Опубликовано в журнале ©оюз Писателей, номер 16, 2015
Сергей Викторович Сорока родился в
1977 г. в Харькове. Окончил филологический факультет Харьковского национального
университета. Работал в издательстве дизайнером-верстальщиком, сейчас —
веб-дизайнер. Стихи и короткая проза печатались в «їП»
№ 7 и № 10, журналах «Воздух» и «Харьков — что, где, когда». Живёт в Харькове.
*
* *
1
и
как они потом лежат на земле
эти деревья
умирающие и величественные
словно кашалоты
выбросившиеся на берег
и рёв бензопилы
среди бела дня
больше всего напоминает
крик раненной птицы
за тридцать секунд перед тем
как рухнет первое дерево
птицы поднимаются в небо
и улетают и машут тяжёлыми крыльями
2
мы
построим церковь на месте
вашего дома на месте
вашего сквера на месте
парка где вы гуляли детьми
на месте школы детсада и станции юных техников
мы тоже построим церковь
мы построим церковь на месте (и вместо) больницы
и в любом другом месте
мы тоже построим церковь
*
* *
я
не читал его последней книги
я надеюсь я не буду
я надеюсь мне удастся пройти
по краю
я просто хочу выжить сохранить то немногое что есть
это действительно страшно —
держать книгу в кошмарной обложке думать
что снова попал повёлся ступил в эту кучу дерьма
и уже не отмоешься это как бросить пить навсегда
и ведь знаешь что невозможно что это судьба
которая всегда идёт через проходные дворы
и когда ты думаешь что вырвался —
тебя уже поджидают на перекрёстке
со скучающим видом
но я надеюсь
*
* *
кошмар
из детства:
что прорвёт дамбу на ГЭС
и мегатонны воды
из Кременчугского водохранилища
хлынут вниз по течению Днепра
и затопят город
тогда объявят
экстренную эвакуацию
все побегут
на Деевскую гору (самая
высокая точка)
бабушка рассказывала
что такое вроде бы даже было
однажды
давно
люди с узлами и козами
шли на Деевскую гору
спасаясь от большой воды
(но тревога
оказалась, конечно,
ложной)
практически не бываю
в К. теперь
то есть, бываю, но очень
очень редко
на Деевской горе
на кладбище
лежат бабушка
и дедушка
Днепр хорошо виден оттуда со всеми своими
рукавами
заливами
отмелями
пойменные острова
и заболоченные участки
образуют уникальную природную
экосистему
известную как
Днепровские плавни
*
* *
в чёрно-белом ролике
гленн гульд в домашнем халате
играет баха
напевает себе под нос
сквозь большие окна на заднем плане
видны ветви деревьев,
гнущиеся под ветром,
лужайка
и в самом конце — небольшая речка
блестит на солнце
большой красивый пёс рядом с роялем
зевает, облизывается
музыка баха/гульда
поднимается над североамериканской равниной
летит
сквозь послевоенное время
сквозь конец ХХ века
сквозь
всё, что случится потом
летит и летит
прямо сюда ко мне
врывается в открытую форточку
вместе с порывами ветра
я иногда слышу её утром
когда варю кофе
просматриваю почту
жую бутерброд
она летит
потому что сейчас
перекрывают все выходы
и приходится возвращаться обратно
глядеть под ноги
пинать пустую пивную жестянку
начинать сначала
*
* *
перед
тем как начнётся дождь —
микрорайоны,
высотки под низким небом.
Каждое утро просыпаться с чувством:
всё поправимо
*
* *
на
этом месте
приходится остановится и признать:
эксперимент провалился
теперь главное —
не останавливаться
*
* *
это
как море, что постоянно присутствует на периферии сознания,
или как город, в который возвращаться больше не нужно
(способность не прикрывать глаза, когда смотришь на яркий свет),
или наоборот: самые тёмные области посередине фарватера,
грузный человек под деревом, тень на потрескавшемся асфальте;
начинается дождь и слышно: где-то проходит поезд.
*
* *
и Краков
и Ратуша
и река Висла
и трамвай на мосту
совершенно бесшумный
светящийся неземными огнями
Из кино
Она просит остановить прямо здесь посреди пустыря, загаженного всем, чем только возможно: пивные жестянки, промасленная бумага, разодранные мусорные пакеты со зловонным содержимым. Она ничего не говорит — просто оставляет дверцу открытой и уходит. Уходит и всё. Он даже не пытается задержать её. Спустя минуту она уже скрывается из виду.
Ещё через пять лет он узнает, что она вроде бы вышла замуж, но вскоре развелась (или развелась, а затем вышла замуж — тогда это уже во второй, получается, раз?). Потом она неожиданно оказалась в Нью-Джерси. Так, во всяком случае, рассказал ему общий знакомый, которого он случайно встретил в баре.
Почему именно Нью-Джерси? — думал он.
А потом прошло ещё столько-то лет, и о ней не было никаких известий — да и в его жизни за всё это время ничего существенного не произошло. Как будто и не жил вовсе.
Однажды ранним утром его разбудил телефонный звонок. Он с трудом поднялся (накануне была корпоративная вечеринка, и он здорово выпил), долго искал трубку, со второй попытки нажал нужную кнопку, сказал «алло» и услышал на другом конце провода тишину. Он ещё несколько раз повторил своё «алло», которое оставалось по-прежнему без ответа, а потом неожиданно для себя понял, что это звонит она. Вот так просто понял и всё.
Тогда он помедлил чуть-чуть и потом произнёс её имя. Но ещё через мгновение связь оборвалась.
Пособие по
управлению персоналом — 21
Около десяти он снова выглянул в окно.
Там было темно, шёл дождь. Лампочка над дверью подъезда не горела. Ничего не было видно.
Он заварил чай, включил телевизор. Потом взял телефон и набрал номер.
«Ничего не видно, — сказал он в трубку. — Может, она вообще не появится».
Подождал немного. На том конце не ответили, и он отключился.
В рубрике «Без комментариев» на Евроньюз показывали американских солдат, патрулирующих улицы Багдада. Потом уже в выпуске новостей диктор сказал, что сегодня там произошёл теракт.
Он сделал два бутерброда, принялся есть, запивая чаем.
Раздался звонок телефона, он снял трубку. На том конце произнесли одно-единственное слово: «Сейчас».
Он выключил телевизор, потушил свет и выглянул в окно: дождь, темно. Стал ждать. Прошло столько-то минут.
Наконец он увидел её: женщина в белом плаще с капюшоном с большой белой собакой прогуливается под дождём. Он стоял возле окна, провожая их взглядом, пока они не скрылись из виду.
Потом включил свет, допил остаток чая.
Зазвонил телефон.
Граница
Так пересекают границу области, и иногда кажется, что происходит нечто из ряда вон, хотя это всего лишь условная черта, граница административных образований, которые и сами-то по себе условность. Но тем не менее. Ведь есть же эта местность, которая на границе, стыке, меже.
Что происходит на границе Полтавской и Кировоградской областей сейчас, весной 2012-го? Этого я знать не могу. Но, допустим, летом 1986-го года я эту границу пересекал несколько раз. Хорошо. Что происходит на границе Полтавской и Кировоградской областей летом 1986-го, когда я её, границу эту, пересекаю?
И вот здесь и так несовершенный механизм памяти даёт сбой, и начинает работу другой, воображения, который и подсказывает мне, что летом 1986-го на границе Полтавской и Кировоградской областей шёл дождь. С трассы на дорогу, идущую через поле, свернул автомобиль голубого цвета (пятая модель жигулей), и покатил вдоль ангаров с одиноким АН-2, кажется, совершенно никому не нужным ввиду нелётной погоды и общим упадком сельского хозяйства. В машине ехали трое, двое взрослых и ребёнок, и о чём-то говорили.
И если снова не включать тот, другой механизм, вспомнить в каких-то подробностях их разговор не представляется возможным. Но и сейчас отчётливо слышится не совсем тогда понятное и поэтому особенно страшное слово «радиация».
1
А. К. «Пособие по управлению персоналом» (1) — см. «їП»
№ 10.