Перевод с украинского Натальи Бельченко и Владимира Яськова
Опубликовано в журнале ©оюз Писателей, номер 16, 2015
Перевод Владимир Яськов, Наталья Бельченко
Прижизненные издания: книги стихов «Трави» (1927), «Блакитний мiст» (1929), «Чотири вiтри» (1930), «Будiвельники» (1933), «Турксиб» (1934), «Вибране» (1958), «Борозни» (1962), «Верховiття» (1963), «Чорнотроп» (1966), «Бiля криницi» (1967), «Лан» (1970), «Берег» (1972), «Планета» (1977); сборники рассказов «╔ала╢анiв сон» (1930), «Брянський лiс» (1978); книги очерков «Тисячi кiлометрiв» (1932), «Казахстанська магiстраль» (1932); сборник литературной критики «Зустрiчi» (1982). Перевёл на украинский поэзию Байрона, Пушкина, Шелли, Бёрнса («Пiснi та поеми» [1932], «Вибране» [1959]), Лонгфелло, Китса («Вибранi поезiї»» [1968]), Уитмена, Гёте, Гёльдерлина, Беранже, Превера, Рудаки («Вибране» [1962]), Хайяма («Рубаи» [1965]), Хафиза («Лiрика» [1971]), Фирдоуси («З “Шах-Наме”» [1975]); «Короли и капусту» О. Генри (1962); «Тимона Афинского» Шекспира (1964). Лауреат Республиканской переводческой премии им. М. Рыльского (1977).
Наталья Юльевна Бельченко родилась в 1973 г. в Киеве. Окончила филологический факультет Киевского государственного (ныне — национального) университета имени Тараса Шевченко. Книги стихов «Смотритель сна» (К., 1997), «Транзит» (К., 1998), «Карман имён» (К., 2002), «Зверёк в ландшафте» (К., 2006), «Ответные губы» (М., 2008), «Бродяга/Беглец» (Дрогобыч, 2010), «Зримородок» (К., 2013). Стихи публиковались в «їП» № 4, переводы с украинского (О. Коцарев, М. Йогансен) — в «їП» № 12 и № 15; публикации в альманахе «Вавилон», журналах «Многоточие», «Черновик», «Дружба народов», «Октябрь», «Дети Ра», «Сибирские огни», «Новый мир», «Новый берег», «Волга», «День и ночь», «Вестник Европы», «Крещатик», антологиях «Освобождённый Улисс», «Антология современной русской поэзии Украины», «Жiночий погляд», «Київ. Анатомiя мiста. XIX. XX. XXI…», коллективном сборнике «Ветка былой Эллады» и др. Стихи переводились на немецкий, французский, английский, польский, корейский, голландский и болгарский языки. Лауреат литературной премии Хуберта Бурды (Германия, 2000), премии имени Николая Ушакова Национального союза писателей Украины (2006), имени Леонида Вышеславского «Планета поэта» (2014), переводческой премии «Метафора» (2014). Живёт в Киеве.
Владимир Георгиевич Яськов родился в 1957 году в селе Гумённом Винницкой области. Окончил химический факультет Харьковского государственного университета (ныне — ХНУ имени В. Н. Каразина). Стихи, эссе, статьи, дневники и воспоминания публиковались в «їП» № 1, № 2, № 6, № 11, № 14, переводы с украинского (М. Зеров, Е. Маланюк, Е. Плужник, Б.-И.Антонич) — в № 4 и № 9; стихи и статьи — в журналах «Звезда», «Волга», «22», «Харьков — что, где, когда», антологиях «Киевская Русь» (Мюнхен), «Освобождённый Улисс» (Москва), «Украина. Русская поэзия ХХ столетия» (Киев), «Антология современной русской поэзии Украины» (Харьков), альманахе «ДвуРечье», коллективном сборнике «Ветка былой Эллады. Греческие мотивы в современной русской поэзии»; в Интернете: «Век перевода» и др. Живёт в Харькове.
Рiка вмирає1Ви бачили, як рiчка завмираєДесь у степу, в полинному краю, Як пóсуха до мулу випиває ╞ї ослаблу, сонну течiю, Хатини понад нею, як удови2, Розпачливо тремтять, i суховiй3 Переклик жаб, тривожнi їх розмови4 Розмикує в пустелi степовiй?5 Рiка вмирає. Де свiтлiли лона Просторих плес, де радiсно-ясна Одсвiчувала ранками бездонна Задумана небесна глибина, Де кринички сльозилися iз ╢лею, Спокiйним плюском6 сповнюючи тиш, Де пiну, що пливла за течiєю, Плавучий перехоплював комиш, — Там нинi мертво скрiзь.7 1926 |
Река умираетВы видели, как речка замираетТам, где полынью поросло жнивьё, Как засуха до ила выпивает Бессильное течение её? Над нею хаты собрались, как вдовы: Дрожат во тьме, и только суховей Лягушек жалобы, за словом слово, Разносит над просторами степей. Так умирает речка. Где сияло Зерцало плёсов, где, ясным-ясна, Над ним, как счастье, по утрам стояла Задумчиво небес голубизна, Где пробивались роднички из глины, Спокойным плеском наполняя тишь, Где уносимую теченьем тину Плавучий перехватывал камыш, — Там всё мертво теперь. Перевод с украинского Владимира Яськова |
Пiд Iвана Купала8Пiд Iвана Купалав гарячi ночi тьма згусає в дiбровах. У травах, в клоччi дрiбнолистих кущiв, над димком болот, над димком болот, в комишах рiки заплiтаються свiтляки в корогод. Як просторо, як п’яно, як душно в свiтi! Небеса в запинало сухе сповитi. Мутно зорi горять — i в червону тьму, в комарину печаль утопає рiка. I мовчазно по свiтi всьому йде тоска. Тоскно в плесi, де гнуться сухi куницi. Тоскно плаче вода у кущах в криницi. Тоскно плаче, схопившись за серце, — дарма: спазматично вмирає, дрижить на днi. В диких iскрах ярiє тьма в гущинi! Пiд тiєю горою в кущах, у травах п’яною ордою летять вогнi. Крiзь дiброви зарослi липнуть наослiп, свiтяться й згасають в палючiм снi. — Ми довго ждали такою ночi в листках зав’ялих, в сухiй корi. Тоска стомила. Розправте крила, крутiть, як вихор, в одчайнiй грi! Пiд тiєю горою блиск який! Не знаю спокою, стою сумний. Вже серце вiдчуло тоску нiму, вже iскрою рветься назустрiч в тьму. Тягнуться руки назустрiч iншим. Весь лiс зайнявся в танку вогнiв. I тоскне серце — суха iскринка — летить у владний в купальський спiв! Вогнi летючi, зринайте, сяйте, падiть на кручi, тремтiть вгорi! Ви довго ждали, щоб раз — єдиний — спахнуть i вмерти в солодкiй грi! В цю гарячу нiч такий на землi неспокiй! Риба в рiках скидається, ходить пiд самим верхом. Десь тоскою притиснутий в ямi глибокiй Повернувсь несподiвано чорний сом. Повернувсь пiд водою в куширнiм лахмiттi9 — i хвостом, як шалений, ударив у груди рiки. Не змагайтесь, рибалки, вiн порве найкрiпшi сiтi в цю годину тривожну, в годину тоски. Не змагайтесь, рибалки, — по схилу крутому не протоптана стежка виводить на теплий шлях10. Не змагайтесь, рибалки, спiшiть у пiтьмi додому, вас зустрiнуть жiнки i коханки в садах. Що у вас на рукавах кушир — то нiчого, тiльки б ви зберегли в своїм серцi жагу молоду. По дiбровах, по заростях повно вогню молодого — вся земля, як сп’янiла, в купальськiм чаду! 1928 |
На Ивана КупалаНа Ивана Купалагорячей ночью тьма густеет в дубравах. В травинках, в клочьях мелколистых кустов, над дымком болот, над дымком болот, в камышах реки заплетаются светляки в хоровод. Как просторно, как пьяно, как душно стало! Небеса укутаны в покрывало. Мутно звёзды горят — в заревую тьму, в комариный сплин истекла река. Молчаливо ко свету всему льнёт тоска. Жутко в плёсе, где камышинка гнётся. Горько плачет вода в голубине колодца. Горько плачет, но ей не спастись никак: погибает в корчах, дрожит волной. В диких искрах ярится мрак боровой! А под горою в кустах и травах пьяной ордою летят огни. Липнут вслепую в густых дубравах, тлеют в пылающем сне они. — Долго мы ждали безумной ночи в листьях увядших, сухой коре. Тяжко бессилье. Расправьте крылья, мчитесь, как вихрь, в удалой игре! Под этой горою сиянье ловлю. Не знаю покоя, грустя, стою. Так сердце заныло в тоске немой — летит что есть силы во тьму, домой. Руки с руками переплетая, лес погрузился в купель огней. Муторно сердцу — искра сухая, сердце — купальскую песню пей! Ввысь огонёк поднимайся каждый, вспыхивай, падая, на юру! Долго вы ждали, чтобы однажды броситься в гибельную игру! Этой ночью горячей земля до глубин трепещет! Рыба в реках играет, и ходит плёс ходуном. И тоскою придавленный в яме своей зловещей Шевельнулся внезапно невиданный чёрный сом. Шевельнулся он в зарослях самых глухих на свете и хвостом, как безумный, ударил он в грудь реки. Рыбаки, не старайтесь, порвёт он любые сети в этот час пограничный, в мгновенья лихой тоски. Рыбаки, не старайтесь, — теперь по холму крутому потайная тропинка выводит на тёплый шлях. Рыбаки, не старайтесь, идите скорее к дому, вас любимые встретят в притихших ночных садах. Не беда, что к ладоням прилипла трава речная, только б ваши серца сберегли молодецкий жар. По дубравам и чащам шальные огни играют — вся земля опьянела в экстазе купальських чар! |
З пiвдня темнiє обрiй11(уривки)Тьмяно горбиться степ i повiтря гусне. Десь погримує. Горбляться синьо гори пiд задимленим i неспокiйним небом. Далеч криючи широко й десь у горах низько стогнучи, хмари пливуть. В яругах душно, мертво, отруйно достиглi трави пахнуть. Одразу з яруг на курiнь послався теплий дух полину. Iз долин поволi вiтер звiвся холодний. На рiках тьмяних загойдались куницi й води достали. Хвиля погнала в глибини голодну рибу. Йде гроза. Океаном пiтьми надходить на закуренi ниви — й покiрно гнуться трави сухi перед нею — й в нiмiй знемозi ронять насiння на висохлий ╢рунт. У незнанiй тьмi, за вiдрогами гiр, не стихає гуркiт. Десь над сiрими грецькими селами часто злий спадає вогонь i впивається в гори. Злива слiдом заходить i чорним шумом затопляє подвiр’я. Рiцi не спиться: все тривожнiше розходяться хвилi, глибше темний неспокiй проймає глухi затоки. Вiтер змiцнiв — i стiною вже йде по горах. Дме могутньо, смужисто у гирла балок, воду потокiв спиняє, ламає стебла, пил холодний, важкий пiдiймає круто, забирає насiння сухе i листя, i комашин заблуканих — iз свистом все те кидає хвилями в димний, тривожний простiр. Вiтер, як мур! Не спиняйся, жорстокий вiтре! Ти б дихнув над землею холодним духом дальнiх просторiв, свiжiстю злив прозорих! Ти б повiв широм хмiльним з Чорномор’я, Ти б освiжив тоску степову, гарячу! ………………………………………………………………………… Чути в тобi всiх дерев i травинок душi — але полегкостi ти не приносиш, вiтре! Ти стiною тоски незабутньої сунеш, ти, як марення спраглого степу, чорно розпинаєшся в небi й курнi рукава через гори в долини глухi простягаєш. ………………………………………………………………………… Сили жорстокi зiйшлися на герць! I чути, як зiходяться велетнi чорнi, руки простягають над степом, стрiвають iншi — i закипає — змагання, жорстоке в небi. Чути, як пружаться м’язи i тьмяно, чiтко наростає зусилля, i ворог рветься iз напружених рук, i спiтнiлi руки посковзнулись, i знову борня заходить. Сили великi зiйшлися над чорним степом! ………………………………………………………………………… Вiтер мiцнiє. З-за гiр наближає злива. Вiтер здiймає в полях куряву й насiння. I, в куренi ховаючись, вчули люди раптом кволий i жалiсний крик. В долинi хтось прокричав… Чи то темна душа якоїсь деревини, з листком одiрвана, мiцно за листок учепившись, гукнула з жаху? Вiтер мiцнiє. Й коли вже курiнь холодним дрожем пройнявся i кожна стеблина в струнку мертво витяглась i комашня безсила, вирвана з нiр, сипнула в пiтьму, i пiзнi лiтнi жуки, мов кулi, бились об стебла й падали мертвi, й котилися далi у простiр, вже коли й дихати нiчим у шумi стало, раптом щось перервалось — i все затихло. Вiтер упав. I, невиднi людському оку, в тьмi кружляли стеблини й спадали. Душно пил осiдав i комахи в щiлини глибше залiзали, стривоженi змiною. Мляво десь у долах сухих зашумiло. Раптом вирнуло з-за гори — й розп’ялася злива! Чути, як плесо вона перейшла, на гори чорним шумом полiзла. Твердi краплини впали в курiнь. Невiдступно шумить над степом. |
С юга темнеет окоём(отрывки)Тускло горбится степь и густеет воздух. Чуть гремит. И сутулятся сине горы под задымленным и неспокойным небом. Во всю ширь простираясь вдали, в верховьях, стонут глухо плывущие низко тучи. А в ярах удушающе травы пахнут. Из яруг на курень — тёплый дух полыни. Из долин подступает холодный ветер. На реке обмакнулась осока в воду. А волна оттеснила в глубины рыбу. Всё, гроза. Циклопический мрак нисходит на пылящие нивы — покорно гнутся травы спелые в нём — и в изнеможенье на сухую твердь семена роняют. В неизведанной тьме, за отрогом горным громыханье растёт. Над селеньем греков злой сверкает огонь и уходит в горы. Следом ливень метнулся и чёрным шумом захлестнул подворья. Реке не спится: всё тревожней расходятся волны, глубже тёмный трепет пронзает глухую заводь. Ветер окреп — и стеною вломился в горы. Дует могуче, порывисто в устья балок, воду потоков глушит, ломает стебли, пылью холодной, тяжёлой играет в вихре, листья сухие и семя в себя вбирает, и мотыльков случайных — с протяжным свистом всё это гонит в тревожную муть пространства. Ветер — стеной! Не меняйся, жестокий ветер! Ты бы дохнул над землёю холодным духом дальних просторов, прохладой дождей прозрачных! Ты б с Черноморья привольем хмельным повеял, ты б освежил унынье степей горячих! ………………………………………………………………………… Слышно в тебе всех трав и деревьев души — но облегчения ты не приносишь, ветер! Неистребимой стеною тоски ты давишь, ты, словно бред обезвоженной степи, чёрно мечешься в небе и пыльными рукавами с гор на долины не перестаёшь тянуться. ………………………………………………………………………… Силы лихие сошлись на борьбу! И слышно, как великаны чёрные — тянут руки, тянут над степью, там руки других встречают — и закипает свирепо сраженье в небе. И напряженье мышц ощутимо чётко, крепнет усилье, а злобный противник рвётся из напряжённых рук и, скользя от пота, вдруг вырывается — битва идёт по новой. Видно, Титаны схлестнулись над чёрной степью! ………………………………………………………………………… Ветер крепчает. От гор приближается ливень. Ветер вращает в полях семена и пылинки. И, в курене приютившись, услышали люди слабый и жалостный вскрик. Не иначе в долине кто-то кричал… Не душа ли несчастной дриады, вместе с листком оторвавшись, от ужаса плачет? Ветер крепчает. Когда же сторожка холодной дрожью пошла и травинки, мертвея, застыли, а мотыльки, обессилев, во тьме растворились, вместе с жуками, что пулями бились об стебли, замертво падая и исчезая в пространстве, и невозможно дышать стало в шуме пронзительном этом — всё оборвалось и стихло. Ветер упал. И лишь только не видные глазом стебли кружились во тьме, опадая. И душно пыль оседала, жуки в свои щели поглубже прятались в странном затишье. Тогда же в долине вдруг зашумело. И тут из-за горной вершины — ливень метнулся! И слышали люди, как в горы, чёрно шумя, пробирается он. Капли крепко вбились в курень. Неотступно шумело над степью. |
Тiнь од хмаринки12Тiнь од хмаринки свiтло-синяЗ сухої балки на бугор Спливла i зникла десь. Пустиня. Прозор. Бiля колодязя овечi Слiди засохлi. Поросло Все полином. Як чад iз печi, Тече тепло13. Як душно! Вiтру б, та од моря Од Чорного! Краплин — таких, Щоб крик чаїний, стогiн моря Одразу стих! Щоб на змереженi струмками Зеленi схили — по громах —14 Дихнув з веселки, як iз брами, Могутнiй пах Трав i хлiбiв… 1946 |
Тень облакаТень облака лазурно-синейПушинкою сошла на нет За дальним всхолмием. Пустыня. Просвет. Следы оставили овечки Вблизи колодца. Поросло Полынью всё. Как жар из печки, Течёт тепло. Как душно! Вот бы ветра с Понта Эвксинского! И брызг — таких, Чтоб чаек шум и голос Понта Мгновенно стих! Чтоб на зелёные откосы — Как только громы отгремят — Из арки-радуги донёсся Весь аромат Трав и хлебов… |
Осiнь15Од всiх амбарiв на одне кiльцеКлючi знизавши, комiрниця строга, Вона прискiпливо тобi в лице Сьогоднi дивиться з свого порога16. ╞й з пужинóю зерна не вези, Не сподiвайсь її з рахунку збити: Вона усе кладе на терези17 I тiльки те дає, що заробив ти. 1947 |
ОсеньОт всех амбаров на одно кольцоКлючи повесив, — пристально и строго, Как пожилая ключница, в лицо Тебе глядит со своего порога. С половою зерно ей не неси И не пытайся сбить её со счёта: Она всё-всё положит на весы И только то отдаст, что заработал. Перевод с украинского Натальи Бельченко |
1
Из книги стихов «Лан» (1970). В предыдущем сборнике «Бiля криницi» (1967) это стихотворение называется «Рiчка».
2
В «Бiля криницi»: «Як хати понад нею, наче тiнi»; в сборниках, вышедших после «Лана»: «i хати понад нею, наче тiнi».
3
В «Бiля криницi» «Убого сиротiють — i вiтри»; в следующих за «Ланом»: «Убого сиротiють, i вiтри».
4
В «Бiля криницi» и в более поздних: «Переклик жаб, як голоси пустинi».
5
В «Бiля криницi» «Доносять у веснянi вечори?»; в следующих за «Ланом»: «Розносять у веснянi вечори?»
6
В «Твори в двох томах. Том перший» (1983): «сплеском».
7
В сборнике «Планета» (1977) и последующих: «Там нинi мертво скрiзь…»
8
Первая публикация — в журнале «Лiтературний ярмарок» (№ 5 за 1929 г.).
9
В сборнике «Чорнотроп» (2007): «Повернувсь несподiвано в куширнiм».
10
В «Чорнотропе» (2007) этой и предыдущих трёх строк нет.
11
Первая публикация — в журнале «Лiтературний ярмарок» (№ 7 за 1929 г.). Взято с сайта «Клуб поезiї» (http://www.poetryclub.com.ua/metrs_poem.php?poem=6461).
12
Из сборника «Лан» (1970).
13
В сборнике «Верховiття» (1963): «Струмить тепло»; в сборнике «Планета» (1977) и последующих: «Пливе тепло».
14
В «Твори в двох томах. Том перший» (1983) без этого тире.
15
Из сборника «Планета» (1977).
16
В сборнике «Верховiття» (1963): «Ключi знизавши, комiрниця строга, — // Вона з суровим i ясним лицем // Тебе стрiчає край свого порога»; в сборнике «Бiля криницi» (1967): «Ключi знизавши, комiрниця строга, // Вона з байдужим i ясним лицем // Тебе стрiчає край свого порога».
17
В «Бiля криницi» здесь тире.