Опубликовано в журнале ©оюз Писателей, номер 17, 2018
Александра Александровна Мкртчян родилась в 1981 году во Владивостоке. С 1998 года живёт в Харькове. Окончила филологический факультет Харьковского национального университета имени В. Н. Каразина по специальности «украинский язык и литература». Публиковалась в «©П» № 8, сборниках «На золотом крыльце…», «Левада» (2004, 2005), журналах «Дети Ра», «СТЫХ», «Харьков — что, где, когда», на сайтах «Футурум АРТ», «Сумно?», «Буквоїд». Под псевдонимом Сандра Мост — книги прозы «Подвійне життя» (К., 2007), «Боковой дрейф» (К., 2013), «Три кита» (Х., 2017; совместно с Д. Дедюлиным и О. Петровым). Работает в экономическом издании.
* * *
Завтра
грусть пройдёт
и я
вспомню,
что
родился в большом городе,
там,
у обочины,
меня
ждёт машина.
Я в
недоумении оглянусь
и
пойду по протоптанному,
раня
руки о сухие ветки
деревьев.
Утром
грусть пройдёт,
я
надену тёмно-серый костюм
от «Армани»,
побреюсь,
проверю
бумажник.
Деньги
на месте.
Господи,
что это было вчера
под
деревом бодхи?
Твой
запах к утру развеялся,
нет
тебя ни слева, ни справа,
ни
внизу, ни вверху.
Твои
мягкие груди
были
сном моего ребёнка,
я
застегиваю запонки.
Твои
слёзы
драгоценней
моих духов,
но я
на ногах,
я в
отличной форме
и
вспомнил,
что
мой отец меня оставил.
Точка
бифуркации
1
Отрицание
Не
стой на месте:
подземное
течение
тебя
нагонит —
всё
белое умрёт, всё чёрное умрёт,
и серое умрёт.
И
кто ворвётся
в
пустую тишину,
кто
остановит отрицание,
кто
прекратит старение?
Всё
грубое умрёт, всё нежное умрёт,
и гулкое
умрёт.
Не
жди меня ни днём,
ни
ночью,
не
жди меня во сне
и
вдруг меня не жди.
Горячее
умрёт, холодное умрёт,
и
тёплое умрёт.
2
Все
они умрут
посреди
абсолютного бессилия зла,
как
бы кто из них ни жил,
как
бы ни был прав или умён.
Да и
тебя уже наполовину выпотрошили,
ты
позволяешь делать с собой
всё,
что угодно,
вот
они — вера и открытость.
Возможно,
единственное,
что
останется, — это то,
что
я любила в тебе:
фотоснимок
с поцелуем,
обронённый в открытом космосе,
хотя
я не вижу
ни
капли здравого смысла
в
такой вероятности.
3
Всё
полностью разрушено,
нет
ничего,
что
же я делаю,
что
же тогда я делаю —
я
ищу точку бифуркации,
откуда
всё началось.
Я
боюсь тебя,
тебя
и тебя,
боюсь
прикасаться,
боюсь
не успеть.
Кто
они — люди,
живущие вокруг меня?
Возможно,
всё изменится,
если
я найду точку бифуркации.
Что
я себе вообразила,
каков
он, по-моему, этот мир,
сколько
мне остаётся,
немного
правее, немного левее,
чуть
ближе, чуть дальше,
и
да, и нет.
Из
цикла «Наркотики»
1
Дальняя комната
Ты
зовёшь меня
в дальнюю комнату,
хотя
гости давно разошлись,
ведь
нет ничего на поверхности,
как
нет ничего поблизости.
И
что в этой комнате? —
только
красивый вид за окном.
Это
то,
за
что мы заплатили
такую
высокую цену?
Да,
говоришь мне ты,
посмотри,
какие цвета,
пыльная
голубая ель
и
бордовые листья —
то,
что сделает нас счастливыми.
2
Я
думаю, мы в порядке,
думаю,
все мы в порядке,
жёлтый сменяется зелёным,
мысли
переливаются разноцветом
и
порой в поступки,
как
чешуя ящера.
Сделать
свои пути прямыми? —
я
так не думаю,
поля
роз в моём сновидении,
поля
роз, солярис,
солярис в моём сновидении,
синие
облака, кровяные луга.
* * *
У
Марка Аврелия — вырезанного изображения
у
меня перед глазами —
лежал
прямой путь от сердца
к
разуму,
вот
и я стараюсь быть простой
и
понятной,
как
будто это возможно.
Алчущий не получит прямого ответа,
но я
стараюсь
выражать
то, что живо,
нить за нитью вытягивая это из небытия.
Что,
если нет никаких вопросов?
И я
сижу на обочине,
пропуская
машины на площадь.
* * *
Мы
встретимся на вершине холма
друг
с другом
и
подлинным одиночеством,
вокруг
— лишь неизбежное,
сухой
остаток,
абстрактное
— единственно существующее,
дальнее
равно ближнему.
Я
воспользуюсь всеми твоими слабостями —
это
и есть путь к тебе,
мне не
стыдно, не страшно,
абсолютно,
бессмысленно,
нет
никаких последствий.
Розовое,
пульсирующее, созидающее поле,
структурирующее
пространство и время, —
вот
наш бог,
у
которого ничего не попросишь,
вхож
ты или не вхож — вот и вся вера,
есть
доступ или нет — вот и вся правда.
* * *
Я
лежала под тяжёлым камнем
до
тех пор, пока не увидела в щель
неизбывный
просвет.
После
этого я встала и пошла.
Земля
пружинит под ногами,
а
может, это бьётся моё сердце
после
того, как я пересмотрела
своё
прошлое и вновь оказалась дома.
Жизнь
стала лёгкой, как зелёная трава,
я
стала скользкой, как лёд,
ангел
прикрыл мои глаза крылом и смеётся,
я
тоже смеюсь — ведь я вижу насквозь.
Все
вокруг поют и смеются,
я
смеюсь и танцую,
мне
особенно удаются
роли
тёмных посредников
между
огромным и чудесным.
Из
цикла «Фауст»
1
Бог
из обсидиана
в
центре города,
потрясающий
вид из окна —
на
другие окна
и
небоскрёбы,
моя
непоколебимая уверенность,
моё
знание обо всём, что происходит
и
ещё только может произойти.
Сколько
их живёт, сколько погибнет —
я
надёжно защищена от ада в их душах,
их
унесёт течением,
а я
не вхожу в воду —
ни
раза, ни дважды.
Идите
мимо,
уходите
с головой в свои сны,
вы —
папки в ящиках,
и папки в ящиках,
и папки в ящиках,
я
отойду от окна —
и
всё закончится,
вас
не было
и
больше вас не будет.
2
Солнечный
день,
я
слышу, о чём со мной говорят цветы,
одинокий
зомби ковыляет ко мне
сквозь
житное поле,
между
секунд
есть
промежуток —
и я
успею вдохнуть полной грудью.
Таков
наш мир —
всё
имеет смысл,
я —
ступень
во
имя следующей ступени.
Если
к тебе прикоснутся —
ты
станешь таким, как они,
поэтому
лучше их пристрелить,
чем
дать к себе прикоснуться.
5
Прекрасная
Лора, не умирай,
впереди
так много всего,
ты
ещё не видела,
как
они умеют ползти,
помогая
себе рукой,
ты
лишь обернись,
посмотри.
Позволь
себе захотеть —
и
они лягут к тебе на стол,
золотая
ложечка под рукой —
для
их глаз,
золотые
щипцы — для зубов,
только
останься, живи.
Найди
в себе силы —
да
выплюнет тебя земля,
в тот
же миг приезжай,
мы
выйдем на улицы городов,
мы
вместе пойдём по земле,
лабутенами по головам,
лабутенами по мясным сердцам.
* * *
Можно
было бы умереть от тоски, от прозрачности воздуха и намерений, но я вхожу в
дверь и попадаю в твой внутренний мир, где за каждой дверью есть ещё много
дверей.
Можно
легко падать в тебя, бездна, чернее прежнего, — твоя душа, излюбленное место
жителей леса и моё прибежище.
Нас
никто не найдёт, мы — во внутренней империи, это бездонный дворец, глубоко в
лесу, здесь так тихо, кисельный воздух, низкие облака, боль превратилась в
гардины и ёлочные игрушки, уготованное нам место — для тех, кто не заслужил
света, но мы никогда не любили свет, а вот тишина нам по душе.
Если
где-то и возможно укрыться от полноводной жизни, которая нас утопит, от смерти,
прямолинейной и однозначной, от вечности, от мимолётности, от того, что стоит
позади меня, от того, что нам предстоит, это только здесь, это только здесь.