования судьбоносных случаев лучше не придумаешь…
Ничего
подобного у меня, честно говоря, не было. Но я был молодым инженером, ядовитые
отходы производства ещё не успели подточить мой организм, и это позволяло мне
участвовать в спортивной жизни комбината…
Я бы,
конечно, не стал сильно преувеличивать значение того эпизода…
Но всё же… Короче говоря, ничего не бывает случайным…
В августе
2004-го, во время одного из матчей внутризаводского чемпионата по мини-футболу
я попытался нанести один очень важный для себя удар по воротам. Играл я, честно
говоря, не блестяще — не хватало скорости, да и
техника была откровенно любительской. Но неожиданно на исходе первого тайма мне
удалось, что называется, «открыться», и капитан команды Минчев сделал в мою
сторону передачу, о которой комментаторы обычно говорят что-то вроде
«превосходная», «великолепная», «филигранная»….
Много позже
я понял, что, пожалуй, эта передача не была такой уж «великолепной» — мяч
катился в мою сторону недостаточно быстро. Но в тот момент я думал лишь о том,
чтобы оправдать неслыханное доверие, которое выразил мне
таким образом капитан команды Отдела Автоматизированных Систем Управления
Технологическими Процессами Минчев А. С. А во-вторых, я почувствовал, что удар,
который я сейчас нанесу, должен полностью компенсировать все мои предшествующие
неудачи на поле, и всё будет, как в этих голливудских спорт-муви, когда игрок,
на которого никто не ставил, решает исход матча и купается после этого в
лучах славы и признания, а тренер берёт его обеими руками за уши и кричит прямо
в рожу: «Я всегда в тебя верил, чертяка ты! Всегда
верил!» Таким образом, это должен был быть невероятной силы и точности
кинжальный удар…
Нет, я не
промазал по мячу. Насколько я могу судить, моя нога встретилась с его тугой
кожаной плотью в правильном месте. Резким движением я направил середину подъёма
к центру мяча, приподняв в момент удара опорную ногу на носке, чтобы не задеть
пальцами пол, наклонив туловище немного вперёд и вынося левую руку вперёд
и вверх…
Но защитник
— и я был шокирован скоростью с которой он перемещался — оказался способен
вытянуть ногу далеко вперёд и поставить её с другой стороны мяча…. В общем…
Хрясь… Слегка подпрыгнув, пятнистый шар уныло
покатился куда-то влево, а я захромал в противоположную сторону к боковой
линии и попросил, чтобы меня заменили. На следующий день ступня сильно опухла.
Я провёл дома целую неделю, пристроив больную ногу на табурете с подушкой, всё
это время практически без перерыва читая новости из интернета.
Модем ZyXEL
пытается дозвониться до оператора.
Оттуда я
узнал, что криминальные группировки, возглавляемые премьер-министром Виктором
Януковичем, пытаются окончательно прибрать к рукам власть в державе и заставить
всех украинцев жить по понятиям. Корпоративный футбол меня больше не
интересовал. Я стал непримиримым сторонником оранжевых.
Надо ли
говорить, что среди своих коллег я оказался в меньшинстве. Начальник бюро
Плющихин Владимир Петрович и мой бывший одногруппник Саша Збандут, который
работал вместе со мной, собирались голосовать за Януковича. Меня
жутко раздражало, что из-за таких, как они, страна не может двигаться в
будущее, меня злил их политический инфантилизм, да и просто непроходимая
тупизна.
Ни попытка
отравления Виктора Ющенко диоксином, ни обнаружившиеся две судимости Януковича,
ни даже его жена Людмила Александровна, которая была просто страшной безо
всякого компромата, не могли их переубедить. Как и подавляющее большинство
жителей Донбасса, Плющихин и Саша были беспросветно зомбированы пропагандой
«регионалов», поэтому наши споры могли продолжаться часами, нередко в ущерб
исполнению профессиональных обязанностей.
Впрочем,
очень скоро я имел удовольствие наблюдать, как лица моих политических
оппонентов становятся всё более кислыми. 22-го ноября, в день моего рождения,
началась «Оранжевая революция». За Януковича был скучный Лужков в кепке. За наших были клёвые ребята вроде Шевчука и Депардьё. «На
Майдане в увидел такие удивительные и добрые глаза
людей…» — говорил Юра. «Я буду чэкаты пэрэмогы! Так!» — молвил на украинском с французским акцентом Жерар.
Плющихин и
Саша были подавлены, хоть и старались не подавать виду. Но 26 декабря
состоялось переголосование. А 10 января 2005 года ЦИК объявил о том, что Виктор
Ющенко, набрав 51,99% голосов, стал третьим президентом Украины.
В
понедельник я шёл на работу, как на праздник, и весь день с трудом
сдерживался, чтобы не расхохотаться в мрачные лица своих оппонентов. «Так,
Виталик, что там у тебя с Теплосиловым?» — злобно
процедил сквозь зубы Плющихин. С Теплосиловым было
никак. Я его забросил. Но слова Плющихина были всего лишь выражением агонии
старой системы, которая безвозвратно уходила в прошлое.
Я не стал
устраивать пляску на поляне своих врагов. В конце концов, это была вежливая
революция. Революция улыбок. Протестующие на Майдане
вели себя абсолютно неагрессивно. Они дарили милиционерам цветы и угощали чаем
подкупленных приверженцев «Партии регионов».
Я решил,
что буду вести себя на работе точно также. Те, кто голосовал за Януковича — я
имею в виду конкретно Плющихина и Сашу — это ведь тоже украинский народ, с
которым мне предстояло вместе строить новую страну и идти вперёд.
Напоследок
я с удовлетворением посмотрел документальный фильм об «Оранжевой революции».
«Украйина пэремагэе. Влада цэ розумие и в агонийи вдаеться аж до расколу державы. Алэ на ийи боци
немае народу. Мовою вулыць на тыжни протесту говорыла любов до батькивщины,
любов до блыжнього. В Украйини як николы проявывся патриотызм. Народ нарешти
пидвився з колин и подывывся влади в ийи нахабни очи. Влада злякалась и
зрозумила: ци люды бэз пэрэмогы не пидуть! И нэ дозволять бильшэ розколюваты
йих, сыдиты на йихний шыи. Николы и никому!» — подытожил ведущий в маленьких
очочках и полосатом шарфике, завязанном модной петелькой.
До марта ещё
было далеко, но даже в мрачном задымленном Мариуполе, который, как раненый
зверь, зализывал раны после поражения «регионалов», уже как будто чувствовалась
весна. Просто жилось, как бы так сказать… свежо, что ли.
Со страной
было всё в порядке, и политика меня больше не интересовала. Теперь мне кажется,
что она лишь на полгода отвлекла меня от того, чтобы заниматься собой. Мне было
29 лет. У меня не было семьи, и я работал на нелюбимой работе.
Я должен
был заняться развитием своей личности и реализацией заложенного во мне
потенциала… Через три месяца, когда я был уже на
второй ступени тренинга «Путь к успеху», мне объяснили, для этого неплохо бы
переехать из родительского дома и научиться жить самому.
Песнь третья. Квітка-Основ’яненко
Запись в
Facebook от 11 июля 2015 года:
«У меня
бывают такие периоды в жизни, когда я становлюсь удивительно
прекрасен. Красивый, сильный, решительный мужчина с чувством юмора,
высокими и чёткими жизненными целями. В такие времена мною могут увлечься самые
лучшие женщины. Но я знаю, что это состояние для меня временное. Пройдёт
несколько недель, ну, пару месяцев от силы, и меня вновь станет одолевать
робость и непродуктивная задумчивость. Я перестану быть стремительным, мой
искристый взгляд потускнеет, шутки закончатся, красота померкнет,
оригинальность приестся. Как порядочный человек, я должен, конечно,
предупреждать об этой перспективе женщин, с которыми успеваю сблизиться,
воспользовавшись моментом своего величия. Но мне не хватает для этого
решимости, которая к тому же стремительно убывает. Я тяну до последнего, пока
не превращаюсь в полную тряпку. Пока со мной
становится совсем уже не интересно. Меня мучает совесть, что я не оправдал
чьи-то надежды. Наверное, я козёл, как и все мужики».
Elen
Kravchuk, Евгений Марковский, Polina Borodina и ещё 13 это нравится.
Виталий такие вот дела…
Людмила
Гребiнка Тю…
нормальные дела, а чего? Сначала разочарование, а за ним второе очарование. ))
Людмила
Гребiнка отдых +
искренность и доверие уменьшают глубину погружения в тоску.
Володя
Казакевич Мне одна говорила, что у мужиков тоже
месячный цикл ))
Людмила
Гребiнка мужчины тоже человеки, и ничто
человеческое им не чуждо. и вот именно в такой период и надо бы человечека,
с человеческим не чуждым. и если такой, с которым нестрашно быть таким, —
значит твоё. а то с красивым/ой сильным/ой решительным/ой все хотят/могут. а вот без таких — мало кто))
Sasha
Koshkina Виталька, главное — любить себя
всякого! В тебе твоё очарование в том, что ты можешь быть разным. Именно это
притягательно. И задумчивость и робость очень даже
привлекательны. Любящая женщина видит мужчину и любит не за напористость, а за
его душу, родство, схожесть стремлений и целей. А если и заканчивается это
чувство — то это значит, пришёл новый этап. Познать нового
человека ;)))
Юля
Басманова как ты интересно описал изменения
состояния, спасибо!
Опасность,
исходящую от Люды, я почувствовал не сразу. «Характер у меня хороший», —
несколько раз повторила она, когда я пришёл посмотреть комнату. Хижина была клёвой. Насторожил меня лишь шкаф в зале, доверху
наполненный книгами, на корешках которых можно было прочесть: «Володимир
Сосюра», «Максим Рильський», «Василь Стефаник», «Михайло Коцюбинський»,
«Григорій Федорович Квітка-Основ’яненко» и т. п. В
невероятно далёком и, слава богу, невозвратном школьном прошлом все эти имена
нагоняли на меня невыносимую скуку и уныние.
«Эт чё?» —
спросил я. «А это я учителем работала, украинской литературы. Семь лет, — не
без гордости рассказала Люда. — А хочешь тыквенного супа с сельдереем?» — «Не
знаю… Наверное, хочу», — осторожно согласился я и
побрёл на её идеально вычищенную кухню (что, кстати, тоже должно было
насторожить), обдумывая по пути, чем чреват для меня этот факт её биографии.
Позже это
объяснила одна моя знакомая по имени Света, которая выучилась на психолога, но
никак не решалась начать работать по специальности, потому что слишком боялась психов. «Не бывает бывших учителей, — сообщила она мне,
отхлёбывая из стакана с латте в “Кофе Хаузе”. — В Европе, если ты хотя бы
полгода побыл учителем, то обязательно должен пройти курсы реабилитации».
«Зачем?»
«Как — зачем? Чтобы из деструктивного состояния тебя вывести».
Вечером,
когда я вернулся домой, Люда поджидала меня на кухне. «Виталик, у меня есть к тебе
одна просьба», — сказала она.
«Да,
конечно!» — с предельной отзывчивостью ответил я.
«Если
видишь, что горелка грязная, не ставь, пожалуйста, на неё кастрюлю, хорошо? Вот
здесь у меня моющее средство… Вот так вот надо
побрызгать. Подождать потом несколько минут, чтобы оно схватилось, а потом
берёшь вот тут вот салфетку…»
«Так и буду делать, можешь не сомневаться», — искренне сказал я.
«Ты не
обиделся?» — спросила меня она.
«Нет, конечно!
— горячо заверил я её. — Наоборот, я бы попросил тебя сразу же сообщать, если я
что-то делаю не так. Можешь мне поверить — я совершенно нормально, просто
абсолютно нормально это воспринимаю. Я не всё за собой замечаю. Так что я буду
благодарен тебе за дополнительную информацию».
«Да мне
даже больше нечего сказать. Ты просто идеальный жилец», — приветливо ответила
она.
«Да ну,
перестань!»
Остаток
вечера прошёл довольно мило. Мы выпили чаю из фенхеля с лавандой, она всучила
мне несколько книжек по Аюрведе и духовному развитию, посоветовала
посмотреть фильм «Самсара» (но не тот документальный Рона Фрике, а
художественный 2001 года) и предложила по четвергам разговаривать на
английском для развития навыков устной речи.
«Ну всё, мне уже пора спать», — сказала Люда часов в десять.
«Спокойной
ночи».
«Спокойной».
«Жить
можно», — решил я, но на всякий случай зашёл в «Настройки конфиденциальности»
на своей странице в Facebook и внёс Людмила Гребiнка
в список «Ограниченные», чтобы она не смогла видеть мои свежие записи.
Излишняя откровенность не лучшее подспорье для хозяйственно-экономических
отношений.
«Мы не
сообщаем людям о том, что вы решили не делиться с ними какими-то материалами»,
— поддержал меня Facebook.
Быстро
заснуть на новом месте было трудно, и я стал думать о том, хотел бы я её трахнуть. Ответ был скорее отрицательным. Больше года у меня
никого не было, и я в принципе не возражал против «зрелых женщин». Но кажется, Люда уже начала переход в следующую стадию.
Превращение в «тётю» было практически ею завершено.
Дело было
не только в грушеподобной тяжести щёк и грубости кожи, отчего любая сильная
эмоция грозила стать для её лица тектонической катастрофой. Её тело также
практически превратилось в монолит. Ноги не раздвигались дальше, чем на ширину
плеч. А руки, подвижные лишь в кистях, словно прилипли к туловищу. Мне
казалось, что если бы во время любовных игр мне вздумалось поднять её руки
вверх, то они с хрустом отломились бы, как листья спелого кукурузного початка.
Катя была
не такой. Катя была мягкой и текучей, как вода. Даже сейчас, когда ей уже за тридцать и она сильно укоротила свои волосы (недавно видел
её снимки в Facebook), она остаётся такой же.
Волшебной
девочкой…
Песнь четвёртая. Колено
Запись в Facebook
от 19 января 2016 года:
«Помню, мы
такие шли по улице…
И раз так
мне что-то надо было в сумке переложить.
А она
говорит: “Давай подержу”.
А я за годы
одиноких странствий, привыкший к тому, что сам как-то могу коленкой поддержать там
или на парапет поставить, даже растерялся сразу.
“Ну на”, — через пару секунд говорю.
Правда,
держит.
Я что-то
перекладываю в сумке.
Время идёт.
А она всё
держит.
Удобно,
честно говоря.
“Нихуя себе
опция”, — подумал я.
А ведь это
вообще даже не любовь ещё была.
Я потом у ней чётко выяснил.
Мы с ней
потом расстались.
А то даже
страшно представить, что могло бы случиться ещё…
Ну не знаю…
Ну,
например, по спине бы она меня вздумала погладить… И
прочее такое…»
Alex
Bogomol, Maryna Vlasenko, Max Malkovich и ещё 16 это нравится.
Maryna
Vlasenko Это ещё что?! По спине — это полбеды ещё! Спать бы захотела в твоей
постели! И… кто знает… может, в твоей же постели ещё
бы стала ноги на тебя свои класть… и руки!
Виталий Не знаю, не знаю, честно говоря…
Maryna Vlasenko Та коЧмар! Подумать даже
стРРашно!
Ну… здесь,
конечно, чтобы соответствовать стилю поста, Maryna Vlasenko не хватило
вкуса… Но в мой первый раз в общем-то так и было…
Мы просто лежали с полчаса рядом. Я справа, а Катя слева… А
потом она положила на меня свою левую ногу, согнув её в колене, и задышала мне
в ухо. И внутри меня как будто включили гирлянду…
Это её
колено, лежавшее на мне от силы пару минут, в течение которых я замер, вытянув
прямые ноги (потом мы поменяли позу), одного этого движения её голого колена
под простынёй в ту летнюю ночь 2005 года хватило бы, чтобы полностью обосновать
мой уход из родительского дома. Она была студенткой университета имени Тараса
Шевченко и жила в Киеве.
Абсолютно
не сомневаюсь, что это был мой единственный шанс. К осени заряд истерического
оптимизма, полученный по окончании второй ступени тренинга, был бы уже
израсходован, и моё животное существование в тёплом родительском стойле не
вызывало бы у меня возражений. Мой Путь прервался бы, так и не начавшись.
В дом
их Цирцея ввела, посадила на стулья и кресла,
Сыра,
зелёного мёда и ячной муки замешала
Им
на прамнейском вине и в напиток подсыпала зелья,
Чтобы
о милой отчизне они совершенно забыли.
Им
подала она…
Однако одержимость участника тренинга личностного роста, которая стала
притчей во языцех в среде «здравомыслящих людей»,
распознающих любые «лохотроны», сделала своё дело.
О своём решении я объявил без особого пафоса, на кухне во время вечернего чая. Здесь же на кухне, сидя возле
огромного холодильника, купленного
для улучшения питания семьи, мать неожиданно расплакалась. Оказавшаяся рядом
сестра разразилась в мой адрес злобной бранью.
Их бурная реакция поначалу ошеломила меня, но
разумеется, поколебать не могла. Было ясно, что находиться в этом доме больше
не стоило. Родители и так заложили в меня слишком много негативных программ,
слишком много страхов и ментальных установок, которые мешали добиваться успеха.
Поэтому слёзы этой пожилой женщины в мятом халате, с опущенными
плечами, я воспринимал не иначе, как попытку манипуляции. Больше всего она
хотела, чтобы я провёл всю жизнь рядом с ней, а она готовила бы мне котлеты и
стирала трусы. Аналогичное можно было сказать о сестре, которой не хватало самостоятельности и
которая, как вампир, хотела до конца моих дней высасывать из меня ресурсы
внимания.
Понимание
происходящего позволяло мне хладнокровным молчанием всматриваться в их
искажённые лица, и на какое-то мгновение передо мной явился образ кровавой богини
Кали, о которой я прочитал в книгах Станислава Грофа, то есть с гирляндой
черепов на шее и окровавленной вагиной, наполненной острыми зубами.
На двоих у
сестры и матери было четыре руки, и в одной из них ухмыляющаяся
Кали держала за волосы отрубленную голову сына. То есть мою собственную голову.
Это была голова человека, который ничего не добился в этой жизни.
Песнь пятая. Марiуполь — Київ пас.
Тревожная индийская мелодия, перерастающая в стук колёс поезда.
22 УЗ АСК
«ЭКСПРЕСС» ПРОЕЗДНОЙ ДОКУМЕНТ
ПОЕЗД №
ШИФР 084 ДД
ОТПРАВЛЕНИЕ
03.11 17.35
ВАГОН № ТИП 11К
Количество
человек 01
ВИД
ДОКУМЕНТА ПОВНИЙ
МАРIУПОЛЬ — КИЇВ ПАС
МIСЦЯ 016 ДОН
Н-79.91 ГРН
… ПОСТЕЛЬ …
В Киев я
ехал в одном купе с работниками какого-то банка. Время тогда было жирное, и
руководство решило поощрить их корпоративом в столице. Всю дорогу клерки громко
смеялись, ходили в гости в соседние купе, где сидели их коллеги, и разумеется, пили.
Не помню,
предлагали ли они мне выпить… Но точно помню, что
отказался. Помимо моей обычной стеснительности для этого была и другая
причина. Просто мы ехали в разные места.
Уже в
октябре действие лошадиной дозы анестезии, полученной во время тренинга,
закончилось, и мне сводило внутренности от страха перед неизвестным. Однако
этот страх, в волнах которого я то и дело захлёбывался, был одновременно и
предметом моей гордости.
Лёжа на
верхней полке, я свысока наблюдал за весельем белых воротничков, беззаботность
которого объяснялась отсутствием воображения. Никто из них не думал о том, как
уже в понедельник он вернётся в своё тесное провинциальное «вiддiлення»,
к своему жующему принтеру и замусоленным купюрам.
«Пусть я хоть обосрусь от страха, но в понедельник буду находиться
в Киеве, — крепко зажмурившись, подумал я. — Вдыхать запах метро (этот аромат
горелого “пота” грохочущих, быстрых механических подземных тел запомнился мне с
первого визита), гулять по вечернему Крещатику, слушая уличных музыкантов, пить
кофе с Катей…»
Мне ещё
предстояло найти работу своей мечты. Но любимая девушка у меня там уже была.
Запись в Facebook
от 19 января 2016 года:
«Думаю, что
секс никогда не был для меня достаточно уважительной причиной для общения с
женщинами. Я хотел многих. Очень многих. Но с этим я не мог к ним прийти. Мне
нужно было что-то более основательное. Однако я никогда не мог объяснить им,
что это такое. Что мне от них нужно. И эта невозможность всегда меня жутко
сковывала. Не мог же им сказать что-то вроде: “Давай вступим в отношения, чтобы
совместно развиваться и духовно расти”.
Рождение
ребёнка, может быть? Ну что это за ерунда — “ребёнок”? Фетиш какой-то, на
который все молятся. Идолопоклонничество. Я хотел какого-то космоса. Как в
Shine On You Crazy Diamond (Part One) у Pink Floyd. Но как это объяснишь?
Поэтому ничего не случится, пока я не найду объяснения. Значит, наверное, мне
надо сначала понять, что это. Потому что иначе никак. Я такой подхожу к ней. А
она: “Чего тебе?” А у меня нет формулировки. Вот и не получается. Мне надо
сформулировать. Надо обязательно сформулировать. Иначе никак. Ничего не будет
тогда. Очень нужна какая-то понятная формулировка…»
Ксю Стич,
Ольга Проскура, Светлана Сом и ещё 23 это нравится.
Юлия
Короленко Виталик, по-моему, ты тут усложнил
изрядно )))
Володя
Казакевич Точно. Не усложняй. Помнишь, как в
анекдоте про Ржевского: «Мадам, позвольте Вам…»
Romanoff
Tatiana Ох насмешил, Виталий. Ты же знаешь сам, как только химия возникнет,
всё само собой получается. Ну, а душа родная, как награда, придёт однажды.
марина
иванченко Любовь предлагай, свою, нерастраченную.
Она всем нужна 🙂
Виталий ок, марина иванченко понял.
Песнь шестая. Рождение Пенелопы
Короче
говоря, не смог я сформулировать это для Кати.
Мы встретились с ней на следующий день после моего переезда в Киев.
Я позвонил. Она сказала, что можно сходить на одну интересную выставку в
Могилянке. «Это на метро "Контрактовая"», — объяснила она мне как
неофиту.
Через пару часов мы медленно расхаживали между стендами выставки World
Press Photo. Параолимпийцы прославляли силу человеческого духа. Народы тутси и
хуту, затеявшие живописную резню в далёкой
экзотической Бурунди, наглядно демонстрировали бессмысленность гражданских
войн. А деревни и без того бедных азиатов, разрушенные подводным землетрясением
в Индийском океане, обнажали беззащитность человечества перед жестокой
природой…
Искалеченные дети Африки, подорвавшиеся на противопехотных минах,
вызвали у меня нехорошее предчувствие… Возле снимка,
на котором женщина из города Куддалор оплакивала своих родственников, погибших
от цунами, я понял, что всё плохо.
Катя была какой-то другой. Не такой, как в
Мариуполе. Связь, установившаяся между нами летом, теперь практически не
ощущалась.
«Столько
насилия и жестокости…» — грустно произнесла она.
«Ты
нормально себя чувствуешь?» — обеспокоенно спросил я.
«Да.
Нормально», — вздохнула она.
Собственно,
больше сказать друг другу нам было нечего. Я чуть не заплакал в отчаянии от
осознания этого факта…
Мы покинули
эпицентр катастрофы в полном молчании. На улице она сказала, что ей надо срочно
куда-то ехать.
«Да-да,
конечно. Созвонимся», — ответил я.
Как же мне
было плохо тогда… Как хреново…
Я и самом деле звонил ей ещё несколько раз, но она постоянно говорила, что
не может, что занята какими-то делами… Лишь много лет
спустя я понял, что потеряв Катю той осенью, я приобрёл свою Пенелопу,
вернуться к которой буду пытаться всю свою последующую жизнь.
Быстро
к нему подошла Пенелопа. Обняв его шею,
Голову
стала, рыдая, ему целовать и сказала:
«О,
не сердись на меня, Одиссей! Ты во всем и всегда ведь
Был
разумнее всех. На скорбь осудили нас боги.
Не
пожелали они, чтобы мы, оставаясь друг с другом,
Молодость
прожили в счастье…»
Песнь седьмая. Дура
Это пиздец, какая же она всё-таки дура… какая
дура…
Ну как это сразу объяснишь?.. Сразу так и не получится… Потому что это что-то такое… ну слишком глубинное, что ли…
К тому же на первый взгляд дурой она как будто не кажется…
Каждый
месяц Люда пишет в свой деловой журнал по три-четыре статьи во славу мелкого и
среднего бизнеса и, разумеется, мечтает когда-нибудь основать свой стартап.
Что-то там интерактивное, туристическое, культурно-образовательное и с
использованием мобильных приложений… «У меня уже есть сайт! Хочешь, покажу?» —
«Нет, спасибо, в другой раз».
Инициативная,
энергичная, коммуникабельная… Ну, короче, весь этот
набор. Знает всех соседей по лестничной клетке и даже многих из тех загадочных
гомункулов и существ с рыбьими и птичьими головами, которые обитают на других
этажах. Более того, раз в неделю она ходит к кому-нибудь из них в гости с
кусочком свежеиспечённого по новому рецепту пирога или приглашает их к себе
домой попить чаю с лавандой. Всё это, ясное дело, говорит о её недюжинном дружелюбии
и позитивном настрое.
Ожидая
полного всепланетного запрета на использование полиэтиленовых пакетов, Люда
старается ограничить их применение в домашнем хозяйстве (похвально — начни с
себя!). Она никогда не забывает поливать цветы (только на кухне я насчитал с
десяток разнокалиберных горшков) и, несмотря на тяжёлую экономическую
обстановку в стране, продолжает кормить своего кота.
Как человек активный, открытый всему новому, Люда не представляет свою
жизнь без путешествий. В последние пару лет эта ниша её потребностей
заполняется с помощью сестры, которая вышла замуж за итальянского электрика
Риккардо и живёт с ним в каком-то заштатном городишке на побережье Ионического
моря в Лукании. Ну а чё? Тоже Европа. Но этой осенью (к тому времени меня
уже здесь не будет) она собирается в Грузию. О гордая,
древняя Мцхета! О, дышащий историей и вдохновением Кутаиси! О, самобытная
горная Сванетия! И прочая поебень. «Обожаю грузин! Такая темпераментная
солнечная нация! Ты видел, что они вытворяли в киевском аэропорту?!
С ума сойти! Давай сброшу ссылку!»
Что ещё я забыл? Опрятная, хозяйственная. Порядок в её квартире не
выходит из диапазона «чисто — идеально чисто». Любит готовить. Интересуется
историей родного края. Подозреваю, что даже знает несколько народных песен для
«щирого застолья».
Всё это, ясное дело, дорога в никуда…
По-моему, это просто тупо, если на протяжении нескольких лет ты не
можешь увеличить свой доход, как бы ни старался… просто тупо в таком случае со
щенячьим восторгом продолжать воспевать капитализм в своём журнальчике. Меня,
например, уже года три как воротит от всех этих брэнсонов, блумбергов, джобсов,
илонов масков и прочих «успешных людей». Дураку
ясно, что материальные богатства в этом мире распределяются несправедливо.
И эта идея посерьёзнее ваших целлофановых пакетиков…
И что это за неразборчивая
собачья дружба со всеми соседями? Я в своей жизни встречал всего
несколько человек, с которыми можно бы сносно провести полчаса времени не по
работе. Никогда бы не подумал, что все они «случайно» собрались на одном этаже,
что один из них — это некая Наташа с бессмысленным коровьим взглядом,
а другой — пенсионер Степан Андриевич Бундера, который с началом АТО
переоделся в камуфлированную куртку «Комбат» и стал нести бессменную вахту у
парадного, всматриваясь в лица входящих.
А эта пошлейшая любовь ко всему грузинскому?! Рефлекс Павлова, привитый
плебсу пиарщиками от туристической индустрии Сакартвело. Какого
хуя я должен замирать, услышав грузинское многоголосие, пить их кислое вино,
настоянное на гребнях, и хлопать в ладоши, когда они танцуют лезгинку?
Уникальные пещерные города, встречи с которыми так нетерпеливо ждёт Люда,
во всех странах похожи друг на друга. Что касается самих грузин, то как-то раз во время одного пресс-тура в Грузию я понял, что все
эти патентованные гостеприимцы явно страдают синдромом дефицита внимания,
который помогает им произносить бессвязные длинные тосты, но не позволяет вести
сколько-нибудь связную разумную беседу хотя бы на протяжении минуты…
Да, и кота её зовут Лексус. По-моему, глупее кличку трудно придумать.
Песнь седьмая. Рыг
Запись в Facebook
от 26 мая 2015 года:
«В детстве,
начитавшись Тараса Шевченко, я решил пойти в кобзари и сказал об этом папе.
“Для начала ты должен быть хотя бы слепым”, — резонно заметил он. Тогда я
раздобыл тризубец у детей-националистов, чтобы выколоть себе глаза. Однако
средний зубец упирался мне в переносицу. Моё зрение было спасено, но и с
карьерой фолк-музыканта тоже было покончено».
Julia
Gonchar, Андрей Литвиненко, Евгений Марковский и ещё 2 это нравится.
Евгений
Марковский Ты там серьёзно не под
чем-то? )
Виталий Ченский Нет,
пишу сейчас статью про вина из Барбареско.
Виталий
Ченский бляха, точно барбареско. и название
такое. вставляющее.
В работе мне
везло больше, чем в любви. Вопреки авантюризму моей затеи — без опыта и
образования получить должность журналиста в рубрике «Культура» — через месяц я
уже имел удостоверение корреспондента.
Вакансия
нашлась в одном бизнес-журнале. В качестве тестового
задания мне было поручено написать статью, посвящённую Эмиру Кустурице и
грядущему концерту No Smoking Orchestra, где он играл на гитаре.
«Вы должны
понимать, что наша целевая аудитория — люди бизнеса. Это значит, что даже в
материалах о культуре мы должны уделять внимание рыночным аспектам», —
скептически глядя на меня, сообщила главный редактор — элегантная и
самоуверенная женщина в дорогих очках, которая, как я понял потом, также не
очень хорошо разбиралась в журналистике.
С перепугу
я наваял огроменный текст на пять полос и покорил её суровое
бизнес-сердце следующим абзацем: «Авторское кино — занятие не для слабых. Ты должен быть чертовски
талантливым, уверенным в себе режиссёром и дьявольски расчётливым, прагматичным
менеджером. Сопереживать человеку и быть с ним требовательным и жёстким на
съёмочной площадке. Слышать звук опадающих листьев и чувствовать
конъюнктуру рынка…»
Поздравляю,
Виталий, вы приняты на работу.
Без
смущения пользуясь открытым мною секретом успеха, я стал лабать одну за одной
статьи с заголовками «Когда искусство и деньги соединимы», «Рыночная муза
художников», «Бизнес-возможности ямба и хорея», «Куй
железо, не отходя от Пикассо» и т. п.
Редактор на
меня не нарадовалась. Ну разве что однажды, во время
корпоративной вечеринки, абсолютно не по работе она сказала мне тихим голосом:
«Я же вижу, тебе нравятся “регионалы”. Из вас, донецких, этого не вытравишь».
Кажется, я
ответил что-то невнятное в духе «да нет, почему же»… Точно не помню… Просто я был немного смущён её неожиданной прямотой.
Будто она уличила меня в какой-то постыдной страсти, которой я не подвержен
никак…
Ну, не то
чтобы совсем не подвержен. Просто любой приличный
человек обязан сходу отвергнуть подобного рода грязные предположения…
«Что такое “Рыг”? “Рыг” — это клеймо, такое же клеймо, как то, что
ставят бычкам в загоне. “Рыг” — это состояние души, если хотите (если, конечно,
она вообще у них есть). “Рыга” взрастил “совок”. Это человек, не имеющий
понятия, что такое родина и честь. Про таких говорят:
ни флага, ни родины. Потому что родина для него там, где задница
в тепле…»
Запись от
20 октября 2015 года в блоге пользователя Воин Света на сайте Oseledets.ua.
Пока я был
занят развитием личности и переездом в Киев, политика меня абсолютно не
интересовала. Меж тем Проффесор и его упыри-однопартийцы недолго оплакивали
своё поражение и осенью 2006 года, заручившись поддержкой донбасских зомби и
крымских орков, взяли 32% мест в Верховной раде.
Странно… Я не обнаружил в себе никакого огорчения по этому поводу. Не
вызывало у меня особой досады и то, что придя к власти, «оранжевые» быстро
сдулись (слава богу, я успел уехать из Мариуполя, и Саша с Плющихиным не имели
возможности отыграться). Ющенко оказался не «европейским лидером», а безвольным
Пасечником, который постоянно примерял вышиванки и бормотал что-то унылое про
Голодомор. А Тимошенко в нарушение техники безопасности прочитала свои
агитационные материалы, поверила в них и превратилась в предводительницу Белого
Братства Марию Володымиривну Деви Христос.
Но самое
странное было в том, что я не испытывал былой нелюбви к Януковичу. Киевляне,
которые ненавидели его с прежней интенсивностью, считали себя умнее
люмпенизированного востока. Но довольно быстро я понял, что дело не в умении
«анализировать информацию и сопоставлять факты». Дело было лишь в территории
проживания.
Чем западнее ты жил, тем более «проевропейской» была твоя позиция. Вот и
весь секрет «свiдомостi». Подчинение этой примитивной
закономерности вызывало у меня почти физиологическую брезгливость. Не было
большего конформизма, чем жить в Киеве и ненавидеть Овоща…
Опять-таки, поскольку я был не в Мариуполе, мне было легче изменить своё
мнение. Это давало мне свободу.
Так я стал за него болеть. Разумеется, тайно. И надо сказать, Виктор
Фёдорович полностью оправдывал мои ожидания. Он был настоящим бойцом. Упёртым, злым, не обращал внимание на насмешки толпы, которые
становились всё более жестокими.
Удовольствие, которое я получал от его успехов, вплоть до невероятной
победы на президентских выборах 2010 года, было почти порнографическим.
Классический камбэк. Тот, на ком поставили крест, вернулся и победил. Рокки
Бальбоа.
В моей
тайной страсти было что-то запретное и порочное. Я не мог никому об этом
рассказать — меня бы подвергли остракизму. Иногда я испытывал чувство вины.
Иногда я буквально ощущал, как это разъедает мои моральные
качества… Я не собирался за него голосовать, но всё равно это было
неправильно и безответственно по отношению к стране.
Но я не мог
ничего с собой поделать. Наслаждение действительно было изысканным. Бывший зэк,
хам и гидрант конституции, презренный яйцепад,
ничтожный бодатель венков получил 49% и оттрахал этих самодовольных столичных
снобов.
Песнь восьмая. Длинные взрослые отношения
Запись в
Facebook от 2 декабря 2015 года:
«Если тебе
не удалось вскочить в какие-нибудь длинные “взрослые” отношения в отведённый
эволюцией период, мир после тридцати может показаться довольно-таки одиноким
обиталищем.
Все твои
друзья-одногодки, с которыми ты, может быть, не так уж и ярко, но, в принципе,
вполне сносно проводил до сих пор время, вдруг исчезнут. Чтобы
на каких-то отдалённых, внезапно образовавшихся жилплощадях заниматься
безлимитной еблей, совместным поеданием курей гриль, выниманием друг из друга
новых людей, покупкой и вождением автомобилей, капитальными ремонтами квартир
и прочими невозможными и непредставимыми для тебя вещами.
А ты будешь
всё также писать свои статьишки в журнале и посты в фейсбуке, находя в
этом всё меньше смысла и получая всё меньше удовольствия. Будешь проводить
выходные, бродя одиноко по улицам и заглядывая в лица прохожих с любопытством,
всё больше (что весьма тревожно) приближающимся к умопомешательству. Время от
времени будешь заходить в супермаркеты, отметив парочку на своём маршруте
заранее, и очень долго внутри выбирать себе пирожное на вечер. А потом вечером
так же долго выбирать порноролик с девочкой, которая сможет завести тебя
настолько, чтобы твой член не упал, пока ты выключаешь компьютер и ложишься в
постель, чтобы без особого энтузиазма помастурбировать.
Главное тут
не запаниковать.
Лет через
десять они всё равно вернутся, нажившись своей семейной жизнью.
Потрёпанные
обесформившиеся женщины с укороченными волосами и шеями, распухшими от больных
щитовидок, и безобразно располневшие мужчины с серьёзно выросшим доходом.
“Я всегда
чувствовала, что у нас с тобой есть что-то общее. Мне нравилось с тобой
общаться…”
“Не парься,
я заплачý. Угощаю”.
Надо просто
сохранять спокойствие.
Просто
ждать и верить.
Верить и
ждать».
Аня Банасюкевич,
Sasha Koshkina, Max Malkovich и ещё 22 это нравится.
Ольга
Сафина УБИЛ!!!
Лёха
Чыканас Истинно так!
Ира
Бурлакова ты просто одинокий волк, Виталик, и
честно отказываешься сдавать своё хозяйство в безлимитную аренду.
Olexandr
Kocharian Товарищ, когда Время обиделось, только
и остаётся делать безумные чаепития. Очевидно, что я Безумный Шляпник (или
даже Соня), а тебе, возможно, подойдет образ Мартовского Зайца (что-то, мне
кажется, в этом есть). Мои знакомые Алисы за 30 тоже, как правило, приходят и
уходят — всё в соответствии с Кэрроллом…
Виталий Вот я тоже почему-то про
зайца подумал, а не про волка smile emoticon.
Не могу
сказать, что Алёна мне сразу понравилась. У неё была неплохая фигура, но не
хватало какой-то общей свежести. Самым слабым местом в этом смысле был её
круглый, исполосованный множеством длинных и тонких горизонтальных морщин лоб,
от которого всегда веяло каким-то болезненным жаром.
Что
касается интеллектуальной части, то у нас обнаружилось достаточно тем, чтобы
вместе ходить на обеденный перерыв в «Пузату хату». Хотя собеседник она была,
пожалуй, нудноватый. Меня почти не слушала, сама же то и дело впадала в
бесконечные грустные воспоминания о своём весёлом прошлом… Короче говоря, я не
нашёл достаточно уважительных причин, чтобы не переехать к ней в январе 2006
года.
«Никогда бы
и не подумала…» — любила говорить она, лёжа со мной в постели по субботам,
когда её ум отдыхал от задач маркетинга и пиара. Я старался не развивать тему, хотя,
разумеется, имел своё понимание случившегося.
У Алёны
были не лучшие времена, когда я повстречался на её пути. Возможно, даже худшие…
Она пила какие-то серьёзные таблетки от депрессии, и
по сути, я тоже для этого предназначался.
Обычное
дело, но лично со мной такое случилось впервые. Я имею в виду то, что я
оказался нужен вдруг кому-то ещё, кроме моих родителей, что одно лишь моё
присутствие, общение со мной, могло кому-то помочь… И
это внезапное ощущение «собственной нужности» вызывало у меня сильнейшую
эйфорию.
Я был
воплощённое благородство и декларировал безусловную готовность всегда прийти к
Алёне на помощь. К тому же её уязвимость меня очень сильно заводила. Эту часть
моего отношения к ней описывала надпись, которую я как-то раз обнаружил в институте
на парте одной из аудиторий: «Она была такой маленькой и беззащитной. Она
рассказывала мне о страданиях, которые ей довелось перенести,
а я ебал её и плакал».
Я пытался прогнать эту жуткую скабрёзность из своей головы, но она
возвращалась снова и снова. Стоит признать, я хотел быть не только утешителем
Алёны. Я хотел её трахать. Постепенно между нами было
достигнуто понимание по этому поводу. Была только одна проблема. Таблетки
полностью отбили у неё охоту к сексу.
«Хочешь?» — говорила она мне время от времени из жалости. «Но ты же
ничего не чувствуешь?» — великодушно замечал я. «Ну да, в принципе», —
соглашалась она. Любовь и регулярный секс стояли на втором месте в «Списке
самых важных мечтаний», который я составил для себя во время тренинга. Но что-то
в системе реализации давало сбой…
Сообщение от MediaGet: «Загрузка файла The Secret.avi завершена».
«Dr. JOHN HAGELIN Ph. D. A. B. M. A.
КВАНТОВЫЙ
ФИЗИК:
«Когда мы
не в настроении или сильно злимся, мы привлекаем негативно настроенных, злых
людей и негативные жизненные обстоятельства».
Rev. Dr. Michael Beckwith D. D.
ПРОВИДЕЦ:
«Необходимо
почувствовать. Не только думать, но и ощущать. Почувствовать радость и счастье.
Вселенная сама знает короткий и гармоничный путь к мечте. Если довериться
вселенной, то будете потрясены, что она может вам предложить. Именно тут
происходит чудо и волшебство».
BILL HARRIS
ЦЕЛИТЕЛЬ:
«У меня был
студент по имени Роберт. Роберт был голубым, и он обучался у меня по е-mail-переписке. Он писал, что на работе против него объединились
все сослуживцы и он испытывал постоянный стресс. По
его словам, когда он шёл по улице, к нему постоянно приставали гомофобы. Он
хотел стать комиком, но когда вышел на сцену, публика осмеяла Роберта за его
ориентацию. “Ты думаешь о том, отчего хочешь избавиться, — написал я ему. — А
когда ты сосредоточиваешься на чём-то, эти вещи и происходят”. По моему совету
он стал сосредоточиваться на том, что хотел, и где-то через 7 или 8 недель
произошло настоящее чудо. Он написал, что люди в офисе, которые раньше его
притесняли, или перевелись или уволились, так что ему стала нравиться его
работа. На улице к нему теперь больше никто не пристаёт. А когда он снова вышел
на сцену, зрители аплодировали ему стоя после выступления. Вся его жизнь
изменилась».
В общем… я не знал, что делать дальше. К весне стало ясно, что
запас моего сострадания не безграничен. «А что, если она всю жизнь будет в
таком состоянии? — всё чаще думал я с беспокойством. — Что тогда ты будешь
делать?»
Готов ли ты
стать Матерью Терезой? Хватит ли у тебя любви, чтобы весь остаток дней провести
с женщиной, похожей на овощ? Вот если бы у нас был хотя бы медовый месяц, а
таблетки начались бы потом, тогда я бы мог утешаться воспоминаниями, но ведь я
сразу получил её такой. Это ведь труднее, согласись, при том, что…
«Всё, я
решила, — сказала она. — Прекращаю пить таблетки». — «А врачи…» — для приличия
возразил я. «Да к чёрту этих врачей!» Так я понял, что зачастую не нужно ничего
делать специально — всё и так образуется — и что во многих сферах жизни женщины
лучше способны принимать решения.
Канал
секса, который открылся таким образом, тем не менее,
ожиданий не оправдывал. Алёна выкуривала не меньше пачки в день, и каждый раз,
когда мне нужно было её поцеловать, я делал над собой усилие, потому что изо
рта её разило, как из старой пепельницы.
Я тоже
оказался не самым блестящим любовником. Несколько раз пробовал делать
куннилингус, но язык мой от непривычной работы быстро уставал, а на передышку
не было времени, ведь эти ребята из порнороликов лизали без перерыва. Я как
будто автоматически попадал в цейтнот, как только опускался к её влагалищу. Это
был уже не просто обычный перепихон, а заявка на уровень «профессионала», так
что я должен был показать что-то немедленно, чтобы не заставить скучать квалификационную
комиссию.
Наверное,
это был один из тех мужских страхов, о которых постоянно пишут в глянцевых
журналах: «а вдруг “осечка”», «как бы не “финишировать” слишком быстро» и т. п.
Я не стал вникать в подробности популярной сексологии. Просто перестал делать
куннилингус.
Алёна,
похоже ничего подобного не испытывала, когда делала мне минет. Но здесь меня
подстерегала другая проблема — я начинал переживать, что долго не достигаю
оргазма. Вообще-то чужой человек берёт в рот твой половой член… это такая невероятная
честь, такой высочайший уровень уважения, что это автоматически накладывает на
меня огромную ответственность… В общем… короче
говоря…. я так ни разу и не кончил от её минета.
«Странно, —
спокойно размышляла она вслух. — Многим мужчинам это очень нравится». — «Ну да,
наверное», — неопределённо отвечал я. «Ладно, давай сегодня пройдёмся по
магазинам?». — «Давай».
Ещё одно моё отличие от «многих мужчин» состояло в том, что мне нравился
шопинг. Квартира в центре обходилась нам в двести баксов
на двоих, так что у нас было достаточно денег, чтобы весь 2007-й и начало 2008-го я мог назвать временем беззаботного, чистого и
по-детски счастливого консьюмеризма. Свои туры по шопинг-молам
столицы мы совершали не торопясь, останавливались, чтобы выпить чашку капучино
или выкурить сигарету.
Двадцать
пять долгих лет меня одевала мама — в клетчатые байковые рубахи, унизительные
брюки с высокой талией и семейные трусы собственного пошива. Алёна рассказала мне
про Mexx и Tommy Hilfiger. Она ввела меня в магазин Intertop (в то время его
ценники ещё не вызывали желания смачно сплюнуть). Она научила меня пользоваться
ватными палочками для чистки ушей и выщипывать волосы из носа. Благодаря ей я перестал есть кетчуп, майонез и другие вредные продукты…
Я подумал,
что мне тоже надо бы научить её чему-то в ответ. Это было нелегко, ведь она всё
знала, всё умела и зарабатывала больше меня… У неё
было такое интересное прошлое — клубная жизнь начала 2000-х, тусовки с художниками
и пидарасами, десятка полтора любовников и несколько больших жизненных
трагедий, о которых она никогда не рассказывала, а только намекала (наверное,
чтобы меня не травмировать).
Кстати, вот
эта последняя вещь делала её немного грустноватой. И тогда я решил, что могу
научить её позитивному мышлению, которое усвоил на тренинге в Мариуполе. «Ты
знаешь что-нибудь о “законе притяжения”?» — спросил я Алёну. «Это из физики?» —
«Нет. Это о том, что мы притягиваем к себе то, о чём думаем. Любая наша мысль —
это волна, которую мы посылаем во Вселенную. Если сосредоточиваться на
негативе, то создаём ещё больше негатива в своей жизни. По-моему, у тебя есть
такая проблема».
Не могу
сказать, что эта информация сильно порадовала Алёну. Впрочем, это было естественно,
учитывая её негативные установки. Особенно раздражала Алёну идея о том, что на
самом деле у человека нет никаких врагов. Что все эти плохие люди, которые
хотят нам зла, — материализация наших собственных отрицательных качеств.
«А как же эта сучка из отдела маркетинга, которая меня подсиживает?» —
говорила она, распаляясь. «И она тоже порождение твоего ума», — отвечал я,
чувствуя себя Пауло Коэльо. «Хочешь сказать, что это я такая дрянь?»
— «Я не хочу этого сказать, — ловко уклоняясь от ссоры
говорил я с загадочной и мудрой улыбкой на лице. — Я хочу, чтобы ты сама это
поняла. Потому что я люблю тебя». — «Знаешь что, Виталик». — «Что?» — «Ты
выглядишь таким самодовольным дебилом, когда
пересказываешь всю эту хуйню, подсмотренную в фильме “Секрет”!»
Мы расстались
в июле 2008 года. Помню, у Алёны была любимая поговорка, которая её очень
веселила: «Жизнь дала трещину, еду на Троещину». Я вспомнил о ней, когда
переезжал. Не на Троещину, нет. Но тоже достаточно далеко от центра — на Левый
берег, в Соцгородок, в двадцати минутах от метро «Дарница».
Но насчёт
трещины… Это довольно точно соответствовало
действительности. В сентябре 2008 года рухнул американский инвестиционный банк
Lehman Brothers, а также ипотечные компании Fannie Mae, Freddie Mac и AIG.
Начался мировой финансовый кризис. В октябре я узнал, что у Алёны случился
нервный срыв и она лежит в психушке на Фрунзе.
Наверное, стоило её проведать, но я как-то постеснялся.
Песнь девятая. Геронтофилия
Запись в Facebook
от 24 декабря 2015 года:
«Добрый бизнесмен
Иванов любил посидеть в социальных сетях. Поэтому однажды, увидев бабушку у
подземного перехода, он купил у неё всю герань и укроп. Иванов собирался
выбросить это дерьмо в мусорный бак за углом. Но
хитрая карга, хоть и была хромая, увязалась за ним (делать-то
было нечего — всё продано) и дошла до самого дома Иванова. Хрычовка
решила проверить его на искренность и стала наведываться к нему домой каждый
вечер на ужин. Иванов, разумеется, не имел морального права ей отказать. В
итоге он не только вынужден был давиться укропом (хотя предпочитает рукколу, за
её пикантную горчинку) и нюхать черешки и венчики этой блядской герани, гниющие
на подоконнике (при том, что с детства очарован поразительным разнообразием
рода суккулентных). Старая ведьма заставила его носить
связанные ею “носочки” и отвратительного поносного цвета без особого старания
связанный шарф.
Слава богу,
у старухи был гнойный плеврит в самом разгаре, и она вскорости сдохла.
Поделом
тебе, тварь горбатая!
Гори в аду,
грымза зловонная!
Потому что,
ну это пиздец какой-то…»
Игорь Кожанов, Alex Bogomol, Natasha Borenko и ещё 12 это нравится.
Vera
Serdechnaya Бгггг.
Анна
Егорова милый, милый.
Сергей
Ардалионыч Я, честно говоря, как то заступорился,
т. е. замер. Скажи, нахера!?
Виталий Видите ли, Сергей… Грубо
говоря, образ не равен объекту. Где-то в теории медиа наверняка есть на этот
счёт разработки. Но это не только про девальвацию тиражируемых образов,
понимаешь? Это ещё и про дуальность мира. Про встречу одновременно
с доброй и злой Матерью, ну и т. п.
Сергей
Ардалионыч, Игорь Кожанов, Alex Bogomol и ещё 13 это нравится.
После Алёны
я стал жить у старух. Наш разрыв и мировой финансовый кризис сделали меня
немножко геронтофилом. На рынке аренды столичной недвижимости самые дешёвые варианты,
как правило, предлагали именно старухи. К тому же мне как молодому человеку,
впервые переживающему разочарование в «серьёзных отношениях», было приятно
видеть, во что женщины превращаются с возрастом. Более того, я мог убедиться,
во что они способны превратить потерявшего бдительность мужчину.
С Татьяной
Ивановной, например, в ветхой трёхкомнатной квартире жил её сорокалетний
безработный сын Толик — одинокий пуг-ливый увалень с огромным нежным животом, откормленный словно для убоя. Однако убой не состоялся. В
тот момент, когда бог сказал его отцу «Авраам, убей для меня Толика», Татьяна
Ивановна влезла без разрешения в игру трёх серьёзных мужчин, забрала сына к
себе на Русановку, и теперь он жил с матерью и ощущением отложенного заклания,
которое внушала ему будущая жизнь (не без оснований, разумеется).
Людмила Петровна — свиноподобная недалёкая женщина, сдававшая мне
комнату возле метро «Дарница» — упивалась зависимостью, в которую попал от неё
муж. Год назад ему наконец удалось сбежать на какую-то
отдельную жилплощадь от этого цилиндрического андрогинного туловища,
совершившего свой трансгендерный переход с помощью жирной пищи, сидения у
телевизора и короткой стрижки.
Полагаю, старик хотел пожить напоследок рок-н-ролльной жизнью и бухать,
сколько ему хочется, но так и не смог насладиться абсолютной свободой. Пенсии
не хватало, поэтому пару раз в месяц он виновато являлся к бывшей супруге за
продуктами и небольшой суммой денег, которая выдавалась под аккомпанемент
унизительных сентенций.
Слушая мерзкое
самодовольное хрюканье, с помощью которого Людмила Петровна праздновала свой
триумф над этим «жалким алкашом», я решил увеличить процент от дохода, который
ежемесячно откладывал на сберегательный счёт в банке.
Если ты не
собираешься умереть в момент наивысшего любовного экстаза, к женщине нельзя
соваться без достаточного денежного запаса. В старости они становятся сильнее,
у них высвобождаются силы, которые раньше тратились на выращивание детей и
ухаживание за собой, и они стремятся реваншироваться за сексизм, которым
пропитано наше патриархальное мизогинное общество.
«Ни одна из
них не должна знать об этом счёте, — поклялся я себе. — Ни одна… Ну… может быть, только Пенелопа… Однако, учитывая её
небесную сущность, не думаю, что у меня нашёлся бы повод рассказать ей об
этом…»
Песнь десятая. Культурный рывок
Остров
сирен показался — при ветре попутном мы плыли.
Круг
большой я достал пчелиного воска, на части
Мелко
нарезал и сильными стал разминать их руками.
Быстро
воск размягчился от силы, с какой его мял я,
И от
лучей Гелиоса владыки Гиперионида.
Воском
я всем по порядку товарищам уши замазал,
Те
же, скрутивши меня по рукам и ногам, привязали
Стоя
к подножию мачты концами ременной верёвки,
Сами
же, севши, седое ударили вёслами море.
Надо сказать,
в половом вопросе старухи проявляли достаточно сальной любезности. «Ты ж ещё
молодой, и если тебе будет нужно девочку привести…» — подмигивали они мне. Я
кивал с выражением бывалого самца, однако понимал, что ближайшие несколько лет
основательно займусь мастурбацией. Не то чтобы я совсем бросал это дело…. Но в
конце 2008 года в данной сфере для меня произошли важные перемены.
Для начала я сменил технику. Подумать только — впервые за восемнадцать лет
непрерывного стажа! Открыв оргазм путём случайного трения члена о крупный
свёрток поролона, который отец принёс домой для какого-то домашнего ремонта, я
не слишком отдалялся от «истоков» и долгое время продолжал пользоваться
сложенной вдвое подушкой. Однако для мужчины за тридцать такой метод был, мягко
говоря, архаичным. Пора было повзрослеть. Пора было научиться делать это рукой.
Это был
довольно серьёзный культурный рывок, как я теперь понимаю. Дело ведь состояло
не только в том, чтобы освоить новую технику. Подушка, которую я так упорно не
желал отпускать, создавала иллюзию контакта с женским телом — бёдрами и
вагиной. Мне казалось, что это не так сильно отдаляет меня от секса с
настоящими девушками. (Со временем я даже обзавёлся привычкой
целовать матрас после того, как кончу. На прощание. С
любовью и благодарностью.)
Мастурбация
рукой в этом плане предполагала гораздо большую
степень абстрагирования, и женщины в данном процессе было гораздо меньше.
Сексуальное удовлетворение отделялось от объекта, и мне не нравилась
что почти вся женщина перемещается в сферу воображаемого, оставляя в моих руках
только свою вагину. Я казался себе бóльшим извращенцем от этого.
«В подушке
есть почти человеческая непредсказуемость, — размышлял я. — Она постоянно
меняет форму. Влагалище, которое мастеришь из подушки, никогда не бывает
одинаковым. Каждый раз приходится немного повозиться, чтобы “построить новые
отношения”. Ручная дрочка, напротив, всегда одинакова».
Всё это было так. Всё это было верно. Тем не менее, мой переход на
«мануальную терапию» был предрешён. Возможная причина заключалась в том, что
ручной метод давал больше контроля. И не только над физическими ощущениями.
Каждый раз, сближаясь с очередной живой девушкой, я попадал в какое-то
изматывающее подвешенное состояние, где от меня мало что зависело. Иными
словами, в жизни я был не очень уверенный самец. Новая техника давала
возможность ощутить обратное.
«Ладно,
подрочу немного рукой, — думал я. — А потом снова вернусь к более
непредсказуемым отношениям, которые требуют чуткости, взаимопонимания и
уважения к личности другого».
Впрочем,
была ещё одна причина, которая побудила меня перейти на новый способ
мастурбации. Ручная дрочка позволяла лучше справляться с потоком сексуальных
образов, интенсивность которого после 2008 года резко возросла. Именно в это
время я вошёл в мир порнографии.
Песнь одиннадцатая. Остров Калипсо
Запись в Facebook
от 10 мая 2015 года:
«Вот смотришь, бывает, порно. Вроде возбуждаешься, всё нормально… Но в то же время понимаешь, что довольно часто на экране
какие-то неприятные по сути люди. Не то чтобы они были развратные. Нет. У нас
время свободное. Просто чувствуешь, что как личности они не очень. Я, например,
не хотел бы с ними встретиться в реальной жизни. Грубые в общении, неинтересные
собеседники. А то и кошелёк могут украсть. Всё-таки не хватает в этом жанре
хороших и добрых пар. Интеллигентных, тактичных, сострадательных, заботливых.
Такого по-настоящему доброго порно не хватает, от которого и на душе тепло бы
становилось. А не только в трусах тесно…»
Sasha
Koshkina, Сергей Ардалионыч, сергей филиппов и ещё 19 это нравится.
Olena Боюсь, тогда это будет уже не
порно, а что-то другое.
Разумеется,
я и раньше был осведомлён о существовании порносайтов и, зная свою
сладострастную натуру, понимал, что рано или поздно начну туда захаживать.
Однако этот момент я старался отложить на более позднее время.
Главным
оружием в борьбе с собой был доступ к интернету. Переезжая на новое место, я не
спешил подключаться к сети. Я решил, что мне хватает интернета на работе, где
за целомудрием служебного трафика следил системный администратор Богдан —
парень молодой, но уже женатый, с пузом и с явными
признаками патриотического фундаментализма, о чём свидетельствовали пятничные
вышиванки и количество оберегов (надо полагать, от содомии), которые он
носил на левой руке. Лучшего морального надсмотрщика для таких трусливых и
безвольных декадентов, как я, трудно было бы придумать.
Но… вы же
понимаете, что творят с людьми одиночество и рек-ламные материалы… В общем, однажды, ноябрьским вечером 2008 года, я подобрал
с грязного холодного пола одну из тех бумажек с надписью в стиле
«Ебаньки-net: Подключись к нам и закачаешься!», которыми
регулярно засевали парадное. «Мне нужно больше информации», — сказал я себе и
позвонил провайдеру.
На
несколько секунд включается отрывок из порнофильма.
Запись в
Facebook от 8 марта 2015 года:
«Мой
оптимальный формат — небольшой ролик длиной максимум в четверть часа. Несколько
раз в неделю я скачиваю себе таких штуки три на вечер. Это не может быть любой
вечер. А только такой, когда я считаю, что своими успехами на работе заслужил
немного женской ласки.
Я думаю,
это полезно для меня. Потому что таким образом я как бы формирую месседж своей будущей
жене — я не из тех, кто считает, что семья это просто безответственный
сколькоугодный секс. Нет, конечно, я не против спонтанности. Но после того, как мы насытимся друг другом в первые месяцы любви, акцент
в наших отношениях должен сместиться на совместную деятельность в окружающем
мире.
Я бы не
хотел, чтобы секс стал для нас убежищем от проблем или попыткой замять
недопонимание. Я хочу вступать в контакт, только когда чувствую гармонию с
собой и внешним миром. Или, в крайнем случае, чтобы сбросить стресс и
поддержать друг друга».
Александр
Окунев, Кирилл Новиков и ещё 8 это нравится.
Ира
Бурлакова сочувствует.
Мне, конечно, хотелось бы сказать, что я в состоянии контролировать это… На самом деле всё было не так. Ничего я контролировать не
мог. Однако… что-то всё-таки спасало меня от абсолютного падения.
Есть
несколько признаков, которые убедительно свидетельствуют о том, что порно не
подчинило меня полностью. Во-первых, за всё это время я так и не запомнил ни
одного имени ни одной порно-звезды. Кроме Саши Грей,
пожалуй. Да и то, пара сцен с её участием, скачанных мною из любопытства, ничем
не впечатлили.
Во-вторых,
за пять лет порностажа в папке «Избранное» у меня скопилось не больше десяти
роликов. Среди них: «Kak gluboko — ta samaja domashka», «Супер фистинг
связанной дамы», «pikap_telok.seks_v_podezde», «udobnye_trusishki» и т. п. Ну,
может быть ещё дюжина в папке «Под вопросом». Но больше ничего.
В-третьих,
я не в состоянии смотреть порно дольше минуты без перемотки. Все эти ролики
напоминают мне выступления по парному фигурному катанию — скучнейшему спорту,
состоящему сплошь из «обязательных элементов». С детства не люблю эту нудятину.
Особенно минеты и куннилингусы, которые кажутся мне не
более сексуальными, чем лизание мороженого.
В-четвёртых, я никогда не представляю себе, что сплю с женщинами из
порнороликов, как бы хороши они ни были (а ведь там, бесспорно, попадаются
очень красивые девушки). Это, кстати, важный момент.
В юности, когда у меня был острый дефицит сексуальных образов (о, проклятый
совок эпохи застоя!), я мог кончить в подушку, воображая, как овладеваю
Натальей Николаевной Гончаровой (1812–1863 гг.), подсмотрев её портрет в биографической книге
про Пушкина. Я мог заняться любовью с панночкой из фильма «Вий» 1967
года. Там был один короткий момент, когда 20-летняя Наталья Варлей, игравшая
ведьму, со стоном говорила Хоме Бруту, лёжа на земле: «Ох, не могу больше…», а
потом в течение нескольких секунд её взволнованная нежная грудь колыхалась под
грубой деревенской тканью…
Однако этот
период инфантилизма довольно быстро прошёл. Уже давно во время мастурбации я
представляю с собой в постели только реальных женщин, соединяя их образы со
всеми этими вагинами, позами и стонами из скачанных роликов. Порно помогает мне
забыть о недостатках знакомых девушек. С его помощью я корректирую мою
эротическую реальность…
Ну, например, мне не нравится запах, который исходит от тела
у Sasha Koshkina, с которой мы пьём кофе время от времени в
реальном мире. Саша довольно мила, и мне
часто кажется, что я хотел бы с ней переспать. Но, подвинув свой стул
поближе, каждый раз я ощущаю лёгкую тошноту от сладковатого запаха брожения
пищи внутри Сашиного, по сути
ни в чём не повинного организма. Запаха котлеток, пюрешек, салатиков и прочих
«покушать», который к поверхности её кожи доставляют
десятки тысяч пор, насквозь пронзающих Сашино обыкновенно распаренное
полноватое тело. Кроме того Саша глупа той раздражающей бабьей глупостью,
которая позволяет ей называть меня «Виталькой» и при этом писать в фейсбуке, что
мы «духовно близки».
Марина в
этом смысле подавала больше надежд. Я познакомился с ней в арт-центре, где она
работала пиарщицей и носила, как положено, очки в чёрной дорогой оправе. Мне
нравились её трогательные морщины вокруг рта, говорящие об одиночестве и
трепетной нерешительности. Я был почти уверен, что тоже ей нравлюсь. Но
однажды, расслабившись, я спросил её в своём фирменном стиле: «А как обстоят
дела с твоим духовным развитием?» — и это её жутко напугало. Сглатывая
волнение, глядя на меня глазами загнанной лани, она стала лопотать что-то про
школу изобразительных искусств, которую посещает два раза в неделю… Я как-то
тоже стушевался и постеснялся объяснить ей, что мой вопрос можно разделить на
два слоя, один из которых содержит иронический месседж, свойственный
постмодернистской культуре, и что это полностью освобождает её от обязанности
отвечать по существу… Мы расстались с неприятным чувством. Было ясно,
нам не суждено быть вместе. Но до сих пор время от времени мне доставляет
удовольствие представить, как её длинные голые ноги сплетаются с моими длинными
и голыми ногами…
Нууу… потом
была ещё у Алёны давняя школьная подруга по имени Карина. «Правда
она хороша?! Ну, правда же?! — восхищалась ею Алёна, когда у нас случались
совместные прогулки по городу. — Умна, амбициозна! И
фигура прекрасная! Эх!..» Глядя на обтянутые джинсами бёдра Карины, которая,
оставив нас позади, амбициозно взбиралась вверх по
лестнице подземного перехода, перешагивая через лишние ступеньки, я осторожно
соглашался, понимая, впрочем, что никаких шансов переспать с ней в реальной
жизни у меня нет. У Карины был многолетний самоотверженный и несчастливый
роман с каким-то носатым бритоголовым режиссёром-гением. Гений этот, как
водится, «жил на грани возможного», «ходил по лезвию», «страдал от
непризнанности» и т. п., что не оставляло ему времени на то, чтобы отвечать
Карине адекватной взаимностью. Но Карина, будучи сильной и волевой личностью,
всё равно взялась любить и ждать Валеру (так нелепо звался этот тип) до самой
смерти, ну а прочих мужчин, соответственно, — презирать. Я, разумеется,
чувствовал, что нахожусь в первом ряду этих «прочих», и каждый раз в её
присутствии, истекая потом, в панике пытался протиснуться хотя бы во
вторую (а лучше в третью) линию. Однако презрительный взгляд её
бездонных серых глаз (143 лайка, «яка ж
ти красуня, Каринко!», «Обалденная!!!», «От обалденной слышу» и т. п.),
этот пронзительный ясный взгляд цепким рыболовным крюком выуживал из сонмища
мужской коллективной никчёмности моё трусливое туловище. Выуживал, чтобы отдать
во власть её широкому влажному рту, сильные губы которого метали в меня
какое-нибудь жёлчное уничтожающее замечание, пронзающее насквозь мою убогую
натуру. Я ужасно боялся этих её непредсказуемых и откровенно злобных расправ.
Мне казалось, что она ненавидит меня. Но при этом я хотел трахнуть
Карину. «Возьми меня сзади», — шептала она мне в моих фантазиях. «Ну что
ты, я недостоин! Моя жизнь никчёмна, а цели ничтожны. Я не способен к
жизненному подвигу, Карина. Вот даже повесть свою никак не могу дописать…» —
«Просто заткнись и возьми меня сзади», — настаивала она. «Снимешь трусы?» —
переспрашивал я робко. «Я хочу в них. Это будет Doggy Panty Style», — объясняла
она. Взмахнув копной густых волос, Карина оборачивалась ко мне и нежно клала
мою ладонь себе на поясницу…
Пенелопа
была единственной женщиной, с которой я ни разу не переспал подобным образом.
Это правда. Хотя я не так уж часто вспоминал в эти годы про Катю. Но главная
причина моего платонизма по отношению к ней состояла, разумеется, не в этом.
Это был такой внутренний обет. Обет онаниста.
Звучит,
конечно, забавно. Так и представляю себе статью где-нибудь в GQ или Men’s
Health под названием «10 принципов правильной мастурбации». Правило номер один:
«Никогда не дрочи на девушку, которая нравится тебе больше всех. Даже если на
данный момент она для тебя недоступна».
Я бы мог
обосновать это с моральной точки зрения. Ну, например,
сказать, что мастурбация на женщину без её разрешения — это, по сути, лёгкая
форма изнасилования (привет, феминистки!). Может, так оно и есть.
Но меня больше беспокоило то, что сделав это хотя бы раз, я могу навсегда
лишиться какой-то важной для меня связи…
Не с Катей, нет. Я понимал, что у наших отношений не было ни малейшей
возможности возобновиться. Я лишь хотел сохранить связь с тем ощущением,
которое пережил тогда, в августе 2005 года ночью, лёжа рядом с ней, спящей на
моей кровати. Перед тем как заснуть, Катя меня долго целовала. И я знал, что
проснувшись, она снова меня поцелует.
Оказавшись
в исчезающем промежутке между двумя этими поцелуями, я не позволял себе
заснуть. Я не хотел тратить на сон это по-настоящему счастливое время, которое,
очень возможно, никогда больше не повторится. И я был прав. С тех пор меня
всегда целовали либо в последний раз, либо это было маловероятным событием из
неопределённого будущего.
Песнь двенадцатая. Samsara.(Rus).avi
http://kinokrad.net/283324-samsara.html
Жанр: драма, мелодрама, приключения
Категория: Взрослые фильмы
Год: 2001
Перевод: Профессиональный (многоголосый)
Доступно на: iPhone, iPad, Android
«Таши —
молодой монах, исповедующий буддизм. Но постепенно он понимает, что постоянное
следование религиозным канонам ему не подходит. Можно ли достичь просветления,
не познав человеческих страстей, не вкусив мирской жизни? Встретив в деревне
прекрасную девушку Пему, он заводит семью и начинает следовать по тернистой
дороге жизни со своей мудрой супругой. Но однажды…»
Сообщение
от MediaGet: «Загрузка файла
Samsara.(Rus).avi завершена».
Пема: Яшодхара. Тебе знакомо это имя? Царевич
Сиддхартха, Гаутама, Шакьямуни, Будда… Все знают эти
имена. А имя Яшодхары? Яшодхара была женой Сиддхартхи, и она очень его любила.
Однажды ночью, когда она и их сын Рахул спали, Сиддхартха покинул их для того, чтобы
достичь просветления. Чтобы стать Буддой. И он даже не попрощался с ней.
Он не сказал ни слова Яшодхаре, хотя она задолго до Сиддхартхи проявляла
сострадание. Задолго до того, как сам Сидхартха познал, что такое страдание.
Кто знает, быть может, он был обязан ей своим просветлением?
Таши: Пема…Пема…
Пема: Может, это Яшодхара хотела оставить Сиддхартху с Рахулом?
Кому известно, что чувствовала Яшодхара?
Перемотка.
Пема: Разве мать может оставить своё дитя в темноте ночи? Только мужчина
мог так поступить.
Перемотка.
Таши плачет, катаясь по земле. Пема смотрит на него с
видом победительницы.
Прекрасно! Охуенно просто! Вот кем она себя воображала?! Просветлённая
Люда! Яшодхара с улицы Заболотного! А я тогда кто!? Обосравшийся Гаутама,
блядь?! А не пошла бы ты на хуй, а?! Да, да… Просто на хуй?!.
Ладно.
Спокойно…
Разумеется,
я не имею ничего против того, чтобы люди кем-то себя воображали. Я никогда над
этим не стану смеяться. Хочешь, считай себя Беовульфом. Хочешь — Гéрой Самосской. Каждый имеет право на свой миф. Но мне жутко не
нравится, когда кто-то пытается втянуть меня в свою историю против моего
желания.
Я не
абсолютный эгоист. Мне совсем не претит поучаствовать где-нибудь мимоходом на
вторых ролях. Помочь Исиде поискать части Осириса или даже вылепить ему фаллос
из глины… Это может быть забавным. Но люди ведь не
знают меры. Они берутся меня воскрешать, ждут, что я осеменю птицу Хат,
возглавлю их Поземное царство и буду делать прочие глупости. И это, надо
сказать, жутко бесит.
Думаю, нечто
подобное и пыталась сделать эта жалкая, глупая Люда, начав с назойливых советов
посмотреть её любимые фильмы. Я как вежливый гость добросовестно скачал их
через торренты. Нельзя сказать, что кино это было совсем уж отвратное. Среди
прочих оказались, к примеру, «Стрелочник» Йоса Стеллинга и относительно свежая,
2013 года, «Венера в мехах» Поланского.
Но общий месседж, который они транслировали, меня насторожил.
Однажды в дисгармоничный и ограниченный мир ничтожного в своей
самовлюблённости мужчины, входит Её Величество Женщина и всё расставляет по
своим местам. Люде наверняка было приятно думать, что она и есть такая женщина.
Но ей было уже сорок два, а она всё никак не могла к кому-нибудь «явиться».
Маниакальная настойчивость, с которой она повторяла свои узколобые
попытки, от этого, впрочем, не слабела. Сообразив, что к чему, я
попробовал было минимизировать контакты с Людой, окружив себя стеной молчания.
Однако это лишь спровоцировало её на злобные наскоки, поводом для которых стала
кармическая приверженность доморощенной Яшодхары к чистоте печных горелок,
непереносимость открытой дверцы кухонного шкафчика и ужас перед водой в
ложбинке ванной, которую я забывал выплёскивать после принятия душа.
Не думаю,
что Люда прислушалась бы к моим выкладкам по поводу личной мифологии. Из её
глаз-гиперболоидов, обложенных мятыми потрёпанными веками, на меня пялился «опытный педагог», приученный к односторонней
трансляции зазубренных банальностей и беспрекословному послушанию
малолетних рабов.
Мы точно
были из разных мифов. Единственное, что нас и вправду объединяло — трудности в
их реализации. Что-то шло не так, как должно было идти…
Песнь тринадцатая. Если ты не интересуешься политикой
Запись в Facebook
от 1 июня 2015 года:
«В те
периоды жизни, когда меня никто не любит, я ненавижу всякого мужчину на улице,
который целует красивую девушку. И чем девушка красивее, тем сильнее моя
ненависть.
Они
поднимались на эскалаторе, а я стоял сзади. На ней были короткие шортики, туго
натянутые выше пупка на упругие ягодицы, и длинные стройные ноги. Он был
каким-то неопрятным хипстером с коротким затылком, поросшим жирными
волосами, и разумеется, с бородой, которая
виднелась даже из-за ушей.
Всю дорогу
она извивалась как ящерица и всё норовила об него потереться. Она отбрасывала
свои длинные светлые волосы назад, постоянно улыбалась и старалась заглянуть
ему в лицо. Я чувствовал, как ярость поднимается к моему горлу.
Чтобы
как-то совладать с этим, я стал думать о книжке Далай-ламы XIV, которую читал
по утрам в туалете. “Помните, что каждый человек, которого вы встречаете в
своей жизни, так же, как и вы, стремится достичь счастья и избежать страданий”,
— увещевал лауреат Нобелевской премии мира 1989 года.
Я уже почти
согласился с этим утверждением в отношении сраного хипстера, стоявшего впереди
меня, но тут они начали целоваться. Она перестала вертеться. Её движения очень
сильно замедлились. Правая рука легла на затылок, а глаза закрылись…
“Хуйло ты
ёбаное, — злобно подумал я про хипстера, не затрудняя себя подбором аргументации.
— Какое же ты ёбаное хуйло, а. Чмо бородатое. Пидор ты
галимый”.
Через
полчаса я стоял в кабинке бесплатного туалета под Майданом и яростно
мастурбировал. Я хорошо запомнил её шортики, так что стояк у меня был что надо.
“Сдохни, сука! Сдохни!” — прокричал
я в адрес хипстера, кончая.
Вытер член
салфеткой. Вышел наружу. На меня смотрел какой-то сутулый подвыпивший тип в
камуфляже с тризубцем на рукаве. “У этого точно нет нормальной бабы”, — подумал
я о нём с любовью.
“Кто ’сдохни‘?” — спросил он вдруг меня.
“Никто”, —
ответил я и хотел идти.
“Погодь, —
возразил он, преграждая мне дорогу. — Кто ’сдохни‘?”
“Путин”.
“Путин?”
“Он самый”.
“Слава
нації!” — закричал вдруг он.
“Смерть
ворогам!” — взревел я в ответ».
Кирилл Новиков,
Максим Досько, оксана шевченко и ещё 31 это нравится.
Наталья
Астасьева-Блок у меня катарсис!!!
Евгений
Марковский Так правильно. Но лучше было бы хипстеру ввалить.
Виталий Я найду этого пидора!
Дэн
Гуменный женщину вам бы, Виталий, а то
скоро вообще грандиозно писать начнёте.
Сейчас я
уже склонен полагать, что осенью 2013-го началась вторая «Илиада». Но тогда я
не утруждал себя концептуализацией. Погружённый в эротические грёзы, пребывая
на своём порноострове, я почти не интересовался политикой.
Мне, конечно, было известно о затасканной и пошлой присказке — мол,
тогда она (политика) сама заинтересуется тобой. Это был принцип существования
для толпы, и я из брезгливости не собирался ему подчиняться. Однако, пожалуй, мне стоит признать, что так оно и вышло.
У неё были
тонкие изящные руки и полупрозрачное, едва заметное родимое пятно на правой
ключице. И она действительно интересовалась мною. После стольких лет
одиночества это казалось чудом. Это было… ну, как если бы я сам стал
порнороликом, выложенным на каком-то непопулярном сайте…
и кто-то вдруг нашёл этот ролик и начал бы меня скачивать. Другую метафору
мне трудно было тогда подобрать… Разумеется, мне
хотелось бы, чтобы этот ролик был подлиннее, чтобы скачивание происходило
подольше… Потому что я точно знал, что 99% всех порнороликов во время
подробного просмотра не оправдывают ожиданий, полученных от превьюшек…
Ещё у неё
были брекеты на зубах, которые мне сразу же захотелось потрогать языком, и
новые ярко-голубые сапоги с перфорацией, которые натирали ей правую пятку. Я
предложил Саше «бактерицидний на тканинній основі пластир “Джансинбант”»,
купленный мною случайно два года назад в вагоне метро на красной ветке.
В коробке
оставалось ещё девять штук, но я всё равно на всякий случай сходил в аптеку.
Так начались наши многонедельные прогулки по ночному городу, во время которых
ни один из нас не уступал другому в выносливости.
Едва не касаясь руками земли, мы упорно лезли
куда-то вверх по тёмным, как норы, наклонным брусчатым улицам, тяжело дыша, карабкались
по крутым парковым ступенькам Мариинки, делали краткую передышку, мельком
глянув на огни левого берега Днепра (никаких инсайтов — как и в родном
Мариуполе, это было бессмысленное никчёмное место), снова скатывались вниз, в
грязную воронку Майдана (чтобы сесть в метро), но чаще всего мы начинали долго-долго, едва касаясь
разогретыми подошвами асфальта скользить по какому-нибудь горизонтальному и
прямому проспекту, ведущему в сторону Сашиного дома.
Очень скоро
Саша обнаружила, что я совсем не запоминаю дороги. Для мужчины так не годилось,
и мне пришлось придумать какое-то объяснение, не очень, правда, убедительное.
На самом деле глубоко внутри я чувствовал себя собакой, главная радость которой
состояла в том, чтобы бежать рядом с нею, куда бы она ни последовала.
Дыхание моё
становилось частым и горячим, нос влажным и подвижным. Моё внимание в эти
беззаботные часы съёживалось до узкого отверстия, через которое я даже не мог
увидеть всю Сашу, а лишь её отдельные фрагменты — ладонь, заплечную сумку, прядь
волос, угрожающе зависшую над правым глазом… Об
ориентации на местности в таком положении, разумеется, не могло быть и речи, но
я без колебаний жертвовал этой прерогативой альфа-самца, известной мне ещё со
времён премьеры «Детей капитана Гранта».
Как и многие девушки, Саша обладала способностью вести непринуждённые
беседы произвольной длительности, и я, конечно же, полностью от этого зависел.
Мой ресурс в этом смысле был крайне ограничен. Я чётко понимал, что если
разонравлюсь ей, она просто отключит меня от своих слов, как промышленный
регион от электричества и природного газа, и я быстро превращусь в депрессивный
Донбасс, который согласно уверениям оппозиционного «5-го канала» никаким
«кормильцем Украины» не является, а даже наоборот — по
объёму дополнительных дотаций и субвенций лидирует среди других областей
страны.
«Чёрт его
знает. Может, так оно и есть с Донбассом», — думал я, не ощущая, впрочем,
ни малейшего желания вникать в подробности. Я просто решил максимально
насладиться выпавшим мне счастливым периодом жизни… И
был прав, потому что заканчивался ноябрь 2013 года.
Песнь четырнадцатая. Сын Евпейта
ГОЛОС
ДИКТОРА (с пафосом):
«Багатьом
здаеться, що цэ почалося лышэ сто днив тому. Лышэ сто днив… Хоча в масштабах
нашойи новитньойи историйи тры мисяци — цэ нэмало. Сто днив тому… Крайина на
мэжи экономичного краху. Вона потонула в корупцийи та
свавилли влады. Задыхаеться вид злости и бэзсылля пэрэд брэхнэю и цынизмом. И
пры цьому бильшисть украйинцив вирыть у майбутне своейи крайины. Ця надия —
Европэйськый Союз…»
А могло бы
быть всё окейно, да.
Революция
достоинства подарила Ему Любовь и помогла наконец
обрести Родину. Как и многим миллионам других украинцев, которые в течение этих
ста дней состоялись как нация и стали полноценными гражданами своей любимой
страны…
Улисс вернулся в Итаку, разметал женихов Пенелопы, бесконечными пирами
разоряющих экономику его хозяйства, и зажил с верной супругой счастливой жизнью
в вышиваночке у «вышнэвому садочку»…
Однако
перед лицом судьбоносных для страны событий я чувствовал себя скорее мелким
эгоистичным Антиноем, похотливым сыном Евпейта, желающим поколебать верность
Пенелопы истерзанной кровопийцами Украине, нежели смелым и благородным царём
Итаки, пришедшим, чтобы вернуть себе по праву принадлежащее.
Либо
другие, гораздо более мощные, чем мой частный миф, силы вмешались в развитие
событий, либо я действительно сын Евпейта, а никакой не Улисс, и участь
моя нужна лишь в качестве назидательного примера юношам и девушкам из далёкого
и счастливого будущего в составе Европейской Семьи…
Пусть… Пусть даже так, но я всё-таки поцеловал Сашу, в тот вечер,
29 ноября 2013 года, и даже сейчас не сожалею о святотатственном несоответствии
своего поступка величию исторического момента.
Была
пятница. Освободившись от работы, я позвонил ей вечером. «Приезжай на Майдан»,
— сказала Саша.
Возле стелы
Независимости меня захлестнуло аурой щенячьего возбуждения — большая часть
толпы состояла из студентов, обёрнутых национальными флагами, энергичных и
политически грамотных.
Все они
были из каких-то крутых столичных и львовских ВУЗов, и я как выпускник
мариупольского металлургического сразу же почувствовал к ним классовую
неприязнь. Неприязнь эта была, разумеется, несправедлива. Однако, пообещав себе
не заигрываться, я на несколько минут отдался невинному удовольствию, воображая
себя Мартином Иденом из сурового Приазовья, оказавшегося среди всех этих
воображал из «могилянок» и «политехов».
В рамках данной
концепции неразборчивый энтузиазм, с которым студенты реагировали на любой
призыв со сцены, вызывал у меня презрение. Я начал думать о том, каким
был, когда сам учился, и получил истинное наслаждение, рисуя себе
закомплексованного, с потухшим взглядом, пугливого юношу с узким
кругозором и без амбиций, не имеющего ни одного заграничного друга и
никаких шансов попасть… да хотя бы, вот, на UNESCO/POLAND Summer School
Re-Ordering Diversity: Humanitarian Assistance in the Context of Forced
Migration and Displacement in Warsaw. Я был обречён на гибель как личность…
Совковое государство лишило меня всех этих возможностей… Но
тут меня нашла Саша.
Выглядела
она жутко расстроенной, так что первое время я даже боялся ей сказать что бы то ни было. Она молча взяла меня за руку,
и мы решительно двинулись в сторону «Оливье» под Бессарабкой. Ни о чём не спрашивая, я купил ей пирожное «Прага» и большую
чашку капучино. Саша ела «Прагу», запивая капучино, вот-вот готовая заплакать.
«Что случилось?» — наконец, выбрав момент, спросил я. «Он не подписал», —
ответила она с отчаянием в голосе. «Кто не подписал?» — «Янукович».
Я выдержал
паузу, потому что сразу спросить «Что не подписал?» мне показалось не совсем
тактичным. Мягко говоря, я не был погружён в подробности проходившего в эти дни
Вильнюсского саммита восточного партнёрства. Герман ван Ромпей выразил
озабоченность, Штефан Фюле отметил, Баррозу сделал акцент на…
«Ассоциации
Украины и ЕС не будет», — выдавила, наконец, Саша и, услышав собственные слова,
тут же заплакала. Я по-прежнему не знал, что ей сказать. Мой запас адекватного
безмолвия был явно на исходе, и я сам не понимал, как мне все ещё удаётся
держаться.
Было ясно,
что прямо здесь и сейчас я должен экспонировать максимально возможную степень
сочувствия, но эта грёбаная «отмена ассоциации» оказалась настолько абстрактным
для меня событием, что я очень скоро отчаялся найти с ним хотя бы какую-то
маломальскую эмоциональную связь.
Думаю, если
бы в это роковое мгновение Саша заглянула бы в моё беспомощное испуганное
лицо, то её, вне всяких сомнений, ужаснула бы степень моего эгоизма и
эмоциональной нищеты. Может быть, слёзы, застилавшие её глаза, помешали этому
случиться, а может быть, мои честные попытки проникнуться предотвратили ужасную
катастрофу, казавшуюся почти неизбежной…
Как бы там ни было, в момент, когда сила моей
паники сравнялась с глубиной её горя, она, скользнув по дерматиновой
поверхности серого диванчика, бросилась в мои объятия, словно маленький ребёнок
в поисках защиты. Несколько секунд Саша потратила на то, чтобы вытереть слёзы
моими щеками, а затем наши губы встретились, но не так, как это было два дня
назад во время прощания на станции метро «Выдубичи», когда она их держала
сомкнутыми, строго соблюдая стандарты очередной стадии сближения.
Пользуясь
аналогией, соответствующей текущему историческому моменту, я бы назвал
случившееся «полной ратификацией». Закрыв глаза, я погрузился в лучший поцелуй
своей жизни, а моя правая рука поползла к её промежности, обтянутой
утеплёнными, предназначенными для продолжительного стояния на митинге лосинами.
Даже
сейчас, когда многое видится по-другому, я не могу отрицать, что, отказавшись
от подписания ассоциации с ЕС 29 ноября 2013 года, президент Украины Виктор
Фёдорович Янукович стал соавтором одного из самых счастливых моментов моей
жизни. Однако это был последний раз, когда политика влияла на меня благотворно.
Утром «Беркут» побил студентов на Майдане. Наступали времена мучеников и
героев. Но это были какие-то другие герои, из чужого мифа, и моему Улиссу места
среди них не было.
Песнь пятнадцатая. Дебилы и долбоёбы
Запись в Facebook
от 17 мая 2015 года:
«Моё хрупкое тело не предназначено для войны. Оно быстро утомляется от
любых нагрузок, поэтому несколько раз в день его нужно бережно класть на мягкую
горизонтальную поверхность для отдыха. Ему нужен долгий беззаботный сон с
неопределённым временем окончания. А чтобы заснуть, оно нуждается в одиночестве
и отсутствии звуковых помех (как известно, во время войны постоянно слышны
громкие взрывы и выстрелы). К тому же в последнее время я узнал, что хорошо на
ночь включать хотя бы минут на пятнадцать какую-нибудь успокаивающую музыку и
оберегать себя от тревожных мыслей перед сном.
Моим
командирам очень трудно будет всё это обеспечить. Хотя наши всегда выигрывают в
войне, иногда они проигрывают в небольших сражениях. Их окружают, к примеру. Ну так, немного окружают, но всё равно можно
переволноваться. Да много всего ещё в моём теле пацифистского. У меня длинные
тонкие руки с красивыми пальцами. Я всё время их трогаю и думаю: “Какие хрупкие
косточки!” Для войны, конечно, нужны такие короткие пальцы-колбаски. Они такие
жёсткие, как будто облачённые в презервативы мозолей. И у них такие короткие
ногти с полосками грязи. Я ведь так не люблю ощущение грязи под ногтями. Бррр…
Ну, вот ещё
у меня очень чувствительная, бледная кожа. Тут ничего не поделаешь. Даже если
слегка потереть её рукой в каком-то нежном месте… Ну,
шею, например… Это место сразу же краснеет. Я как-то даже недавно на груди
(над левым соском) обнаружил такое место… Если его
аккуратно погладить кончиками пальцев, мягко так, то можно чуть ли не до
оргазма себя довести (правда, я ещё не доводил). Это, наверное, какая-то
эрогенная зона. Но я ещё её не исследовал пока что.
В перспективе всё моё тело эрогенная зона. Особенно, когда женщина его
будет касаться. А представить, что будет, если всю эту зону накрыть грубой
тканью цвета хаки? Да ещё и ремнём перепоясать? А грубые солдатские шутки? Мне
же надо будет общаться с однополчанами. Война же не всегда идёт. Как я видел в
фильмах, большую часть времени солдаты обнимают друг друга, курят, пьют водку,
чай. Показывают друг другу фотографии любимых. Дружат, короче. На войне надо
крепко дружить со всеми. Чтобы в критический момент побратим прикрыл тебя.
Чтобы тащил тебя раненого из последних сил…ну и всякое такое…
Охохох… С этим у меня тоже проблема. Я бы хотел уметь общаться,
обнимать однополчан. Но я заметил, что если обниму кого-то, то меня на пару
секунд хватает. А потом я стою обнятый и не знаю, что мне делать, что
чувствовать. А он продолжает меня обнимать. И конечно, он начинает чувствовать,
что что-то не то. Что я его как-то не искренне обнимаю. Чёрт…
Та даже если не обниматься. А просто провести вечер перед наступлением.
Я, конечно,
могу на пару часов напрячься и как-то живо реагировать, но потом очень устаю.
Мне и тут, на воле, трудно общаться. Люди так и норовят что-то скучное тебе
рассказать. А я это в последнее время очень трудно стал переносить. Стараюсь
куда-то сбежать в уголок. А тут куда сбежишь? Снаружи “грады” херячат. Снайперы
сторожат. Придётся сидеть со всеми и слушать, что тебе рассказывают.
Ну и потом, мне как-то трудно врагов заводить. Не могу ни на кого
разозлиться по-настоящему, смотря “ТСН” по телевизору. Никак не получается. Я
даже, страшно сказать, самого Януковича не смог возненавидеть. Умом понимаю,
что он нехорошее для страны делал. А сердце гневом воспламенить не получается
никак. Это, конечно, позорно говорит о моей гражданской позиции. Ну, пускай это будет такой каминг-аут,
что ли.
В общем, проебал я свой шанс на ненависть. А теперь-то уж поздно.
Телевизора у меня теперь нет в том месте, где живу. Но ещё мне очень неуютно,
когда меня кто-то не любит. Вот приезжаешь ты на войну, ещё ничего не сделал, а
тебя уже сразу кто-то не любит на той стороне. Очень неприятно. У меня как-то
был случай на работе. Я ездил на “Джаз Коктебель” делать репортаж с фестиваля.
А возил меня туда бесплатно один алкогольный бренд. Так вот потом они всё
хотели, чтобы я про них побольше написал, а я сопротивлялся.
Как меня тогда не любили их пиарщица и маркетинг-директор! Вроде бы мелочь. Но
я так переволновался, что у меня началось обострение гастрита. Пришлось даже
лекарства пить…
Какая тут
война. В мирных условиях выжить бы».
марина
иванченко Беги, Форест, беги…
Елена Киян —
Багира, что это?! Мне хочется бежать, прятаться далеко в джунглях и лежать там
тихо-тихо!.. — Это весенний призыв, Маугли!
Sasha
Protyah насправді дуже важливий погляд!
Anna
Brandush Отличная проза, хоть издавай! )
«Знаешь, а
я тогда всё ждала, что ты что-то такое сделаешь…» — говорила мне Саша спустя полтора года после того, как мы расстались. «Что
сделаю?» — «Ну что-то такое… Подвиг совершишь какой-нибудь… Ну
не подвиг… Какой-нибудь поступок сильный…» — «Угу, ясно». — «Ну, вот как-то
так…» — «Понятно…»
Разговор
был немного нервный. Мы прогуливались днём по одной из мариинских дорожек
взад-вперёд, и данная траектория, разумеется, сильно отличалась от тех
неистовых ночных марш-бросков, совершаемых нами осенью 2013-го.
Это она
предложила мне встретиться. Сказала, что её беспокоит что-то незаконченное.
Разумеется, я согласился. Патриотические эмоции, с которыми Саша по-прежнему
отдаётся текущей политической повестке дня, меня всё ещё раздражают. Это
показывает меня как человека апатичного, равнодушного, без гражданской позиции,
и я действительно мало знаю о том, что такое родина.
Но мне всё
ещё очень приятно думать о ней. И похоже, быть рядом
тоже.
Во вторник
14 января 2014 года в грязном подземном переходе, в котором грелись протестующие, она сказала, что я «дуже талановытый, добрый и
турботлывый». Шёл второй месяц Майдана, и Саша уже полностью перешла на
украинский язык в знак поддержки ценностей Революции.
Ещё она
сказала, что я «дуже незвычайна», «творча» и «чутлыва» «людына», то есть
«человек» по-русски.
Ну и в общем-то всё, конечно же, означало, что нам надо
расстаться.
Само собой,
я заверил её в том, что «воспринимаю это совершенно нормально», что это «очень здорово», что Саша затеяла такой «такой правильный честный
разговор», от которого «нам обоим будет легко». И вот, «Давай-ка я с тобой
проедусь до “Выдубичей” в последний раз, хорошо?» — «Хорошо».
И я ехал с ней до самых «Выдубичей», не в силах отлепиться, потому что
понимал, что «легко не будет». Что как только расстанусь с ней в последний
раз на знакомой платформе, то поеду домой на «Нивки», где буду лежать в худшей
комнате из тех, что снимал за восемь лет жизни в столице, погружаясь в
глубину своей отчаянной ненужности, безо всяких возражений, как, впрочем, и
всегда, когда меня покидала Пенелопа.
Но всё, в
принципе… Всё к этому шло, конечно же…. Конечно,
к этому всё шло, неизбежно двигалось… Начиная с 30 ноября 2013 года
Янукович мне больше не помогал, а только всё портил.
Саша ведь
тогда, 29-го, собиралась ночевать под стелой со студентами, которым предстояло
быть избитыми, а я, вышло так, что невольно отвлёк её от этого намерения. У
меня, впрочем, не было ни малейшей возможности вообразить себя её спасителем.
Когда мы созвонились на следующий день, она сообщила, что злится на себя за
вечер, проведённый со мной. Что сейчас протестующие
переместились на Михайловскую площадь.
«Идёшь
ночевать со мной?» — «Ты знаешь, какой-то я усталый сегодня», — ответил я. Она
совсем не настаивала. Однако уже на следующий вечер, 1 декабря, в страхе от
того, что теряю с ней связь, в сильном нервном возбуждении я сам позвонил ей и
предложил провести вместе ночь на Майдане.
Никаких
мотивов, вроде требования отставки «злочиннойи влады», у меня не имелось, кроме
желания быть рядом с Сашей. Поэтому, оказавшись среди протестующих, я ощущал
себя чужаком и сильно колебался, когда волонтёры предлагали бесплатные
бутерброды с колбасой, предназначенные вообще-то для борьбы с Режимом.
Думаю, что
позже это чувство во мне развилось. Ощущая, что не включаюсь в революционное
движение, я честно решил для себя, что ничего от Майдана мне не нужно, и в
воображаемой очереди за плодами его завоеваний (никакой иронии здесь нет) я как
бы заранее отвёл себе самое последнее место.
Это была ночь, когда строились баррикады. Саша тянула меня то к одной из
них, то к другой. Мы обнаружили, что улицы распределены между землячествами.
Львовяне, иванофранковцы, волыняне и т. д. стояли отдельно и,
напряжённо вглядываясь в сумрак, негромко переговаривались. Постоянно звучала
фраза о побитых детях и их отцах, которые теперь пришли разобраться. Саша этим
очень воодушевлялась. «Чуешь, яка тут сыльна чоловича энергия!» — с восторгом
повторяла она.
«Ну да, вроде», — кисло отвечал я. Её восхищение «мужской энергией»
Майдана со временем воплотилось в страстный патриотический роман с каким-то
суровым и чубатым (как я его себе представлял) националистом из 24-й сотни
Самообороны. Что мог предложить ей я, кроме купленных с трусливой
предусмотрительностью двух плиток чёрного шоколада? Да и то, шоколад мой
забивался в промежутки между брекетами и её зубами, создавая дополнительную
опасность кариеса.
Я ходил с
Сашей на все Народные Вече.
Я присутствовал на добивании сброшенного Ленина у Бессарабского
рынка («Йды туды, блыжчэ. Тоби цэ потрибно, я знаю», — эта её назидательная интонация
взбесила меня, но я холодно промолчал).
Я был с ней
на майданном концерте 14 декабря 2013 года группы «Океан Эльзы», возглавляемой
пафосно блеющим Вакарчуком.
Пока наконец она не сказала мне,
что хочет ходить на Майдан одна. «Не обижайся, но я чувствую, что ты меня
отвлекаешь. А мне сейчас нужно сконцентрироваться. Держать правильный вектор».
«Как
скажешь».
До нашего
разрыва оставалась какая-то пара недель.
Революцию я
досматривал уже без Саши. Надежды проникнуться сочувствием к происходящему на
тот момент у меня уже почти не было. Как инопланетянин, я бродил между
палатками и кострами, украдкой заглядывал в грубые и тёмные лица обитателей
Майдана, прислушиваясь к их разговорам… Умом я понимал
проблематику борьбы, однако сердце не включалось.
«Бывают такие исторические моменты, когда каждый гражданин…» —
подстёгивали прогрессивные СМИ. «Подумай, что ты скажешь своим детям, когда они
спросят тебя, где ты был во время этих событий?» — писала известная
фешн-блогерша перед тем, как сообщить, что бросает примерять новые пальто и
отправляется на Майдан выковыривать булыжники.
Всё кругом яростно требовало, чтобы я отдался происходящему. Но
я никак не мог впустить в себя революцию. Что-то изнутри выталкивало её,
подобно рвотному рефлексу.
Дело было совсем не в смыслах и ценностях, как многие полагали.
Проблема состояла в каком-то нарастающем безумии с обеих сторон. Я не хотел
подключаться ни к мрачной жестокости силовиков, ни к эпилептической эйфории
майдановцев, которые буквально захлёбывались от восторга перед собственным
величием.
«Правый сектор», о котором я тогда почти ничего не знал, в привычных
традициях «национально-вызвольнойи боротьбы», которая никак не могла обойтись
без пролития крови, уже готовил свою большую сакральную жертву. «Беркут» чистил
пёрышки, снайперы протирали окуляры и тоже подтягивались…
У меня не было ни малейшего желания участвовать в готовящемся ритуале,
но разумеется, предотвратить его я не мог. Даже если бы понимал тогда, что
происходит.
Единственный способ действий, доступный мне, состоял в том, чтобы не
смотреть. Мне казалось, что если я не буду на это смотреть, то ничего плохого
не случится. Всё плохое всегда случается при участии свидетелей… Впрочем, даже этого у меня не получилось.
20 февраля на YouTube появились эти эти
бесстыжие, крепко примагничивающие взгляд, как хорошее real порно, ролики с
расстрелом на Институтской. Вечером метро перестало работать, и я шёл домой
пешком в течение нескольких часов, повторяя без конца: «Долбоёбы! Какие же вы дебилы и долбоёбы!..» Я буквально кипел от злости.
Может быть, кто-то там и готовился погибнуть «за свободу», но я… лично
я не давал ему такого права. Никакой «Перемоги», никакой «Победы» этот
уродливый безвкусный перформанс, разумеется, не стоил. У меня были
«эстетические разногласия» с происходящим, хе-хе, поэтому внутри себя я заранее
её аннулировал. Я отказывался признавать это подвигом или героизмом, чтобы
никто не мог пользоваться всем этим потом в своих целях. Я требовал, чтобы это
было полностью и немедленно забыто.
Дальше вы можете делать, что хотите, но с данного момента ваша глупая
революция для меня не засчитывается! Поэтому давайте отматывайте! Я не принимаю
ваши жертвы! Я хочу их возвратить. Никто, конечно, не возьмёт их назад, но я
отказываюсь расписываться в ваших бланках, ребята. Можете оставить на пороге.
Мне всё равно.
Я не собираюсь включать это в свой Эпос, понятно?! Улиссу нет дела до
этого. Улисс не желает оставаться в пещере Полифема и ждать, пока революция
начнёт пожирать своих детей. У Улисса хватает ума, чтобы понимать это. Улисс
хитрый, Улисс мудрый, Улисс, сука, познал тонкости Дао и бренность земной
суеты…
Разумеется,
я пришёл на Майдан вечером 22.02.2014, когда хоронили «Небесную сотню». Звучала
душещипательная «Плывэ кача». Через толпу несли
открытые гробы. Со сцены заходились криками о том, что «Гэройи нэ
вмырають». Но меня было, конечно, не обмануть. Герои, на самом деле, умирали. В
гробах были самые настоящие мёртвые люди. От этого хотелось плакать, и слёзы
текли по моим щекам. Но я утёрся и поехал домой — метро уже пустили — на свою
станцию «Святошино». А эти люди так и остались для меня просто мёртвыми людьми,
и ничего более кроме смерти к ним не прилипло. Никаких высоких идей, никаких
ценностей Майдана, в которые их щедро стали обряжать новые власти каждый год,
точно новогодние «йолки».
Песнь шестнадцатая. Последняя
После
того, как из дома товарищи вышли, сказал я:
— Вы
полагаете, ехать отсюда домой нам придётся,
В землю
родную? Цирцея другой предназначила путь нам:
Едем
мы в царство Аида и Персефонеи ужасной.
Душу
должны вопросить мы Тиресия, фивского старца. —
Так
я сказал. И разбилось у спутников милое сердце.
Сели
на землю они, и рыдали, и волосы рвали.
Не
получили, однако, от слёз проливаемых пользы.
На самом деле, не всё так плохо, конечно. Ведь тренинг личностного роста
сделал меня оптимистом. Летом я переехал от Люды и живу недалеко, буквально
через два подъезда. Встречал её пару раз, и снова она мне кажется вполне себе
симпатичной и располагающей женщиной.
После того
как меня забрали в больницу с приступом, родители звонят мне каждый день. «Тебе
не надоело так жить?» — время от времени говорит отец, который побывал у меня в
гостях на «Нивках» в самой ужасной комнате, которую я когда-либо снимал. Но
возвращаться домой я не собираюсь, потому что считаю это невозможным.
Саша Збандут, тот самый Саша, с которым мы спорили в Мариуполе насчёт
Оранжевой революции, продолжает слать мне раз в год смс-поздравления. Например,
в 2012-м он написал такое: «Привет! Поздравляю с днём рождения! Желаю здоровья
и большого счастья в личной жизни!» В 2013-м такое: «Здравствуй! Поздравляю с
днём рождения! Желаю творческих успехов и счастья в личной жизни!»
В 2014-м такое: «Здравствуй! Поздравляю с Днём рождения! Желаю тебе
творческих успехов, материального благополучия и Мира». А в 2015-м:
«Здравствуй! Поздравляю с Днём рождения! Желаю творческих успехов,
материального благополучия и большого счастья в личной жизни!» Жутко
интригует, что же он напишет будущей осенью.
Впрочем,
всё это довольно трогательно. Больше новостей из Мариуполя нет.
Да, после
Майдана я стал думать, что может быть, у меня не получится обрести родину. Но,
кто сказал, что у человека обязательно должна быть родина? Одной человеческой
любви может оказаться вполне достаточно.
Однако и на пути к любви тоже недавно возникло неожиданное препятствие.
У меня обнаружили простатит. Уролог сказал, что он застойный, что это от
недостатка половой жизни. Сейчас я хожу к нему на массаж простаты. Это выглядит
так. Я спускаю штаны и становлюсь на колени, на кожаный диван в его кабинете. А
он надевает перчатку, окунает палец в банку с вазелином и засовывает его в мой
задний проход.
Сначала я не разговаривал с ним во время сеансов — слишком непривычные
были ощущения. Но теперь пробую коммуницировать. Один раз, ворочая пальцем, он
рассказал мне о том, какие реформы происходят в здравоохранении после Майдана.
Другой — о стихах Тараса Шевченко, которые ему нравятся. А вчера, сняв перчатки
и тщательно вымыв руки, бережно достал из портфеля снимки, сделанные новой
камерой, и мы вместе пролистали их с подробными комментариями. Да, конечно, мне
теперь нельзя дрочить так много, как раньше. Но моё путешествие продолжается.
Январь-апрель 2016[2]
Энеида
Действующие
лица
Энеады:
Эней — отец нации, 34 года. Мифически прекрасный высокий блондин с
длинными курчавыми волосами, одетый в древнегреческий хитон и сандалии.
Анхиз — отец Энея, 60 лет. По обыкновению пьяный старик, также в хитоне,
с поддетыми под него семейными трусами, и в совковых сандалиях с носками.
Юл aka
Iulus — сын Энея, 15 лет. Молодой человек с
костылём для одной руки. Поверх хитона носит чёрную футболку с надписью
Rammstein. Вместо сандалий — яркие кроссовки.
Ахат — соратник Энея, 27 лет. Также в хитоне.
Палинур — кормчий, 47 лет. Предпочитает треники и майку.
Бессмертные
боги:
Венера — богиня любви, дочь Юпитера, мать Энея, вечно 20 лет.
Юнона — богиня брака, жена Юпитера, вечно 39 лет.
Юпитер — бог всего, отец Венеры, всегда 50 лет.
Амур — помощник Венеры.
Меркурий — посланник Юпитера.
Бессмертные,
но не боги:
Facebook.
Мыкола
Петрович, Строитель городка, Волонтёр,
Жена президента — персонажи из телевизора.
Прочие
смертные:
Дидона — глава
наблюдательного совета ООО «Карфаген», 34 года.
Орест — бойфренд Венеры, журналист, активист.
Эврипилла — начинающая амазонка.
Ипполита — бывалая амазонка.
Полицейский.
Старичок.
Официант.
Никандр — охранник ООО «Карфаген».
Ханаас — прорицатель, жрец, участник «Битвы экстрасенсов».
Хозяин
шаурмичной.
Васо — продавец шаурмы.
Левкиппа
aka Leucippe — интернет-девушка Юла, 15
лет.
Дискордия — телевизионный репортёр.
Креуса — бывшая жена Энея.
Аскольд
Лютый — патриот.
Бабрий — пиарщик.
Улисс.
Латин.
Амата — жена Лаврента.
Лавиния.
Демофонт — правая рука Лаврента.
Турн — участник АнтиТроянской Операции (АТО).
Леонид — командир спартанцев.
Спартанец.
Действие первое
Эней: Ахат, чем пахну, а?
Ахат (обнюхивая Энея): Чем-то горелым вроде, Эней
Анхизович.
Эней: От сука.
Ахат: Я тоже?!
Эней (нюхает Ахата): И ты, брат.
В прахе
простёрлась, дымясь, Нептунова гордая Троя.
Был истреблён род Приамов безвинно волей богов олимпийских.
Можно ли
мылом душистым, скажи, смыть память об этом?
Ахат: То есть нас теперь легко вычислить, Эней Анхизович?
Эней: К
сожалению, да. Но проклятие гарью сразу сойдёт,
Как только в Гесперии священной мы воцаримся…
Если верить пророкам, конечно…
Ладно, давай-ка лучший хот-дог выберем.
Анхиз (пьяный): Продукты портить не надоело, дуралей?
Эней: Против воли богов ни на что нельзя полагаться.
Анхиз: Да на хрена им такой придурок, как ты,
сдался?! Ха-га!
Эней: Пап,
ну пожалуйста! (Выбрав лучший хот-дог, дарданец кладёт его на камень, сам
становится на колени.)
Дай нам
собственный дом, Аполлон, дай стены усталым.
Трое дай
новый Пергам, дай потомков и град долговечный.
Нам, что от
греков спаслись и от ярости грозной Ахилла.
Молви, за
кем нам идти? Куда? И где поселиться?
Знаменье
дай нам, отец, снизойди, вселись в наши души.
Дай ответ,
пощади, слишком долго мы едем без цели!
Анхиз (отхлёбывая из бутылки): Идиот, блядь.
Эней (Ахату): Поджигай.
Эней
давит жертву ногой. Ахат поливает сверху горючим, поджигает.
Палинур (появляясь из кустов): Так, ну шо, язычники, дальше
поехали? (Тушит окурок.) Короче, пять минут у вас на всё про всё. И
булки пиндосские свои в салон не тащите. Накрóшите мне там ещё.
Эней: Хорошо, Палинур Иасович.
Кормчий
уходит.
Анхиз (передразнивая): «Хорошо, Палинур Иасович».
Эней: Пап. Нам скоро отправляться, а ты хот-дог свой даже не
надломил.
Анхиз: А я вообще-то не понял! Это его автобус, чи шо?! Шо этот рулило тут права качает?
Эней: Пожалуйста, давай не будем ссориться с кормчим.
Анхиз: Тряпка ты! Тряпка и размазня. (Презрительно
смотрит на сына. Бросает свой хот-дог на землю
и падает на спину сам.)
Слишком уж
я зажился, ненавистный богам, бесполезный.
Здесь
положите меня, здесь проститесь со мной и бегите!
Смерть от
своей руки я приму, иль враг ради добычи убьёт…
Эней: Пап, ну чё ты опять начинаешь?
Мог ты
подумать и впрямь, что, покинув тебя, убегу я?
Как с
родительских уст сорвалось нечестивое слово?
Ну-ка давай
помоги мне, Ахат твердорукий.
(Ахат помогает усадить старика на спину Энею. С отцом на спине Эней оборачивается к Юлу.)
Сынок, а как там у тебя с физикой дела? Продвигаются?
Юл: Здесь в’ааайфая нет! Ккк’акая м’ожет быть
ф’иизика?
Эней: Ну, ладно… Но как будет вайфай, ты учи.
Хорошо?!
* * *
Дискордия (из
телевизора): Напевно, зараз немає жодної людини в нашій країні, серця якої б не опалила жорстока Троянська війна.
Проте, врешті-решт всім нам потрібно повертатися до
мирного життя…
Турн (оттуда же): А я считаю, что рано. Кое-где
сепаратысты всё ещё топчуть, как говорится, «ридну нэньку» своимы грязнымы
сандалямы. И лично я не успокоюся, поки палёный троянський дух буде стояты над
нашою землёю…
Юнона (официанту): Гриша, сделай этот ящик потише! (В телефон.) Короче, насрать мне, как ты это
провернёшь! Мне нужно, чтобы он сошёл с ума и убил своих детей… Обоих. Ясно тебе? Давай решай. (Кладёт
трубку. Смотрит раздражённо на Венеру, занятую
смартфоном.) Ну чё, как она, жизнь, в детском саду?
Венера: А как дела на живодёрне?
Юнона: На какой «живодёрне»? (Снова
звонит мобильный. Юнона поднимает трубку.) Пифон, я что, неясно, блядь,
сказала?! Мне нужен выкидыш! Ищи по роддомам и гони её оттуда. Пускай эта шлюха сама себе пуповину перегрызает!
Кладёт
телефон на стол.
Венера: Послушай, Юнона. Я не знаю, где отец.
Юнона: Какой отец?
Венера: Мы всегда встречаемся, если тебе нужно узнать, куда он
подевался.
Юнона: У нас с Юпитером всё в порядке.
Официант: Юнона Сатурновна, соляночку сейчас кушать будем или чуть
позже?
Юнона: Сейчас неси, а то жрать охота. И
телек сделай погромче!
Дискордия (из телевизора): Модульне містечко для
переселенців із Троі збирають у самісінькому центрі
Мікен. За попередньою інформацією, там житимуть до півтисячи
людей, які залишилися без житла внаслідок війни…
Строитель
городка (показывает комнаты): Вот.
Имеется умывальник, унитаз и прекрасная душевая кабинка. Живи
не хочу.
Из кабинки выходит переселенец Мыкола Петрович с
полотенцем на плече.
Дискордия (из телевизора): У
самісінькому центрі зруйнованої Трої у Миколи Петровича
було трикімнатне помешкання, а зараз він тішиться невеличкою, але затишною
хатинкою.
Мыкола
Петрович: А чи много человеку нужно? От скажи? Кусок хлеба и крыша над головой. Отак я щитаю… Хотя скажу вам щас откровенно. От это, шо строители ваши
«наробили», — это просто хуйня какая-то. Смотрите — это от душ такой? У меня в Трое
была ванна трёхметровая. А здесь, когда я за мылом наклоняюсь, жопа на кухню
вылезает! Пошли вы на хуй, благодетели, блядь!
Юнона: Ты
посмотри, жлоб, какой! Его тут, понимаешь, приютили…
Венера: Так, ладно, я пошла.
Юнона: Погоди, звонят мне. (Поднимает телефон к уху.) Да…
Кого?… А, Энея… Молодец… Ну давай, как договаривались…
Чем раньше, тем лучше… Да. И его и этих всех его оборванцев…
(Кладёт мобильный на стол.) Вот не люблю я этих, сука, дарданских… Не люблю, и всё тут! Трою сожгли, и
слава богу. Но они ж расползлись по стране, как тараканы! Работать не хотят,
зато считают, что все им должны теперь, что всё им…
Венера: Фейсбук.
Facebook: А?
Венера: Что «а»? Открывайся давай.
Facebook: Интернет плохой.
Юнона: …быдлота хамская. И при этом постоянно
кричат «Мы — лучшие!»
Facebook: Ищите людей, места или предметы…
Венера: Энея найди мне.
Facebook:
«Еней
Моторний.
Из:
Салоники.
Живёт:
Торонто (Канада)».
«Сергій Чорний
(Eney).
Изучал:
режиссёр КНУТКіТ ім. Карпенка-Карого`06.
Живёт: в
Микены».
«Eney»
— вітчизняний виробник підошв, каблуків та інших
деталей для низу взуття із гуми і гумових сумішей…
Больше
результатов по запросу «Эней»?
Венера: Хватит.
Facebook: Ищите людей, места или предметы…
* * *
Анхиз: Та
засвети, не боись. Настоящий мужчина ничего не стесняется.
Поколебавшись, Юл убирает руку от
планшета. Показывает деду несколько jpg-файлов
Левкиппы. На снимках — милая девочка-ванилька. Закаты, загадки, чашечки латте.
Юл: Д’ууумаешь, такая д’евушка… могла бы
меня п’ооолюбить?
Анхиз (благодушно): Конечно, могла бы, малыш.
Юл: У меня ДЦП, вообще-то.
Анхиз: Ха-га! ДЦП! Ты мужик — вот, что
главное. Бабе неважно, инвалид ты или нет. Бабе важна твоя уверенность. От тебя
может вообще ничего не остаться… один прыщ. А она всё равно будет тебя любить,
если прыщ этот целеустремлённый и волевой! Понял?
Юл: Понял… А физика? Папа говорит, что мне
надо быть, как Стивен Хокинг…
Анхиз: Забей. Знаешь, что делает мужчину сильным и волевым?..
Враги! У тебя вот есть враги?
Юл: Ну… папа меня раздражает всё время.
Анхиз: Ха-га! «Папа»! Студень безвольный
твой папа!
Юл: Я просто никого не знаю больше. Я же инвалид…
Анхиз: Ладно, на худой конец и батя твой
сойдёт. Будь с ним пожёстче, понял?
Юл: Понял.
Анхиз: А вообще, врагов искать не надо! (Зло глядя в затылок
Палинуру.) Если ты настоящий мужик, они тебя сами найдут.
Палинур (глядя вдаль): А это что за хрен?
Эней (побледнев): Палинур Иасович, там п-поворот был
налево… Недавно проехали.
Палинур: То ж на Левкадовку.
Эней: Ну да… Давайте на Левкадовку… Давайте
туда, а?
Палинур: Да не вопрос. Хозяин-барин.
Резко
выворачивает руль.
* * *
Facebook: Ищите людей, места или предметы.
Венера: Парис.
Facebook:
«Парис (Πάρις).
Живёт:
Троя.
В
отношениях с: Елена Прекрасная.
Подписчики
18 535 чел.
Друзья
Парис (Πάρις) сделали публикации в его Хронике: “Вечная
память. Скорбим и молимся”, “До сих пор не могу поверить!”, “Троянки плачут по
тебе!”»
Венера: Елена Прекрасная…
* * *
Палинур: Опа, я гляжу, снова этот чувак на дороге.
Эней: Палинур Иасович! Я вот только что вспомнил. Нам надо ещё левее.
Палинур: Левее — это уже Бутротное.
Эней: Отлично.
Ахат: А давайте, может, остановимся?! Я читал, что в новой полиции все
такие хорошие, интеллигентные ребята, а?! Они ж там тестирование проходили. Они
«прыйшлы робыты змины» и всё такое прочее. У них там как бы новые принципы.
Эней (повышая голос): Палинур Иасович!
Палинур: Да не вопрос. Хозяин-барин!
Выворачивает
руль.
* * *
Facebook: «“Блядь ты последняя!!”, “Жила, как сучка, и сдохла,
как собака!”, “Всё из-за тебя, шлюха сепарская!”…» Ещё?
Венера: Не надо.
Facebook: Ищите людей, места и…
Венера: Гектор.
Facebook: «Гектор (Έκτωρ).
Враги Гектор (Έκτωρ) сделали
публикации в его Хронике: “Неужели правда?
Подтверждено интерфаксом!”, “Пусть земля тебе будет цементом, рыжий пидарас!”,
“Список Арьи Старк стал на одного короче!”, “Яка сумна новина!”…» Показать другие
комментарии?
Венера: Довольно.
Facebook: «“Ещё один дошёл до Микен ))”,
“Сгорел на работе!”, “дохтур гигея тебя подлечит”…»
Венера (всхлипывая): Пожалуйста, перестань…
Facebook: О чём вы думаете, Венера? (Пауза.) Фото/видео? (Пауза.)
Чувства/действия?
* * *
Палинур (весело): О! Наш знакомый, опять.
Эней: Святой Юпитер! Поворачивайте быстрее!
Палинур: Эдак мы с тобой вообще в
Сцилло-Харибдово приедем.
Ахат: Скажите хоть, что происходит?
Анхиз: Ездец нам настаёт, вот чё происходит!
Палинур: Батя, при всём уважении, не пизди, а!
Анхиз: Вот увидишь, как я пизжу!
Палинур (вдавливая педаль газа): Увижу щас. Увижу!
Эней: Палинур Иасович, не надо! Сворачивайте! Пожалуйста!
Палинур: А ну тихо! Я, блядь, на челябинской трассе и не таких, сука, ломал!
Анхиз
зловеще хохочет. Палинур разгоняется. Затем ударяет по тормозам.
Эней: Надо выйти, поговорить с ним!
Палинур: Сидеть.
Ждут.
Эней: Я всё-таки выйду, Палинур Иасович.
Палинур: Сидеть, я сказал!
Ждут.
Полицейский
(наклоняясь к Энею): О. Запах знакомый. Горели?
Эней: Н-нет.
Полицейский:
Буду ль
когда-нибудь вновь любоваться родными краями,
Хижиной
бедной моей с её кровлей, дёрном покрытой,
Скудную
жатву собрать смогу ли я с собственной нивы?..[3]
Палинур: Послушайте, уважаемый. А может, вы объясните, на каком основании
нас остановили?
Полицейский
обходит машину. Наклоняется к Палинуру.
Полицейский: Доброго вечора. Заступник командира патрульної роти Опанасенко.
Палинур: Так, Опанасенко, давай, чё остановил?
Полицейский: Пред’явіть, будь ласка, ваше водійське посвідчення і
техпаспорт на машину.
Палинур: Чё ты меня остановил, говорю!
Полицейский: На «ты» не говоріть до мене. Я до вас на
«вы» звертаюся.
Палинур: Покажи мне регламент, который «забороняє» на «ты» говорыты с
тобою.
Полицейский:
Йдемо, покажу!
Палинур: В смысле «йдемо, покажу»? Принось, показуй!
Полицейский:
Принось? А ще тобі що?
Палинур: Ще шо? Давай показуй документ. Где значок?
Полицейский (вытаскивая значок): Ось!
Палинур: Чё вин «схованый» у тебя?
Полицейский:
Показуйте посвидчення, техпаспорт.
Палинур: Чё ты меня остановил?
Полицейский:
Тому, що поворотники не вмикаеш.
Палинур: И що ты хочеш мне ище сказать? Неси видео или я поехал. 251-я
статья — знаешь такую?
Полицейский:
И шо?
Палинур: Неси.
Полицейский: Що «неси»?
Палинур: «Доказы» неси мени. Чего ты «мэнэ остановив».
Полицейский
растерянно молчит некоторое время. Затем наклоняется к окошку.
Полицейский: Гандон ты! Понял!
Палинур: Угу. Счастливо оставаться, педрила!
Заводит
мотор, трогается.
Эней (обернувшись
назад): О, боги! Да вы хоть знаете, кто это был?!
Палинур: Чё тут знать? Мусор всегда мусор, как ни одень его.
Эней (в панике): Сам Фавоний это был! Бога
ветра могучего мы оскорбили. Горе нам!
Палинур: Да хоть рогалик с присыпкой! Не ссы! Николай Чудо-творец
круче, понял! Православие рулит!
Весело
хохочет. Врубает на всю Лепса: «Самый лучший день заходил вчера, ночью ехать
лень, пробыл до утра…»
* * *
Поздний
вечер. Энеады собрались у костра.
Эней
с любовью омывает ноги отца, поливая из пластиковой бутылки.
Анхиз: Пятки не забудь потереть.
Эней: Конечно, пап. Если хочешь, и ногти сегодня подстрижём.
Анхиз: Не хочу сегодня.
Эней: Хорошо, пап.
Ахат: Эней Анхизович, а расскажите, какая она, Гесперия?
Эней: Ну, Гесперия, Ахат… она, знаешь, такая…
Место на
западе есть, где тихоструйный Тибр лидийский
Течёт средь
мужами возделанных пашен…
Слышно,
как где-то недалеко мочится подпукивая Палинур.
Эней (громче):
Туда нас, оставив
сомнения, сам Аполлон Гиринийский плыть призывает.
В древней этой стране, плодородной, мощной оружьем…
Анхиз: Да не верь ты ему, пиздит он всё!
Эней: Папа!
Появляется
Палинур, застёгивающий штаны.
Эней: Гесперия, Ахат, это место, где реализуются все сокровенные
желания.
Ахат: Я вот как раз про это у Зеланда читал недавно…
Эней: Да, Ахат, будет, как у Зеланда. Целую фуру желаний можно там
заказать. (Скосив взгляд на Палинура.) И даже просто фуру. Любой
комплектации.
Палинур: Так, ладно, хорэ пиздеть, спать ложимся. Завтра вставать
рано.
Эней: И то верно, Палинур Иасович.
Палинур
уходит.
Анхиз (Энею): Нет, блядь, мне всё-таки интересно, чё этот
тракторист тут раскомандовался!?
Эней: Пап, ну тише, он же услышит!
Анхиз: Да пусть услышит!
Эней: Умоляю, папа!
Анхиз: Ну какой же ты всё-таки, блядь,
соплежуй! Ничего от меня не взял! Весь в мать свою пошёл, шлюху
подзаборную!
Эней: Пап,
давай я тебя укрою, а то ночь будет прохладная, кажется.
Анхиз: Попомни моё слово, этот комбайнёр ещё автобус наш спиздит!
Эней
приносит одеяло, заботливо укрывает отца. Ложится сам.
Ахат (шёпотом): Эней Анхизович!
Эней: Да, Ахат.
Ахат: А я вам верю! Правда.
Эней: Спасибо, верный товарищ. Твоя поддержка для меня очень важна.
* * *
Утро.
Юнона держит мобильный возле уха.
Юнона: Ну и что значит «я хочу за него вписаться»? Ты вообще
понимаешь, что такое «вписаться»?
Венера: Понимаю.
Юнона (слушая гудки): Ну где ты,
придурок, блядь! (Венере.) И как ты собираешься «вписываться»?
Венера: Ну… Ты давай, отзови этого своего…
Юнона: Кого? (В телефон.) Пирожное ты ебанутое!
Венера: Сама знаешь кого.
Юнона: А то шо?
Венера: Ничего. Просто отзови.
Юнона (кладёт телефон на стол): Господи, детский сад
какой-то! (Официанту.) Чё стоишь?! Бутылку «боржоми» принеси мне!
Официант: Сию минуточку.
Венера: В общем, я тоже хочу войти в игру.
Юнона: В какую игру?
Венера: В масштабную божественную игру.
Юнона: Не смеши меня.
Венера: Я серьёзно!
Юнона: Да
нету никаких «игр» уже давно, девуня ты наивная!
Героическая эпоха закончилась. Мифология вступила в стадию самоотрицания.
Венера: В смысле?
Юнона: Нет никакого смысла. А папаша твой, «громовержец», просто шляется где хочет и по третьему кругу блядей своих трахает.
Венера: Ну… Хорошо. Нет, значит нет. Просто
отстань от Энея и всё.
Подходит
Официант с «боржоми».
Юнона: Отстану. (Наливает.) Но только если скажешь, где
этот кобелина прячется.
Венера: Ю! Ну вот честно! Не знаю я,
где папа!
Юнона: Ну так позвони ему. Мне не отвечает, а
ты ж «доця».
Венера: Ну Ю! Ну он опять начнёт меня
воспитывать.
Юнона (вставая): Так, ладно, времени нет у меня на
уговоры. По дороге не трону, так и быть. Но в Микенах его Дидона встретит.
Венера: Кто такая Дидона?
Юнона: Учи матчасть, малолетка! На всём
ливийском побережье нету стервы её страшнее.
* * *
Вдали
от лагеря Эней пересчитывает жалкие гроши, что остались.
Ахат: Эней Анхизович.
Эней (испуганно): А?
Ахат: Это я.
Эней: Да, мой верный Ахат.
Ахат: Я считаю, мы должны слоган себе придумать.
Эней: Какой слоган?
Ахат: Ну, девиз как бы такой. Для тимбилдинга. Чтобы команду сплотить.
Эней: Толковая идея, Ахат, подумаем…
Ахат: Можно с прошлой моей работы взять и переделать немножко. «Хочешь в
Гесперию? Спроси меня как!»
Эней: Неплохо. А теперь идём-ка, наверное, а то Палинур будет злиться…
Ахат: Надо, конечно, ещё подумать. Слоган — это серьёзно. И ещё,
Эней Анхизович… я тут насчёт суточных хотел у вас…
Эней: Тихо! Слышишь? Крики какие-то!
На поляне у автобуса пьяный Анхиз лезет на Палинура с
«розочкой» из пустой коньячной бутылки. Кормчий толкает его ладонью в лоб.
Старик летит в кусты.
Палинур: Эней, блядь! Утихомирь своего батю, а то
я за себя не ручаюсь!
Анхиз: На помощь, сын! Или не сын ты мне?!
Снова
летит в кусты.
Эней: Ты не ушибся, пап?
Анхиз: Видишь, какой он, сука, сильный? Надо всем вместе навалиться. Я,
ты, Юл… Ахат с нами?
Эней: Папа, о чём ты? Опомнись!
Анхиз:
Да и
правда, о чём я? Кому говорю я об этом?
Сыну?
Трусу, чьё малодушье Олимп отвернуло от нашего рода?!
Эней: Пап, ну пожалуйста! Мы ведь еле упросили Палинура Иасовича стать
нашим кормчим!
Анхиз:
В тряпку
молчать ты намерен, в то время,
Как отбирают
нажитое честно тобою?
Эней:
Пап! Ну вообще-то автобус этот
Бесплатно в Трое мы взяли горящей!
Анхиз:
Но ведь
первые взяли?! Или забыл ты?!
Слабак, что от жизни боится
взять свою долю?!
Палинур:
Слушайте,
оба вы! Блядь, заебали, в натуре!
Даром мне
колымага эта вовсе отнюдь не нужна!
Эней: Палинур Иасович, вы, надеюсь, понимаете, что это несерьёзно…
Анхиз:
Здесь
положите меня! Здесь проститесь со мной и бегите!
Смерть от своей руки я приму, иль враг ради добычи убьёт…
Эней,
вздохнув, идёт к отцу.
Ахат: Я помогу, Эней Анхизович!
Палинур (Энею): Короче, надоело мне с вами. До Микен довезу
и расстанемся.
Эней: Но Палинур Иасович!
Палинур: Та на хрен надо мне от это нервы
портить!? Таксовать лучше буду.
Анхиз: Ха-га! Тоже мне, кормчий! (Энею.)
Я ж тебе говорил, телятина, что он слиняет, как только трудности начнутся!
Эней: Палинур Иасович, я же водить совсем не умею!
* * *
Час
спустя. В полном отчаянии Эней сидит, обхватив голову руками.
Ахат: Эней Анхизович, это я. Я тут другой слоган придумал… Лучше.
В общем, слоган такой: «Гесперия: Изобретём родину заново!» (Эней молчит.)
Вот… И я бы всё-таки насчёт суточных хотел бы узнать…
(Эней поворачивает к Ахату лицо, искажённое отчаянием. Из груди дарданца
рвутся рыдания. Он бросается на смущённого Ахата и крепко
обнимает его.) Ну… Эней Анхизович. Ну что вы. Ну не надо. Честно, говоря,
это не совсем я даже придумал…
Эней: Ахат, любимый! Кормчий уходит от нас! Юл три дня без вай-фая!
Денег почти не осталось… Я просто не знаю… Может, эта
ноша не для плечей моих?! Ахат, что мне делать, скажи?!
Ахат: Ну, Эней Анхизович, вы прям… Откуда ж я…
Единственное, может, знаете… Я тут книжку про пикап читаю сейчас… Пишут, что
настоящему альфачу…
Эней: Кому?
Ахат: Ну такому как бы
мужчине-лидеру — женщина нужна хорошая. Для поддержки. Для вдохновения… Хотите, вам почитать дам?
* * *
Сидя
на кровати, Венера листает журнал «Деловая античность», на облож-ке
которого фотография Дидоны с подписью: «Самая успешная женщина-деве-лопер
столицы». Через окно незаметно входит Меркурий.
Венера: Меркурий, блядь! Ты меня напугал!
Меркурий: Извини, но тридцать четыре непринятых вызова… Разве
это нормально?
Венера: Мне надо срочно с ним поговорить.
Меркурий: О чём?
Венера: А может, не будешь лезть в наши семейные дела?
Меркурий: Я ж тебя ещё обосраненькой помню.
Венера: Придурок.
Меркурий: Ладно, ладно… Короче, он велел передать, что сильно занят.
Венера: Как обычно. (Пауза.) Надолго это?
Меркурий: На неопределённое время. (Встаёт.) Выкручивайся сама, в
общем.
Венера: Это он тоже просил передать?
Меркурий: Это я тебе советую.
Венера: Иди ты в жопу, Меркурий. (Меркурий уходит в
окно. Богиня, вздохнув, достаёт мобильный.) Привет. Работа есть. Прилетай.
Где-то
в туалете смывают воду. В комнату заходит Орест — бойфренд Вене-ры —
в трусах и с раскрытым ноутбуком. У Ореста круглые очки, небритость а-ля Сергей
Лещенко и футболка с надписью Fuck Corruption.
Орест (читает из ноутбука): Дивись, бубочко,
здається, дуже цікаво! Можна буде завтра піти… В
кинотеатрі «Август» добірка кращіх егейських короткометражок «Нова хвиля».
Венера: Угу.
Орест: А потім вип’ємо філіжаночку кави і
поласуємо цукерками у «Майстерні шоколаду», добре?
В
дверь звонят.
Венера: Это ко мне. Сиди.
Бежит
открывать. Заводит в спальню Амура — низенького, злобного коренастого кавказца
в грязной майке с надписью «Приам хуйло». Из-за спины вины потрёпанные,
неряшливые крылья.
Орест: Доброго вечора.
Амур
не обращает на него внимания.
Венера
лезет под кровать. Достаёт оттуда лук со стрелами. Показывает обложку журнала.
Венера: Нужно три-четыре попадания. (Амур скептически кривится.) Стерва редкая. И сердце каменное. Понял? (Амур
не уходит. Молча глядит на Венеру.) Чего? (Осматривает.) А
колчан твой где? (Амур бормочет что-то злобно-невнятное.) Опять посеял?!
Оглядывается. Вытаскивает из пакета с надписью Gold Runo
клетчатую рубашку Ореста, отдаёт пакет Амуру. Тот суёт туда лук, стрелы и
журнал. Уходит.
Венера (Оресту): Так где, ты говоришь,
короткометражки идут? (Орест обиженно молчит.) В кинотеатре «Август»?
Так его ж вроде гомики-радикалы в прошлом году спалили?!
Орест: Уже відновлено.
Венера (игриво): Ну покажь
трейлер, что ли?
* * *
Микены. Энеады сделали привал возле масштабной стройки.
Эней:
Сердце моё
от радости петь начинает, когда вижу я,
Какие
громады человек низкорослый возводить научился!
Палинур:
Денег
напиздил, стал человек олигархом, вот и возводит.
Эней: Ахат, ты посмотри, какая красота!
Ахат: Эней Анхизович, я бы всё-таки насчёт суточных…
Эней: А идём-ка, поближе, друг мой!
Читают надпись на воротах: «Бизнес-центр “Сихей-Плаза”. Строительная ком-пания ООО “Карфаген”».
Никандр (Энею): Шо ты тут стал? Иди на хуй отсюда!
Эней:
О, воин
суровый, поверь, виновен я лишь в желаньи
Усилить восторг от строенья, чьи стены, как лев, сторожишь ты.
Никандр (вытаскивая
дубинку): Так, блядь! Я тебе чё сказал?! Пиздуй давай на хуй отсюда!
Ахат: Эней Анхизович, давайте и правда
пойдём, а то нам реально пиздюлей сейчас отвесят.
Появляется Дидона с советником Ханаасом.
Никандр: Добрый день, Дидона Метовна!
Дидона: Здравствуй, Никандр. Чего раскричался?
Никандр: Та шо «раскричался»?! Опять активисты припёрлись
против застройки бунтовать. Только вчера отпиздил парочку.
Дидона:
Пыл свой
умерь, пёс мой верный, но толстолобый.
Разве ты
видишь в руках их плакаты с циничною ложью?
Иль
мегафоны продажные к устам своим грязным подносят они для самопиара?
Никандр:
Да хуй же ж их знает. Может, разведчики это. Титушки зловредные,
может.
Рейдеры,
что захват свой коварный к тихой ночú замышляют.
Дидона:
Так,
Никандр, не мели ерунды. Неужель ты не видишь
По одеждам
и по манере держаться,
По тонкости
пальцев и тому, как золотом вьются кудри,
Что с
благородным героем имеешь ты дело? Кто ты, о странник?
Эней:
Я тот, кто
вынужден был покинуть отчизну.
И предаться
скитаньям, краю которых не видно…[4]
Дидона:
Хм, а
интригу умеешь создать ты…
Ты уж
прости, дорогой, за приём не радушный,
Время такое, сам понимаешь — враги кругом да дебилы.
В таком
окруженьи женщине сложно прожить (манерно вздыхает) одинокой…
Эней: Ещё бы.
Дидона: Короче, ладно. Чтоб в стихах долго не размусоливать. Смотри. Мне
надо сейчас к бухгалтеру заехать. А потом ближе к вечеру буду в «Империале» ужинать.
Приглашаю тебя и всех твоих. Усластишь рассказом своим о скитаньях слух мой?
Эней: Услащу.
Дидона
со спутником удаляются.
Ханаас: Новую игрушку себе присмотрела?
Дидона: На одну ночь, не больше.
Ханаас: Не жалко тебе их?
Дидона: Жалко? Ну пусть соберутся и флешмоб в
фейсбуке организуют. «ЯнеБоюсьСказати».
Оба
смеются.
Ханаас: И слушай… Я тебе отчёт по деньгам, которые ты на капище Ваала
дала, к среде подгоню, хорошо?
Дидона: Да перестань.
Ханаас: Нет, уж позволь, у нас всё честно. А капище здóровское
получится, я уверен! Просто атомное. Мы такие жертвы там будем приносить! Ммм…
* * *
Микены.
Жара.
Вытирая
пот, по городу бредёт Амур.
Разглядывает попы девушек, витрины дорогих магазинов, глазеет на уличные аттракционы вроде «Проверь силу удара»,
«Попади мячом меж двух бутылок».
Умывает лицо, стоя под текущим кондиционером. Заказывает
шаурму у Васо.
Васо: С сыром и помидорами — сорок пять гривен.
Амур
откусывает от шаурмы.
Васо (с тревогой): Сорок пять гривен — с сыром и
помидорами!
Амур
жуёт, спокойно глядит в глаза парню.
Васо (на грани истерики): С
помидорами и сыром, сорок пять гри-вен, пожалуйста!
Хозяин
шаурмичной: Васо! Ну
какие сорок пять гривен! Неужели мы будем с нашего земляка деньги брать?! (Амуру.)
Кушай на здоровье, дорогой! (В сторону Васо.) Чего стоишь?! Давай
закрывайся. Всё на сегодня. Домой идём, гость у нас! (Амуру.) Две
минуты, дорогой. Две минуты дай мне! Васо, быстрее давай там!
Васо выбегает из будки с вертелом, на который нанизана
жареная курятина. Ставит его, оперев на будку. Возится с замком.
Хозяин
вынимает из руки Амура шаурму. Садит его за стол.
Толстая усатая женщина — жена хозяина — ставит перед Амуром блюда. Амур жадно ест.
Хозяин, его жена и Васо исполняют для гостя а капелла
полифонический музыкальный номер.
Хозяин шаурмичной (поднимая бокал): У нас говорят, гость
— это посланник богов. А может быть, да простят меня боги, и сам бог. Хе-хе. Я
хочу выпить этот тост за тебя, брат! (Амур молча выпивает с хозяином. Снова принимается за еду.)
Васо! А ну сделай нам хорошую музыку!
Васо лезет в компьютер. Открывает «винамп». Делает
музыку. Садится на диван рядом с Амуром. Слышится хруст.
Васо: Ой, извините!
С ужасом вытаскивает из-под себя поломанные стрелы.
Хозяин шаурмичной:
Господи, что ты натворил?! Что ты натворил?!
Васо: Простите, уважаемый!
Хозяин шаурмичной: Сломать воину его оружие — страшный грех! Это всё равно,
что изнасиловать его мать!
Васо: Простите, уважаемый!
Хозяин
шаурмичной (Амуру): Вот тебе кинжал,
можешь зарезать его, как барана. (Амур не обращает
внимания на протянутый кинжал. Смотрит на часы. Собирается уходить.)
Не пущу, брат! Прошу, не позорь мой дом! Что скажут люди? Если не заночуешь,
бесчестье будет у меня навеки!
Амур делает вид, что согласен. Внезапно перепрыгивает
через низенький столик. Столик переворачивается вместе с едой. Амур оказывается
у выхода, но хозяин в грузном тяжёлом прыжке настигает его и хватает за ногу.
Хозяин
шаурмичной (хрипя): Выпей
вина, не обижай!
Жена подносит стакан Амуру. Сидя на полу, он его выпивает и теряет последние
силы. Не отпуская ногу Амура, Хозяин заводит старинную кавказскую колыбельную
песню. Васо и жена подхватывают. Амур засыпает.
* * *
Юл смотрит на планшете новые
фотки Левкиппы. Теперь она не ванилька. На ней комбинезон цвета хаки со
спартанской «лямбдой» на рукаве.
Leucippe:
Роскошь портит характер спартанца! (Следующее фото —
групповое. Левкиппа в детском военно-патриотическом
лагеря «Юный спартанец».) Это
наши инструкторы — Питбуль, Хряк, Страпон и Секира.
Iulus: Круто.
Leucippe: Сегодня мы бегали с оружием по лесу.
Iulus: Вау.
Leucippe: Я прибежала третьей.
Iulus: Вау, вау.
Leucippe: Завтра у нас будет ідеологічно-політичний вишкіл.
Iulus: Классно.
Leucippe: Жаль, ты не приехал.
Iulus: (((
Leucippe: С автоматом ты бы неплохо смотрелся.
Iulus: Правда?
Leucippe: Автомат всем идёт. А мне уже пора. Слава Марсу!
Iulus: Кровавому слава!
* * *
Эней ждёт Дидону, сидя на
широкой двуспальной кровати. Берёт с тумбочки пульт, включает телевизор.
Там идёт очередной сюжет о переселенцах.
Дискордия (с экрана): За часів правління Менелая Троя жила за
рахунок дотацій. Від цього місцеві жітелі розлінилися і почали пиячити. Чи
зможуть вони пристосуватися до нових реалій життя у ЄС? В самісінькому центрі
Мікен волонтери створили центр підвищення кваліфікації
для жителів сходу.
Подходит
к переселенцу Мыколе Петровичу, который сидит за гончарным кругом. Инструктор
рассказывает ему, как сделать амфору.
Мыкола
Петрович: Если руки не из жопы растут, то найти новую роботу не проблема. Отак я щитаю. (Раскручивает
ногами круг, сминает заготовку в бесформенный комок.) Да ебись ты раком!
Сука блядь!
Дидона
в ванной. На ней кожаное БДСМ-белье. Она примеряет огромный чёрный страпон. Смягчившись, меняет его на маленький розовый. Надевает сверху халат. Кладёт страпон
в карман. Идёт к Энею, захватив бутылку коньяка.
Дидона: А что это гарью какой-то воняет, а?
Эней: Да? Не знаю, у меня нос заложен.
Дидона: Ладно,
не бойся. Своих не выдам. Ты знаешь, откуда я сама-то? Из Ханженково.
Советский район Макеевки. Дай руку. Какая интересная линия судьбы… Я ведь тоже
необычная женщина… Так. Где мои стаканы?
Идёт
к шкафчику. Открывает так, чтоб Эней не видел.
Кроме
стаканов в шкафчике — наручники, плётка, ремешок с кляпом.
Дидона (обернувшись): А все ли свои истории ты
рассказал мне, дарданец?
Эней (после паузы): Нет. Есть ещё одна… которую я могу доверить только близкому человеку. (Дидона закрывает дверцу. Тихо
садится рядом с Энеем.)
Всякий раз боль мою душу терзает, когда вспоминаю об этом…
То
случилось в Анталии жаркой, где каждый
Год отдыхать нам велят заветы троянских обычаев древних…
Взял туда
сына и супругу Креусу, в которой души я не чаял…
* * *
Флешбэк.
Лето 2013 года. Мифически прекрасный Эней выходит из моря. Все лучшие женщины
пляжа оборачиваются в его сторону. Ни на кого не
обращая внимания, он плюхается на подстилку рядом с толстой тёткой, лузгающей
семечки.
Креуса: Блин, Эня! Ну куда ты мокрый завалился?!!
Обсохни, потом падай! (Эней виновато встаёт.
Сохнет.)
Эня!
Эней: А?
Креуса: Ну чё, ты не видишь, шо солнце
мне закрываешь? Я с тобой уже третий день загореть не могу!
Эней: Прости, любимая.
Отступает
на несколько шагов.
Юл: Па! Ну, бл’иин!!!
Обернувшись,
Эней видит, что наступил на песочный замок сына.
Эней: Ой, извини, пожалуйста!
Делает
ещё несколько шагов назад. Кого-то задевает плечом. Извиняется, отходит ещё
дальше. Ещё…
Вечер.
Дарданец возвращается.
Эней: А где мама, Юл?
Юл: Я не зн’аааю. У неё с’емки
з’ааакончились. Она п’ошла ещё к’ууупить.
Эней: Давно?
Юл: Три ч’аааса как.
Эней: Святой Юпитер!
Дарданец
и его сын ходят по опустевшему берегу.
Эней: Креуса!!!
Юл: Мама!!!
Гостиница
3*+.
Юл
погрузился сон. Эней ворочается. Но под утро тоже засыпает.
Креуса:
Пользы
много ли в том, что безумной предался ты скорби, милый супруг?
Знай, не
без воли богов всё это свершилось,
И не
суждено было мне в Трою родную вернуться с тобой из Анталии жаркой.
Но не
печалься. В будущем царского рода жену ты найдёшь себе в Гесперии священной.
Будет она молода и красива. Бедром, как теннисный мячик, упруга.
Не то что я со своим целлюлитом…
Эней: Креуса! Любимая! Да разве ж я тебе когда-нибудь претензии
предъявлял.
Креуса:
Ну-ка
заткнись! Целюлит мой намёком был грубым
На величье
судьбы твоей, Эня. К сути теперь.
Прежде, чем
царство своё утвердишь ты в Гесперьи заветной,
Долго
скитаться тебе суждено на автобусе ветхом.
Злая Юнона
вместе с Фавоньем могучим на тебя охотиться будет.
Но ты
держись, не сдавайся. Завтра же Юла возьми и в отечество скорей
улетай лоукостом.
А то, мало
ли, я могу и найтись… Ха-га!!! Шутка.
Эней: С ума сойти!
Креуса: И сына не вздумай мне бросить!
Эней: Куда ж я его брошу?
Креуса: Та знаю тебя. Отец ты никакой. А от Юла великий род Юлиев пойдёт.
Эней: Кто ж за него выйдет? У него ДЦП.
Креуса: Ну, придумай что-нибудь! А то я всё время за тебя думала!
Отдохну теперь хоть от вас.
Потрясённая рассказом, Дидона краем халата вытирает
слезу. Незаметно для Энея прячет дилдо под кровать.
Эней: В общем, хочу быть честным с тобою, Ди… Через
пару дней мы должны двигаться дальше в поисках Гесперии, так что ты извини, что
я тебя соблазнял.
Дидона: Та ладно.
Мне было приятно… Я ведь давно уже без мужского плеча живу…
Эней: Мне тоже было очень приятно. Правда…
Дидона: Валик этот опять наезжать стал.
Эней: Какой Валик?
Дидона: А то по бизнесу. Бандюган тут один…
Эней: Так, ну ладно. Пошёл я спать, наверное.
Дидона: Да стой ты, дурачок.
Хватает
Энея руками за уши и крепко целует.
Юнона: Ебануться!
Венера: Да я сама в шоке.
Юнона: С этим ботаном илионским!
Венера: Скажи.
Юнона: Ой, только не пизди мне!
Венера: В смысле?
Юнона: Опять своего хачика подослала?
Венера: Ю, я это с испугу. Прости,
пожалуйста.
Юнона: Идиотка.
Венера: Да он всё равно облажался.
Юнона: Любви не существует. Это иллюзия. Поняла?
Венера: Поняла.
Юнона (задумчиво): Но результат есть, блядь. Какого хуя?
Венера: Может, это
судьба? Боги перед судьбой вроде бессильны.
Юнона: А ты, как погляжу, матчасть-то подтягиваешь.
Венера: Ну да, почитала там немного.
Юнона (пауза): А чё? Судьба так судьба!
Венера: Правда? Ты не злишься?
Юнона: А чё
мне злиться? Совет молодым да любовь, как говорится. Пусть твой Эней остаётся и Карфаген с моей Дидонушкой строит.
Венера: Подожди… А Гесперия?
Юнона: А Гесперия, может, не судьба. Хе-хе!
Действие второе
Вечер.
Закрыв глаза ладошками, Эней подходит к столу. На столе макет делового центра.
Дидона: Можно уже.
Эней (убирая руки): Потрясающе! Класс «A»?
Дидона: Обижаешь. «A плюс».
Эней: Мать моя женщина! А эти… «Микеняне против застройки» вонять не
будут?
Дидона: Никандр разберётся.
Эней: А что насчёт уровня вакантности?
Дидона: Плевать.
Эней: Надо поосторожнее всё-таки, Ди. Рынок
сейчас никакой.
Дидона: Не хочу быть осторожной. И знаешь что ещё? (Загадочно
улыбается.) Я подумала, что тебе будет приятно, если мы назовём его
«Гесперия Плаза».
Эней: Люблю тебя, масечка!
Дидона: Докажи.
Отодвинув
макет в сторону, страстно занимаются любовью.
Дидона (громко кончая): На тебе, Валик! На! На!
Встают,
поправляют одежду.
Эней: Я так понял, с Валиком опять какие-то проблемы?
Дидона: Угу. Поднял,
сука, своих ботов в соцсетях против нашего фасада нового. Поверните, блядь,
«історичний вигляд» Месопотамскому узвозу. Плебеи тёмные! Лепнину им подавай!
Вот как нести этому городу актуальную архитектуру?! Понаехала с села рагулятина
дремучая!
Эней: Мне кажется, Ди, мы делаем то, что в нашей стране мало кто
понимает.
Дидона (снимая волосок с Энеева плеча): Энь.
Эней: А?
Дидона: Твой хитон — вещь, конечно, удобная… Но
может, пора уже на костюм его сменить? Мне кажется, это из-за хитона ты до сих
пор гарью воняешь.
Эней (нюхает себя): Что? До сих пор?
Дидона: Да, Энечка.
Эней: Ну я, в принципе, не против… Просто
привык я к нему. Можно пару дней поношу ещё?
Дидона: Можно, конечно. Какой ты у меня сентиментальный, Эня. Люблю
тебя за это.
Целует
Энея.
Юпитер: Мда.
Венера: Папа? Ты?
Юпитер: Начудили вы, конечно, с Юноной.
Венера: Я думала, ты занят!
Юпитер: Пришлось отвлечься.
Венера: Юнона такая стерва, пап!
Юпитер: Знаю.
Венера: Я старалась его защитить.
Юпитер: Получилось, как думаешь? (Венера молчит, прикусив губу.) А
мне вчера всю ночь человек один молился, спать не давал. Валик Гошоян, слыхала про такого? Депутат горсовета, бизнесмен, основатель
ООО «Нектарин девелопмент».
Венера: И что?
Юпитер: А то, что это он должен был на Дидоне жениться.
Венера: Этот бандюган, который «регионалов» спонсировал?!
Юпитер: Так, давай без дешёвого активизма. Бородатая женщина тебя научила?
Венера: Почему ты так его называешь?
Юпитер: Ладно, ладно. (Смеётся.) Валик хороший мужик, между
прочим. Жертвы приносит регулярно. Храм в мою честь возвёл… Короче, долго ещё
твой Эней будет у Дидоны торчать?
Венера: Не знаю. Наверное, долго… И чё делать
теперь, а?
Юпитер: Ладно,
понял я тебя. Опять придётся самому разруливать.
Венера: Слушай, я стараюсь! Я уже многое осознала! Я уже не «детский
сад», как раньше!
Юпитер: Ладно, ладно. Люблю тебя.
Венера: Погоди, пап! Ты сам-то где сейчас?
Юпитер: В Женеве.
Венера: А чё там?
Юпитер: Арбитраж у меня. С говнюком этим. С Нептуном. Всё, пока. Юноне про
меня не говори. Сам свяжусь с ней скоро.
Входит
бойфренд Венеры в трусах и футболке с надписью Honesty is sexy.
Орест: А дозволь-но мені спитати, бубочко, що це
таке було?
Венера: А ты чего не спишь?
Орест: Що це було, га?!
Венера: Шо було? Ничого.
Орест: То ти з олігархом на разі спілкувалася?!
Венера: Святые боги!
Орест: Кажи, то був олігарх чи ні?
Венера: Как же ж тебе объяснить, чтобы ты от
страха не усрался.
Орест: «Щоб не всрався», говориш!?
Венера: Точно.
Орест: Так, так. Ти права, права… Довго, дуже довго ми гівном чужим
вмивалися! Довго нам в очі ссяли! Але свавіллю настав кінець! І гідність нашу вже не зламаєш! І якщо я можу тобі як жінці пробачити…
Венера: Не кричи на меня.
Орест: Невже ти не розумієш, яке велике зло
роблять олігархи для нашої країни? Вони плетуть
павутиння! Вони намагаються впливати на все! Вони ж наче спрут!
Венера: Орест! Покараю. (Пауза.) Не шучу. Как Нарцисс будешь.
Орест (после паузы): Так, звичайно. Вибач мене, будь
ласка. Але ти, напевно, не зрозумієш, як це образливо, коли тебе «бородатою жінкою» називають.
Венера: Ну иди сюда, мой люблюнчик.
Медвежулька мой.
* * *
Спальня
Энея и Дидоны. Ночь.
Эней резко
просыпается. В кресле напротив развалился посланник богов Меркурий.
Меркурий: Она всегда так храпит?
Эней (испуганно): Н-нет. Только когда на спине лежит.
Меркурий: А вот это?
Дидона
несколько раз пукает во сне.
Эней: О боги! Никогда не слышал!
Меркурий: Короче, ты понял. Уходить тебе пора от неё.
Эней: А… п-поподробней можно?
Меркурий: Можно.
Щас будет тебе подробней (Прочищает горло.)
Жалкий
героишко, ты сейчас в Карфагене высоком
Зданий опоры кладёшь, возводишь город прекрасный?
Женщины раб, ты забыл о царстве и подвигах громких?
Сам
повелитель богов с Олимпа меня посылает,
Чтобы
спросить у тебя (впрочем, вопрос риторичен),
Что ты задумал? Зачем в Ливийских мешкаешь землях?
Эней: Послушайте, пожалуйста. Мы вот как раз сейчас начали новый бизнес-центр
строить. «Гесперией» назвали…
Меркурий: Что за чушь ты лопочешь, смертный?
Эней: Но вы понимаете, эти пророчества, они же такие нечёткие. Хрен их
поймёшь. Вот и запутался я.
Меркурий: Да Юпитер из-за тебя, сука, Трою спалил, чтобы ты, ватник несчастный,
задницу свою от дивана оторвал наконец-то!
Эней: А… а я думал, её сожгли, чтобы сделать такое как бы
очищение на востоке… в регионах там. А то ж там у нас, говорят, генетика не
очень. Гомеровского духа маловато.
Меркурий (подумав): Ну и это тоже, конечно… Короче, я тебя
предупредил.
Эней: Я всё понял, Меркурий Юпитерович!
Меркурий: И кстати, жертв от тебя давно не было.
Эней: Сто извинений моих передай! Я исправлюсь!
Меркурий: Я передам. Исправляйся.
Меркурий
выходит в окно. Дидона ещё раз пукает ему вслед, на прощание.
* * *
Утро.
Истерзанный бессонницей Эней лежит в постели.
Дидона (целуя его в лоб): Отдохни,
милый. Ты правда как-то неважно выглядишь. В обед
позвоню тебе.
Уходит.
Дарданец вскакивает. Разводит костёр. Читает молитву.
Эней: Credo, quia verum! Abyssus abyssum
invocat! Quod licet Jovi, non licet bovi!
Бросает
в огонь спагетти, фуа-гра, льёт туда оливковое масло Extra virgin, ви-но шато-марго, без жалости кидает сыры и проч.
* * *
Анхиз: Ааа! Подкаблучник наш явился!
Старик
лежит в шезлонге. Рядом бокалы с выпитыми коктейлями.
Эней: Здравствуй, отец.
Анхиз:
Думал ли я,
что род наш великий,
Род
шахтёров чумазых и металлургов суровых
Альфонсами
будет разбавлен?!
Троя
никогда порожник не гнала! А ты!..
Эней: Пап, я как раз пришёл сказать, что хочу с этим закончить.
Анхиз: С чем закончить?
Эней: Надо ехать дальше, папа.
Отец
озадаченно замолкает. Девушка в бикини приносит ему ещё один коктейль.
Анхиз: Я не могу.
Эней: Почему?
Анхиз: Я на курсы сомелье записался. А в четверг у меня виски.
Вертикальная дегустация… Может, коктейльчика выпьешь?
Эней: Не хочу.
Анхиз: Кумарной ты какой-то.
* * *
Одетый
в школьную форму Юл сидит на лужайке и общается с Левкиппой в чате.
Iulus: Сменила ник?
Bulava: Ага. Это мой позывной. Ты чувствуешь?
Iulus: Что?
Bulava: Грядёт большая война.
Iulus: Не знаю. А ты?
Bulava: Чувствую. Много воинов отправится в Вальгаллу. Это нам Хряк вчера
рассказал.
Iulus: Я просто политикой не интересуюсь особенно.
Bulava: И правильно. Политики хотят сделать из нас рабов.
Крик
однокашника: «Калич, к тебе пришли!»
Iulus: Извини, надо идти.
Bulava: Слава Марсу!
Iulus: Кровавому слава!
Эней: Здравствуй, сынок! Как возмужал ты!
Юл:
Н’еее
прошло и два года, п’ааапа.
М’ог бы попозже пр’ийти, увидел
м’еееня б ты с усами.
Эней: Слышу
упрёк в словах твоих. Что ж, признаю — справедлив он.
Юл: Если б ты знал,
как м’еня твой старп’ёоорский гекзаметр бесит!
Эней: Что ж, прости. Но не только за это… В
общем, эта идея, насчёт физики… зря я это её… ошибся, в общем. Так что пришёл я
забрать тебя из этого интерната дурацкого…
Юл: Спасибо н’ее надо. У меня тут п’оявилось столько пр’екрасных друзей!
Эней: Да? А я думал, ты хочешь поехать в лагерь.
Юл: В какой лагерь?
Эней: Ну тот. Помнишь, ты говорил?
Военно-патриотический. Я передумал, я не против.
Юл: Да п’ооошёл ты!
* * *
Ахат: Вы меня тоже поймите, Эней Анхизович. Я в жизни такую
зарплату нигде не получал!
«Ахат!
Закрывай дверь, дует же!» — кричит из глубины квартиры женский голос.
Ахат: Сейчас, зёрнышко! (Приблизив лицо к Энею.) И скажу вам по
секрету, женщины меня тоже никогда так не любили.
«Бляха,
Ахат, я же тебя попросила!» — снова кричат из квартиры.
* * *
Эней (Палинуру): Я же вижу, что вы здесь несчастливы,
Палинур Иасович. А в Гесперии, я клянусь, у вас будет «рено магнум». Я читал
в интернете — он всем дальнобойщикам нравится.
Палинур
молча курит.
Эней: …Поверьте, дело не только в том, что я не умею водить.
В вас есть какой-то стержень, которого у меня не хватает…
«Это
база, двадцать третий, отзовитесь! Двадцать третий, отзовитесь!»
Палинур: Короче, я пошёл. Мне заказ надо принять. (Тушит окурок.) А
«рено» твой мне и даром не нужен. Души нету в этих фурах забугорных, понял? В интернете он
прочитал…
* * *
Три
дня спустя. Вечер. Небритый апатичный Эней смотрит телевизор.
Дидона (входя
в комнату): Привет! А я филе дорады на ужин принесла.
Дискордия (с экрана): Переселенець
пограбував волонтера!
На
экране копия фото из паспорта Мыколи Петровича Терриконова — персонажа,
знакомого по прошлым сюжетам.
Волонтёр
показывает свою ограбленную квартиру.
Дидона: Хочу приготовить её в соусе из шампанского. Ты как?
Эней: Мне всё равно.
Дискордия (с экрана): Славомир Каськів — відомий волонтер та блогер —
вирішив надати притулок Миколі Териконову — біженцю зі сходу нашої країни.
Затишне помешкання у самісінькому центрі Мікен. Тепла,
незважаючи на тарифи, кімната, квіти на підвіконні,
простора ванна… Здавалося б, що ще треба знедоленій людині? Але коли ввечері
хазяїн повернувся з роботи, то побачив, що вкрадено три бронежилети, два
беспілотники та плазменного 3D-телевізора.
Волонтёр: Якби він виніс тільки плазму, то ще
нічого. Але перш ніж втікти, ця тварюка вивісила на
моєму балконі флаг так званої Трої. Є речі, які не прощають!
Входит
Дидона. Ставит рядом с Энеем рыбу.
Дидона: Приятного аппетита, милый. Съешь хотя бы половину, хорошо?
Дискордия (с экрана): Заворушення
таксистів в самісінькому центрі столиці. Близько сотні
глупих несвідомих водіїв чинять відчайдушний та, звичайно ж, безглуздий опір
прогресу. Бомбіли виступають проти чудової компанії Uber, що незабаром почне
працювати в нашому місті.
На
экране злой Палинур с плакатом Uber Go Home! Толпа
скандирует: «Ганьба! Ганьба! Грачевозы не таксисты! Грачевозы не таксисты!»
Дискордия (с экрана): Ввечері
протестувальники почали палити шини. Кажуть, що від своіх автівок.
Але враховуючи генетичну жадібність таксистів, це дуже сумнівно.
Эней переключает на Discovery. Несколько раз лениво
тыкает вилкой дораду.
Снаружи
кто-то стучит. Эней подходит к окну. Всматривается.
Эней: Палинур Иасович, вы?!
Палинур: Ну-ка, помоги!
Эней помогает Кормчему влезть внутрь. Тот небрит,
грязен, возбуждён.
Палинур: Короче, я согласен. Но только, если будет «камаз».
Эней: «Камаз»?
Палинур: Но если не получится, и «рено» сойдёт.
Эней: Да я думаю, это, в принципе, не проблема…
Палинур: Не будет мне житья здесь всё равно. Uber пришёл на рынок.
Демпингуют, суки… Слышал, шины возле мэрии жгли? И
окна потом побили?.. Короче, ищут меня теперь… Это
что?
Тыкает
пальцем в тарелку с рыбой.
Эней: А хрен его знает. Дидона что-то сварганила.
Палинур: Целый день не жрамши.
Эней: Да, пожалуйста.
* * *
Утро.
Дарданец и кормчий пришли за Юлом.
Эней: И снова здравствуй, сын мой любимый! (Юл
молча встаёт. Опираясь на костыль, уходит.) Ну откуда, скажи, у тебя эта
бредовая идея про Спарту?!
Юл: П’росто я х’ооочу стать
г’ееероем, а не л’узером, как ты!
Палинур (отвешивая подзатыльник Юлу): Ты
как с отцом разговариваешь!
Юл: Что вы д’ееелаете!? Я ребёнок-и’иинвалид!
Палинур: Ну и чё? Леща тебе нельзя отпустить?
Юл: Папа!
Эней: Спасибо, Палинур Иасович. В общем, ты это… собирайся
давай, сынок.
Палинур: Выезжаем завтра.
Эней: А можно послезавтра? Проститься хочу по-человечески.
Палинур: Хорошо. Но только в пять утра. И без опозданий.
* * *
Эней: Ты прости меня, пожалуйста, Ди.
Дидона: За что простить?
Эней: Да за всё, в принципе. (Дидона даёт Энею несколько пощёчин.)
Ну я, в принципе, ещё тогда предупреждал. (Ещё
пощёчина.) Заслужил. Понимаю. (Ещё.) Ну вот
как-то так. (Дидона плачет.) Дишечка, ну ты это… Ну
подумай, разве достоин я такой женщины, как ты? Тебе нужен сильный мужчина. Настоящий
девелопер. А не какой-то бывший диспетчер из шахты имени Ленина.
Дидона: Я не справлюсь без тебя, Эня! Этот Валик — он же зверь настоящий!
Он меня съест!
Эней: Я слабый человек, тряпка… размазня… Ну
как я могу тебе помочь?!
Дидона
набрасывается на Энея. Садится верхом.
Дидона (кончая): На тебе, Валик! На! На! (Эней пытается осторожно освободиться. Та лупит его кулаками.)
Подкаблучник! Блядун! Нищеброд неблагодарный! Лузер ты
конченый!
Кидает
макетом ТЦ «Гесперия». Попадает в голову.
Эней: Ну ни хуя себе!
Дидона: Эня, прости! Прости меня, мой дорогой! Прости, мой сладкий!
Прости, мой медовый! (Падает на колени. Хватает Энея за ноги.)
Ну хочешь, сделаю тебя партнёром?! Эня! Ты не подумай,
я давно хотела тебе предложить.
Эней: Не с
тобой суждено мне быть партнёром, Дидона. Не с тобой.
Дидона: Да чтоб ты с голода сдох по дороге в Гесперию свою!
Проклинаю тебя, ватник троянский! Проклинаю!
* * *
Палинур: Чё? Сильно орала?!
Эней: Да не то слово.
Палинур: Моя тоже. Когда в последний раз уезжал… Думаешь,
жалею? Мужик должен уметь отрезать, когда надо.
Эней: Она меня прокляла сегодня.
Палинур: И чё?
Эней: Проклятье — это серьёзно.
Палинур: Тьфу ты! Заедем в село по дороге, найдём тебе бабку. Она яйцом
твоё проклятье на раз выкатает.
* * *
Дидона в офисе Ханааса. На
стене плакат с надписью «Идолопоклонство — путь к спасению!» В углу стойка
с брошюрами «Как достучаться до небес? Семь простых шагов для сотворения
кумира».
Ханаас: Дорогая, пойми, пожалуйста!..
Дидона: Хочешь сказать, что ты и твой бог ничего не могут для меня
сделать?
Ханаас: Дидонушка, лапочка! Мы бы с радостью, но капище ещё не запущено!
Дидона: Блядь, Ханаас! Уже два года твоё капище запускается!
Ханаас: Храм нужно сначала в сердцах возвести… Чайку
хочешь с печенюжкой? Ромашковый…
Дидона: Ты, кстати, отчёт мне присылал годовой?
Ханаас: Ой,
прости! Я ж ото фестиваль «Пробуждение!» во дворце
спорта готовил, замотался. Завтра к обеду пришлю, обещаю. Иди ко мне,
дитя, обниму тебя.
Дидона: Некогда мне сейчас.
Ханаас (вдогонку): Благослови тебя Ваал.
Дидона
выходит, Ханаас снимает одеяния жреца. Надевает футболку с надписью Fuck
Corruption, солнцезащитные очки. Достаёт из тумбочки несколько папок с
документами. Запихивает их вместе с ноутбуком в большую сумку. Выходит.
* * *
Дидона
и Никандр.
Дидона: Ну так вот.
Помнишь
автобус, на котором приехали к нам энеады?
Сжечь его
надо к утру. Бензина канистру возьми
И используй
без колебаний её.
(Никандр
удивлённо смотрит на Дидону.)
Да, ты был прав, мой верный Никандр. Титушки это приехали к нам.
А самый главный из них сердце разбил мне… Эней сладкоречный.
Титушка
любви — так буду теперь его называть я.
Никандр: Может, убить его?
Дидона:
Нет, не
трогай пока что. Но за предложенье спасибо.
Ты мне
единственным другом остался.
Средь
лицемеров и злыдней неблагодарных.
* * *
Всю
ночь Дидона пьёт вино и пересматривает на своём телефоне фото счастливых
моментов жизни с Энеем. Пьёт и плачет. Лишь под утро она засыпает.
Эней с
сумкой крадётся мимо спящей. Останавливается. Поправляет локон. Спускается в
гараж.
Эней: О боги! Палинур Иасович!
В
гараже прислонённый к стенке сидит мёртвый Никандр. Кормчий вытирает тряпкой
окровавленную отвёртку.
Палинур: Я, на хуй, четыре года по трассе М-5 из Челябы в Моск-ву фуры гонял. И не таких на объездной успокаивал. Эти
суки как раз с утра к нам подбирались.
Эней: Но что случилось?!
Палинур: Канистру видишь?
Эней: Поверить не могу!
Палинур: Бабы — коварные твари, Эней. Очень коварные.
Эней: Может, всё-таки ПМС? Какое сегодня число?
Палинур: Дурак ты.
Эней: А папа где?
Палинур: В автобусе. Бухой, как всегда.
Эней: Слава богам!
Появляется
Ахат. В модных брюках лососевого цвета, белой рубашке и ноут-буком
Apple под мышкой.
Эней: Ахат! Я знал! Я знал, что ты всё равно будешь с нами!
Ахат (сквозь зубы): Из-за тебя всё!
С хмурым
обиженным лицом садится в автобус.
Палинур:
Уволили хипстера нашего. Бабы, они твари мстительные.
Автобус с
энеадами отъезжает.
В гараж
вбегает растрёпанная Дидона.
Дидона:
Вот она,
верность того, кто родных спасает пенатов,
Кто,
говорят, на плечах отца престарелого вынес!
Я ль не
могла уничтожить его как мужчину?!
Тело его
растерзать и бросить на радость собакам?!
Спутников всех
погубить, умертвить малолетнего Юла,
Чтобы дать
отцу на пиру отведать страшного яства?
Несёт
канистру в спальню. Поливает бензином себя и помещение.
Эней (держа телефон в руке): Некрасиво вышло. Не
попрощался с ней…
Палинур: С кем ты собрался прощаться? Баба — не человек. А без крыши и
подавно.
Дидона:
Прожита
жизнь, и пройден весь путь, что судьбой мне отмерен,
В царство
подземное я нисхожу величавою тенью.
Город
могучий создав, я свои увидела стены,
Счастлива,
о, как счастлива я была б, если б только
Наших вовек
берегов дарданцев корма не касалась!
Чиркает
зажигалкой. Смотрит на огонь.
Эней: Нет, всё-таки надо позвонить. Она, ведь, страдает.
Палинур
ухмыляется. Эней набирает номер любимой.
Дидона с горящей зажигалкой в
руке вздрагивает от звонка. Видит на эк-ране «Эней».
Бросается к телефону, лежащему на кровати. Роняет зажигалку.
Дидона: Твою ма…
Взрыв.
Эней (отнимая трубку от уха): Заблокировала меня, чи шо?
Палинур: Нового ёбаря нашла себе.
Эней: Вот стерва. А всё равно, знаете, прям какое-то чувство вины ощущаю.
Палинур: Ну, это они умеют внушить.
Действие третье
Энеады
блюют на обочине.
Ахат (сплёвывая): Блядь! Да что ж за хуйня-то такая, а?!
Эней (сплёвывая):
Судя по
вкусу, гарпия вечноголодная к этой еде прикасалась.
Всякий
знает, что есть после Келено ничего невозможно.
Всё
оскверняет она изверженьями мерзкими чрева.
(Снова блюёт.) Сто пудов, Палинур Иасович, это проклятье Дидоны
сбывается. Сто пудов. Это очень серьёзно. Очень.
Палинур (проблевавшись): Не ссы, Эней. Бабьи проклятья тут
ни при чём. На этой трассе всегда такие тошниловки были. Доедем до города и
пожрём нормально.
* * *
Полумрак,
сырые стены.
В углу портрет Гомера с
опускающимися вниз усами. Портрет обрамлён рушниками с древнегреческой
вышивкой. Под портретом с томиком «Илиады» сидит Аскольд Лютый, закованный в
кандалы. Коротая время, он проговаривает список кораблей, отправившихся на
Троянскую войну.
Брезгливо
морщась, входит Юнона.
Аскольд
Лютый:
Списом у
скроню ударив Ахілл крізь шолом міднощокий.
Мідне забрало не стримало сили удару, і вістря
Череп йому пройняло, і мозок всередині з кров’ю
Перемішавши…[5]
Юнона: Ну тише, тише. Работа есть, Аскольд. Час твий настав,
слышишь?
Открывает
ключом «кайданы».
Аскольд Лютый:
Тож ворогів убиваймо! Ще вистачить часу спокійно
На бойовищі знімати озброєння з трупів полеглих…
Юнона: Та давай выходи уже!
* * *
Энеады
в ресторане национальной данайской кухни «Гілляка».
На столе
— одинокая тарелка борща, взятая на пробу. Аскольд Лютый, пере-одетый
в официанта, делает вид, что принимает заказ.
Палинур: Слыхал я про
это место от одного водилы. Тут надо только по-данайски говорить, иначе
несдобровать.
Ахат: Та ерунда. Мои знакомые на майские
как-то к западенцам ездили отдыхать. Никто им за их дарданский и слова ни
сказал.
Эней (пробуя ложкой борщ): Слава Юпитеру!
Наконец-то мы поедим! Пять борщей, пожалуйста, и ещё один!
Ахат: А можно мне «повстаську канапку»?
Палинур: А мне «набои в марынадах» и вот эти вот «волынськи шпацери»
принеси. Это вареники, да?
Анхиз: Горилки давай быстрей.
Эней: Вы запомните?
Юл: А ск’ааажите, а к’ааакой здесь пароль для вай-фая?
Аскольд
Лютый: А може, тобі, дарданчику прищавий, ще
коня дерев’яного показати, де наші хлопці ховаються, га?!
Юл
испуганно смотрит на отца. Все замолкают.
Ахат: Да это шутка! Шутка такая! (Пытается
хихикать. Толкает в бок Энея.) Правда
же?
Аскольд
Лютый (в зал): Вельмишановна громадо!
Здається мені, щось із атмосферою у нашому клюбі недобре сталося. Начебто тут
ватою паленою смердить!
К нему подходят официанты с суровыми лицами. Встают
рассерженные гости.
Аскольд
Лютый: Вуйко!
«Так,
пане», — отзывается один из гостей.
Аскольд
Лютый: А може, в тебе пилка знайдеться?
«Нащо
ж вам пилка? Чи пан не має ножа або сокири?»
Аскольд
Лютый: Та ні, пан має і нож і сокиру, але пан
має ще час і натхненя.
Палинур
достаёт отвёртку. В ответ из-за стойки выходит бармен с бейсбольной битой.
Из кухни выглядывает повар с тесаком.
Эней (на ломаном данайском):
Нэ трэба, хлопцы, будь ласка. Мы вже уходымо.
Аскольд
Лютый: Давай піздуй
звідси. У свій «этруський мир»! Чемодан, вокзал,
Гесперия!
Ахат: Я всё записал! Я всё записал, поняли?! Я в «ю-тьюб» выложу!
Аскольд
Лютый: Ага, тільки спробуй! Я на тебе заяву в
СБК напишу, сєпар козломордий.
Венера:
Столько,
Эней, претерпел ты превратностей горьких!
Сколько
страданий ещё предстоит? Неужели жестокость
И гнев
уязвлённой Юноны не знают пределов?
Может,
права она — нету любви больше в мире,
Жалость,
прощенье иссякли и мягкосердость,
Нет
доброты, лишь «мне нравится» только осталось,
Ну что же… Буду тогда я богиней лайков минутных
и перепостов…
* * *
Утро
следующего дня. Дискордия делает стендап с оператором.
Дискордия: Хлопця з ДЦП викинули з ресторану у самісінькому центрі міста Строфади. А разом із ним — хворого дідуся і безробітного батька. Чим завинила перед
власником закладу сім’я переселенців з Трої, що мріє
знайти нову домівку? (Оператору, на русском.) Снято. Быстрей туда
теперь!
Выходят
протестующие в футболках с надписями Je suis Iulus.
Несут
плакаты с изображением Юла. Сын Энея на этих плакатах сильно похож на
знаменитого физика Стивена Хокинга.
Дискордия (на фоне протестующих): Більше
ніж п’ятсот тисяч переглядів за ніч зібрало скандальне
відео, де хлопця з особливими потребами стусанами виганяють на вулицю. Зараз ці
вулиці заповнені обуреними людьми… Власник сумнозвісного закладу відмовився давати
коментарі. Але нам вдалося поспілкуватися з офіціантом.
Аскольд
Лютый: Та нічого я
не маю проти цього… як його… Йула… Ми прогнали його зовсім не за оте ДЦП. Хай
би хлопець сидів, слинки собі пускав, нам не жалко… Просто він почав до мене по-дарданськи звертатися. Звідки ж я знав, що ото ДЦП так язик калічить, що людина починає
собачою, тьху, мовою розмовляти…
* * *
Гостиная
лучшего отеля Строфадов. День. Энеады в праздничном настроении.
Ахат (с бокалом шампанского): Так, всем налито? А где Юл?
Эней: Не знаю. У себя, наверное.
Ахат: А ему ж всё равно алкоголь нельзя, наверное. Давайте за наш успех,
господа! Я же говорил, что ролик с ДЦП сработает! (Энеады чокаются,
выпивают.) Так, а ну тихо!
Делает
звук телевизора громче.
На
экране Жена президента излучает киловатты душевной теплоты.
Жена президента:
Дорогий мій Юле! Хочу подякувати тобі за твоє безмежне чуйне серце, наповнене
щирістю, енергією творення добра, та вмінням прощати. А ще запрошую тебе на філіжанку духмяної кави…
Ахат: Первая леди!
Палинур: Кто?
Ахат: Жена, блядь, президента! Это жена президента, блядь, ребята! Ну ни хуя себе! Ни хуя себе я замутил, а?!
Эней: И что теперь?
Ахат: Что теперь!? Ха-ха! Это шанс, Эней! Это такой невъебенный шанс!
Ты даже себе не представляешь!
Юл
один в комнате. Чатится с Левкиппой (aka Bulava).
Bulava: Видела тебя по ящику.
Iulus: OMG (((
Bulava: Ты мне никогда не присылал своих фоток.
Iulus: Разочарована?
Bulava: Нет, что ты! Просто, понимаешь…
В
гостиную к энеадам заходит пиарщик Первой леди. Здоровается с Энеем.
Бабрий (здороваясь с Энеем): Бабрий.
Менеджер департамента информационной политики и связей с общественностью.
Эней: Очень приятно. Эней.
Бабрий: Я по поводу ивента.
Эней: Какого ивента?
Бабрий: «Кава з ДЦПшкой». Вы отец?
Эней: Да, в принципе.
Бабрий: Отлично. Значит, сейчас мы с вами коротко побрифуемся. Смотрите.
Будет просто три капучино.
Эней: Понял.
Бабрий: Никаких маффинов, круассанов с
повидлом и прочей отвлекающей поебени.
Эней: Ясно.
Бабрий: Он вообще как у вас?
Эней: То есть?
Бабрий: Ну, может, слюни пускает? Посуду бьёт? Недержание, может, у него?
Ахат: Да всё с ним в порядке! Чёткий парень!
Бабрий: Это кто такой?
Эней: Друг семьи.
Бабрий (Ахату): Ладно, сделаем тебе бейдж. Будешь на
подстраховке.
Ахат: Слушаюсь!
Бабрий: Теперь ещё один момент.
Раскрывает
ноутбук. Запускает ролик.
Дискордия
берёт комментарий у Анхиза.
Анхиз (с экрана): …знаю. Волевой,
уверенный в себе парень и полноценный член общества. У него даже девушка
есть, хоть он и инвалид. Другое дело — папаша его, Эней. Я бы такого сам откуда угодно вытолкал. Вообще не понимаю, как такого придурка земля носит!
Эней (огорчённо): Отец!
Анхиз: Ему бы давно пора в Тартар провалиться. Это просто эпический лузер. Абсолютно эпический…
Бабрий (останавливает
ролик): Короче, видно, что дед бешеный…
Эней: Вы знаете, на самом деле он очень добрый человек…
Бабрий: Мне факапы не нужны.
Эней: Ясно.
Бабрий: Придётся изолировать.
Эней: Но это же… папа…
Бабрий: Где тут покурить у вас можно?
Выходит
на балкон.
Юл продолжает
переписку с Левкиппой.
Bulava: Просто,
понимаешь, про нас, спартанцев, разное говорят…
Iulus: Что, например?
Bulava: Ну, что мы больных мальчиков со скалы сбрасываем.
Iulus: В «Википедии» пишут, что это неправда.
Bulava: Это правда, Юл. (Пауза.) :((
Из
коридора слышен стук в двери и приглушённые крики. Юл вздрагивает.
Анхиз: Пидарасы! Суки и пидарасы! Откройте! Откройте, бляди!
Хуесосы ёбаные!
Ахат: Это участок! Я тебе говорю!
Эней: Какой участок?
Ахат: Земельный, дурья твоя башка!
Эней: Ахат, что с тобой?
Ахат: Блядь, Эней! Мы пьём кофе с женой презика! Очнись!
Эней: Ну попьём и поедем дальше.
Ахат: Ты не понимаешь! Они обязаны выделить нам земельный участок!
Эней: С какой стати?
Ахат: Мальчика
унизили! Он герой. Ты слышал — «безмежне чуйне серце»? Нас точно наградят! Этот
шанс нельзя упустить! Это Геперия, Эней!
Эней: Ахат, ты обезумел! Жадность сводит тебя с ума!
Ахат (бормочет лихорадочно): Если в Быковне предложат,
не брать, понял?! Не брать! Только в столице! Я узнал, в Голосеево есть участки
возле озера…
Эней (задумчиво): Похоже, я сделал что-то ужасное…
Бабрий: Ну что, зовите теперь вашего героя.
Эней
идёт к двери Юла.
Юл в
отчаянии смотрит в свой планшет.
Bulava (печатает): Прости, пожалуйста. Мне
было с тобой интересно. Правда. Но я теперь воин. А Хряк говорит, что
спартанцам нельзя контактировать с вырожденцами. Ничего личного. Я уже не
принадлежу только себе, понимаешь.
Эней (осторожно постучавшись): Сынок.
Давай спустимся сейчас, с дядей поговорим, а?
Юл в
ярости швыряет в дверь планшетом.
* * *
В
гостиной напряжённо.
Бабрий (в трубку): Да, блядь, задерживаемся! И не ори на
меня, Эвелина!.. Я сказал тебе — не ори! (Кладёт телефон в карман.) Ебануться,
блядь! Ебануться! ОНА уже выехала!
Анхиз (откуда-то из глубины): Выпустите, уёбки! А ну
выпустите меня, бляди ёбаные! А ну, сука, выпустите!
Стучит
в запертую дверь.
Палинур: Может, тогда деда выпустим?
Ахат (вскакивая): Ты чё?! Какой «выпустим»?!
Палинур: Ну а чего человека зря держать?!
Ахат: Нет, не зря. (Решительно.) Я сейчас приведу Юла.
Бабрий (с надеждой): Приведи, а?
Палинур: Та кого ты там приведёшь?
Ахат: Спокойно. За время поездки мальчик ко мне привязался.
Палинур: Чё-то я не заметил.
Ахат: Ты не заметил, а у нас установились доверительные и близкие
отношения. (Уходит.) Юльчик, привет. Это я, Ахат, — твой лучший друг… (Возвращается.)
Вот же крысёныш! Говно мелкое! Дрочер сетевой! Калич несчастный! Так, Палинур,
у тебя должен быть инструмент.
Палинур: Какой инструмент?
Ахат: Ну, такой… Чтобы взломать это… Дверь
взломать… Значит, выламываем дверь, а потом ты заходишь и даёшь ему своего
волшебного пендаля. Ну, как ты умеешь.
Палинур: Как я умею?
Ахат: Да умеешь, не скромничай. Мне Эней рассказывал.
Палинур
подходит к Ахату и отпускает ему мощный подзатыльник.
Палинур: Вот так, что ли? (Дублирует.) Вот так вот?
Ахат: Эй, ты чё?! Ты чё?!
Палинур (Энею):
А вот это ты должен был сделать, понимаешь это?
Эней: Блядь, Палинур, я и так весь на нервах!
Палинур: Не о том нервничаешь!
Бабрий: Да
заткнитесь вы! (Подносит мобильный к уху.) Да,
Эвелина… Да. Приехала?.. Значит, уже приехала… Что ж она так быстро?.. Быстро она, говорю… Обычно опаздывает часа на полтора… Что говоришь?..
Что?.. (Опускает руку вниз, обводит всех трагическим взглядом.) Уволили.
* * *
Гостиная.
Вечер. Несчастный Бабрий спит на диване. Энеады смотрят телевизор.
Дискордия (с экрана): А чи був насправді хлопчик? Ось уже тиж-день тихі мальовничи Строфади
лихоманить від скандалу. Хтось розмістив у соцмережах фейкове відео, на якому
начебто з найкращого ресторану міста начебто
виштовхують з закладу юнака з ДЦП. Отже історія із розп’ятим хлопчиком
вкотре повторюється…
Эней (вскакивая с дивана): Блядь! Отца забыли выпустить!
(Выбегает из комнаты.) Палинур! Палинур!
Кормчий
спешит на помощь.
Палинур (закуривая): Ты знаешь моё к нему
отношение… Да и тебя старик не особо уважал. Так
что, наверное, оно и к лучшему.
Эней: Если бы ты знал, Палинур Иасович, как я уже заебался родственников
терять.
Палинур: Да и хуй с ним!
Эней: Не хуй. Виноват я перед родителем.
Палинур: Он тебя «лузером» обзывал.
Эней: Не со зла, Палинур Иасович. Просто жизнь тяжёлая.
Палинур: У всех тяжёлая.
Эней: В общем… не могу дальше ехать без его
прощения. Поговорить мне с ним надо.
Палинур: Как же ты поговоришь?
Эней: Хуй его знает… Камень такой на душе огромный…
Палинур (докуривая): Ладно. (Роется в
сумке-бананке.) Захватил я тут, чтобы жопу в лесу подтереть. (Достаёт
рекламный флаер.) На, может тебе пригодится.
Эней (читает вслух): «Сивилл Кумский. Участник 13-й “Битвы экстрасенсов”,
жрец-прорицатель в четвёртом поколении. Снятие порчи, наведение порчи, прямая
(без посредников) экстатическая связь с Аполлоном. Адрес: село Кумы,
поворот с трассы направо».
* * *
Ханаас: Значит,
дело такое, сын мой. Отца твоего уже нет в этом мире. Так что если хочешь с ним
пообщаться, придётся сойти в пре-исподнюю.
Эней: И как туда попасть?
Ханаас: Ты про фейсбук слышал?
Эней: Слышал.
Ханаас: Так вот. Преисподняя — это «Одноклассники».
Эней
вздрагивает, бледнеет.
Ханаас: Могу провести. Не бесплатно, разумеется.
Эней: Я… я согласен…
Ханаас: Приходи сегодня глубокой ночью. Со своим имейлом.
Эней: Хорошо.
Ханаас: И
пароль заранее придумай… Значит, идём быстро. На
демотиваторах не залипаем. Много кто входил туда. Но лишь единицы вернулись
обратно… Не бойся. Мы это сделаем. Чайку хочешь
с печенюжкой?
* * *
Преисподняя.
Шумный
павильон с оранжевыми стенами. Громкие крики «Клаасс!!» Люди, похожие на
прокажённых, хватают Энея за ноги. Пергидрольные тёти протягивают к нему
тарелки с салатиками «мимоза», тортиками «наполеон». Мамаши трясут перед
дарданцем своими младенцами. Котики, приколы, фразы в духе «Любит не тот, кто
клянётся в любви, а тот, кто молча делает тебя счастливой». Всё это пытается
отвлечь Энея от его миссии.
Внезапно
герой видит Улисса, покрытого вульгарным чёрным загаром, с грязными ногами
в туристических шортах, с пузом, бородой, сальным
хвостиком и траурным портретом Ахилла (см. Брэд Питт, «Троя»).
Улисс (показывая
поклонникам любительский снимок): А вот это, значит, мы с кумом и
Пенелопой и детками на Белосарайской косе… (Публика кричит «Клаасс!») Ну
что сказать? Очень хорошо отдохнули. Жили в уютном деревянном домике, почти на
берегу. Покушать тоже не надо было никуда бегать. Всё
в одном месте. Всё всегда свеженькое, вкусное… («Клаасс!») А вот
это вот мы в Трускавце. Очень всё понравилось. Попили водички, отдохнули. Жили
в частном домике у хозяйки Нади. Обязательно приедем ещё, и всем желающим
тоже рекомендую у неё останавливаться… («Клаасс!!!») А вот это вот
тёща попросила свозить её в Геническ… (Замечает дарданца.) Эней?! (Эней,
прикрыв лицо, быстрой походкой уходит прочь.) Эней, это ты?!
Внезапный
флешбэк. Школа. 1995-й год.
Дидона
в роли его учительницы.
Дидона: Обижают?
Эней: Да.
Дидона: Издеваются?
Эней: Житья нет.
Дидона: Ах ты маленький трусливый стукач! Ахиллес
— быстроногий. Улисс — хитроумный. Как ты собираешься дальше жить, Эней? Героями
становятся те, кто в школе хулиганил, кто учителей не слушался. А ты какой-то
послушный бесталанный лузер…
Анхиз: Эней, бляха-муха, чё так долго?! Утро скоро уже!
Эней: Папа?! Папа!!! (Падает на колени, идёт на них к отцу, рыдая и
вытянув руки.)
Знаю, отец, поступок мой страшный, твоего недостоин прощенья!
Но хотя бы
проклятьем своим душу мне успокой! Лишь об этом прошу я!
Анхиз (усмехаясь):
Что ж
натворил ты такого ужасного, сын мой любимый?
Вредному дал старикашке просраться на славу?
Ну-ка, мужчина,
встань прямо и не сутулься!
Эней:
Папа, слова
твои так непривычны и странны…
Как мне
Анхиза, отца своего, в них узнать, не пойму я!
Анхиз:
Вечность
маски срывает с людей, сын мой славный!
Ну а
прощенье сегодня я у тебя попросить собираюсь!
Опускается
на колени.
Эней: Пап, да неужто ты хочешь меня
опозорить тем самым!
Пытается
поднять отца с колен, но тот сопротивляется.
Анхиз:
Выслушай,
сынку, сначала. Когда всё узнаешь, быть может,
Сам ты
захочешь в говно затоптать меня сразу!
Эней: Сердце не рви мне, прошу!
Анхиз: И всё ж послушай…
Из-за обиды
на мать твою мне захотелось
Сделать
судьбу твою серой и бесполезной.
Помнишь,
мечтал ты идти в архитекторы, Эня?
Я ж в ПТУ
тебя для отупенья отправил.
После —
работу устроил тебе поглупее,
Чтобы
высокие мысли, как мух, от тебя отгоняла.
Худшая
женщина Трои стала женою твоею.
Всё потому,
Эней, что не хотел я,
Чтоб
красоту свою и благородство сын мой осознавал…
Ганьба мне,
короче…
Эней: Нет, не ганьба! (Хватает поникшего отца за плечи.)
Чувства
твои понять можно, отец! Ведь мамаша,
Как говорил
ты, вонючею шлюхою слыла,
Что под
столовой на местном кирпичном заводе
За ложку
каши перловой и пирожок отдавалась.
Взял ты из
жалости женщину эту в квартиру,
Вымыл, дал пищу, анализы сделал и после на ложе возлёг с ней,
Но снова за
старое лярва дряная взялася,
Сына
оставив тебе, меня то есть, на иждивенье.
«Блядь не исправишь», — так говорил ты о ней постоянно…
Анхиз:
Стой!
Прекрати моё сердце увечить напоминаньем о лживой истории этой!
Было на
самом деле всё так… Хотел я расписаться с Ларисой
Из
бухгалтерии нашей тем летом. Однако случайно досталась
Путёвка
горящая мне. В Симеиз. На одного человека…
Танцевальный
зал санатория «Красный троянец». Молодой Анхиз не
смот-рит на женщин и не танцует. Со старичком в берете
он играет трудную партию в шашки. Однако, когда
включается музыка для медленного танца, Анхиз невольно отрывает глаза от доски
и видит, как в зал входит ослепительной красоты девушка (Венера). Девушка
окидывает взором присутствующих мужчин. Идёт к Анхизу.
Венера: Ты очень красивый. Потанцуешь со мной?
Молодой
Анхиз покорно встаёт.
Старичок: Молодой человек! Мы не закончили!
Анхиз (не отрывая глаз от Венеры): Я сдаюсь.
Кружится
в танце с богиней, глядя на неё влюблёнными глазами.
Венера: Меня зовут Анжела, я студентка из Ленинграда. Уже поздно, а
заночевать мне негде. Пустишь в свою комнату?
Анхиз: Вообще-то
нам не разрешают женщин в санаторий водить…
Венера: А ты что такой послушный?
Анхиз: Да нет. Просто со мной в комнате сосед Лёха живёт…
Венера: Этот?
Показывает
на изрядно пьяного парня стоящего возле стены.
Анхиз: Да. А откуда ты его…
Внезапно
Лёха хватает стул и швыряет его зеркало. Крики: «Милиция!» Лёху скручивают
дружинники.
Венера: Пойдём?
Анхиз: Пойдём. Только мне и угостить-то тебя нечем.
Венера: Об этом не беспокойся. Амур! (Амур в майке с надписью
«СССР» передаёт Венере сумку с продуктами.) Нарежь пока всё это.
А я в ванную.
Анхиз
достаёт из сумки сгущёнку, печенье, паюсную икру, бутылку «Советского
шампанского» и другие дефицитные продукты. Сидя на кровати, нарезает ветчину и
сыр.
Входит
Венера с распущенными влажными волосами. Кладёт кусок ветчины себе в рот. Другой засовывает в рот Анхизу.
Молодые
предаются радостям любви.
Венера (одеваясь): Ну, мне пора. Не скучай тут.
Анхиз: Подожди, куда ты? Тебе надо опять в Ленинград? Учиться?
Венера: В Ленинград? Ха-ха! Не понял, кто я? (Делает
несколько вспышек своей волшебной аурой. Молодой
Анхиз потрясён.) Напишу тебе.
Пока!
Смеясь,
выходит из комнаты. Амур собирает недоеденные продукты в сумку и выходит
за Венерой.
Анхиз: После такого я, конечно же, не мог жениться на Ларисе. Стал пить.
Забросил карьеру. А ранней весной Меркурий принёс мне посылку. Внутри был ты!
Эней: Господи-Юпите…
Анхиз: А также записка, которую я запомнил на всю жизнь. «Дорогой Анхиз,
я хотела сделать аборт, но отец сказал, что мальчику уготована судьба героя.
Назови его Энеем, будь с ним ласков, ну и всё такое. P. S. Знаю, после ночи со
мной ни одной смертной женщины тебе не захочется. Но ты всё равно держись там.
И всего тебе хорошего!» Сучка!
Эней: Папа, почему ты раньше мне об этом не рассказал?.. Пааап?! Ты
слышишь меня?
Анхиз (переменившись): Потому что ты тряпка и лузер.
Иди, не мешай.
Эней: Чему не мешать?
Анхиз: Вали давай. В «Сокровища пиратов» играть мне пора…
Слышен
крик петухов.
Дарданец
появляется в лагере энеадов. Лицо его светло и торжественно.
Палинур (поднимаясь на ноги): Ну здравствуй, Эней.
Эней: Здравствуй, Палинур. (Крепко обнимаются.) Раздуй-ка огонь
посильнее, кормчий. Нам понадобится большое пламя.
Палинур: Да не вопрос, командир!
Эней: А ты, мой верный Ахат, собери все наши продукты.
Ахат: Все, Эней?
Эней: Все, Ахат, все. Мы теперь под такой защитой, что
тревожиться больше не о чем. (Бросает в огонь всё
съестное. Поднимает лицо к небу.) Ну, здравствуй, мама…
Ахат: Блядь, Эней! Где мой «эппл»?!
Эней: Ахат, товарищ верный мой…
Ахат: Только не говори мне это!
Эней: Я должен был расплатиться с Сивиллом.
Ахат: Сука, Эней, ты совсем ёбу дался?! Отдал мой комп шарлатану,
который тебя в «Одноклассниках» зарегил?!
Эней: Он в преисподнюю спуститься помог мне.
Ахат: Это пиздец! Пиздец, блядь!.. (Эней подходит к Юлу, кладёт ему
руку на плечо.) Блядь, я даже фотки не успел оттуда скачать!!!
Эней: Сынок. Хочу сказать, что очень тебя уважаю за тот поступок в
Строфадах. Я прогнулся. Позор мне. А ты был непреклонен.
Юл: Да всё в порядке, папа. И вообще, я понял, что семья важнее. А то
— просто сучка дебильная.
Эней: Кто?
Юл: Да была там одна. В интернете.
Палинур: Ну что, язычники, поехали?!
Энеады
уезжают.
Венера
подходит к углям жертвенного костра. Греет руки.
Юнона: У тебя такое лицо, будто тебе целку только что сбили.
Венера: Ну, типа того.
Юнона: Первая жертва?
Венера (краснея от удовольствия): Ага.
Юнона: Поздравляю. Сама знаю, как это круто.
Венера: Спасибо… Слушай, Ю, я хотела бы
извиниться за всё.
Юнона: Ещё чего?
Венера: Я к тому, что может, больше не надо нам…
Юнона: А я, знаешь ли, только во вкус вошла. Игры хотела? Играем дальше.
Венера: Ну, Ю…
Юнона: Всё, пока. Дела у меня. (Уходит.
Затем резко оборачивается.)
Слышь! Юпитер не звонил тебе?
Венера: Н-нет… честно.
Юнона: Врёшь ты всё. И ещё хочешь от меня чего-то. Смешная.
Уходит
совсем.
Венера
садится у костра.
Юпитер (опасливо): Ушла?
Венера (вздрагивает): Папа?!
Юпитер: Привет… Значит, тут такое дело…
Венера: Как ты? Блин, тут столько всего случилось…
Дидона покончила с собой, Эней чуть не умер от голода, потом их выгнали
из ресторана, я научилась накручивать просмотры, потом он спускался в
«Одноклассники», а потом принёс мне первую жертву, и это круче секса, по-моему.
Так а ты уже не в Женеве?
Юпитер: Нет, сейчас опять еду.
Венера: На арбитраж?
Юпитер: На арбитраж, да…
Разгребает
угли. Находит обгоревшую сосиску. Отряхивает. Жуёт.
Венера (присматриваясь): Пап! Ты точно в Женеве?.. Я знаю
одно место…
Юпитер: Я ж тебе говорил, что с Ледой я порвал.
Венера: Больше никакого леблядства?
Юпитер: Больше никакого леблядства.
Венера: А Юнона думает, что ты опять по бабам пошёл.
Юпитер (находит
оплавленный кусок сыра): Истеричка ревнивая.
Венера: Может, позвонишь ей? По-моему, она страдает.
Юпитер (кладёт сыр в карман): Я
как раз по этой теме. Короче, придётся дать ей немного крови. Невинной
желательно.
Венера: В каком смысле?
Юпитер: Жертва нужна. Кто-то из энеадов должен умереть.
Венера: Ой, мамочки!
Юпитер: Иначе она не успокоится.
Венера: Страшно, пап!
Юпитер: Привыкай. Не детский сад уже.
Венера: А можно без этого?
Юпитер: Нельзя. История без крови не делается, моя дорогая… А чей это носик такой? (Щёлкает по носу.) Пынь!
* * *
Две
амазонки на автобусной остановке. Ипполита постарше, у неё короткие сине-зелёные
волосы, джинсы, тельняшка. У Эврипиллы рыжая копна волос, юбка и футболка с
изображением женской матки, показывающей Fuck.
Эврипилла: Иппа, смотри! (Фотографирует граффити на стене
автобусной остановки.) А давай сделаем проект про автобусные остановки на
постсоветском пространстве?
Ипполита: Было уже.
Эврипилла: Ааа. Жалко. (Пауза.) А давай будем искать уцелевшую
советскую мозаику и фотографировать?
Ипполита (открывая книжку Global Woman [Barbara Ehrenreich]): Сделали
уже.
Эврипилла: Вот же блин! (Садится на скамейку, смотрит на свои голые
ноги.) Три недели уже… Слышишь, Эврипилла?
Ипполита: Что «три недели»?
Эврипилла: Ноги не брею. Три недели уже.
Ипполита: Угу. (Болтая ногами.) Расти, борода, расти. Назло сексистам
расти! Гляди, кто-то едет!
Эврипилла: Голосуй.
Эней (Палинуру): Возьмём девушек?
Палинур: Да это шлюхи придорожные.
Эней: Вроде нет.
Палинур: Шлюхи, шлюхи.
Эней: Ну смотри, у неё же волосы
зелёные!
Палинур: Ну и что?
Эней: Значит, идейная. Такие с мужиками
вообще не спят.
Палинур (коротко подумав): Амазонки, что ли?
Эней: Ну почему сразу — амазонки? Просто за права женщин борются.
Палинур
презрительно сплёвывает. Ударяет по тормозам.
Эврипилла (шёпотом): Смотри, они все в юбках. Это
мужики-амазоны, да?!
Ипполита: Какие, на хрен, амазоны?
Чувствуешь, гарью пахнет?
Эврипилла: Ага.
Ипполита: Троянцы погорелые. У них вообще во всём бабы виноваты.
Эврипилла (Юлу): Не бойся, даунёнок, мы тебя не
тронем. Мы с инвалидами дружим, тебя ведь тоже дискриминируют?
Ипполита: Послушайте, мужчина, сидящий за рулём! А можно выключить этот ваш
каторжный фольклор?
Палинур: Знаешь, Эней, чего я больше всего на свете не люблю? Бабёнок, которые решили, что все им должны.
Эней: Ну, девочки вроде просят, а не требуют. Может, правда
выключишь ненадолго?
Палинур,
хмыкнув, выключает «Радио Шансон».
Ипполита (Энею): А ты тоже не обольщайся! Это твоё
«девочки» — та же трансляция патриархальных установок.
Эней: Извините, я не хотел.
Палинур: Да чё ты перед шлюхами расстилаешься?
Ты ж без пяти минут отец нации, блядь!
Ипполита: О!
Я вижу кто-то хочет поговорить о продаже и
эксплуатации женского тела? О том, как за счёт проституции амортизируется
деструктивный потенциал общества, созданного мужчинами? О том, что мужчины-собственники
рекрутируют себе сексуальную обслугу, чтобы сохранить мнимую «святость»
семейного института?
Палинур: Понеслась пизда по кочкам.
Эврипилла: Иппа, это сексист, да?
Ипполита: Да нет. Это уже мизогин настоящий. (Глядит
на икону, прикрепленную к панели.) К тому же ещё и клерикал.
Эврипилла: Это значит, он против абортов, да?
Ипполита: Правильно мыслишь, Эври. Молодец. (Громко.) Моё тело — моё
дело!
* * *
Ночлег
в лесу. У энеадов горит костёр.
Метрах
в десяти амазонки безуспешно пытаются поставить маленькую розовую палаточку.
Старшая амазонка идёт к энеадам.
Ипполита (кокетливо): Всё-таки без мужчины двум
романтичным странницам не разобраться. Поддéржите нас своим крепким
плечом, Палинур Иасович?
Палинур: Смотря как вести себя будете.
Ипполита: Поверьте, мы вас больше не разочаруем.
Палинур: Посмотрим,
посмотрим. (Подмигивая Энею.) Бабы есть бабы.
Поднимается.
Ипполита достаёт бутылку вина из-за спины.
Ипполита: И штопор захватите, пожалуйста.
Палинур: Штопор
у меня всегда с собой. Я в штанах его держу. Ха-га!
Смеются.
Эней
засыпает. Ему снится вожделенная Гесперия.
Ахат: Эней! Эней, вставай! Вставай! Тут, блядь, на хуй, такое
творится! Тут такое, блядь, творится, на хуй!
Эней
вскакивает. Видит мощное пламя, пожирающее микроавтобус.
Эней: Господи-Юпитер! (Невдалеке Эврипилла, снимающая
пожар на видеокамеру.) А ты что делаешь!?
Эврипилла
переводит камеру на Энея.
Ахат: Смотри, что они с Палинуром сделали!
Обернувшись,
Эней видит повешенного на дереве кормчего. На шее у Палинура плакат с
надписью «Все мужчины — насильники!» Вокруг него, в поисках ракурса, с
фотоаппаратом ходит Ипполита.
Эней: Господи, Ипполита, это что за ад такой?!
Ипполита: А ты никогда не думал, в каком мизогинном аду живут миллионы
женщин на этой планете?
Эней: Ты сумасшедшая! Вы обе сумасшедшие… Юл! Где мой сын?!
Ипполита: Да успокойся ты! Мы эйблизмом не страдаем.
Эней: Чем не страдаете?
Эврипилла: Вон — даунёнок ваш.
Юл: Папа!
Эней: Сын!
Крепко
обнимают друг друга.
Автобус
догорает. Амазонки собираются.
Ипполита (подойдя к Энею): В общем…
мы пошли уже.
Эней: А? Что?
Ипполита: Пошли мы, говорю. Пока.
Эней: Ипполита!
Ипполита: Да?
Эней: Ну как же так?! Мы же вам помогли.
Ипполита: Ничего личного, Эней. Просто «четвёртая волна». Может, слышал?
Эней: Нет… не слышал.
Ипполита: Ну…
Могу тебе ссылок накидать… Ты в какой сети есть?
Эней: В этой… в «Одноклассниках»…
Презрительно
хмыкнув, Ипполита удаляется.
Ахат: Ухожу я. Всё.
Эней: Как это?
Ахат: Да заебался я в твои мифы верить.
Эней: Но подожди! Самое тёмное время бывает перед рассветом.
Ахат: Других лохов разводи. Всё кончено.
Эней: Ну… могилу хоть поможешь
выкопать?
Свежий
холмик земли возле дерева.
Эней: Прощай, нежнейшей души человек и лучший
кормчий на свете… Ты гонял фуры в Москву по челябинской трассе и остался цел.
Но женское коварство, которого ты так опасался, тебя погубило. Обе-щаю, друг,
смерть твоя не будет напрасной… Клянусь, что не
успокоюсь, пока не достигну благословенной Гесперии.
Ахат: Вижу, ты и вправду полный долбоёб, Эней.
С
грустью Эней смотрит на уходящего товарища.
Ахат (обернувшись): Долбоёб ты! Понял?!
Юл: Пап, куда мы теперь?
Эней: Сначала узнаем, где мы, милый Юл. Кажется, город здесь неподалёку.
Действие четвёртое
Лаврент.
Парк культуры и отдыха. Праздничная толпа в греческих
вышиванках. Шестидесятилетний мэр города Латин произносит речь.
Латин: У цей важкий для краiни час відкриття пам’ятника
Ахілесу — видатному синовi нашоi вiтчизни — більш ніж доречна справа.
Ворожа пропаганда намаглася зобразити героя зрадником, егоїстом, людиною, яка
клопоталася лише про свою славу. Навіть бридким гєєм вона його зображувала. Але
всі ми знаємо, що насправді з раннього рання Ахіллес
розумiв, що вiн не належить собi, що його життя належить батькiвшинi…
Шануймося, браття!
Аплодисменты.
Демофонт
говорит по телефону, подходит к мэру, шепчет на ухо.
Латин: Не понял, шо за хуй такой?
Демофонт (в трубку): Латин Фавнович спрашивает,
что это за хуй. Да-да, «что за хуй». Он его не знает.
Латин (в микрофон): Як відомо, Ахіллес був підступно вбитий у п’ятку троянськими бойовиками, але я
не ніколи не втомлюсь повторювати: «Герої не
вмирають!»
«Герої не вмирають!» — хором кричит толпа и аплодирует. Мэр перерезает
ленточку. К нему снова подходит Демофонт с телефоном. Шепчет на ухо.
Латин: Так, я не понял! Шо значит «срочно»?!
* * *
С
насупленным недоверчивым лицом Латин смотрит на Энея и Юла.
Латин: Значит, из Трои, говоришь?
Эней: Да, в принципе.
Латин: Чужеземец, значит?
Эней: Ну, в свете текущей политической ситуации…
Латин: Подойди.
Эней: Да от меня вообще-то запах сейчас не очень. Погорели мы утром…
Латин: Подойди, я сказал. (Эней подходит.
Латин неожиданно крепко его обнимает.) Знал… Знал, что придёшь!
Снился ты мне, дарданец. Два года назад.
Эней: Спасибо, мне приятно…
Латин: Но как же долго я тебя ждал! Как долго!
Эней: Слава Венере!
Латин: Пенорождённой слава!
Юнона (глядя на них): Ебануться!
Официант: Ваша соляночка, Юнона Сатурновна.
Юнона: Какая, на хуй, соляночка?! Водки неси мне.
Официант: Сию минуточку.
Юнона: Ни хуя никому поручить, блядь, нельзя. Ни хуя… ни-ко-му… (Пока
официант идёт за водкой, богиня звонит по мобильному.)
Ну здравствуй, Турн… Чё? Испугался? Ха-га!..
Как там Лаврент поживает? Патриотизм растёт? Сепаратизм искоренили?.. Угу… А я вот к тебе еду… Чего «чего»? Проблемы у тебя потому
что… А ты очко своё просиживаешь и ни в зуб ногой…
Охломон несчастный… Расскажу.
Достаёт
накладную косу (а-ля Юлия Тимошенко). Прилаживает к голове.
Берёт
стопку с подноса у официанта. Выпивает. Выходит.
* * *
Эней
с вожделением держит в руках портрет Лавинии, дочери Латина.
Латин: Хороша, а? Кровиночка моя. Щира данаечка, как говорится. Учится в
Лондоне. Колледж искусств какой-то.
Эней: Она прекрасна.
Латин: Ну тогда, зятюшка дорогой,
давай-ка мы тогда сейчас выпьем винчика гесперийского.
Достаёт
из шкафа дорогую бутылку и два бокала.
Эней: Как вы сказали?! Гесперийского?!
Латин: Ну а то! Думаешь, мы тут все провинциалы тёмные? Туфли мои видишь?
Эней: Вижу.
Латин: Ну вот они тоже гесперийские.
Эней: Не может быть!
Латин: Отчего ж не может, чудак ты! И костюм у меня гесперийский. И
мебель дома вся. И даже тостер SMEG на кухне.
Эней: Венера Любвемогучая! Неужели это и есть та Гесперия, которую я
искал?!
Латин: Ну типа
того. Многие лохопеты, конечно, щимятся на Апеннины, «на заробытки», хе-хе. Но
я тебе по секрету скажу: в Гесперию они никогда не попадут. Будут собирать там
оливки да жопы престарелым гесперийцам подтирать за гроши.
А настоящая Гесперия — вот здесь! Вот она где находится! Вот она где делается.
Понял, какой фокус?
Эней: Честно говоря, нет.
Латин: Ничего, я тебя научу. Вино как тебе?
Эней: Вкусное.
Латин: Вооот. Значит, поймёшь. Кстати, «Сассикайя» называется.
Эней: Ой, забыл совсем!
Выплёскивает
полбокала на пол.
Латин: Ух ты. Знаешь, сколько оно стоит?
Эней: Сколько бы ни стоило.
Латин: А
что, уважаю. Привычки у тебя явно не нищебродские. Ха-га!
Тоже
выливает на ковёр из своего бокала. Затем, выпив, разбивает сосуд, пьяненько
хихикнув.
* * *
Амата: Ты что, совсем чеканулся на старости лет? Какие, на хуй, вещие
сны?! Какое, на хуй, «чужестранец спасёт Лаврент»?!
Это тебе тот шарлатан насоветовал?!
Латин: Ну вообще-то я этот сон ещё до
приезда Ханааса увидел.
Амата: Вообще-то ты Лавинию Турну обещал! Не
забыл?! (Латин хмуро наливает себе виски из бутылки.) А теперь говоришь,
что хочешь выдать её за какого-то гопника
дарданского?!
Латин: А что? Немного гопницкой крови нашей семье не помешает. Дарданские
— они ребята жёсткие, наглые.
Амата: Да хрен с этой кровью. Турн ведь на место в наблюдательном совете
ЛПЗ рассчитывает. Знаешь, что случится, если он приданого не получит?!
Латин: Ну… я извинюсь, конечно.
Амата: Смотрю, ты точно из ума выжил, Латин.
Латин: Я, конечно, не исключаю возможность конфликта.
Амата: Турн — активист, патриот, участник АТО. За него тут полсотни
побратимов впишутся. А за тебя кто?
Латин: А кто за меня?
Амата: Титушки твои да сепар троянский!
Латин: Мать, да какой он сепар?!
Амата: Сепар, сепар. Все они там сепары латентные. И хватит пить!
В руках себя можешь держать?
* * *
Кабинет Ханааса в Лавренте.
На стене плакат с лозунгом: «Назад, в пещеры!» У стены стойка с журналами
«Сторожевая чаща». Ханаас в костюме оракула Фавна: козлиная борода, диковатые
кудри, свирель.
Латин: Слушай, это точно воля богов, а?
Ханаас: Что?
Латин: Ну… Что если я отдам дочь и бизнес-схему дарданцу, слава нашего
рода до небес вознесётся?
Ханаас: Латин, голубчик…
Латин: Ты даже не представляешь, какой это может быть замес! Это ж
полный пиздец может быть, Ханаас…
Ханаас: Вещий сон — серьёзная штука, Латин.
Латин: Так два года уж прошло, как приснилось. Ситуация в стране на хрен
поменялась!
Ханаас: Разве это повод ослушаться богов? Не играй с небом в шутки,
Латин.
Латин: Бляаадь!
Ханаас: Не так трудно получить пророчество, как трудно его принять, сын
мой.
Латин: Ты прав, прав… прав…
Ханаас: Может, чайку с печенюжкой?
Латин: Та на хуй мне этот чай… Ладно, пошёл я…
Ханаас: Эээ…. Латин Фавнович, пару секунд, буквально. Я по поводу
Луперкалия…
Латин: По поводу чего?
Ханаас: Ну, насчёт «Фавн-феста».
Латин: Чего феста?
Ханаас: Фавну посвящённого. Помните, я на прошлой
неделе вам говорил… Там надо денег будет на козлов, на
нимф… Луперков нанять, опять же… Патриотическую тему, само собой, подтянем…
Латин: А, это… Вечером деньги перекину. Можешь запускаться.
Ханаас: Вот спасибочки, Латин Фавнович!
Латин: Мне бы твои заботы.
* * *
Латин (Энею): В общем, и ты меня пойми. Не тот я уже, что
раньше.
Эней: Да я понимаю.
Латин: Так что ты, давай, наверное… сам сразись.
Эней: Да не вопрос, Латин Фавнович. Я ж не халявщик, чтоб на всё
готовенькое прийти. У меня ж в роду одни шахтёры все да металлурги. Троя
порожняк не гонит… Не гнала, то есть.
Латин (доверительно): Я, если честно, всегда за ваших болел. Но приходится вертеться, Эней… политика.
Эней: Да я всё понимаю.
Латин: Значит, слушай меня. Победишь Турна —
Лаврентский припортовый под контроль тебе отдам. Будет вам с Лавинюшкой
приданное.
Эней: Хоть я и не понимаю, что это такое, но колоссальное вам
спасибо, Латин Фавнович!
Латин: Да тут всё просто, Эней. ЛПЗ природный газ в товарный аммиак
перерабатывает. Формально предприятие в госсобственности, но если посадить
своих людей в набсовет, сделать пару компаний-прокладок в Швейцарии… Дальше,
короче, по накатанной…
Эней: Всё равно непонятно. Но если это нужно для могущества рода нашего…
Латин: Нужно, Эней. Никто мы без
припортового. Нолики без палочек.
Эней: Ясно.
Латин: Оставляю тебе воинов. Ребята все проверенные. Я с ними ещё в
девяностых рынок вещевой отжимал… Ты только это. Ты денег им много вперёд не
выдавай. Не искушай их доблесть, короче… Ну то
Демофонт знает… Я тебе в подмогу его направлю.
Эней: Понял. Спасибо. Я тогда пошёл готовиться.
Латин: Погоди.
Обнимает Энея.
Внезапно звенит разбитое
стекло. Кто-то с улицы бросил камень.
Латин (прячется за столом): Ну вот и началось… Ладно, ты давай иди уже.
Эней: А как же вы?
Латин: В Швейцарию пока что. А там видно будет.
Эней: Хорошо вам отдохнуть.
Латин: Спасибо, дорогой.
* * *
Спальня Венеры и Ореста.
Молодой человек торопливо укладывает вещи в рюкзак. На нём футболка с новой
надписью Suck my dick, Oligarchs!
Венера: Куда на этот раз?
Орест: У Лаврент.
Венера: В Лаврент?! А что там?
Орест: Місцеві олигархи почали війну за аміачне підприємство.
Венера: Заштатный городишко какой-то.
Орест: У цьому «заштатном городішке», щоб ти знала,
європейське майбутнє нашої країни вирішується! Все, я пішов.
Целует. Уходит. Венера
обеспокоенно включает онлайн-тв в ноутбуке.
Дискордия (из Лаврента): Конфлікт спалахнув після того, як учора на засіданні наглядової ради
держпідприємства «Лаврентський припортовий завод» — ЛПЗ — було прийнято
несподіване рішення відсторонити від посади голову правління Демофонта, сина
Тесеєва, якого підозрюють у створенні цинічних корупційних схем. Щоб підтримати це рішення, у Лаврент несподівано для багатьох
політологів приїхала лідерка партії «Ненька».
Юнона: За останній рік я мала дуже багато
зустрічей із простими смертними. І скажу вам відверто — люди змінилися. У них
палають серця, в них світяться очі, вони стали більш щірими.
Проте, є й велике рочарування, бо була велика надія, що після
того, як ми спалимо Трою, життя зміниться на краще. Але що ми бачимо? Ті ж самі
обличчя корупціонерів, що залишилися на своїх посадах! Латин, який разом із
своїм молодим поплічником Енеєм пробує зараз побудувати злочинний клан, — саме
таких обличч ми маємо позбутися назавжди…
Венера хватает телефон.
Звонит Юпитеру. Автоответчик просит оставить сообщение.
Венера: Папа, свяжись со мной! Это срочно!
* * *
Подступы к офису
Лаврентского припортового завода (ЛПЗ).
Скопление журналистов и
людей в камуфляже.
Дискордия: Новим головою ЛПЗ був призначений Турн — відомий у місті активіст, патріот, командир добровольчого батальону
«Кентавр», людина з кришталевою репутацією. Але Демофонт разом з майбутнім
зятєм Латина Енеєм зачинились в офісі компанії та намагаються його не пустити.
Чи довго протримаються коррупціонери?
Турн (через громкоговоритель): Слухай мэнэ, Эней! Я
не хочу зараз портыты ридну мову, тому буду говорыты до
тебе языком врагив. До утра ты зможешь ещё убигты. Алэ утром офис уже будет
окружён. Убирайся с нашей земли, сволочь! Завтра, когда мы пойдём на штурм,
никому не будет пощады! Ни твоим титушкам, ни сыну!
Эней наблюдает из окна за
происходящим.
Юл: Папа!
Эней: Юл, твою мать! Я тебе где сидеть велел?!
Юл: В и’нтернете. Но п’апа,
сег’одня молодёжь уже н’еее отсиживается в с’ети, а активно участвует в
прот’ееестном движении!
Эней: Уходи, здесь опасно!
Юл: Я не хочу б’ыть унылым ждуном, папа!
Эней: Юл, я не шучу! Реки крови прольются.
Юл: Ну, папа!
Эней: Я не смогу биться до конца, зная, что ты рядом!
Юл: А вдруг я в’ижу тебя в п’оооследний раз?!
(Пауза.) Обещаю б’ыть см’ееелым!
Эней: Юл, блядь!
Юл (вдруг без запинки): Отец! Неужели забыл ты, что
я тот самый Юл, от которого пойдёт род великих Юлиев?!
Эней пристально смотрит на
сына. Жмёт ему руку. Сильно. По-мужски.
Эней (Демофонту): Пойду к воинам. Боевой дух
проверю.
Демофонт: Не советую. Контингент всё-таки специфический.
Эней: Это мой народ, я хочу заглянуть ему в глаза.
Демофонт: Лучше не надо.
Эней: Почему не надо?
Демофонт: Потом заглянете. После битвы.
Эней: Но я хочу их вдохновить!
Демофонт: Скорее, сами расстроитесь.
Эней: Нет, я всё-таки схожу.
Демофонт: Да послушай ты!..
Эней уходит. Очень быстро
возвращается.
Эней (схватив за грудки Демофонта): Сколько ты
выдал им денег?! Сколько?!!
Демофонт: Как обычно в таких случаях.
Эней: В глаза мне смотри, предатель! Ты выдал им всё, чтобы они
слиняли?!
Демофонт: Да пойми ж ты, недоумок! Мы не
выстоим против Турна! Побратимы титушню нашу в два
счёта разгонят!
Эней: Ах ты, сука! (Бьёт Демофонта.) Юл, помоги!
Вместе приматывают его к
стулу скотчем.
Демофонт: Очнись, идиот! Латин улетел в Швейцарию! Что тебе ещё непонятно?
Эней заклеивает главе
правления рот скотчем.
Эней: Юл!
Юл: Да, папа!
Эней: Нам надо приготовиться к осаде.
* * *
Венера на озере, с багетом.
В голове звучит отрывок последнего разговора с отцом: «Я же тебе говорил, что с
Ледой я порвал». — «И больше никакого леблядства?» — «Больше никакого
леблядства».
Посередине плавает одинокий
лебедь.
Венера: Пап,
это ты? Пап?! (Отламывает от багета, кидает ему.
Лебедь подплывает ближе.)
Я не знаю, ты это или нет. Но наверное, это уже не
имеет значения. Мне просто больше не к кому обратиться, понимаешь?!
Я знаю, что меня все считают легкомысленной. Богиня флирта и кокетства,
все дела. Да, может быть я такая. Но даже у меня такой сейчас появился реальный
шанс стать кем-то бóльшим. Я верю, что могу стать всенародной матерью!
Родиной-мамой народа, папа! И не надо смеяться, хорошо? Потому что другого
такого шанса у меня не будет. (Отламывает ещё хлеба.) Да, я знаю, что
дарданцы — дурное племя. Они все ватники и мизогины, зазомбированные совком
и православием. Ни культуры, ни национальной свидомости. Гомер для них не
поэт, вышиванка — не одежда. Они проебали Трою. Они не заслужили великой
судьбы! Я всё это понимаю, папа, ты не думай…
я интересуюсь геополитикой. Но есть у них ведь и положительные
качества… Ну что там? Родителей они уважают…
Физический труд у них в почёте. «Троя порожняк не гонит»… Они вообще всю
Грецию кормили, я слышала… До войны по крайней мере…
Пап, я над ними шефство возьму, обещаю! Мы будем с ними культурой заниматься.
Арт-центр построим. Английский заставлю учить. Мы новую полицию в Лавренте
заведём. Гей-парады будем каждый год устраивать, во
как! Феминизм станем развивать. Амазонок завезём для толерантности. У нас будут стартапы разные, инкубаторы, коллаборации… Я у Ореста
спрошу, что там надо ещё… (Слышен заливистый женский смех.
Томные вздохи. Леда?! Хруст веток за спиной.) Папа?! Папа! (Венера
бросается на звук. Бежит, царпаясь о ветки. Падает
без сил.) Ты прячешься от
меня, папа?! Прячешься от своей дочери?! Папа, я не верю! Ну
пожалуйста! Это какой-то полный бред! Я не понимаю, папа! Мне страшно! Прошу
тебя, помоги, папа!
Рыдает. Голый несчастный
мужчина средних лет с курчавыми седыми волосами и бородой растерянно слушает
богиню, спрятавшись в кустах.
* * *
А в это время дарданец с
сыном готовятся к осаде.
Отвёрткой Эней скручивает с
двери табличку «Председатель наблюдательного совета». Юл заматывает в фольгу
бублики и батоны.
Юл: Столько хватит, пап?
Эней: Сделай ещё несколько, сынок.
Прикрутив к двери туалета табличку
«Председатель наблюдательного совета ЛПЗ», Эней тщательно красит унитаз под
золото.
* * *
Люди в
камуфляже с факелами и бейсбольными битами на подступах к офису ЛПЗ.
«Слава
Юноні!» — кричит Турну один из побратимов.
Турн: Волоокой слава! («У нас усе готово, Турн Давнович!» Турн
оборачивается к Юноне — с косой и одетой в камуфляж. Та
кивает головой.) Ну, вперёд, хлопцы! Наш час настав! На ножи их!
С криками
«На ножі!» турновцы врываются в здание. Выбивают двери, окна. Ломают мебель, разбрасывают
бумагу.
«Турн, дивись! Тут у них ще з Троянськоі війни
портрет Лаокоонта висить. Забули сховати, сепаратюги кляті!» — сообщает один из
побратимов.
Турн: Добре, Уфент, дуже добре! Давай,
швыдко декомунизуй це!
Уфент
плюёт в портрет, бросает на пол, топчет.
«Смотри, Турн, что нашли!» —
кричит другой побратим. Показывает завёрнутый в фольгу батон, а также несколько
бубликов и булочек.
Турн: Молодец, Мессап! Ни хуя себе здесь коррупция была!
Ещё двое
побратимов выволакивают из туалета унитаз. «Ты прикинь! В кабинете у себя
установил! Чтобы срать далеко не бегать! Золотой, кажется!» — говорит
один. «От скотиняка! Зараз ми його!» — восклицает второй, поднося пару молотов,
чтобы сокрушить изделие.
Турн: Добра робота, Ламир и Лам! А ну дайте и мне молот, браття!
Юнона: Что ты делаешь, долбоёб!?
Турн: Та я ж перемогу отпраздновать, Юнона Сатурновна…
Юнона: «Перемогу» пускай хлопцы празднуют.
Потоки надо оседлать! Понял ты, дебил?!
Турн: Понял… А як же ж их оседлать?
Юнона: Блядь, ты финансовые документы нашёл?
Турн: Не. А як же ж их найти?
Юнона: У дарданца они, идиота ты кусок!
Турн: От собака!
Юнона: Энея убей, а бумаги ко мне неси. В палатке тебя буду ждать.
Заебалась я на это рагульство смотреть.
Несколько
побратимов проскакивают мимо Турна.
Турн: Так, а ну стоять! Ничо там не трогать без меня!
В
поисках Энея Турн внимательно осматривает двери. Останавливается возле одной.
Опускается к замочной скважине, принюхивается.
С
обратной стороны к двери прислонился Эней. В руках бейсбольная бита.
Турн: Эней, ты здесь?!
От
неожиданности Эней роняет биту.
Турн (улыбается): Слышу, сука, что здесь.
Эней: Пошёл ты на хуй!
Турн: Ха-га! Я ж тебя по твоему
горелому запаху везде найду, сепаратюга ты клятый!
Эней: Да ты сам гарью воняешь, пидарас!
Турн: Воняю.
Но это другая гарь. Это гарь самоповагы! Думал меня пидмануть батонами
золотыми? Унитазами? Может, в Трое эта схема
сработала. Но краина уже не та, шо раньше, понял ты? (Эней
ничего не отвечает. На стуле мычит связанный
Демофонт.) Короче, давай
выходи, гастролёр!
Эней: Я не гастролёр! Я ахеец! Я кохаю Лаврент!
Турн: Ты сюда три дня назад приехал! Какой Лаврент ты кохаешь?! Мудила!
Эней: Ну и что? Приехал и сразу покохал!
Турн: Ах ты ж популист брехлывый! Я
за эту землю кровь проливал! Я за неё в коне деревянном сидел!
Эней: А я Эней, сын Венеры, пришёл сюда, чтобы победить коррупцию и
взять то, что по праву судьбой мне положено!
Турн: Я ж говорю, сука, популист! Умеешь языком, блядь, молоть! Ну а шо
скажешь, если я тебя маленько поджарю? Тебе ж не
впервой гореть, верно, Эней? Хе-хе.
Эней: Да не вопрос, Турн. Смотри только свою сраку не подожги.
Турн: Хлопцы, несите бензин та
шины. Будем гастролёра выкуривать! (Побратимы несут канистру и катят несколько
автомобильных шин.) От мои родненькие. Никогда вы меня не подводили.
Эней (Юлу): Скажу честно, сынок, этот долбоёб нас
реально спалить может.
Комната
наполняется дымом. Демофонт испуганно ёрзает на стуле.
Юл (кашляя): Пап, мне стр’ааашно!
Эней: Не паникуй, воздух ещё есть!
Юл: У меня уже нет!
Эней: Потерпи немного. Это же борьба!
Юл: Пап, я сейчас уг’ооорю!
Эней: Да не угоришь!
Юл: Папа, я не х’ооочу ум’ирать!
Эней: Вот так и знал, блядь! Так я и знал!
Юл (кашляет): Пап, ну п’ооожалуйста! Сд’ееелай чт’о-нибудь!
Эней: Ну ёб твою мать!
Юл (хватается за горло): Папа!
Дарданец
отходит в сторону, чтобы помолиться.
Эней: О,
Венера, мать моя пенорождённая! Прекраснейшая из
бессмертных богов Олимпа! Что я сделал не так? Где слажал? Может, слишком нагло
вёл себя? Может, не увидел знаков пророческих? Впрочем, нет времени на нытьё.
Давай сразу к делу. Спаси сына моего любимого, а за это… я за это отрекаюсь от
Гесперии волшебной. Пусть Юл живёт в ней и правит, а я
безымянным странником стану. По-моему, хорошая цена за пожаротушение. А то,
блядь, что-то и я задыхаться начинаю…
* * *
Стоя
у входа в метро, печальная Венера слушает грустную англоязычную песню уличного
музыканта. Слёзы текут по её щекам.
Звонит
мобильный. Богиня поднимает телефон к уху.
Орест (из трубки): Бубочка! Ти не повіриш, що тут коїться! САМ приїхав розбиратися!
Побажай мені наснаги!
Венера: Кто САМ?
Орест: Новини подивись, дупочка моя.
* * *
В кабинет управляющего ЛПЗ, наполненный
дымом, где обняв друг друга, готовятся к смерти Эней и Юл, через окно
вламываются пожарные.
В это же время с чёрного
входа в управление ЛПЗ забегают люди в камуфляже и балаклавах с чёрными
сумками. Сорокалетний суровый Леонид отдаёт команды.
Леонид: Та, блядь, швидше давай! Швидше!
Орест (выдвигаясь из толпы): Хлопці, а ви
чому заходите в приміщення?! Що це за
спецпідрозділ?! Ви що представляєте? Який підрозділ? («Та спартанцы это, — говорит Оресту кто-то из
коллег. — На эмблему посмотри». На рукавах мужчин видна
перевёрнутая «лямбда».) А це зброя у вас в сумках? А що у вас в
сумках, скажіть, будь ласка!
Леонид: Ні, не зброя!
Крик
издалека: «Выходит! Выходит, из центрального!»
Все
бросаются на крик. Гневный Юпитер в деловом костюме и очках выходит из
центрального входа офиса ЛПЗ.
Орест (суя диктофон): Скажіть, будь ласка, а
що робить олігарх, який ніколи не дає інтерв’ю незалежним медіа, який сидить
весь час у Женеві, зараз вночі в офісі державного підприємства?
Юпитер: С тобой, журнашлюшка, хочет увидеться, блядь! Потому что другой
возможности нету тебя увидеть, твоё лицо, блядь! (Орест
растерянно молчит.) Чё заткнулся?! Чё ты не
спрашиваешь, как рейдерский захват в ЛПЗ чуть не случился?! А, блядь?! Чё ты об этом не спрашиваешь, жирносглист?! Или тебе меня
надо увидеть?! Мы освобождали здание ЛПЗ от диверсантов, которые его захватили,
а ты тут меня караулишь, как тёлка своего неверного мужа! Шо ты заткнулся,
жмурналист?
Орест: Нє заткнулся!
Юпитер: А шо ты тогда хочешь, говори!
Орест: Я усередину хочу зайти!
Юпитер: «Усередину» тебя не пустят.
Орест: Чому?
Юпитер: Тому, что не рабочее время. Завтра днём приходи.
Орест: А я хочу зараз!
Юпитер: Зараз мы можем с тобой кофе попить, согласен?
Орест: Нє согласен! Я представник громадськості і хочу дізнатися, що
коїться всередині.
Юпитер: «Всередині», блядь, готовилась попытка рейдерского захвата
стратегического предприятия, которую я предотвратил.
Орест: Хто це пробував захопити?
Юпитер: Хто? Турн со своей ОПГ, который прикидывался ветераном АТО, а на
самом деле агент дорийцев.
Орест: Яких «дорійцев»?
Юпитер: Которые ведут с нами гибридную
войну. Шо, не слышал? А это их агенты, которых прикрывают такие олухи, как ты!
Понял, бородатая женщина?!
Орест: Зачем вы так говорите!
Юпитер (смеётся): Я нормально говорю. И ты мне
нормально скажи, чего ты здесь торчишь? Чё ты дома не
с любимой женщиной за кофе? Чё ты бегаешь по улицам?
Меня тут стережёшь?
Юнона: А ты чего не с любимой женщиной, а?! (Юпитер не сразу понимает,
откуда голос. Растерянно озирается.) Не узнал? Это ж я, тёлка, которая
своего неверного мужа больше года никак найти не может!
Богиня в камуфляже вступает в пространство, освещённое
фонарями телекамер.
Юпитер: Идём поговорим.
Юнона: Кофе хочешь мне предложить?
Юпитер: Идём поговорим, я тебе сказал!
Хватает за руку Юнону. Уводит её в палатку Турна.
* * *
Кабинет управляющего ЛПЗ.
Эней и Юл в насквозь промокшей одежде.
В комнату забегают несколько человек с «лямбдами» на
рукавах.
Леонид: Вороги в кімнаті є?
Эней: Нет. Только предатель один.
Показывает на привязанного к
стулу Демофонта.
Леонид: Зрадник — то добре. Хряк! Страпон! А ну швидше несіть
лампу паяльну! Зараз ми у нього попитаємо, де частини дорійців розташовані і
коли вони у наступ підуть!
* * *
Юнона и Юпитер в палатке Турна. Продолжается начатый
разговор.
Юпитер (оправдываясь): Отношу
я, значит, свой телефон в этот центр… Через неделю
говорят: «Мы его почистили, но для дальнейшей диагностики требуется замена экрана».
Я такой думаю: «Если проблема в экране, но почему бы не поменять?» Даю
согласие. Проходит ещё три недели. (Всё это время я, конечно, на твои звонки
отвечать не мог.) Они мне говорят: «Требуется ремонт динамика и чипа
подсветки». Я уже начинаю сомневаться, но даю согласие…
(Юнона подходит к столу с фруктами. Отрывает несколько
виноградин. Ест.)
И вот я прямо перед Новым годом забираю телефон. «А дайте, говорю,
старый экран посмотреть». Сопляк такой наглый, который
стоит на выдаче, через зубы говорит: «Нуу, я попробую решить этот вопрос». Идёт
куда-то там, копается полчаса. Потом приносит экран. Я на него смотрю и думаю:
«А надо ли было его менять?» Озвучиваю претензию. Он мне такой говорит:
«Давайте заявление в письменном виде, после праздников мы его рассмотрим». Я
пишу заявление. Жду ещё два месяца. Естественно, опять меня нет с тобой на
связи, но для меня это уже дело принципа…
Юнона: Блядь, да ты мужик вообще или кто?
Юпитер (после
паузы): Вообще-то это ты попросила объяснить. (Юнона презрительно молчит. Юпитер
подходит к столу, отрезает кусок ананаса.)
Я никогда не говорил, что я идеальный муж, Юнона… Да,
я хочу впердоливать разным тёлкам. Мне нравится хватать их за жопы
и сиськи, превращаться в лебедей и быков, чтобы их трахать… Но вообще-то, знаешь что?! Меня хотел замочить Сатурн! Я
отжал небо у Тифона. Я, блядь, разобрался с центиманами! Я дерзкого
Прометея утихомирил… Имею я право, в конце концов?!
Да, я такой! Это ты хочешь услышать?
Юнона: Да я это триста раз уже слышала. Меня другое
бесит! Знаешь что?
Юпитер: Что?
Юнона (с
интонацией Мишель Обамы): Меня бесит, что в наше время средь бела
дня облечённый властью олимпиец открыто признаётся в
том, что он домогался женщин. Что он целовал их. Что он их лапал!
И что это был не единственный эпизод! Всю жизнь он так относился к женщинам!
Конечно, как его жена я принимаю близко к сердцу эти мифы. Но я уверена,
что и другие женщины тоже испытывают страдания от этих унизительных
комментариев о наших телах, от неуважения к нашим амбициям и умственным
способностям. Эта жестокая уверенность, что с женщиной можно сделать всё что
угодно, пугает. Это больно. Это действительно больно.
Юпитер: Пааанеслась пизда по кочкам!
Юнона: Сексист!
Юпитер: Да ну? А помнишь, как ты Стимулу в могилу свела? Помнишь,
как отправила Матер Матуту в психушку?! Как прокляла
нимфу Муту?! Как Латоне родить не давала?! Я хуею с твоего феминизма!
Юнона: Да это потому что я люблю тебя,
придурок ты ёбаный! (Идёт к столу, хочет отрезать ананаса,
ранится ножом. Юпитер бросается к ней.) Отвали!
Юпитер: Дай сюда!
Сует её палец себе в рот.
Юнона: Отвали, я сказала.
Юпитер: Стой
спокойно. У меня слюна божественная. Кровь останавливает.
Юнона: Хватит пиздеть, старый идиот!
Юпитер: Заткнись, сучка, а то умрёшь от потери!
* * *
Из палатки боги выходят, держась за руки.
Юнона: У
цей непростий для нашої країни час всім патріотичним силам конче потрібно
забути про старі образи та об’єднатися! Экономична криза, боротьба з корупцією, небезпека
дорійського вторгнення…
Люди на площади рукоплещут.
Где-то
на заднем плане спартанцы уводят Турна с заломанными руками. Вывернув шею, тот
пытается докричаться до Юноны.
Турн: Менты поганые! Патриотов сажают у тюрьмы,
а справжни злочинцы и зрадныкы на воли!!! Свободу нэ спиныты!
Рот Турна затыкают балаклавой. Юнона провожает его
равнодушным взглядом.
Дискордия: Схоже, ситуація навколо ЛПЗ прояснюється. Турн, який нещодавно
вчинив спробу рейдерського захвату підприємства,
виявився звичайним аферистом. Речник Служби Безпеки Країни повідомив на
брифінгу, що справжнє ім’я цієї людини —
Мєзенцій. На його рахунку дві судимості, згвалтування священних тварин та
створення шахрайського фонда «Амфора», за допомогою якого збиралися гроші
начебто для ветеранів АнтиТроянскої Операції, а
насправді для особистого збагачення. Зараз Турн (він же Мезенцій) та його
поплічники доставлені до лаврентського слідчого ізолятора…
* * *
Кабинет управляющего ЛПЗ.
Стонет покрытый ожогами Демофонт.
Спартанцы, которые его пытают, устрои-ли перекур. Эней
вместе с Леонидом опечатывает документы ЛПЗ. Юл коротает время на стульчике.
Внезапно в комнату вбегает Левкиппа.
Левкиппа (срывая балаклаву): Святой Марс! Юл, ты цел?! (Леониду.)
Папа, это мальчик, с которым я переписывалась!
Леонид (Юлу):
Хлопче. Ти поводив себе, як справжній спартанець.
Юл: Дякую… Жаль, что я н’ииикогда не смогу стать сп’ааартанцем…
Леонид: Так, юначе. Ми дуже прискіпливо ставимося до генетичної якості
нашої молоді. Спарта потребує синів здорових тілом та сильних духом… Але
невдовзі ми збираємося йти до політики, і нашому батальону знадобиться голова
пресс-служби. Думаю, для цього у тебе достатньо
наснаги. Підеш до нас, хлопче?!
Юл: Для м’еееня это огр’омная честь,
к’ооомандир!
Леонид: От і добре.
Левкиппа: Папа, я так рада! Так рада!
Леонид: От і добре, дочка. (Юлу.) Але поблажок не чекай,
зрозумів?
Юл: Слава Марсу!
Леонид: Кровожерному слава!
Эпилог
Открытие центра современного искусства (ЦСИ) в Лавренте.
Женщины в длинных вечерних платьях. Мужчины в дорогих
гесперийских костюмах. Некоторые гости в камуфляже — напоминает о себе недавняя
война с Троей и гибридное вторжение дорийцев с севера.
Дискордия: Рік тому, перебуваючи з
робочим візитом у Швейцарії, народний мер Лавренту — Латин — прийняв рішення
для поліпшення культурної ситуації в регіоні відкрити Центр сучасного
мистецтва. Приміщенням для нього став борошномельный завод, що колись належав Турнові — коррупціонеру та сепаратисту.
Сьогодні на відкритті найбільшого у східній Європі арт-майданчика зібралися
всі, хто не байдужий до майбутнього нашої країни…
Гости угощаются фуршетом. За пультом играет диджей.
У входа
сидит Юл в камуфляже с эмблемой Спарты на одном рукаве и с повязкой
PR на другом. В прозрачный ящик он собирает «Допомогу добровольчим батальонам,
що охороняють наше культурне свято від північного
агрессора».
Левкиппа носит ему еду с фуршета.
Левкиппа: Покушай, Юльчик, а то всё миллиардеры разберут. Жрут,
будто их дома не кормят.
Среди гостей Орест с Венерой. Навстречу им идут Юпитер с
Юноной.
Юпитер (Оресту, весело): Ну
здравствуй, олух. Чё, кофе пришёл попить, да?
Венера: Папа!
Юпитер: Ладно, шучу.
Хихикая, хлопает по плечу Ореста. Орест покорно это
проглатывает.
Юпитер (Венере): Я вот думаю…
может, сейчас сказать?
Венера: Ну не знаю…
Юпитер: А чего откладывать? (Повышая голос.) Дорогие гости!
Попрошу внимания! Хочу вам представить нового замминистра внутренних дел. (Подталкивает
вперёд Венеру.) Многие скажут: «Да она слишком молода! Да она чересчур
сексуальна!» Но ведь не это главное. Главное, что она потрясающе работоспособна
и владеет основами проектного менеджмента. Кто-то скажет: «Не патриотка!» Бесстыжие измышления! Давайте лучше поддержим её молодость и
энергию, убережём от публикации откровенных фото в интернете, травли в соцсетях
и пороков старой системы!
Зал аплодирует. Венера сияет от удовольствия.
Венера(заметив сына в зале): О!
Эней! Иди сюда!
Юпитер: Так вот ты какой, герой наш! Молодца, парень!
Юнона (улыбаясь Энею): Всегда обожала
дарданских! Такой характер! Воля! Не обижаешься на меня?
Эней молчит.
Венера (Юноне): Да как же можно на тебя
обижаться?!
Эней (Венере): Мам, можно тебя на минутку? (Отходят.)
В общем, тут такое дело… Когда начался тот пожар, я
малость струхнул и по-обещал, что уеду из Гесперии, если Юл жив останется. И
тут буквально через минуту пожарные…
Венера: Тю! Я вообще этого не слышала. Забей.
Эней: Ну вот я и говорю сейчас, чтоб услышала… У
меня и так на совести смерть Палинура. Сгинул человек за какую-то утопию…
Венера: Забей, говорю! А Палинур не по твоей вине погиб. Жерт-ва была нужна.
Эней: Как нужна?
Венера: Нельзя в таком важном деле без жертвы, понимаешь?
Эней: Не совсем.
Венера: Потом поймёшь… Про «утопию», кстати,
обидно.
Эней: Извини. Неточно выразился.
Венера: «Извини». Я думала, он меня с назначением поздравит!
Эней: Поздравляю.
Венера: Энеида
заканчивается, Эня. Мне хочется новых и интересных проектов, а сейчас такое
время, когда есть реальный шанс что-то изменить. Создать новые, правильные
процедуры, запустить хорошие бизнес-процессы, поменять систему. Я так рада, что
буду заниматься координацией международной деятельности и отвечать за обмен
опытом. Для меня это челлендж! Ой, такой трек поставили классный! Идёшь
танцевать?!
Эней: Сейчас, только бокал поставлю.
Узнаёт Ипполиту. Та даёт интервью Дискордии.
Ипполита: Да,
именно эта видеоинсталляция под названием «Прибытие в Гесперию» позволила нам стать
частью мирового арт-процесса. Но сейчас все наши мысли поглощены новым
проектом, который будет посвящён гендерному равенству, правам детей и женскому
оргазму…
Ханаас: Помните
меня, Эней Анхизович? (Эней вздрагивает.) В преисподнюю мы с вами
спускались. И видите, как прекрасно всё вышло в итоге, правда? (Приближается
вплотную.) Вам же сейчас надо будет культ Венеры выстраивать. Теперь она
мать вашего народа, как-никак. Вот моя визитка. Там сайт с описанием
реализованных проектов…
Эней: Да, спасибо, я подумаю.
Рассеянно уходит.
Натыкается на инсталляцию, сделанную из останков
сгоревшего автобуса энеадов.
Потрясённо замирает перед ней. К дарданцу подходит
красавица Лавиния — его жена. У Лавинии большой живот. Она беременна.
Лавиния: Эня, ну куда ты убежал, а? Мне же надо тебя людям
представлять. Там Кейт уже приехала.
Эней: Какая Кейт?
Лавиния: Кураторка из Британии. Я тебе рассказывала. Мы с ней придумали
международный проект — будем муралы на стенах домов рисовать.
Эней: Хорошо, я сейчас.
Закончив работу, Дискордия подходит к столу с закусками.
К ней приближается Ахат. На нём новые штаны цвета электрик.
Ахат: Вот эти вот блинные мешочки с сыром и ветчиной очень вкусные,
рекомендую.
Дискордия: Да? Спасибо.
Ахат: А ещё фаршированные яички…
Дискордия: Я уже пробовала.
Ахат: Меня зовут Ахат.
Дискордия: Очень приятно. Дискордия.
Ахат: Да, я
вас знаю. Всегда с удовольствием смотрю ваши пронзительные репортажи.
Дискордия: Спасибо. Это мой гражданский долг.
Ахат: Хотите попасть на ужин с меценатами? Могу вас провести.
Эней смотрит видеоарт. Пылающий микроавтобус. Висящий на дереве Пали-нур с табличкой «Все мужчины —
насильники». Пляшущая под деревом в цветной
балаклаве а-ля Pussy Riot Эврипилла.
Ипполита (трогая Энея за рукав): Всё равно его не взяли бы в
будущее.
Эней: ?
Ипполита: Я говорю, в будущее берут не всех. Кто-то должен навсегда
оставаться в прошлом.
Эней смотрит сквозь амазонку каким-то безумным взглядом.
Ухажёр Эврипиллы — спартанец в камуфляже, — наклонившись,
читает подпись к работе. «Слухай, а хто ото такі —
мізогіни»? — спрашивает он.
Эврипилла: Нууу, это такие как бы ватники по сути.
Спартанец: Сепаратисти?
Эврипилла: Нууу, и это тоже.
Спартанец: От
падлюки. (Снова смотрит на экран.) Гарна виставка.
Эней (трогая за рукав Ханааса): Можно вас на минутку?
Ханаас: В любое время дня и ночи!
Эней: Я хотел бы у вас спросить как у специалиста. Вот если ты даёшь
обещание богу, а он тебе говорит, что исполнять необязательно, можно всё-таки
исполнить?
Ханаас: Да запросто.
Эней: Ну а не будет это как-то… дерзко, что ли?
Ханаас: Хм… Может, и будет.
Эней: Ну а если это сделать, не впадая в гордыню?
Ханаас: Тогда, наверное, нет.
Эней: Просто бог может не понять, что без гордыни…
Ханаас: В принципе, да.
Эней: Ясно… Спасибо.
Ханаас: Эней Анхизович, я могу к вам приехать, когда удобно, и мы
поговорим…
Эней: Да-да, спасибо, спасибо…
* * *
Раннее утро. Эней в постели с женой. Лавиния громко
храпит.
Тихо, чтобы её не разбудить, дарданец встаёт.
Открывает шкаф. Отодвигает в сторону костюмы.
Вынимает из чехла потрёпанный хитон. Надевает.
Смотрит на себя в зеркало.
Берёт заранее приготовленный рюкзак.
С удовлетворением обнюхивает себя.
Выходит.
Конец
Декабрь
2016 — апрель 2017[6]
Кабачки и поросята
Жёсткая, без прикрас история
о войне, которая не должна была случиться, которая никому не была нужна, но
которая всё-таки случилась, и бла-бла-бла и тыщ-тыщ-тыщ и пиу-пиу…
Действующие
лица
Бабай — полный, среднего роста, 40 лет, с усами.
Бес — худой и длинный, 32 лет, с кругами под глазами.
Полузасыпанный сумрачный
подвал в промзоне. Снаружи взрывы и выстрелы. Внутри два человека в
камуфляже. Один из них ранен. Другой делает ему перевязку.
Бес: Блядь, сука, хлещет!
Бабай: Та нічо не «хлєщет»!
Бес: Блядь, сдохну сейчас!
Бабай: Та нє «здохнешь»!
Бес: Сдохну, блядь!
Бабай: От і все.
Бес: Сука.
Бабай: Ось так. Усе.
Бес: Блядь.
Стонет. Бабай, закончив
перевязку, откидывается. Достаёт бутылочку воды, делает несколько глотков.
Бабай: Що, обісрався, москалику?
Бес (после паузы): На хуй ты меня спас?
Бабай: Я тебе не спас. (Аккуратно закрывает
воду крышечкой, прячет в одно из отделений на боку. Целует карманную икону Божьей матери.)
Тебе навіть господь не спасе.
Бес: Мне по хуй.
Бабай (глядя с насмешкой): Шо? Славетна
«русская тоска» напала? Не бійся, без користі не
згинеш. Зараз наші підійдуть, у полон тебе сдам. Ти ж,
напевно, російський офіцер?
Бес: Ага. Генерал, блядь. (Громко ржёт.) Долбоёбы… (Морщится
от боли.)
Бабай: То нічого. Офіцер не офіцер… підлікуємо, підгодуємо… По телевізору тебе покажемо. На обмін прибережемо. І з
такого задротиша користь буде.
Бес: Хохлы, блядь, вы и есть хохлы.
Бабай: Шо — хохлы?
Бес: Хуже жидов поганых.
Бабай: Пизди, кацап, пизди… (Встаёт.
Проходит по блиндажу, осматриваясь.) О, ватник, гляди-но!
Регочет, увидев ватник,
висящий на гвозде.
Подходит к грубо
сколоченному столу. Берёт кружку с чаем (заваренный в
пакетике). Нюхает.
Бабай: Типова,
блядь, кацапська домівка. Не прибрано, та ще й гімнóм воняє. (Бес равнодушно молчит. Бабай
находит несколько конфет в пакете.)
О, ніштяки зато є. Можна? (Оборачивается
к Бесу. Тот, прикрив глаза, морщится от боли.) Я одну. (Кладёт одну конфету в
рот, другую суёт в карман, так чтоб Бес не заметил.) Смачненька. Добре вас Расєя снабжаєт. (Жуёт.) А черевиков немає в тебе тут прихованих?
Бес: Каких черевиков?
Бабай: Золотом
оздоблених. Оксана моя каже: привези мені із Московії
черевики, як у цариці кацапської. (Смеётся, довольный шуткой. Бес никак не реагирует.)
Чесно кажучи, не розумію, як ти можеш ото із нами воювати. Га?
(Бес молчит. Бабай подходит к нему ближе. Становится над ним, расставив ноги.)
Нащо ти із своєї брудної Рашки сюди приїхав?! Ким ти був?! На автомийці
працював? Охоронником в супермаркеті? Героєм хотів стати?! Що, став?! Од тебе ж
навіть президент ваш, трясця його матері, відмовився! (Бес молчит.) Дивись-но. (Достаёт из-за пазухи
портмоне. Оттуда фотографию. На фото Бабай в
штатском с женщиной и девочкой, сидящей у него на коленях.) Жінка
моя та дочка. Чекають на мене у Семигорах. А тебе хто у твоєму Мордорі чекає? (Бес молчит.) Ти жонатий?
Бес: Нет.
Бабай: Ну звичайно. Яка ж дівчина за
орка піде.
Бес закрывает глаза. Ему
больно. Бабаю хочется ещё поговорить. Он достаёт из-за пазухи детский рисунок с
человеком в камуфляже, танком и жёлто-голубым флагом.
Бабай: Це нам дітлахи надсилали, коли я
поранений у шпиталі лежав у столиці. Як то кажуть, не бува лиха без добра.
Хе-хе. Хоч у Києві побував. Гарне місто… (Тычет Бесу рисунком под нос.) Глянь-но. Тут українською написано «Мой защитник». Тобі
такого ніхто не надійшле, москаль. Тому що ти агресор, а не захисник. Й
поховають тебе в могилі без прізвища. А зверху
картоплю чи рапс ваш улюблений посадять. (Бес молчит.
Бабай достаёт воду из карманчика, делает несколько маленьких
глоточков, завинчивает крышечкой, возвращает в карман.) Ну скажи що-небудь, чи
язика від страху проковтнув?
Бес (хрипло): Воды дай. (Бабай
встаёт, берёт со стола кружку с чаем, которую нюхал минуту назад.
Нюхает ещё раз. Морщится. Подаёт Бесу. Тот жадно пьёт. Тяжело
дышит.) Гнида бандеровская.
Бабай: Ой!
Бес: Штоб ты знал, падла, у меня на
Донбассе дед воевал в сорок третьем…
Бабай: Ой-ой!
Бес: Тогда мы немцам пизды надавали. И сейчас вас, укрофашис-тов
отхуярим. Нацики ебучие! Подстилки, блядь, пиндосские!
Бабай: Ой-ой-ой. Добре ж вам ото пропагандою
мозок промито. (Прислушивается к взрывам снаружи.) О! «Поросята»
полетіли.
Бес: «Кабачки».
Бабай: Що?
Бес: «Кабачки».
Бабай: Та які ж «кабачки», якщо то «поросята»?
Бес: Уши разуй! «Кабачки».
Бабай: Та «поросята» ж!
Бес: Какие, блядь, «поросята»! Слышишь, танк из «мухи» подбили?
Бабай (прислушиваясь): Як підбили?
Бес: Танк с вами шёл?
Бабай: Йшов.
Бес: Ну вот, мочканули его. «Кабачком».
Бабай с тревогой подходит к
отверстию, ведущему на поверхность, прислушивается.
Бес (внезапно): Аллах акбар, сука!
Бабай (вздрагивает): Та щоб тобі повилазило!
Бес: Положили твою ДРГ, рогуль.
Бабай: Не верзи нісенітниці!
Тем не менее, лицо его
остаётся тревожным. Бес, напротив, чувствует прилив сил.
Бес (торжествующе): Всё. Кранты
«побратымам».
Бабай: А ну стули пельку свою смердючу!
Хватает за грудки Беса,
встряхивает его. Бес улыбается. Бабай бросает его, снова подбегает к отверстию,
прислушивается.
Бес: Короче, готовься, укропчик.
Бабай: До чого?
Бес: «До чого»? В плен идти.
Бабай: У «плєн»?
Бес: Ага. (Насмешливо смотрит в глаза Бабаю.) Пытать там тебя
будем зверски, щеневмерлык ты мой.
Бабай (упавшим голосом): Навищо ж «пытать»?
Бес: Да мы же всех пытаем. Такая у нас с Ивана Васильича
традиция завелася. Блины с лопаты едим и на кол людей сажаем. Вам по телевизору
должны были рассказывать. (Громко ржёт.)
Бабай: Та я ж нічого не знаю.
Бес: Та не кокетничай.
Бабай: Правду кажу!
Бес: Ну як же ж такой великий воин,
как ты, может «ничого нэ знать»?
Бабай: Можливо, й знав трохи, але геть забув усе після
контузії.
Бес: Тебя ж лучшие врачи столицы лечили.
Бабай: А я это… я лікарняний режим порушував.
Бес: Та ты шо?
Бабай: Богом клянуся!
Бес: Я хуею с твоей хитровыебанности!
Бес смеётся.
Бабай (улыбается): Та є трохи.
Бес, хромая, идёт к столу.
Включает магнитофон. Звучит песня «Кино» «Группа крови». Некоторое время Бес подтанцовывает.
Внезапно выключает, резко приближается к Бабаю.
Бес: Шевроны мягкие у тебя, падла?
Бабай (растерянно): Шо шеврони?
Бес: Мягкие шевроны, говорю?
Бабай (пробует шеврон на плече): Та не знаю. А чому ти
питаєш?
Бес: «Чому»? Потому что жрать их тебе
придётся! Ха-га!
Бабай (с искренним непониманием): Чому «жрать»?!
Бес: Шоб,
сука, в селе своём занюханном сидел и на Донбасс не лез.
Бабай: Я просто військовий.
Бес: Просто «вийськовый»? А мирных донецких жителей кто, блядь, из «градов»
обстреливал?! (Бабай испуганно молчит.) Шо? Сказать нечего?
Бабай: Та є чого. Але ти розсердишся…
Бес: Говори, блядь!
Бабай: Пообіцяй, що не розсердишся.
Бес: Не выводи меня!
Бабай: Та якось все ж підстрахуватися хочеться.
Бес: Поздно, сука. Уже рассердился.
Бабай: Та може, ще відійдеш.
Бес кристально смотрит в
глаза Бабаю.
Бес: Иди ты на хуй, короче.
Пауза.
Бабай (опасливо): Та ви самі й обстріляли, щоб по
отому вашому «Пєрвому каналу» показувати.
Бес: Ах ты ж
укрыдло ебучее! (Хватает Бабая за грудки. Но
в этот момент звонит мобильный Беса. Отпустив Бабая, он
достаёт телефон из кармана, отходит в сторону.)
Да, мама, здравствуй… Нет, я не
в Петербурге… Так, в одном месте… Та всё нормально, потом расскажу… Галя?
А что Галя?.. Нет, с Галей расстались. Ты забыла… Совсем
расстались… И с Надей тоже… Да не нужна мне эта грымза польская… Да…
И жениться мне не надо… Зачем?.. Пусть остаётся всё как есть… Не хочу. Всё равно никто не будет за мной ухаживать лучше,
чем ты… Ты у меня мировая мама… Ну ладно, пока.
Некогда… Не знаю когда… Скоро… Не знаю… Всё, пока. (Завершает звонок. Молчит. Бабай за это время
отошёл в сторону. Прислушивается к происходящему
снаружи.) Ну
шо там?
Бабай: Та незрозуміле щось…
Опасливо пробует рукой
нашивку.
Бес: Шото «поросят» ваших не слышно.
Бабай: Та ні, літають трохи.
Бес: Ну не так, как раньше.
Бабай: Не так,
але літають. А от «кабачки» твої скінчилися, схоже…
Бес: Чего зря палить? Танк-то уже грохнули.
Бабай: Так з «мухи» можна ж і в піхоту шмаляти.
Бес: Много ты, блядь, в тактике понимаешь.
Бабай: Та я на натівськи навчання їздив до Болгарії, щоб ти знав.
Бес: Ничё. И НАТО твоё у нас отсосёт. Нам
только подготовиться надо ещё маленько… Отдохнуть…
Блядь, морозит, чего-то…
Ложится на кровать,
отворачивается.
Бабай: А можна я ще цукерку візьму?
Бес: Да бери.
Бабай берёт две. Одну кладёт
в карман, другую в рот. Ест в тишине конфету.
Бабай: Слухай, кацап, а чого ти такий нервовий? Давай, може, я тебе
посватаю, га? (Бес ничего не отвечает.) У нас у
Семигорах дівки, знаєшь, які добрі? (Подсаживается на
лежак к Бесу. Возбуждён.) В Палажки брови, мов шнурочки. Моргне, ніби вогнем
сипне! (Бес молчит.) А Христинка! Говорить, мов сопілочка грає. Станом гнучка, як очеретина, і тиха, мов ягниця! (Бес
молчит.) Чи тобі, щоб була трохи бриклива та мала серце з перцем? Тоді,
мабуть, Одарка підійде.
Бес (оборачиваясь): Да не нужны мне бабы ваши!
Приземлённые они у вас все какие-то. Итальяшкам свою
Одарку сплавь. Макаронникам нравятся такие.
Бабай: Тьху ти! Ну і помреш неодруженим, лайдак
кацапський!
Бес: Без души у вас бабы, чё ты хочешь?
Красивые, не спорю. Покрасивей наших. Но клуши, по сути, какие-то.
Бабай (насмешливо): А тобі «Настасью Філіповну»
подавай?!
Бес: Не знаешь ты, укроп, как русские любить могут…
Бабай: Шльондра твоя «Настасья Філіповна».
Бес: Эта «шлёндра» за мной на погибель пойдёт,
а твоя «Хрыстына» душу в визовом центре продаст.
Бабай: У нас вже безвіз, щоб ти знав. Чи
вам Кисельов ше не повідомив?
Бес: Да вы все уже оптом своей Гейропе
продались.
Бабай (смеётся): Ой
насмішив! Раджу тобі до рупора так близького не підходити.
Бес: До какого рупора?
Бабай: Та до свого, до кремлівського.
Бес: Ой, блядь! Сам-то лапшу сними с ушей.
Бабай продолжает смеяться.
Бабай: І де ж твоя «Настасья Філіповна нєнаглядная»?
Бес: Брезгует она мною, понял, хохол? Презирает… И
правильно делает, что презирает. Подлец потому что…
Подлец и ничтожество. А она женщина сердца высокого… Необыкновенное,
неожиданное существо… И при этом загубить себя готова
безвозвратно! Виноватой себя считает. Гордость беспредельная… (Пауза.) А
ведь я, знаешь ли… пожалуй что и зарежу её, как отсюда
вернусь. Зарежу и рядом лягу… (Возбуждённо смотрит на Бабая.) Ты вот, я
замечаю, дрожишь, брат?
Бабай: Боюся я вас москалів, якщо чесно.
Бес: Не знал…
Бабай: Та де ж тобі знати…
Бес: Это чё? Претензия типа?
Бабай: Та нічо.
Пауза.
Бес: Ну так… а чего ты боишься?
Бабай (пауза): Злі ви якісь.
Бес: Чего «злі»?.. Эмоциональные просто. Экстраверты.
Бабай: Ні. Злі.
Бес: Шо «злі»? Что ты, как долдон, повторяешь?
Бабай: Імперські амбіції вас мучать. Нереалізовані.
Бес: Ой, блядь, начинается.
Бабай: А шо не так?
Бес: Иди ты на хуй.
Бабай: Шо «иди на хуй»?
Бес: Не с тобой говорить мне об этом.
Пауза.
Бабай: Ви,
русня, як араби. Тільки білі. Як ото ІДІЛ їхнє
придуркувате… І несете із собою якийсь хаос інфернальний. Зі
своєю півночі…
Бес: Это потому что мы безднам открыты.
Бабай: Яким «бєзднам»?
Бес: Безднам бытия. От которых другие
народы отворачиваются. А мы прямо смотрим.
Бабай: Ну то й на здоров’я. Стійте на
краю ваших «бєздн», «смот-рітє». А нам вони і на хуй не потрібні. Ми, звісно,
нація охайна та хазяйновита, але наводити порядок у
чужих «бєзднах» не збираймося.
Бес: Та вы и не сможете.
Бабай: Чого ж не зможемо?
Бес: Не по силам вам.
Бабай: Та як два пальці обіссяти.
Бес: Пупок развяжется.
Бабай: Ладно. На хуй, короче.
Бес: Шо на хуй?
Бабай: Цікавіші завдання є.
Бес: Ой, блядь! Европеец, сука!
Бабай: Так, європеєць. А що?
Бес: Слушай, европеец, своё первое задание. Будешь у себя на
Бандеровщине проводкиú для «фольксвагенов» за двести евро в месяц
скручивать.
Бабай (после паузы): Чому ж «проводкí»?
Бес: А шо?
Бабай: Бізнес можна замутити.
Бес: Какой? (Пауза.) Ну колись. Боишься,
идею спизжу?
Бабай: Спиздити — то ти можеш. Тільки не ідею.
Бес: Ну колись тогда.
Бабай: А от наврочити — запросто…
Бес: Блядь. Ну по дереву постучи!
Бабай: Та нащо воно тобі?
Бес: Тупо интересно.
Бабай: «Шо там у хохлов»?
Бес: Типа того.
Пауза.
Бабай: Добре. (Стучит по дереву,
скручивает две дули.) Та піццерію ми хочемо з
хлопцями відкрити. І назву вже придумали. Pizza Pobratimo. Дружина маркетингове
дослідження зробила. Каже, що в нашому місті немає смачної піцци зараз. А ми ще й
доставку організуємо. (Смотрит на Беса.)
Бес: Ебать-копать!
Бабай: Шо?
Бес: Пиццайоло хуев! Ты хоть знаешь, салоед, как эти лепёшки
итальянские делать?!
Бабай: Ну, в інтернеті подивлюся. Я вже й почитав
трохи. Ми помпєйськую печь побудуємо на дровах…
Бес: «Помпейскую печь» они «побудуют»! Ебанаты! Европейцы, блядь,
свежеиспечённые! (Громко ржёт.)
Бабай: Та сам ти «єбанат»! Сам ти! В мене є мрія,
зрозумів?! Мрія! Я буду середній клас! Я буду малий підприємець!
Зрозумів, кацапе?! «До біса все! Бери і роби!»!! Отак
от! Бери й роби! До біса! Я
буду змінювати систему! Мене після війни реабілітують
за допомогою мистецтва! Я буду в Карпатах відновлюватися! А ти назавжди у
своєму брудному «руському мірє» залишишся!
Пауза.
Бес (укладываясь): Шо ж оно
знобит так…
Бабай: Нікогда ми не будєм браттями.
Бес: Чё говоришь? (Пауза.)
Спать хочется.
Бабай: Ничё.
Бес: Не спал трое суток.
Бабай прислушивается к
звукам снаружи.
Бабай: Ладно, пішов я. Тихо вже.
Бес: Да? Рану посмотри мне, а?
Бабай осматривает рану.
Бабай: «До свадьби заживьот».
Бес: Да пошёл ты!
Бабай: Йду вже. Ти тільки далеко не
втікай. Скоро ми з хлопцями повернемося та й скрутимо
тебе, москалику.
Бес: Вали давай. Надеюсь, подстрелят тебя по дороге, укропишка
несчастный.
Бес отворачивается к стенке.
Бабай быстро берёт горсть конфет в карман со стола. Суёт в карман. Уходит.
Конец
Февраль-апрель
2017[7]
[1]
Эклога
I «Буколик» Вергилия в переводе с латинского С. В. Шервинского.
[2]
Этот
текст меня попросила написать основательница киевского «Дикого театра» Ярослава
Кравченко. Она хотела, чтобы было что-то типа Гришковца. Приставила ко мне
режиссёра для сотворчества. Этот добрый человек угощал меня тортом, дал
почитать толстый журнал про театр, который я так и не вернул. А потом
куда-то исчез, так что я перестал думать, что делаю для кого-то монопьесу,
и стал писать, как для себя. Года через полтора «Дикий театр» всё-таки поставил
этот текст с другим режиссёром — Максимом Голенко, под
названием «Виталик». В столице постановка произвела фурор.
[3]
Эклога
I «Буколик» Вергилия в переводе с латинского С. В. Шервинского.
[4]
Здесь и далее используются отрывки из «Энеиды» Вергилия
в переводе с латинского
С.
Ошерова под редакцией Ф. Петровского.
[6]
Вначале
этот текст писался как сценарий художественного фильма. Сам бы я за «Энеиду» не
взялся — Котляревский отбил охоту. Идею предложила кинопродюсер Ольга Романова.
Она сказала, что верит в меня, и дала денег. Раз в месяц я приходил к
ней домой, ел, пил и читал вслух. Она хорошо готовит и в целом
человек щедрый. Говорит, что текст получился крутой, и я надеюсь, что
фильм всё-таки будет снят. Только надо дождаться расцвета украинского
кинематографа, а то, если сейчас возьмутся, то испортят всё.
[7]
Как-то
раз, угостив меня фондю, продюсер Ольга сказала, что хочет снять
короткометражку. «Надо про войну на востоке, — говорит. — Чтобы два врага
встретились. Один спасает другого. А потом это как-то развивается». Сначала мне
данная диспозиция не показалась перспективной. Но потом я подумал, что
можно ведь собрать медиаобразы, которые наплодила война, и заставить их
смешно толкаться друг с другом. Во имя мира, конечно же. Так я стал
писателем-постмодернистом. И гуманистом.